Пропавшие. В погоне за тенью

Глава 1

Тревожный сон с похмелья. Жуткий, дурманящий, выворачивающий наизнанку сон. Зачем же я так напился прямо с утра?

В голове полная каша. Отрывочные видения – словно картины Сальвадора Дали, густо замешанные с реальностью, поплыли перед глазами. Я был готов поклясться, что весь этот жуткий сон случился на самом деле, если бы… если бы не очевидный бред… исчезнувшие одноклассники, двойник из параллельного мира, который стремится к абсолютной власти, мое полузабытое прошлое, из которого, казалось, до сих пор доносились голоса – девчонка из детского сада, часы, которые я разобрал ради нее… Света… как же давно я ее не видел и видел ли вообще? Моя мать… Диана… Петька, часовая мастерская и редакция газеты… темный лес, какая-то заброшенная советская здравница, переоборудованная под лабораторию… чертов жуткий томограф и старик в белом халате, жуткая улыбка которого отпечаталась в моей памяти словно вспышка ядерного взрыва.

– Господи… – я застонал, обхватил голову руками и открыл глаза. – Зачем я так напился…

Темный коридор моей собственной квартиры наискось пересекали три параллельных солнечных луча, падающих из кухни, а в них, словно в диковинном бассейне медленно парили невесомые пылинки.

Стоя напротив треснувшего зеркала, я зачарованно наблюдал за их беззвучным хаотичным движением – раньше мне и в голову не приходило, что их танец может настолько красив.

Передо мной на полке замер старый кнопочный телефон. Слегка покачивающаяся трубка повисла на тонком скрученном проводке, готовом оборваться в любом момент. Из нее раздавались короткие гудки, похожие на азбуку Морзе.

Волнами подкатывала тошнота.

Кому я только что звонил?

С нарастающим чувством какого-то фатального кошмара я вслушивался в короткие гудки. Память как дырявое решето подсовывала мне обрывки ненужных фраз, разговоров, лиц и все они были тревожными, если не сказать больше.

Я посмотрел на себя в зеркало и ужаснулся. Не знаю, где меня носило все эти часы, дни, может быть, даже месяцы, но сейчас оттуда на меня смотрел смертельно уставший человек с худым лицом, синими кругами под глазами и тонкими, слегка вытянутыми в вымученной усмешке губами.

СОБЕРИСЬ!

Впалые уставшие глаза, взлохмаченные волосы – я протянул руку, тронул краешек разбитого зеркала и… порезался.

– Ай… черт!

Тут же в голове всплыл разговор. Я догадался, что разговор состоялся только что, хотя по ощущениям я звонил Петьке данным-давно, может быть год или два назад. Разговор странный и сбивчивый. Далеким чужим голосом однокласснике сообщил, что я… в розыске. Что он не будет меня сдавать полиции.

Что еще он сказал?

Мучительная острая боль вспыхнула в затылке и где-то за правым ухом.

Я пошатнулся, облизнул порезанный палец. Кровь была настоящая, соленая. Медленно повернул голову влево, посмотрел в комнату. Возле разодранного кресла на журнальном столике покоилась почти пустая бутылка виски и фотоальбом. Точнее то, что от него осталось.

За входной дверью откуда-то сверху застучали быстрые шаги. Сердце подпрыгнуло и остановилось.

– Илья, догоняй! – звонко крикнул мальчишеский голос. – Мы без тебя начнем! – Через пару секунд шаги стихли.

– …продолжается рост числа зараженных в городе-герое Волгоград, оттуда наш следующий репортаж… – где-то за стеной включился телевизор, завыла сирена скорой помощи, затем невнятный взволнованный голос начал описывать происходящее в какой-то больнице, где не хватало коек и аппаратов ИВЛ.

Я подошел к двери и осторожно, будто бы с той стороны меня кто-то мог караулить, приблизился зрачком к мутному глазку.

Я НИКОГДА ЕГО НЕ ПРОТИРАЛ, – пронеслась в голове вздорная, почти идиотская мысль.

Лестничная клетка выглядела буднично, как и положено лестничной клетке старой брежневской девятиэтажки, не видевшей ремонта со дня постройки. Пыльные зеленые стены, прямо передо мной лифт. Справа и слева двери соседей – рыбий глаз искажал их пропорции, но определенно, с ними все было в порядке. В том смысле, что они были на месте.

И тем не менее… что-то было не так.

Мне казалось, за углом притаился батальон СОБРа в полном обмундировании и раздайся хоть малейший звук с моей стороны, они немедленно бросятся на штурм.

Я закрыл глаза и медленно, очень медленно выдохнул.

Все хорошо… все хорошо…

Но нет! – все было плохо!

В этот самый момент двери лифта открылись. Я каким-то образом прослушал движение кабины (может быть, ее заглушил звук телевизора), а когда понял, что лифт остановился на пятом этаже, едва не отпрянул. Из кабины вразвалку вышел сосед, толстый Влад – в целом неплохой парень, правда подкаблучник и жуткий зануда. Влад работал мерчендайзером и торговал пивом. Он даже не посмотрел на мою дверь. Мне показалось, что он специально смотрит в пол, будто бы боится даже прикоснуться взглядом к этому месту. Он обошел мой коврик по выпуклой траектории, чтобы не дай бог не зацепить невидимую границу.

Впрочем, прямо сейчас Влад меня не интересовал, а вот зеркало, появившееся в створе распахнутых дверей лифта – еще как!

Я пожалел, что нечем сфотографировать то, что я увидел – чтобы потом разглядеть получше. Сейчас же мои глаза застилал туман или глазок действительно был очень мутным и грязным, однако в отражении я смог разглядеть свою дверь, опечатанную крест-накрест белыми лентами. В районе замка виднелся бумажный прямоугольник с пломбой.

Половица под ногой скрипнула, и я чуть не заорал от испуга.

Влад, не дойдя до своей двери на мгновение замер, встряхнул головой и суетливо поспешил вперед. Я слышал, как зазвенели ключи в его руках.

Нет, он не мог меня ни увидеть, ни услышать – дверь была добротной, с хорошей звукоизоляцией. Но он был явно жутко напуган. Скорее всего, поступком, который совершил казавшийся таким безобидным сосед-ученый, что изучал то ли бабочек, то ли допотопных индейцев в Южной Америке. А может и Австралии, черт его знает.

Ключи выпали, звякнув о бетон. В этот момент дверь квартиры отворилась. Я мельком увидел жену Влада Марину, худую шатенку с хитрым лисьим лицом. Сейчас весь ее вид выражал крайнюю степень досады. Она бросила быстрый взгляд в направлении лифта, взяла (нет – выхватила!) у мужа сумку, а он тем временем с виноватым видом поднял ключи и прошмыгнул в темный коридор. Дверь захлопнулась и стало тихо.

Значит моя квартира опечатана. Этот ублюдок… мой двойник натворил таких делов, таких бед, что теперь мне грозила опасность буквально из-за каждого угла.

Опасность? По какой-то странной наивности я назвал это… положение «опасностью». Нет, это была не опасность. Это была патовая ситуация, которую до конца я никак не мог осознать. Я был в западне.

Но оставаться здесь, как бы не успокаивающе звучала мысль, что в опечатанную квартиру никто не сунется – я тоже не мог. Даже если предположить, что холодильник забит до отказа, мне нужно было вернуть Свету, оставшуюся в каком-то «том» параллельном мире. А для этого, как и уговорено с Дианой – отправить Антона-2… домой.

Голова шла кругом.

Я вернулся в комнату и плюхнулся в кресло. Долил остаток виски, промокнул порезанный палец, покрутил стаканом – скорее автоматически, и махом выпил. Затем обвел разгромленную квартиру взглядом.

Сначала квартиру перерыл Антон. Скорее всего, он искал часы или что-то еще, что могло ему пригодиться в незнакомом мире. Например, деньги, карточки, мои контакты – что угодно.

Затем пришли ребята из уголовного розыска. Они рыли зацепки, куда он… то есть, я мог скрыться. Наверняка, получив информацию о моих действующих визах, перекрыли все аэропорты и вокзалы.

Антон же… идет по следу обладателей часов и превращает их в трупы. Видимо, ему особо нечего терять, он сильно спешил, хотя зачем убивать всех подряд, я не понимал. Мне срочно нужно было найти список этих людей, чтобы выследить и подкараулить его. Разумеется, если к тому времени меня не схватят и не обвинят в серии убийств. Учитывая, что наша ДНК скорее всего, идентична, отвертеться и сказать, что я, мол в это время был в параллельной вселенной и у меня даже есть свидетели – не выйдет. Представляете лица следователей? Вот и я представил.

Конечно… не все смотрят телевизор, не все сидят в интернете и озабочены фотороботами разыскиваемых преступников. Большинству глубоко наплевать. Большинство понятия не имеет, кто живет в соседней квартире. Если раньше все мое существо восставало против такой атомизации, то теперь только на нее и оставалась надежда. Каждый сам за себя. Моя хата с краю.

Петьку Чайковского уже допросили. Но что он мог сказать? Что могли сказать другие – например, ребята с кафедры антропологии? Странный профессор Дмитриев, у которого я защищал кандидатскую. Или ассистентка Наташа… – длинноногая блондинка, мечтающая выйти замуж за доцента Веселовского – специалиста по северным народам… У всех них, наверняка, история звучала примерно одинаково. Да, знаю его, на кафедру заходит редко, давно не видели. Работал в Бразилии. Изучал затерянные племена. Считается перспективным ученым. Наркотиками и алкоголем не злоупотреблял, в порочащих связях замечен не был. Вот и вся история.

А Влад и другие соседи знали еще меньше.

Конечно, выйти из квартиры я мог, но, если кто-то из соседей заметит сорванную пломбу – тут же настучит в полицию, в этом сомневаться не приходилось. Жена Влада меня терпеть не могла, она первая и доложит.

Я тоскливо посмотрел в окно. Порванная тюль свисала с карниза какими-то прозрачными хлопьями. По небу бежали редкие облака. Все форточки в квартире были задраены и внутри помещения стояла удушающая плотная жара, которую я боялся потревожить.

И все же… раз дверь до сих пор не ломают то, по крайней мере ясно одно – телефон не прослушивается, и Петька (как и обещал) меня не сдал. Вряд ли из этого следовало, что он поможет мне еще раз, но…

Тут мой взгляд упал на задраенную балконную дверь. В голове шевельнулось воспоминание. Когда я вообще последний раз выходил на балкон?

Я вскочил, быстрым шагом направился к двери и тут же осекся. Замер. Соседи внизу. Они ведь тоже в курсе. И если там… я попытался вспомнить, кто живет в квартире подо мной. Кажется, это была пожилая женщина с сухим обветренным лицом и подозрительным взглядом, зимой и летом она появлялась в неизменном темно-синем плаще и постоянно что-то вынюхивала.

Я аккуратно сделал шаг вперед. Под подошвой кроссовка треснуло стекло. Мне пришлось обойти опасное место. Путь в пару метров занял чуть ли не вечность. Наконец, я оказался возле белой пластиковой двери. Взявшись за шпингалет, я осторожно выглянул наружу.

Честно говоря, я не знал, что меня там могло ждать. Когда я увидел, что балкон застеклен, то даже выдохнул от напряжения. Все это время я почему-то не мог вспомнить этой важной детали – уезжая последний раз в Бразилию, кажется, я застеклил его, чтобы, во-первых, исключить проникновение в квартиру снаружи, а во-вторых, чтобы голуби не вили гнезда и не гадили – убирать потом за ними мне совсем не хотелось.

Но… сидя в кресле и перебивая в уме варианты – я мог поклясться, что оставил все как есть и ничего не стеклил – только потому, что денег на поездку было впритык.

Тем не менее, балкон был застеклен, похоже, я все же сделал это.

Но как я мог забыть? Впрочем, застекление балкона вообще никак не относилось к моей научной деятельности, а значит мозг после завершения проекта просто-напросто мог вычеркнуть и удалить его из памяти.

Тем не менее, я еще минут пять простоял перед дверью, оглядывая балконное пространство.

Внутри пусто, на трех серых веревках замерла дюжина поблекших пластиковых прищепок, – одна из них удерживала ссохшийся пакет с надписью «Магеллан».

Что такое «Магеллан» – я понятия не имел, как и то, зачем и когда я (а кто еще?) повесил туда этот пакет.

Наконец я поднял взгляд в то место, которое интересовало меня больше всего – а именно деревянную решетку слева. Она вела на балкон соседней квартиры. Я всегда хотел замуровать этот проем, но руки не доходили. Я понимал, что лаз к соседу был придумала советскими проектировщиками не просто так – в случае пожара по нему можно было перебраться в соседнюю квартиру и спасти себе жизнь. Вряд ли они задумывались, что этой брешью могут воспользоваться с какими-то другими целями.

Кто жил там, в соседней трешке? Тут меня память не подвела. Семья средних лет, у них пацан и девчонка примерно одного возраста – лет по тринадцать. Я хорошо это помнил, потому что парень живо интересовался индейцами, дальними странами и всем таким необычным. Иногда, когда мы встречались в лифте, он выспрашивал меня о пираха и я видел, как загорались его глаза, влекомые дальними путешествиями, загадками и тайнами. В его представлении я был кем-то вроде Робинзона Крузо (хотя скорее Джеком Воробьем), особенно когда приезжал из командировки – черный от загара, с выгоревшей бородой и длинными, почти до плеч волосами.

– Илья… – сказал я негромко. – Его зовут Илья.

Оба родителя работали с утра до вечера на каких-то менеджерских позициях среднего звена. Это я тоже знал абсолютно точно и, встречая их, чаще поодиночке, вымотанных, поникших и абсолютно безликих, я и искренне сочувствовал пацану.

Тем не менее, даже одна мысль о том, что мне придется проникнуть в чужую квартиру заставила меня вздрогнуть. Это в книгах все просто – взломал замок, выбил дверь, выпрыгнул с пятого этажа и тому подобное. В жизни даже мелочный пустяк чаще всего оказывается непреодолимой преградой.

Я снова посмотрел на деревянную решетку, разделяющую наши балконы.

Похоже, другого пути не было и сделать это предстояло именно сейчас, потому что муж с женой вернутся к семи-восьми вечера и тогда выбраться из квартиры будет невозможно. Сестра Ильи играла на скрипке и после обеда три раза в неделю посещала музыкальную школу в трехстах метрах от дома. Знаю, что жена Влада бесилась из-за домашних упражнений ребенка, он сам мне рассказывал, как ее колотит, когда Алина… точно(!) – девочку звали Алина, начинает не слишком уверенно наигрывать гаммы. А мне было все равно. Я любил скрипку.

Оставалась одна маленькая деталь и я надеялся, что память у меня и Антона-2 не одна на двоих, и что опера не добрались до моего тайника. Я обосновал его сразу после того, как купил эту однушку. Где-то нужно было хранить документы, наличные деньги и разные не слишком одобряемые законом вещи во время длительных дальних командировок. Конечно, можно было обратиться к услугам банковских ячеек, но… череда постоянных закрытий банков, мошенничеств с ячейками, хозяева которых вдруг обнаруживали их пустыми, вынудила меня искать другие варианты.

Да и, честно говоря, все эти вещи хотелось иметь под рукой. В случае чего.

Я медленно прошел на кухню, взял с подставки нож, вернулся в прихожую, присел у самой двери и стал отковыривать линолеум из-под плинтуса. Он был хорошо прихвачен гвоздями. Все это можно было сделать быстрее, но приходилось останавливаться и замирать, когда лифт за дверью приходил в движение.

Наконец я справился с линолеумом, аккуратно вынул тонкий, но крепкий фанерный лист, от которого тянуло едва уловимым запахом пропитки от собачьего нюха. Я решил, что вряд ли кто-то будет искать тайник прямо под входной дверью – слишком глупо устраивать его можно сказать, у всех на виду.

Судя по всему, мои надежды оправдались. Длинный продолговатый ящик, обернутый в армейскую плащевку, а внутри еще и в несколько слоев полиэтилена и пищевой пленки лежал целым и невредимым.

– Слава богу! – выдохнул я беззвучно.

Без содержимого этого ящика мне пришлось бы очень трудно. На цыпочках я прошел в комнату, сбросил обертки и медленно открыл свой доморощенный сейф.

Две пачки наличных (пятьдесят тысяч рублей и тысяча баксов мелкими купюрами), два загранпаспорта, причем один из них на левое имя – я сделал его… впрочем, об этом лучше не распространяться. Старенький iPhone 8 Plus – купил по дешевке на барахолке с предоплаченной сим-картой. Возможно, какая-нибудь кнопочная Нокия была бы безопаснее, но в наше время без интернета как без рук и поэтому я выбрал такой вариант.

Болеутоляющее. Надежный швейцарский нож. Солнцезащитные очки. Две метки AirTag, одну я всегда прятал в рюкзак в потайной карман, другую носил с собой на всякий случай. Записная книжка с важными телефонами.

– Никогда не доверяй самое важное своим гаджетам, – твердил как мантру профессор Дмитриев и я над ним посмеивался. Чудаковатый, не от мира сего… теперь я бы задал ему несколько вопросов. Может быть, позже…

Я достал несколько карточек разных банков – на всех были небольшие суммы, а две были и вовсе безличными и если по первым меня могли быстро найти, то вторыми можно было пользоваться сколько душе угодно, разумеется, в пределах лимита.

Миниатюрный портативный фонарик. Газовый баллончик, пачка стяжек, тонкий, но удобный баф, который мало того, что скрывал лицо, так еще и служил маской, предохраняющей от заражения. Вся эта катавасия с вирусом, от которой стонало полмира, мне была ох как на руку – на улице нельзя было появиться без маски, а технологии были еще слишком несовершенными чтобы распознать лицо в маске, да еще и в очках.

Компас Адрианова со светящимися радиевыми указателями (что бы я делал без тебя в бразильских джунглях), небольшая тактическая аптечка, устройство для запуска светошумовых патронов в виде небольшой авторучки и патроны к нему. Вот и все. Да, и удобная, проверенная в самых суровых условиях сумка через плечо, куда все это можно сложить.

За дверью снова взвыл лифт, теперь я слышал его движения очень отчетливо. Он остановился прямо передо мной. Я задержал дыхание, поднялся на цыпочках и взглянул в глазок, готовый сорваться в любую секунду. Хотя – куда мне здесь бежать? Но учитывая обстоятельства, я был готов сигануть с пятого этажа, нежели попасть в руки следствия.

Эта была Алина. Она махнула рукой в сторону двери, шагнула в лифт и повернулась ко мне лицом. В руках у нее был коричневый футляр для скрипки. Светловолосая девочка с ясными голубыми глазами смотрела в упор прямо на меня и от ее взгляда мне стало не по себе. Может быть, она заметила какое-то шевеление в зрачке? Сейчас она достанет телефон, наберет номер…

Двери лифта с грохотом закрылись. Я с трудом оторвался от зрачка. Сердце бешено стучало. Я вдруг явно осознал, что в этом, своем родном мире чувствую себя неуютно – будто бы лишним, – хотя по ту сторону мне казалось, что стоит попасть домой и я быстро разделаюсь со всеми проблемами. Не тут-то было.

Нужно поторапливаться. Если Алина заметила шевеление за дверью, мелькнувший блик в глазке – у меня полчаса максимум. Она наберет родителям, а они – просто чтобы перестраховаться, конечно же позвонил следователю, который оставил телефончик (если вы вдруг что-то вспомните). Я, конечно, надеялся, что это всего лишь мое разыгравшееся воображение, но испытывать судьбу, памятуя о том, что натворил мой двойник, совершенно не хотелось.

Я быстро загрузил содержимое тайника в сумку, еще раз оглядел квартиру и уже почти не скрываясь, шагнул в сторону открытой балконной двери.

Решетка, к которой вела небольшая лестница из стальных прутьев открывалась простым шпингалетом и даже усмехнулся, глядя на эту конструкцию. Однако, когда я отвернул шпингалет, надавил импровизированную дверцу, она не поддалась.

– Черт! – Я судорожно сглотнул.

Глянул вниз. На детской площадке расположились три мамаши с колясками. Одна из низ почему-то задрала голову и смотрела прямо в мою сторону. Солнце слепило ей в глаза, я был уверен, что она ничего не видит, но мне стало нехорошо.

Я напрягался и надавил на дверцу. Шаткая лестница под ногами завибрировала.

– Давай…

Что-то с той стороны с грохотом упало и покатилось по полу. Дверца с трудом отошла, и я словно змея протиснулся в образовавшуюся щель.

Краем глаза я заметил, как дернулась занавеска за стеклом, увидел большую кастрюлю, которая упала с деревянного стола, прижимавшего решетку, а потом – испуганные мальчишеские глаза в тонком проеме отворившегося балкона.

Наши взгляды встретились. В его расширившихся зрачках мелькнул ужас, мгновение спустя его сменило узнавание, и даже любопытство.

Интересно, что он знает про меня? Наверняка, прочитал в Интернете…

Если сейчас он захлопнет дверь балкона – мне конец.

Я медленно выдохнул и через силу улыбнулся.

– Привет, Илья, – сказал я тоном, будто встречи в подобных обстоятельствах были для нас будничным делом. – У меня входную дверь заклинило. Можно я выйду через твою?

На ладони моей вытянутой руки блестел бесценный компас Адрианова со светящимися делениями. Я знал, что он мне понадобится. Только не догадывался, что так скоро.

Глава 2

– Дядя… Антон… – пролепетал пацан, не сводя глаз с компаса, стрелка которого уставилась ему прямо в лоб, – вы же… вас ведь… – от страха у него заплетался язык, и он не мог не то, что сформулировать мысль, у него зуб на зуб не попадал. И все же держался он хорошо. Попади я в его годы в такую ситуацию, скорее всего, я бы обмочился от ужаса.

Стараясь не делать резких движений, чтобы не спугнуть его (хотя это было непросто, потому что моя правая нога все еще была там – на той стороне, стоя на хлипкой стальной жердочке). Я опустил подбородок – кивнул.

– Илья… мы с тобой давно знакомы. Это моя самая ценная вещь, которая сто раз выручала меня в бразильских джунглях. Я обещал тебе что-нибудь привезти из командировки. Я приезжаю, и вот… тут такое. Не хочу, чтобы ты думал, что это моих рук дело и… не могу никак доказать, что это не я. Пока не могу. Мне нужно найти того, кто это все… совершил. Пока не поздно. Ты мне веришь?

Пацан едва уловимо качнул головой. Он мог захлопнуть балконную дверь, выскочить из квартиры и тогда все.

– Держи… этот компас всегда показывает правильное направление. Просто знай это.

Парень чуть-чуть приоткрыл балконную дверь.

– Не спи, кругом змеи, – вдруг сказал он.

Я поднял взгляд и уставился в его широко распахнутые глаза.

– Вы мне тогда сказали… в лифте, когда уезжали в командировку. Вы сказали, что это девиз племени, куда вы едете и он помогает им выживать в дикой природе.

Я улыбнулся.

Он протянул руку и осторожно взял компас. Примостил его к тонкому запястью.

– А он в темноте светится?

– Обязательно.

Илья тут же прикрыл компас ладонью. Через мгновение его лицо озарилось радостной мальчишеской улыбкой.

– Точно! Светится!

Я с трудом вытащил затекшую ногу. Глубоко вздохнул. Посмотрел на детскую площадку. Мамаши с красной коляской, которая смотрела в мою сторону в песочнице уже не было.

– А я ведь видел его, – сказал вдруг Илья, поворачиваясь вокруг своей оси и наблюдая за стрелкой компаса, которая, чуть подрагивая, оставалась на месте.

– Кого?! – я вытаращился на пацана. – Ты… Этого… того… – теперь заговариваться настал мой черед.

– Ага. Вас. Ну почти вас. Я почему-то сразу вспомнил пословицу и… понял, что это не вы.

– Да?

– Ага. Мы ехали с вами… то есть, с ним в лифте. Я со школы, а вы… то есть… этот дядя, он не знаю откуда. Он был сильно чем-то встревожен, нервничал, весь потный и вонючий. Вы никогда такой не бываете. Вы всегда спокойный и от вас хорошо пахнет. Я спросил, как ваша поездка. Вы всегда мне что-то рассказываете. А он просто отмахнулся и стал постукивать по стенке лифта. А когда мы приехали и оказалось, что мы живем на одном этаже – он еще сильнее занервничал. Вышел после меня, но свою дверь открывать не стал, а спустился ниже и ждал, пока я зайду в квартиру.

Я смотрел на него в глазок. Он, конечно же, знал, что я подглядываю, но…

– Неужели ты сразу понял, что это не я? Вот так сразу и поверил.

– Нет, конечно, – смутился Илья. – Я подумал, у вас не все дома. Кукуха, может поехала, но мы же виделись недавно, все с вами было хорошо. Тогда я подумал, что может быть, это ваш брат какой-нибудь близнец. А потом приехала полиция, папа с ними говорил, нас только спросили, видели мы что или нет. Я сказал, что ничего не видел.

– Даже про него ничего не сказал?

Илья потупил взгляд.

– Я не хотел вам навредить.

– Но, если бы я оказался… настоящим убийцей?

Он пожал плечами.

– Но это же были не вы… – то ли утвердительно, то ли вопросительно сказал он.

– Слушай… ты должен быть всегда настороже. Время такое. Помнишь, – не спи…

– …кругом змеи, – эхом повторил Илья.

Он немного помолчал, потом спросил:

– Что вы будете делать? Вас везде ищут. Я даже по телевизору в новостях слышал и там ваше фото показывали.

Я вдруг вспомнил, что забыл самое главное – без чего вообще никогда не покидал свой шалаш в джунглях.