Министерство мертвых. Отверженный принц

Самаэль все еще меня держал, так что осуждающе удалось только покоситься.

– Вообще не кстати.

– Да? А мне показалось, смешно.

– Не смешно, – отрезал Самаэль и наконец выпустил меня на волю. – Проводи ее домой, пожалуйста. Я здесь застрял надолго. Аида, будь добра, посиди пару дней дома. Что ты на меня так смотришь? Что тебе опять не нравится?

– Все нравится. Но есть просьба.

– М-м-м?

– Можно мы пойдем домой через бар? Мне очень надо выпить и посидеть среди людей.

Самаэль повернулся к Риджу, и тот поспешил уточнить:

– Это же не будет считаться обещанным свиданием?

– Нет.

– Тогда я не против. Не спущу с нее глаз.

– Идите. Но чтобы была дома к полуночи.

– А не то Ридж превратится в тыкву?

– А не то я превращусь в невыносимого злобного тирана.

– То есть ничего не изменится, – хихикнула я.

– Однажды в качестве подарка на день рождения я попрошу у отца разрешение оттаскать тебя за ухо, – беззлобно огрызнулся Самаэль. – Идите уже!

Я старалась пересечь зал стражей как можно скорее, но от Риджа не укрылась подозрительная пустота.

– А где все?

– Хочется верить, что получили взятку от темной души и вышли покурить, но я сегодня недоверчивая.

– Понятно. Ты как?

– Голова болит.

– Я не об этом. Испугалась?

– Да, естественно. Постоянно думаю о том, что было бы, если б Самаэль не велел Тордеку развивать мою магию. Если бы ее, как и планировалось вначале, запечатали.

– Не думай об этом. Именно для того, чтобы ты могла защитить себя, ее и сохранили. И, надо сказать, я в восхищении. У высших стражей встречаются самые разные силы, но чтобы столько сразу… ты непростая штучка, Аида Даркблум.

Мы вошли в шумный зал любимого бара, и я поняла, что невольно ищу в толпе знакомые лица, втайне надеясь увидеть стражей, работавших в одном зале со мной. Осознав это, я быстро юркнула на ближайший свободный диван и принялась ждать свою эссенцию. Казалось, прошла целая вечность с тех пор, как я здесь работала. Наказание, к слову, отменилось само собой. Или будет вернее сказать, его заменили Дэвалем.

Взгляд так и притягивал балкон. Я снова и снова, пока не вернулся Ридж с бокалами, прокручивала в голове первую встречу с темной душой. Как он вошел, как я приняла его за посетителя, как направилась к нему, чтобы принять заказ, и замерла от окрика Дэваля.

Снова и снова. Каждое слово, пока реальность не смешалась с кошмарами.

Ридж проследил направление моего взгляда и вздохнул.

– Ты нас обманула. Ты хотела не выпить, а прийти сюда. Зачем?

– Я пытаюсь понять.

– Что именно?

Вместо ответа я сделала глоток эссенции. Мятный ликер. Неплохо.

– Аида, я много лет преподаю право здесь, в мире мертвых. Мне можно доверять.

В другой раз я непременно напомнила бы о разговоре на Маскараде. Но сейчас Ридж, возможно, был прав.

– Как-то все странно, понимаешь? Темная душа незамеченной прошла через кишащий стражами Мортрум именно в тот бар, где я работала. Села на балкон, где по чудесному совпадению оказались мы. Только благодаря реакции Дэваля не утащила меня в Аид. Затем вернулась, незамеченной проникла в министерство, расправилась с несколькими десятками стражей и дождалась меня в кабинете Самаэля, явно зная, что приду я, а не он. Понимаешь?

– Без сторонней помощи он бы не обошелся.

– Да, но чьей? И какие у него цели? Если он не солгал и есть некий хозяин, за услуги которому можно попросить любую оплату, то рисковать всем ради мести мне глупо. Разве нет? До сих пор я не знала, что обладаю такой силой. Его могли поймать и допросить. Это страшный риск! Ни один здравомыслящий злодей не пойдет на такое.

– А ты не думала, что тот, кто послал душу, предполагал, чем все кончится? Что ты в любом случае не дашь себя в обиду? И хозяин – кем бы он ни был – хотел не вознаградить душу, а избавиться от нее твоими руками. Но ты ведь кого-то подозреваешь, так?

– У меня нет и не будет доказательств.

– Клянусь, что никому не скажу и выслушаю твои аргументы.

Я покрутила между пальцами запотевшую ножку бокала.

– Селин.

– Селин?! – Ридж рассмеялся. – Зачем ей это?

– Она меня ненавидит. И нападение какое-то дурацкое. Изнасилование? Серьезно? Мы что, в дурацком любовном романе, где в последнюю минуту должен явиться герой и вырвать невинную деву из лап разбойника? Больше похоже не на месть стражу, а на женскую подлость. А еще она знала, во сколько закончатся занятия. Ты ведь ходил к ней по поводу моего прогула. Так везде. Преподаватель идет к директору и только потом к опекуну. Ходил или нет?

– Ходил, – вынужденно признался Ридж.

– И что она сказала?

– Ее не было на месте.

– И почему я не удивлена?

– Хорошо, Селин тебя ненавидит, согласен. Но настолько, чтобы рисковать всем? Ты хоть представляешь, что сделает с ней Повелитель, если узнает? Помимо того что Селин не дура, она и не самый рисковый человек. Она боится свекра. Да и мужа, я думаю, опасается.

– Вот поэтому мои подозрения и останутся при мне. Интуиция – недостаточный аргумент для судебного процесса.

– Боюсь, – Ридж посерьезнел, – в случае с Вельзевулом страшно то, что она может стать достаточным аргументом. Цена ошибки слишком велика.

Эссенция немного притупила боль. И инстинкт самосохранения, потому что стрелки часов неумолимо приближались к полуночи, а я никак не могла заставить себя идти домой. Вокруг галдел народ, стражи и проводники расслаблялись после трудового дня. Гремела музыка, официантки в белых сорочках разносили еду и напитки, расставляли шоты в руки горгульям. От мысли, что придется вернуться в темный дом, из каждого угла которого доносится вкрадчивый шепот, в буквальном смысле трясло.

– Мисс Даркблум, вот это встреча! – услышали мы. – До меня дошли слухи, что вы вновь столкнулись с темной душой.

– Харон. – Ридж поднялся, чтобы поприветствовать проводника, я ограничилась кивком.

Но не стала противиться, когда он попросил разрешения присоединиться.

– Как вы, Аида?

– Лучше, чем душа.

– И это, несомненно, радует. Вы буквально притягиваете неприятности.

– За комплимент тебе спасибо, но немного неискреннее. Лучше бы сказал что-нибудь про глаза.

– Глаза у тебя немного косят, – хохотнул Ридж. – Еще эссенции?

– Неси, – вздохнула я. – И захвати закуску. А не то придется нести меня домой.

– С удовольствием взвалю на себя эту ношу.

– Надорвешься. Закуску неси.

Я старалась не думать о том, что бы сделал отец, если бы я ушла с кем-то в бар и вернулась под утро. Полагаю, нечто, похожее на спину Дэваля, только на заднице. И еще лишил бы телефона, карманных денег и надежды на светлое будущее. Примерно это же сделает Самаэль, но я разумно (так показалось) рассудила, что, если бы ему было интересно, где я, он бы уже явился.

– Харон, а проводники изначально обладают способностью ходить между мирами или вас этому обучают?

– Мы не ходим между мирами, мы забираем души на границе. Доступ в смертные миры нам закрыт. Способности пересекать границу обучают. Спустя год после начала обучения вы можете сменить специализацию. А если хорошо попросите, то раньше.

– А если я сменю специализацию, то мне больше не придется стоять в дозоре с Дэвалем?

Харон смерил меня тем самым взглядом проницательного взрослого, который я ненавидела с детства. Так папа смотрел, когда без труда разгадывал все мои детские хитрости.

– Не придется. Но работа проводником не для всех. Страж имеет дело с темными душами, злом, которое нужно изолировать или уничтожить. А проводник встречает тех, у кого еще недавно была жизнь в красивейшем из миров. А теперь не осталось ничего, кроме бездушного кастодиометра и судьи, принимающего решение. Для многих осознать это сложно, и проводник все время рядом. Вспомните себя. Вы не были в восторге от смерти.

– Да я и сейчас не прониклась, если честно.

– Вам не нравится быть стражем? Жить в доме Повелителя, с его наследниками?

Я пожала плечами.

– А что там может нравиться? У меня хорошая комната, на кухне всегда есть еда, тепло и просторно. Дом идеальный, особенно в сравнении с моей первой каморкой. Но он как большая темная холодная клетка. У них нет семьи. Они не встречаются за ужином и не обсуждают новости, не завтракают все вместе перед работой, не устраивают посиделки по выходным. Отец самоустранился, старший брат тащит на себе работу и пытается держать разваливающиеся на куски остатки семьи, среднего рвет на части депрессия, а на младшего всем плевать. Иногда в коридорах подвывает недолюбленная Селин. Офигенное счастье!

– Вы привыкли к другому?

– Да. Меня все ругают за слепую любовь к отцу, за тоску по нему, говорят, каким плохим человеком он был. Но никто, кажется, не понимает, что благодаря ему у меня было счастливое детство. В нем не было наказаний, оставляющих шрамы. Я понятия не имела, что такое нелюбовь. У нас дома было тепло и весело. Вот по этому я скучаю. И я не понимаю, как стать хорошим человеком здесь, в Мортруме, где каждый по-особенному несчастен и озлоблен. У меня и на Земле-то не получилось.

– Я не знаю, что посоветовать вам, Аида. – Харон покачал головой. – Но мне кажется, сбежать в проводники – не выход. Возможно, стоит попробовать изменить что-то другое?

– У меня не хватает сил изменить даже себя. На чужую семью не хватит тем более. Харон, а ты был в других мирах? Заглядывал хоть одним глазком?

– Только когда учился в колледже. Это не приветствуется. Лишь в исключительных случаях – вроде того, что произошел недавно, – стражи могут посетить немагические миры.

– А ты можешь что-нибудь рассказать о других мирах? – оживилась я. – Тордек дал задание, для выполнения которого нужно узнать что-нибудь о немагических мирах. Предложил спросить у Евы, а я ее побаиваюсь. Может, расскажешь? Про Землю и мир балеопалов я уже знаю. Какие есть еще?

– Вы задаете интересные задачки, мисс Даркблум. На самом деле миров не так уж и много. Может, их всего несколько, а может, другие мы просто не нашли. Мир Земли и балеопалов – самые интересные, пожалуй. Видите ли, среди душ вы едва ли встретите кого-то, кто отличается от вас. Прайор Тордек – исключение из правил. Все потому, что большая часть миров или необитаема, или слишком сложна для перерождения. Например, существует мир – и в него, кстати, намного проще открывать порталы даже слабым магам, – где нет суши.

– В смысле японских доставок роллов?

– В смысле земли. Весь мир – огромное воздушное пространство, населенное… скажем так, чем-то средним между бабочками и птицами. Они рождаются из облаков и умирают, растворяясь в них в конце длинного танца. К сожалению, в них совсем нет энергии для перехода в наш мир. Они погибают безвозвратно. А может, перерождаются, как балеопалы. Что это с вами, мисс Даркблум?

– У меня сломалась физика.

– А мне казалось, она должна была сломаться еще тогда, когда вы умерли. Магия не подчиняется законам смертного мира.

В зале вдруг стало ощутимо шумнее: ввалилась многочисленная и громкая компания студентов. Я лишь равнодушно скользнула по ним взглядом, заметив Риджа, идущего к нам с двумя бокалами эссенции. Но потом среди толпы заметила счастливо улыбающуюся Олив.

Харон проследил за моим взглядом.

– Она быстро стала душой компании. Даже удивительно, учитывая то, сколько бедняжка провела на границе. Чудо, что она сохранила душу…

– И правда чудо. – Я стиснула зубы.

Олив наслаждалась посмертием. Вся группа – моя группа! – сгрудилась вокруг нее, ожидая, какой столик приглянется принцессе. И спустя несколько минут раздумий устремилась к балкону, в который ткнула наманикюренным (когда успела?) пальчиком моя заклятая подруга.

Но сама Олив не спешила присоединиться к друзьям. Увидев Риджа, она сначала посмотрела в нашу сторону, а потом ослепительно улыбнулась, кокетливо закусила губу, выхватила у него из рук бокал с эссенцией и, не сводя с блондина томного взгляда, сделала глубокий глоток.

Из моего бокала!

– Да чтоб у тебя эссенция со вкусом соплей оказалась!

Я поднялась.

– Мисс Даркблум! – Харон заподозрил неладное.

Но было поздно.

– Привет, Олив!

Я не менее лучезарно улыбнулась и легонько толкнула ножку бокала так, что вся эссенция вылилась на отглаженное форменное платье.

– Ой, какая неприятность! Ну ничего, не переживай, не так уж мне и хотелось выпить. Но ты лучше чужое не бери. Могут и руки оторвать.

– Аида Даркблум… – Олив стиснула зубы. – А что ты тут делаешь? Ищешь, кому дать за кусочек мяса? Не заработала же ты право ходить по барам, ты и работать-то не умеешь.

– Девушки, а вы помните, что я еще ваш преподаватель? – осторожно подал голос Ридж.

– Странно, что ты вообще нашла сюда дорогу. Говорят, ты даже после смерти не стала лучше соображать.

– А ты уже нашла своего папашу? Или для таких, как он, даже Аид оказался слишком хорош?

В нос Олив получила быстрее, чем успела среагировать. Правда, к моему сожалению, не упала и не улетела в соседний квартал, а просто отшатнулась и прижала ладонь к окровавленному лицу. Но быстро бросилась в ответную атаку, и мы едва не снесли несколько столиков, пытаясь выдрать друг другу по клоку волос. Вокруг нас мигом образовался круг из зрителей. Кто-то даже выкрикнул мое имя.

– По-моему, самое время взвалить ношу на себя, как ты и хотел, – сквозь ругань Олив и скандирование толпы услышала я.

– Согласен, – отозвался Ридж.

А потом сильные руки оттащили меня от вопящей стервы и взвалили на плечо. Повиснув вниз головой, я немного растеряла боевой настрой: снова заболела ушибленная темной душой голова, а еще Олив, кажется, вывихнула мне плечо.

Ее, к слову, держал Харон с удивительной для пожилого проводника силой.

– Все, мы идем домой! – объявил Ридж.

– Поставь меня, я не закончила!

– Я уже передумал идти с тобой на свидание, если честно.

– Супер! А теперь передумай нести меня домой!

– Не могу. Самаэль убьет нас обоих, если узнает.

– Меня он уже убил. Ничего страшного, поел печенья – и вперед. Пусти-и-и-и, меня сейчас стошнит!

Лишь на улице Ридж сгрузил меня на землю, как мешок с картошкой. К счастью, приступ тошноты прошел. Зато накатил приступ жалости к себе: я села на землю и разревелась, окончательно отбив у бедолаги желание связываться с неадекватной девицей.

– Эй, – он опустился на корточки, – чем тебе помочь?

– Верни меня домой.

Он тяжело вздохнул.

– Что-то мне подсказывает, что ты имеешь в виду не дом Вельзевула. Но других у меня для тебя нет.

***

Ночью, когда не спится, Дэваля мучают странные вопросы.

Сегодняшний: придется ли ему жениться?

Странно, что в их мире вообще есть свадьбы, но разумные существа всех миров не способны совокупляться, не уведомляя об этом соседей, друзей и правительство.

Отец женился по любви. Никто из братьев понятия не имел, как началась история Вельзевула и Лилит, зато все очень хорошо видели, чем она закончилась. Не лучший пример семейной жизни.

С Даром все просто: он – иной искусства, ему многое позволено. Вряд ли Дара вообще интересуют девушки и секс. По крайней мере, Дэваль ни разу не замечал за братом подобных интересов. Разве что к Аиде он относится чуть иначе, и это бесит. К ней все относятся иначе, словно чувствуют, что девчонка не так проста, как кажется. Хотя она и не кажется: только дурак не задастся вопросом, почему ничем не примечательную душу поселили аж в особняке Повелителя.

Самаэль женился из необходимости. Вряд ли он когда-то любил Селин и вряд ли любит сейчас, хотя нельзя сказать, что брат совсем уж равнодушен к супруге. Она красивая, умная и обладает редким даром – Самаэль таких любит. Они с детства знали, что поженятся, и приняли правила игры. Дэваль никогда не интересовался, верен ли брат жене. Но поставил бы зуб на то, что нет. Но, к чести Самаэля, его никто и никогда не ловил на горячем. Официально он – образцовый супруг, даже на Маскараде Мертвых предпочитающий любым удовольствиям жену. Даже скучно.

А вот с ним самим все интересно. По меркам иных Дэваль еще слишком молод, чтобы всерьез думать о женитьбе. Да и с его работой это не такая уж необходимость: из любого дозора он может не вернуться. Но все может измениться.

Отец наверняка к тому времени отойдет от дел. Они не просто так обучают Аиду с бешеной скоростью. Вельзевул слаб, и ему очень нужен наследник. Если они с Селин не успеют от нее избавиться, Аида будет решать, женится Дэваль или останется стражем до конца этого гребаного мира. Интересно было бы посмотреть, как она попытается его заставить.

За дверью раздались шаги. Дэваль с детства умел угадывать визитера по звуку шагов. Селин громко стучит каблуками, чеканя шаг. Дар ходит неспешно, погруженный в собственные мысли. Или бежит – если мыслями необходимо немедленно поделиться. Аиду практически не слышно, она как будто ничего не весит. А Самаэль…

– Привет, Самаэль, – вздохнул Дэваль. – Два часа ночи – самое время для братского визита. У меня что, день рождения и ты принес мне торт?

– Нет. Я принес тебе благую весть.

– Даже не знаю, что способно порадовать меня в такой час.

– Аида мертва.

– Что?

Дэваль поднялся. Вгляделся в лицо брата, пытаясь найти в облике Самаэля хоть малейший намек на издевку.

– В каком смысле мертва?

– В прямом. Та душа, с которой вы встретились в баре, вырвалась вновь. Каким-то образом он сумел коснуться Аиды без последствий. Попытался ее изнасиловать. Завязалась драка, и они оба упали в Стикс.

Он пытался вникнуть в то, что говорит Самаэль, но знакомые слова вдруг превратились в набор ничего не означающих звуков. Как будто Дэваль разучился понимать родной язык.

Еще несколько минут назад он представлял, как избавится от сестры, а сейчас вдруг оказался в мире без нее. Прожил в нем бесконечно долгие секунды, показавшиеся вечностью.

– Что? Жалко сестренку? Страшно? – хмыкнул Самаэль. – Так, может, ты объяснишь, как душа, которую тебе поручили уничтожить, вновь оказалась в Мортруме?

И Дэваль понял: Самаэль солгал. Где бы ни была сейчас Аида (он не слышал вечером ее шагов, а значит, она не вернулась), ее сердце бьется. И пошатнувшийся было мир вернул себе равновесие.

– Не смешно.

– Нет, Дэв, не смешно. Тебе поручили защищать девчонку. Не отходить от нее ни на шаг. Обучить всему, что знаешь. А ты упустил темную душу!

– Как именно я должен был ее уничтожить, если вы прямо запретили мне к ним приближаться?

– Прекрати паясничать! Тебе запретили играть с ними, а не казнить преступников. Ты облажался, Дэв. И сегодня ценой твоей ошибки могла стать жизнь сестры, а через несколько лет станет жизнь Повелительницы. Заруби себе на носу: ты – ее тень. Ее защита. Ты должен уничтожать любую угрозу еще на этапе ее появления. Мне плевать, нравится тебе Даркблум или нет, хочешь ты ее или ненавидишь. Ты – ее страж. Начни уже исполнять свои обязанности!

– Я вообще не просил, чтобы на меня их взваливали, – устало буркнул Дэваль.

– Да мне плевать. Наш договор прекращает действие. Мать ты больше не увидишь. Очевидно, встречи с ней мешают твоим непосредственным обязанностям.

– И я, конечно, после этого должен полюбить сестричку еще сильнее?

– Да всем плевать, будешь ты ее любить или нет. Кстати, иди и найди ее. Опять где-то шатается, хотя я приказал быть к полуночи.

– И всем-то ты приказываешь.

– Кто виноват, что без приказов вы соображать не способны? Повзрослей, Дэв! Ты уже не мальчишка, который скучает по маме и пытается заработать благосклонность отца. Я устал быть единственным, кто думает хоть на пару шагов наперед. Молись, чтобы отец не узнал о нападении.

– А то что? Отшлепает меня?

– А тебе было мало?

Самаэль решил напомнить о еще не до конца заживших следах на спине, но Дэваль против воли вспомнил кое-что другое: мягкие прикосновения пальцев, блестящих от жирной мази. Окутывающий свеже-пряный аромат. Учащенное дыхание на коже и отчаянный испуганный стук сердца.

После долгой паузы Самаэль произнес:

– Нам всем очень повезло сегодня, Дэв. Всем, включая Аиду.

Дэваль не верил в везение. Но брату об этом решил не напоминать.

Меньше всего ему хотелось бродить по улицам Мортрума в поисках загулявшей сестрички, но Самаэля сейчас лучше не злить. Он вполне способен отменить решение запретить ему навещать маму. Это единственный рычаг воздействия на Дэваля, независимый от Вельзевула. А еще отец вполне может обратиться против старшего брата: если узнает, что все это время Дэваль навещал Лилит… у него, конечно, добавится шрамов, но и Самаэль свое получит. Дэваль быть виноватым привык, а для старшенького это сильный удар по самолюбию.

На лестнице он столкнулся с Селин. В последнее время она едва ли не ночует в колледже.

– Если ты собираешься искать нашу принцессу, то она с Риджем. Устроила в баре пьяную драку, и теперь он водит ее кругами вокруг дома. Проветривает, чтобы не получить от Сэма.

– С Риджем?

Селин хрипло рассмеялась. Дэваль даже подумал, что она пьяна, но решил не уточнять. В конце концов, личная жизнь Селин – не его дело.

– С Риджем. Но не переживай. Наш опальный рыцарь тонко чувствует настроения правящей элиты. Он исключительно благороден, воспитан и учтив. Так что Повелительница просто гуляет. Спокойной ночи, малыш. Не сиди допоздна, утром рано вставать.

– Да пошла ты.

– Уже сходила! – донеслось с лестницы. – Отдохнула так себе, курортный сезон еще не наступил.

Что ж, поиски загулявшей сестрички отменяются.

Но вместо того чтобы отправиться спать, сам не зная зачем, Дэваль сел на кухне, задумчиво рассматривая причудливые тени деревьев, рожденные слабым светом уличных фонарей.

Порой казалось, от него прежнего не осталось ни следа. Все, за что его ценил отец: хладнокровие, жесткость, методичность и уверенность, – растаяло с появлением сестры. Но все же часть прежнего стража еще сохранилась. Совладав с эмоциями, совершенно лишними теперь, когда все уже случилось, Дэваль принялся думать.

Очевидно, что все происходящее – вырвавшиеся темные души, их странное влечение к Аиде, стихийно открывающиеся порталы на Землю – это звенья одной цепи, но кто или что есть источник?

Аид – не такое уж безумное место, как все думают. Души в нем превращаются в монстров, но и у них есть своя жизнь. Иерархия, общины, примитивные развлечения и постоянная охота. В Аиде не так уж много еды, и она не нужна для выживания, но постоянный мучительный голод сводит их с ума, превращает вечность в невыносимую пытку.

Даркблум, отец Аиды, похоже, знал, как выжить в аду. И даже получил определенную власть над душами. Достаточную, чтобы не позволить им моментально растерзать дочь. Интересно, как у него это получилось?

И как у души, напавшей на Аиду, получилось спрятаться. Он ведь ее искал. Насколько хватало времени и сил искал, чтобы наказать за дерзость. Но, наверное, впервые за много лет Дэваль Грейв потерпел поражение.

Уж вряд ли без сторонней помощи.

Негромко скрипнула задняя дверь. Он хорошо видел в темноте в отличие от Аиды. Она почти на ощупь пробралась к графину с водой и с наслаждением пила, пока Дэваль задумчиво размышлял, убить ее на месте или сначала как следует насладиться торжеством момента.

Все же второе. Во внезапной безболезненной смерти нет ровным счетом никакой романтики.

– Как прогулялась?

Сестричка не подвела: Аида взвизгнула и выронила графин. Он разлетелся на тысячи осколков, щедро окропив стройные ножки водой.

– Жрешь по ночам? – К Аиде быстро вернулось самообладание, хотя голос немного дрожал. – Осторожно, потеряешь статус первого красавчика на деревне, скучно станет смотреть в зеркало по утрам.

– Уж ты-то не упускаешь случая собой полюбоваться, так? Нравишься себе?

– Вполне.

Она сделала было попытку пройти мимо, но Дэваль удержал. Аида дернулась, но его пальцы уже стальной хваткой сомкнулись на ее локте.

– Знала бы ты, как я жалею, что удержал тебя тогда.

– У тебя будет еще много возможностей исправить эту несправедливость.

Слабый свет рисовал лишь очертания Аиды. Поблескивал в ее глазах и приковывал его взгляд к еще влажным губам.

– Ты прекрасно знаешь, что это невозможно. Ты здесь навсегда, и каждый из нас должен оберегать твою жизнь ревностнее, чем свою. Ты – наше проклятие, сестричка. Моя личная кара. Ты появилась и разрушила то, что я строил много лет. Получила то, чего я всегда хотел. Ты даже сотую часть моей ненависти представить не можешь, потому что просто не способна так ненавидеть.

– Да мне плевать! – скривилась она. – Варись в своей ненависти, Дэваль, и не забудь приправить ее завистью. Я не просила того, что принадлежит тебе, ясно?! Забирай! Идем к отцу и скажем: мы все решили, тебя – в наследники, меня – в Аид. Никаких проблем! Уверена, вы закатите роскошную вечеринку! Да и я рыдать не буду, потому что ты, обиженный мальчик, у которого отобрали игрушку, меня достал! На соплях, которые ты распустил, уже весь дом поскальзывается!