Лидер с планеты Земля
– Ну, и зачем? – кивнул я на полубесчувственную тушку бригадного генерала в начальственном кресле.
– Да так, хотел посмотреть, насколько его хватит, – пожал плечами новоявленный особист. – Наши-то, помнится, раз эдак в пять могли больше выкушать и что-то даже соображали, а этот… Слабак! – махнул он рукой жестом «капитана Титаренко».
– Слабак, говоришь? – я отодвинул стул и уселся напротив. – А наши генералы, получается, не слабаки?
– Угу. Наши не слабаки.
– Не слабаки – это хорошо. А теперь рассказывай.
– Что? – поднял бровь Гас.
– Всё. И почему капитаном назвался, и где и когда с генералами квасил? Мне ж интересно. Всё-таки вместе на Флору высаживались. И улетали потом. Да и вообще, не нравится, знаешь, когда меня за болванчика держат.
Приятель негромко хмыкнул, сграбастал стоящую на столе бутылку, разлил по бокалам…
– Будешь?
Я покачал головой:
– После. Когда расскажешь.
«Третий» вздохнул, поднял один из бокалов, посмотрел на просвет и начал рассказывать…
Когда рассказ завершился, я, как обещал, опрокинул в себя свою долю, крякнул и указал на окно:
– Ну что, трофеи подсчитывать будем?
– Будем, куда деваться? – усмехнулся напарник…
Затрофеились мы в этой операции знатно. Даже не думал, что при почти нулевых потерях получим зараз столько хабара.
Во-первых, две боевые станции на геостационарах: «Тарс-прима» и «Тарс-секунда». Вторая, правда, ещё недостроенная, но если напрячься, за месяц её вполне можно довести до ума и поставить на боевое дежурство, пусть и не в стопроцентной готовности.
Во-вторых, на верфях обнаружились два УБК: один достроенный и вооружённый, но без экипажа, другой – пока только корпус с реактором. Плюс там же «нашлись» шесть МУКов (малых ударных кораблей), два – полностью готовые к эксплуатации.
Сюрпризом оказался ещё один боевой звездолёт – бывший имперский УДК (универсальный десантный) «Скарамуш». Он находился в доке рядом с «Секундой» и, как вскорости выяснилось, был захвачен противником две недели назад, в системе Расстанты, в похожей ситуации. Его там поставили в краткосрочный ремонт, но буквально за пару суток до возвращения в строй в систему вошёл флот стопланетников, и «Скрамушу» выпало стать их трофеем. Правда, ненадолго, ровно до того момента, когда мы забрали его себе.
Третьим пакетом новоприобретённого имущества стали рудничные астероиды и три десятка полуавтоматических комплексов добычи и переработки сырья.
Четвёртую часть «награбленного» составляла сама планета и всё, что на ней находилось. Местные власти, кстати, не возражали. Их представители появились на моём новом КП в штабе экспроприированной у федератов военной базы уже на следующие сутки после капитуляции. К этому времени мы успели освободить и провести через фильтр около тридцати процентов всех пленных. Их места в лагерях занимали сдавшиеся стопланетники, а прошедшие проверку имперцы начинали осваивать казармы и полигоны противника.
Тарсианцы прибыли к нам на восьми мо́билях. В делегации насчитывалось больше двадцати человек. Ко мне, впрочем, допустили только троих, самых важных.
– Первый спикер Всетарсианского Народного Маалуфа сибатуй Думиза́ни, – представился глава делегации. – А это мои заместители, консулы сибатуй И́му и сибатуй Зэ́мба.
– Барон Румий, командир сводной армейской группы Империи Боха́в, – кивнул я гостям и указал на выставленные через стол стулья.
Гас, примостившийся в кресле у дальней стены, с интересом наблюдал за оглядывающимися по сторонам тарсианцами.
– Господин барон, – поклонился спикер, прежде чем сесть. – Господин… эээ… – покосился он на молчащего Гаса.
– Капитан, – подсказал я ему.
– Капитан, – повторил он за мной с явным облегчением в голосе.
Гости расселись, я чуть подался вперёд и вопросительно глянул на старшего:
– Чем обязан столь раннему визиту уважаемых сибатуев?
Господин Думиза́ни прокашлялся и принялся говорить.
Смысл его речи сводился к следующему. Народ Тарса, вдохновлённый успехами имперской армии, в едином порыве, с революционным настроем, сбросил, наконец, с вершин власти ненавистную клику прихлебателей «проклятых оккупантов из ФСП» и передал бразды правления новым руководителям, истинным патриотам Родины спикеру Думиза́ни и его заместителям-консулам И́му и Зэ́мба. И вот теперь, хорошо понимая ответственность и возлагая на свои плечи всю тяжесть борьбы за народное счастье, они явились ко мне, чтобы, как говорится, выразить, донести, показать, сообщить, заявить, передать, объяснить, перечислить и ещё много всяких так далее и тому подобного бла-бла-бла…
Все трое во время этого длинного спича, с одной стороны, важно пыжились, с другой, напускали на себя «вид лихой и придурковатый». Я, глядя на них, еле сдерживался, чтобы не заржать в голос. Ребята, как и положено, хотели и рыбку съесть, и невинность соблюсти. То есть, чтобы мы теперь защищали планету от гнева проигравших сражение и потерявших собственность федератов и одновременно признали недействительными все прежние обязательства местных по кредитам и инвестициям.
Увы, пришлось их немного охолонить, а аппетиты умерить.
– Капитан, будьте любезны, пригласите сюда юриста.
– Да, экселенц.
Гас поднялся с кресла и вышел из кабинета, но уже через минуту вернулся вместе с офицером в форме 1-го лейтенанта военно-юридической службы Империи.
Среди освобождённых пленных кого только не было. Пехотинцы, десантники, техники, пилоты, врачи, инженеры, связисты, операторы боевых машин… Военные юристы и финансисты там тоже присутствовали, и довольно подкованные. В вопросах международного права и экономики, по крайней мере, они разбирались намного лучше меня.
Лейтенанту Гирчику понадобилось всего пять минут, чтобы разъяснить господам сибатуям, насколько они не правы в своих мечтаниях. Заметив, как они погрустнели, я отпустил лейтенанта и продолжил беседу.
– Итак, господа, как вы можете видеть, наши разногласия с армией и ЧВКашниками из Федерации Ста Планет к вашим обязательствам перед ними отношения не имеют. А согласно подписанному большинством стран уложению об инвестициях и торговле, война не является объективной причиной, чтобы не платить по долгам.
– Так что же нам делать? – растерянно проговорил Думиза́ни. – Ведь все их активы теперь у вас. Как нам с ними расплачиваться?
– Ну… как сказала одна проглоченная цаплей лягушка, из всякого безвыходного положения имеются как минимум два выхода. Первый – покориться судьбе и ждать, когда тебя переварят и выведут из организма в качестве всем понятной субстанции. Второй – сделать так, чтобы тобой подавились и выплюнули. Который вы выберете, – развёл я руками, – зависит только от вас.
Гости переглянулись.
– А вы здесь надолго? – осторожно поинтересовался один из консулов, то ли Иму, то ли Зэмба, точно не помню, они были похожи друг на друга, как два китайца.
– Понятия не имею, – пожал я плечами. – Поступит приказ оставить систему, уйдём. Поступит остаться, останемся. Но только учтите. Если нам прикажут уйти, на вашей орбите не будет ни верфей, ни станций, ни доков. И, думаю, всего этого тоже, – обвёл я широким жестом стены своего нынешнего кабинета. – Всё это будет или уничтожено, или эвакуировано. Война, ничего не попишешь.
Господин спикер тоскливо вздохнул.
– Но есть и другой вариант, господа. И вы о нём знаете.
Тарсианцы вскинули головы и уставились на меня.
– Старый, как мир, и простой, как лом.
Я усмехнулся и окинул оценивающим взглядом представителей местной власти.
«Давайте-давайте. Думайте, парни, соображайте…»
– Вы намекаете… на имперское подданство, экселенц? – догадался, наконец, спикер.
– Да, господин Думиза́ни. Именно что намекаю. Поскольку это должно быть ваше решение и ваше прошение, только ваше, без принуждения, от имени всей планеты. И тогда Империя, возможно, рассмотрит его и примет на себя ваши прежние обязательства перед другими державами или Торговой Лигой.
Сибатуи снова переглянулись.
– А можно сделать как-нибудь так, чтобы Империя рассмотрела наше прошение без проволочек? – забросил пробный шар Думиза́ни.
Я покачал головой:
– Это вряд ли. Сначала вы должны провести у себя какой-нибудь референдум или, к примеру, съезд, или как там это у вас называется… маалуф что ли? Впрочем, неважно. Главное, чтобы всем вокруг стало ясно, что это волеизъявление всего народа, а не какой-то группы в элите. Лишь после этого подаётся официальное прошение императору. Дальше к вам направляется особая комиссия из представителей правящих домов Империи. Они по итогам дают заключение, готовы ли вы стать новыми поданными и на каком уровне технологического и общественного развития находится ваша планета…
Я блефовал настолько самозабвенно, что в какой-то момент и сам поверил тому, о чём говорил. Честно сказать, о действительной процедуре приёма в Империю мне было известно лишь то, что жители новой провинции становились полноправными имперскими подданными не раньше, чем через пятнадцать стандартных лет. По существу же, новые планеты обычно включались в Империю по результатам военных конфликтов с соседями, и мнения жителей в этом случае мало кто спрашивал…
– И что, совсем-совсем ничего нельзя сделать? – с тоской в голосе протянул консул, который сидел слева.
Я сделал вид, что задумался. Потом почесал в затылке.
– Вообще, мне ваша планета нравится. Не хотелось бы, чтобы её опять подмяли пиндосы…
– Кто-кто, экселенц? – не понял второй консул, который справа.
– Пиндосы-то? Да это мы так стопланетников называем. Они, говорят, на такое прозвище дико обижаются. Ну, да неважно. Мы сейчас не об этом. Короче, я тут подумал… Есть, в общем, ещё один способ, как избежать проблем с выплатами, пока вы ещё не вошли в Империю.
– Мы вас внимательно слушаем, экселенц, – подался вперёд спикер.
– Диспозиция, короче, такая, – начал я объяснять. – Ваши долги по кредитам и инвестициям со стороны ФСП могу забрать я, барон Румий. Конечно, вы всё равно будете их выплачивать, но уже не в таком объёме и не так долго, как написано в договорах. Возможно, мы даже сможем их реструктурировать, буде у вас такая заинтересованность. Личная, замечу, заинтересованность, ваша или кого-то ещё, неважно. Главное, что в этом случае долги могут даже обратиться в прибыль. Но не для всех, естественно. Надеюсь, вы понимаете, ЧТО я имею в виду?
О! Они понимали. Они очень хорошо понимали. В устремлённых на меня взглядах мелькали миллиарды имперских койнов, ещё не заработанных, но мысленно уже положенных в собственные карманы.
– Мы должны принести присягу именно вам, экселенц?
– Не присягу, а клятву, – поправил я спикера. – Клятву на верность и признание меня своим сеньором. Только так я смогу защитить собственность Тарса, формально как свою личную, от чужих притязаний. Это обычная практика всех правящих и всех малых домов Империи. Сперва патронаж сеньора, затем патронаж императора. И, стоит отметить, между первым и вторым времени проходит значительно меньше, чем при стандартной процедуре вхождения в подданство. И вот тогда действительно приносится присяга, но уже не сеньору, а императору.
– Клятву дают все граждане? – уточнил правый консул (по-моему, это всё-таки Иму, а не Зэмба).
– Нет. Достаточно двух третей вашего Маалуфа и вас как представителей верховной гражданской власти планеты. Военная, сами понимаете, уже у меня.
– А можем мы, экселенц, с вашего позволения, поинтересоваться, какие ещё владения принадлежат вашему дому? – подал голос консул, который слева.
Вот ведь зараза! Мог бы и не вылезать сейчас с такими вопросами.
Но – делать нечего. Назвался бароном, изволь соответствовать.
Я приосанился и горделиво ответил:
– Моё родовое владение – Флора.
И ведь не погрешил против истины.
А если и погрешил, то совсем чуть-чуть, сказав не «на Флоре», а «Флора».
Судя по реакции местных, о Флоре они слыхали, причём, явно хорошее. И это немудрено: флорианские биотовары пользовались на планетах Галактики большой популярностью. Одно только «Кардонийское чёрное» чего стоило. Именно его мы с Анциллой, помнится, уговорили целую бутыль на двоих, да так, что мне до сих пор икается…
Словом, мой ответ господ сибатуев устроил, и никаких подозрений у них не возникло. Так что следующие полчаса мы спокойно, не торопясь обсуждали все основные вопросы по приведению Тарса в новое политическое состояние – владение дома Румий и будущую провинцию Великой Империи Бохав…
– Уверен, что справишься? – негромко поинтересовался Гас, когда гости ушли.
– А куда мне деваться? – пожал я плечами. – Ты же ведь тоже не хочешь опять в штрафники.
– Нет, не хочу, – не стал спорить приятель. – Но у меня, как ты знаешь, есть целых два выхода, точь-в-точь как ты говорил про лягушку и цаплю. А вот у тебя…
– А у меня этих выходов тоже два. И оба в какой-то степени совпадают с твоими.
«Третий» секунд пять помолчал, пожевал губами, словно раздумывая, но всё-таки согласился:
– Да. Наверно, ты прав. Мы опять в одной лодке, и снова гребём в одну сторону…
Он знал обо мне многое, но не всё. Я тоже теперь знал о нём многое, но тоже не всё. А ещё мы с ним оба знали, что цели у нас, хоть и разные, но чтобы достичь их, надо и вправду грести в одну сторону.
Хотя я, конечно, рисковал больше. В сравнении с той информацией, которую он мне выдал, мои четырнадцатимесячной давности приключения с экселенсой Анциллой казались сейчас детской забавой. Так что если за герцогиню Ван Тиль меня ещё можно было отправить туда, откуда не возвращаются, то за полученные от Гаса сведения бывшего штрафника следовало тут же прикончить, а вместе со мной прикончить всех тех, с кем я успел после этого даже не пообщаться, а просто находился поблизости.
И выходов из этой хрени было действительно два.
Первый – забиться подальше в норку, аки «премудрый пескарь», и тихо сидеть там, вздрагивая от каждого шороха.
Второй – нырнуть с головой в омут «большой политики» и стать в нём самой зубастой рыбой. Ну, или не самой зубастой, но уж как минимум, той, которую не всякий сожрёт, а если сожрёт, то подавится.
Первый вариант выглядел проще, второй – надёжнее…
Надёжность мне нравилась больше. Да и своё обещание Пао тоже хотелось исполнить…
Глава 6
Чтобы разобраться с клятвой на верность барону Румию и с прошением императору местным понадобилась неделя. За это время у нас приключилось много чего интересного.
Фильтрацию бывших имперских пленных провели за три дня. Торопились, как могли. «Тарс-приму» и другие боевые сооружения в космосе и на поверхности требовалось заполнить как можно скорее, ведь вероятность появления в системе непрошеных гостей оценивалась всеми как стопроцентная.
К счастью, нам подфартило. Просто офигительно подфартило.
Когда на четвёртые сутки мы восстановили работу отключённых ретрансляторов гиперсвязи и попробовали провести фальшивый сеанс с метрополией, оттуда нас огорошили совершенно невероятными сведениями.
– Генерал Слессор, что у вас с ближним космосом, связью и гиперточками? – сходу, даже не поздоровавшись, начал сыпать вопросами невидимый собеседник.
– Это дивизион-генерал Вулластон, – прошептал бывший командующий базы, кивнув на тёмный экран.
Картинку мы отключили, а согласившегося сотрудничать Слессора притащили в центральный пост в качестве «свадебного генерала» – надувать щёки и повторять за суфлёром нужные фразы. На первом сеансе связи бригадный генерал должен был нести ахинею про сильный метеоритный дождь, повреждённые ретрансляторы и временные трудности с отправлением и приёмкой космических кораблей.
Удивительно, но всей этой шитой белыми нитками дезой мы угодили точно в десятку.
Как оказалось, вот уже третий день никто ничего не может отправить в систему Тарс, а связь постоянно сбои́т.
– Подозреваем внезапный всплеск барьерной анизотропии, – сообщило начальство опешившему от таких новостей Слессору. – Нам требуется обратное подтверждение. Попробуйте прямо сейчас отправить несколько зондов в систему Кани́сса и подтвердите отправку.
– Да, сэр, конечно, – бригадному генералу даже не понадобилось играть, он выглядел по-настоящему растерянным. – Только нам нужно время, чтобы всё подготовить.
– Сколько?
– Три стандартных часа, – отрапортовал Слессор, оглянувшись на нас и получив указание.
– Хорошо. Жду вашего доклада через три стандартных часа…
Связь отключилась, мы бросились проверять информацию.
Инженеры флота подтвердили, что да, такое случается, но достаточно редко. Раз в десять-пятнадцать лет гиперпространство в районе какой-нибудь звёздной системы начинает испытывать сильные возмущения. Они длятся обычно около месяца, и в это время ничто не может проникнуть внутрь этой системы, всё только наружу. Прямо какая-то чёрная дыра наоборот. С чем это связано, неизвестно, но подозревают, что всему виной пресловутый Барьер.
В том, что реальным виновником может быть «закреплённый» с Флоры, в котором барьерной энергии под завязку – подобная мысль здешним учёным в голову не приходила. А зря. Я, например, об этом сразу подумал. Гас, видимо, тоже. Но обсуждать пока ничего не стали, а занялись подготовкой зондов-буйков и ещё парочки космических аппаратов, упоминать о которых в следующем сеансе связи, ясное дело, не стоило.
Шесть объектов – четыре аварийных буйка и два спутника связи – отправились в гипер спустя два часа двадцать восемь минут. Зонды ушли в систему Канисса, как того и требовал генерал Вулластон. Аппараты-разведчики – в необитаемые системы Ли́у и А́ндарма. Последние были расположены в два раза ближе к Тарсу, чем первая. Спутник Л снабдили гипернаправленным приёмо-передающим устройством, спутник А – запрограммировали на возвращение к Тарсу, и в случае неудачи попытка повторялась каждые десять часов.
Путь до Каниссы занимал около получаса, до Лиу – двадцать одну минуту, до Андармы – восемнадцать.
Информация из метрополии подтвердилась. Аппарат А, выйдя из гиперпространства, тут же включил возвратный контроллер и – ничего, вернуться не удалось. Сигнал об этом поступил на наш ретранслятор в ту же секунду. Аппарат Л, достигнув конечной точки маршрута, начал передавать картинку сразу после инициирующего импульса из нашей системы.
Устойчивая двусторонняя гиперсвязь, как мне объяснили, могла устанавливаться, только если первичный сигнал подавался из зоны анизотропических возмущений. Снаружи её наладить не получалось.
Удобная штука, если подумать. С нами никто связаться не может, а мы – с кем угодно. Та самая «система ниппель, налил и выпил». Информационный контроль в чистом виде. Пока мы сами не разрешим, ни одна сволочь ничего о нас не узнает. И флот, чтобы нас наказать, не пошлёт, и шпионов, чтобы всё выяснить, и даже пропагандистскую машину, чтобы смущать наш разум, не сможет задействовать. Фильтр практически идеальный. Почти как защитная дымка на Флоре…
Второй сеанс связи со стопланетниками состоялся ровно через три часа после первого.
– Здесь генерал Слессор, – выдал в эфир бывший командующий.
– Здесь генерал Вулластон. Докладывайте, – отозвались из метрополии.
– Четыре зонда отправлены. Они уже должны быть у вас. Сигнатура сигнала стандартная.
– Ждите. Сейчас проверим.
Проверка длилась секунд пятнадцать.
– Приём подтверждаем. Анизотропия в наличии, – сообщили в динамиках…
Дальнейшие переговоры между двумя генералами свелись к обсуждению графика последующих сеансов и всякой фигни вроде составления планов боевой подготовки войск в условиях изоляции и ругани типа «какая скотина всё это устроила».
«Скотина, которая это устроила» сидела рядом со Слессором и мысленно ухмылялась.
Приятно, чёрт побери, оказаться виртуальной занозой в виртуальных седалищах правителей этого мира. И хорошо, что они пока этого не понимают…
Сложившуюся ситуацию мы с Гасом обсудили, когда сеанс завершился.
– Думаешь, это всё из-за нас? – сразу взял быка за рога приятель.
– Думаю, да. И это надо использовать…
Что будем делать, договорились минут за пятнадцать.
А дальше всё завертелось. Времени у нас было в обрез. Максимум, месяц. Ну, если, конечно, наши яйцеголовые не соврали…
Сложнее всего, как и предполагалось, стало убедить освобождённых имперских военных в том, что торопиться назад не надо.
Идея простая. Служить своей Родине и исполнять контракт сегодня важнее не там, где сосредоточены главные силы, а там, где есть шанс нанести противнику максимальный урон. В закрытой системе Тарс имелись для этого все возможности. Надо было только как следует подготовиться, чуток подождать, а потом врезать по врагу всеми силами.
Честно скажу, задача оказалась нелёгкой.
Примерно пятая часть всех прошедших фильтрацию требовала отправить их обратно в Империю. Как, на каких кораблях – об этом почти никто не задумывался.
Любопытно, но большинство офицеров и кое-кто из простых бойцов так же, как и освобождённые на «Алпаке», сочувствовали или прямо принадлежали кланам Ван Тиль, Тиа́ну и Со́лмер. Складывалось ощущение, что кто-то целенаправленно собирал на Тарсе военнопленных из этих домов. А вот зачем, пока непонятно.
Но, кстати, именно эти ребята чаще всего требовали, чтобы их переправили на «большую землю». С ними приходилось разговаривать, объяснять, а иногда и прямо приказывать. Однако на то, что эти порывы получится сдерживать относительно долгое время, надеяться точно не стоило.
Месяц. Собственно, этот срок я и обозначал для торопыг.
Пока они подчинялись. И в этой связи, наиболее удивительным казался тот факт, что сильнее всех взбрыкнул офицер отнюдь не из этих трёх кланов.
Кризис случился на девятые сутки после захвата Тарса.
Очередную встречу с лидерами недовольных я проводил лично. Собралось больше двадцати человек. Начало беседы ничего экстраординарного не предвещало. Ставшие уже привычными вопросы «Почему мы здесь, а не там?» и требования «Нам надо в Империю» сменялись такими же предсказуемыми ответами «Мы там, где нужнее» и «Империя не там, где её планеты, а там, где её солдаты».
А затем вперёд неожиданно выступил человек в изрядно поношенной форме с нашивками штаб-бригадира.
– А какие, собственно, у вас полномочия, сел Румий? Почему мы должны вас слушать и почему вы решили, что вправе отдавать нам приказы?
– Представьтесь, – холодно бросил я, положив руку на пояс, где висела уже почти сроднившаяся со мной МСЛ.
– Штаб-бригадир Лу́джер, командир УДК «Скарамуш», – сузил глаза оппонент, даже не пытаясь выказывать уважение.
– Бывший командир УДК, – уточнил я с усмешкой.
Штаб-бригадир скривился как от лимона, но спорить не стал.
– Да, бывший. Да, угодил в плен к стопланетникам. Глупо попал, не в бою, а на стапеле, где восстанавливали мой корабль. Но это вовсе не значит, что я обязан теперь подчиняться неизвестно кому и неизвестно зачем.
– Поясните ваши слова, бригадир. Или я буду считать их прямым оскорблением.
– Мне всё равно, чем вы будете их считать. Я из малого дома Анса́ри, вассального правящему дому Барди́, и я никогда не слышал о доме Румий.
– То есть, вы хотите сказать, что я самозванец?
– Да. Я это утверждаю, – выпятил челюсть Лу́джер. – И требую, чтобы вы прямо сейчас передали командование контингентом из бывших пленных кому-то другому, старше по званию и положению.
Это был конкретный наезд, и даже по дворовым понятиям на него требовалось отвечать максимально жёстко. Правящий дом Барди́, насколько мне было известно, являлся одним из шести «независимых», поэтому «предъявы» кидал легко и никакие союзнические обязательства над ним не довлели…
– Уж не на себя ли вы намекаете, сел бригадир?
– Если другие будут не против, я готов принять на себя командование, – пожал плечами аристократ из дома Анса́ри.
Я мысленно усмехнулся.
Прикончить этого понтореза проблемы не представляло.
Но убивать его я не хотел. А вот проучить – с большим удовольствием.
– Ну что же, раз вы хотите занять моё место, пожалуйста. Но есть небольшая проблема – я не согласен. И если вышестоящие командиры вопрос подчинённости не решают, не могут или не хотят, неважно, по старым имперским традициям он решается в поединке.
– Вы бросаете вызов? – бесстрастно поинтересовался Лу́джер.
– Да, бригадир. Вы его принимаете?
– Да, господин неизвестно кто. Я его принимаю.
– Прекрасно. Тогда выбирайте оружие.
– Имперские дуэльные бластеры.
– Капитан Гастуд! – повернулся я к наблюдающему за «представлением» Гасу. – У нас в арсенале найдутся имперские дуэльные бластеры?
– Найдутся.
– Несите!..
Поединок решили провести тут же, «не отходя от кассы», на полигоне военной базы, в небольшой котловине, внезапно напомнившей мне об аренах Ландвилия.