Слова сияния

Шаллан улыбнулась:

– Вы не ответили на мой вопрос.

– Ты не задала вопроса, – возразила Ясна. – Эти наброски искусны, как обычно, Шаллан, но разве тебе не полагалось заниматься чтением?

– Я… не смогла сосредоточиться.

– И потому поднялась на палубу, – продолжила принцесса, – чтобы порисовать молодых людей, которые трудятся, не надев рубашек. Полагаешь, это должно было наделить тебя большей… сосредоточенностью?

Когда Ясна замерла, глядя на один из рисунков в стопке, Шаллан покраснела. Она терпеливо ждала – этому ее как следует обучил отец, – пока принцесса не развернула рисунок к ней. Это был, конечно, набросок Шейдсмара.

– Ты ведь подчинилась моему приказу не соваться больше туда? – спросила Ясна.

– Да, светлость. Это я нарисовала по памяти, исходя из моего первого… промаха.

Ясна опустила листок. Шаллан показалось, что выражение лица наставницы на миг сделалось каким-то странным. Неужели принцесса спрашивала себя, может ли она верить Шаллан на слово?

– Полагаю, это источник твоего беспокойства? – уточнила Ясна.

– Да, светлость.

– Что ж, похоже, я должна тебе все объяснить.

– Правда? Вы это сделаете?

– Тебе не следует так сильно удивляться.

– По-моему, это важные сведения, – сказала Шаллан. – То, как вы мне запретили… Я предположила, что знания об этом месте хранятся в секрете – или, по крайней мере, их не следует доверять человеку моего возраста.

Принцесса фыркнула.

– Мой опыт свидетельствует, что, если молодым людям не объяснить тот или иной секрет, их склонность ввязываться в неприятности усилится, а не ослабеет. Судя по твоим экспериментам, ты уже с головой погрузилась во все это… Да будет тебе известно, со мной случилось то же самое. Я на собственной шкуре испытала, насколько опасным бывает Шейдсмар. Оставив тебя в неведении, я буду виновата, если ты там погибнешь.

– Значит, вы бы все объяснили, задай я вопрос в начале нашего путешествия?

– Скорее всего, нет, – призналась Ясна. – Нужно было проверить, насколько ты готова слушаться меня. В сравнении с прошлым разом.

Шаллан присмирела и подавила желание отметить, что раньше, когда она была прилежной и послушной ученицей, наставница и близко не делилась с ней таким количеством секретов, как сейчас.

– И что же собой представляет это… место?

– Это не совсем место, – сказала Ясна. – По крайней мере, не в обычном смысле. Шейдсмар здесь, вокруг нас, прямо сейчас. Все вещи существуют там в некоей форме, в точности как существуют и здесь.

Шаллан нахмурилась:

– Я не…

Принцесса вскинула палец, призывая ее молчать.

– У всех вещей есть три составляющие: дух, тело и разум. Шейдсмар – то место, которое ты видела, – представляет собой сферу Разума.

Вокруг нас простирается физический мир. Ты можешь его трогать, видеть, слышать. Так твое физическое тело познает окружающее пространство. Ну а Шейдсмар – то, посредством чего твое познающее «я» – твое бессознательное «я» – постигает окружающее пространство. Благодаря тайным чувствам, которые затрагивают ту реальность, ты совершаешь интуитивные прозрения, и в тебе рождаются надежды. Весьма вероятно, Шаллан, что те же самые дополнительные чувства позволяют тебе творить.

Нос корабля рассек волну, взметнув фонтан брызг. Шаллан вытерла со щеки соленые капли, пытаясь осмыслить то, что Ясна ей сказала.

– Светлость, я почти ничего не поняла.

– Не сомневаюсь. Я провела шесть лет, изучая Шейдсмар, и по-прежнему с трудом понимаю, что он такое. Мне придется несколько раз сопровождать тебя во время путешествий туда, прежде чем ты хоть самую малость осознаешь истинную важность этого места.

Эта мысль вынудила Ясну поморщиться. Шаллан всегда удивлялась, когда видела на ее лице проявления эмоций. Эмоции были чем-то, связанным с человеческой природой, а мысленный образ Ясны Холин, засевший в голове Шаллан, был чем-то почти божественным. Если подумать, странный способ воспринимать убежденную безбожницу.

– Ты только послушай меня, – продолжила Ясна. – Собственные речи выдают мое невежество. Я сказала тебе, что Шейдсмар – не место, и тут же назвала его таковым. Я говорю о том, что его можно посетить, хотя он повсюду вокруг нас. У нас просто нет подходящей терминологии, чтобы его обсуждать. Давай-ка попробуем другую тактику.

Ясна встала, и Шаллан поспешила за ней. Они прошли вдоль борта, ощущая, как под ногами качается палуба. Матросы с быстрыми поклонами расступались перед Ясной. Они относились к ней с не меньшим почтением, чем к королю. Как она это делала? Каким образом управляла своим окружением, не совершая для этого ничего заметного?

– Посмотри в волны, – потребовала принцесса, когда они оказались на баке. – Что ты видишь?

Шаллан остановилась возле борта и устремила пристальный взгляд в синие волны, которые вспенивались, когда их рассекал нос корабля. Отсюда, с бака, она видела в них некую… глубину. Неизмеримую безграничность, что простиралась не только во все стороны, но и вниз.

– Я вижу вечность, – сказала Шаллан.

– Слова художницы. Этот корабль плывет над безднами, которые нам не дано познать. Под волнами скрывается невидимый мир – яростный, полный жизни.

Ясна подалась вперед, держась за ограждение обеими руками, свободной и той, которую защищал рукав. Она смотрела вдаль. Не в глубины и не на землю, что виднелась как с северной стороны горизонта, так и с южной. Она смотрела на восток. Туда, откуда являлись бури.

– Существует целый мир, – заговорила Ясна, – с которым наш разум способен ознакомиться лишь поверхностно. Мир глубоких, совершенных мыслей. Мир, сотворенный глубокими, совершенными мыслями. Когда ты видишь Шейдсмар, ты погружаешься в эти глубины. Это место для нас во многом смысле чужеродно, и в то же самое время мы его создали. С некоторой помощью.

– Что мы сделали?

– Что такое спрены? – спросила Ясна.

Вопрос застал Шаллан врасплох, но она успела привыкнуть к внезапным проверкам, которые устраивала наставница. Девушка не стала спешить с ответом и все обдумала.

– Никто не знает, что такое спрены, – начала Шаллан, – хотя у многих философов есть разные мнения о…

– Нет, – перебила Ясна. – Что они такое?

– Я… – Шаллан посмотрела на пару спренов ветра, которые кружились над ними. Спрены походили на ленточки, излучающие мягкий свет, танцуя друг с дружкой. – Они ожившие идеи.

Ясна резко повернулась к ней.

– Что? – спросила Шаллан, вздрогнув. – Я не права?

– Нет, ты права. – Она прищурила глаза. – Моя лучшая догадка состоит в том, что спрены – элементы сферы Разума, которые… просочились в физический мир. Они – понятия, которые обрели некое подобие разумности, возможно благодаря вмешательству людей. Представь себе человека, который часто сердится. Представь себе, что его друзья и родственники начали относиться к его злобе как к чудовищу, сущности, которая овладевает им, – чему-то, существующему отдельно от него. Люди склонны к персонификации. Мы говорим о ветре, словно тот наделен собственной волей.

Спрены и есть такие идеи – идеи, возникшие благодаря коллективному опыту человечества и каким-то образом ожившие. Шейдсмар – то место, где это происходит впервые, и оно принадлежит им. Хотя мы его создали, именно они придали ему форму. Спрены там живут, они там правят, в своих собственных городах.

– Городах?!

– Да. – Ясна вновь обратила взгляд на океан. Она казалась обеспокоенной. – Существует великое множество разновидностей спренов. Некоторые умны, как люди, и строят города. Другие похожи на рыб и просто плывут по течению.

Шаллан кивнула. На самом-то деле она едва успевала улавливать смысл, но не хотела, чтобы Ясна прекратила рассказ. Именно в таких знаниях Шаллан и нуждалась, именно они были ей нужны как ничто другое в целом свете.

– Это как-то связано с вашим открытием? С паршунами, с пустоносцами?

– Я пока что в этом не разобралась. Спрены не всегда расположены к беседам. Иной раз они чего-то не знают. Время от времени не доверяют мне из-за нашего древнего предательства.

Шаллан нахмурилась, не сводя глаз с наставницы.

– Предательства?

– Они мне о нем сообщили, – проговорила Ясна, – но не растолковали, что именно произошло. Мы нарушили какую-то клятву и тем самым нанесли им тяжелейшее оскорбление. Кажется, некоторые из них умерли, хотя как может умереть идея – мне невдомек. – Ясна с мрачной торжественностью повернулась к Шаллан. – Я понимаю, что ты потрясена. Тебе придется все это изучить, все целиком, если ты собираешься мне помогать. Желание еще не пропало?

– А у меня есть выбор?

Губы принцессы тронула улыбка.

– Сомневаюсь. Ты духозаклинаешь сама, без помощи фабриаля. Ты такая же, как я.

Шаллан уставилась на воду. Она как Ясна. Что бы это значило? Почему…

Она замерла, моргая. На миг показалось, что она увидела тот же узор, что и раньше, – тот, что проступил на ее наброске. На этот раз он появился на воде, на поверхности волны, хоть это и было невозможно.

– Светлость… – проговорила она, касаясь руки Ясны кончиками пальцев. – По-моему, я что-то увидела в воде, прямо сейчас. Узор из резких линий, похожий на лабиринт.

– Покажи мне где.

– Он был на одной из волн, с которой мы только что разминулись. Но вроде бы я видела его раньше среди моих рисунков. Это неспроста?

– Скорее всего. Шаллан, должна признаться – наша встреча кажется мне изумительным совпадением. В этом есть что-то подозрительное.

– Светлость?

– Они к этому причастны. Они привели тебя ко мне. И похоже, все еще следят за тобой. Поэтому, девочка, – нет, у тебя больше нет выбора. Если все пойдет по-старому, мне не кажется, что это хороший знак. Скорее, действие ради самосохранения. Спрены чуют приближение опасности и потому возвращаются к нам. Теперь мы должны обратить все внимание на Расколотые равнины и руины Уритиру. Пройдет много-много времени, прежде чем ты сможешь вернуться на родину.

Шаллан безмолвно кивнула.

– Это тебя беспокоит, – заметила Ясна.

– Да, светлость. Моя семья…

Шаллан почувствовала себя предательницей – она бросила братьев, чье благосостояние зависело от нее. Она им написала и объяснила, не вдаваясь в подробности, что украденный духозаклинатель пришлось вернуть и теперь Шаллан была обязана помогать Ясне в ее работе.

Ответ Балата был в некотором роде положительным. Он порадовался тому, что хоть один из них избежит судьбы, которая ожидала Дом. Балат считал, что все остальные – трое ее братьев и его невеста – обречены.

Возможно, так оно и было. Их не просто сокрушат долги отца – была еще проблема сломанного отцовского духозаклинателя. Те люди, что дали ему фабриаль, желали получить свое имущество назад.

К несчастью, Шаллан была твердо убеждена, что поиски Ясны несравнимо важнее. Скоро должны были вернуться пустоносцы – это вовсе не какая-нибудь глупая страшилка из детских сказок. Они жили среди людей много веков. Спокойные, тихие трудяги-паршуны, безупречные слуги и рабы, на самом деле являлись разрушителями.

Остановить катастрофическое возвращение пустоносцев было более важным делом, нежели защитить ее братьев. Но, признавая это, Шаллан все еще испытывала боль.

Принцесса внимательно смотрела на нее.

– Шаллан, по поводу твоей семьи я приняла некоторые меры.

– Меры? – переспросила девушка, схватив руку своей наставницы. – Вы помогли моим братьям?

– В каком-то смысле. Подозреваю, деньги не решат эту проблему по-настоящему, хотя я распорядилась, чтобы им отправили небольшой подарок. Судя по тому, что ты рассказала, неприятности твоей семьи на самом деле связаны с двумя обстоятельствами. Во-первых, духокровники желают, чтобы им вернули духозаклинатель, не зная, что он сломан. Во-вторых, ваш Дом лишился союзников и глубоко увяз в долгах.

Ясна протянула лист бумаги.

– Это, – продолжила она, – из беседы, которая состоялась у меня этим утром с матерью, посредством даль-пера.

Шаллан бегло прочитала написанное и добралась до места, где принцесса объяснила, откуда взялся сломанный духозаклинатель, и попросила о помощи.

«Это случается чаще, чем можно было бы предположить, – ответила Навани. – Проблема, скорее всего, связана с регулировкой оправ для самосветов. Привези мне устройство, и посмотрим, что с ним».

– Моя мать, – пояснила наставница, – прославленный артефабр. Я полагаю, она может сделать так, что ваш духозаклинатель снова начнет работать. Мы отошлем его твоим братьям, чтобы они вернули его хозяевам.

– И вы позволите мне это сделать?

Во время плавания она осторожно, по крупицам добывала новые сведения о духокровниках, надеясь понять своего отца и его мотивы. Ясна заявляла, что очень мало знает о секте, за исключением тех фактов, что они желали добраться до результатов ее изысканий и были готовы на убийство.

– Мне не очень-то хочется, чтобы они получили доступ к такому ценному устройству, – призналась Ясна. – Но у меня сейчас нет времени напрямую защищать твою семью. Это сносное решение – при условии, что твои братья смогут еще немного потянуть время. Если придется, пусть скажут правду – что ты, зная о моей учености, отправилась ко мне и попросила исправить духозаклинатель. Возможно, это их ненадолго удовлетворит.

– Спасибо, светлость.

Вот же буря! Если бы она сразу обратилась с этим к Ясне, как только стала ее ученицей, насколько легче все обернулось бы? Шаллан вернулась к листу бумаги и поняла, что беседа шла не об одном лишь сломанном приборе.

«Что касается другого вопроса, – написала Навани, – то идея мне очень нравится. Полагаю, смогу убедить мальчика по крайней мере все обдумать, поскольку его последний роман завершился весьма резко – это для него типично – в начале недели».

– О чем это она? – спросила Шаллан, поднимая взгляд от бумаги.

– Разобравшись с духокровниками, мы ваш Дом не спасем. Долги слишком велики, особенно учитывая, что твой отец поссорился со столькими людьми. По этой причине я предложила альянс, способный вас поддержать.

– Альянс? Какой?

Принцесса тяжело вздохнула. Ей, похоже, не хотелось объяснять.

– Я предприняла первые шаги в устройстве твоего обручения с одним из моих кузенов, сыном Далинара Холина. Мальчика зовут Адолин. Он красив и знает толк в любезных разговорах.

– Обручение? – переспросила Шаллан. – Вы пообещали ему мою руку?

– Я начала процесс, – уточнила Ясна с необычным для нее волнением. – Хотя временами Адолину не хватает благоразумия, у него добрая душа – как и у отца, который, возможно, лучший из всех людей, кого я когда-либо встречала. Он считается самым завидным женихом Алеткара, и моя мать уже давно хотела подыскать ему невесту.

– Обручение, – повторила Шаллан.

– Да. Это так огорчительно?

– Это восхитительно! – вскричала Шаллан, крепче сжимая руку Ясны. – И так просто. Если я выйду замуж за кого-то столь могущественного… Клянусь бурей! Никто в Йа-Кеведе и тронуть нас не посмеет. Это бы решило многие из наших проблем. Светлость Ясна, вы гений!

Ясна заметно расслабилась.

– Ну да, это показалось мне подходящим решением. Однако я опасалась, что ты обидишься.

– Ради всех ветров, с чего бы мне обижаться?

– Из-за ограничений свободы, которые присущи браку. Да к тому же предложение сделано без твоего ведома. Мне нужно было сначала выяснить, существует ли вообще такая возможность. Все зашло дальше, чем я ожидала, поскольку моя мать подхватила идею. Навани склонна… во всем брать верх.

Шаллан с трудом могла представить себе, чтобы кто-то взял верх над Ясной.

– Буреотец! Вы переживали, не обижусь ли я? Светлость, я всю жизнь провела взаперти в особняке отца – я выросла, считая, что мужа мне выберет он.

– Но теперь ты свободна от власти отца.

– Да, и я проявила… потрясающую разборчивость в отношениях, – усмехнулась Шаллан. – Первый же мужчина, который мне понравился, оказался не только ревнителем, но и тайным убийцей.

– Тебя это совсем не беспокоит? – спросила Ясна. – Сама мысль о том, что ты будешь зависеть от кого-то, в особенности от мужчины?

– Меня же не в рабство продают, – ответила Шаллан со смехом.

– Ну да. Видимо, ты права. – Ясна встряхнулась, возвращая себе обычную уравновешенность. – Что ж, сообщу Навани, что ты приняла предложение, и мы за день организуем предварительную помолвку, когда будем на месте.

Предварительная помолвка была условной, согласно воринским обычаям. Шаллан будет во всех смыслах считаться нареченной, но такая помолвка не имеет правовых последствий, пока ее официально не подтвердят и не проверят ревнители.

– Отец мальчика сказал, что не будет ни к чему принуждать Адолина, – объяснила Ясна, – хотя в настоящее время он свободен, поскольку умудрился оскорбить еще одну молодую даму. Как бы там ни было, Далинар захочет, чтобы вы встретились до того, как мы перейдем к более обязывающим вещам. В политическом климате Расколотых равнин произошли… сдвиги. Армия моего дяди понесла огромные потери. Еще одна причина спешить на равнины.

– Адолин Холин, – проговорила Шаллан, слушая вполуха. – Дуэльный мастер. Потрясающе умелый. И к тому же осколочник.

– А-а, так ты все же внимательно читала о моем отце и моей семье.

– Да… но я и раньше многое знала о вашей семье. Алети всегда были в самом центре светской жизни! Даже девочки из провинциальных Домов знают имена алетийских принцев. – И она бы соврала, сказав, будто не мечтала встретиться с одним из них. – Но, светлость, уверены ли вы, что это мудрый союз? Я хочу сказать, моя кандидатура вряд ли может кого-то заинтересовать.

– Пожалуй, дочь другого великого князя была бы предпочтительнее для Адолина. Однако он, похоже, умудрился оскорбить всех до единой женщин из этой категории, достойных выбора. Мальчик, скажем так, известен чрезмерным пылом в том, что касается отношений. Я уверена, ты с этим справишься.

– Буреотец… – пробормотала Шаллан, у которой внезапно подогнулись колени. – Он наследник княжества! Он в очереди на престол самого Алеткара!

– Третий, – уточнила Ясна, – после малолетнего сына моего брата и Далинара, моего дяди.

– Светлость, я должна спросить. Почему Адолин? Почему не младший сын? Я… я ведь ничего не могу предложить ни Адолину, ни его Дому.

– Как раз наоборот. Если ты и впрямь та, о ком я думаю, то ты можешь предложить ему то, чего не предложит никто другой. Кое-что более важное, чем богатства.

– И кто же я, по-вашему? – прошептала Шаллан, глядя принцессе в глаза и наконец-то задавая вопрос, на который ей раньше не хватало смелости.

– Прямо сейчас ты всего лишь обещание. Куколка с потенциальным величием внутри. В те времена, когда между людьми и спренами возникали узы, появлялись женщины, которые танцевали в небесах, и мужчины, которые уничтожали камни одним прикосновением.

– Сияющие отступники. Предатели человечества.

Шаллан не могла все это осознать. Помолвка, Шейдсмар и спрены, и это – ее загадочная судьба. Она догадывалась. Но говорить об этом…

Девушка села прямо на палубу, не тревожась о том, что платье промокнет, и привалилась спиной к ограждению борта. Ясна, удивительное дело, позволила ей взять себя в руки и лишь потом опустилась рядом. Она сделала это с куда большим изяществом, подобрав платье и присев боком. Матросы на них так и пялились.

– Меня на части разорвут, – сказала Шаллан. – Алетийский двор – самый кровожадный во всем мире.

Ясна фыркнула:

– Шаллан, от этой бури больше шума, чем вреда. Я тебя всему обучу.

– Светлость, я никогда не стану такой же, как вы. У вас есть власть, влияние, богатство. Только посмотрите, как моряки вам повинуются.

– Прямо сейчас я как-то использую упомянутые власть, влияние или богатство?

– Вы заплатили за это путешествие.

– Разве ты не платила за несколько путешествий на этом корабле? – спросила Ясна. – Разве они относятся к тебе не так же, как и ко мне?

– Нет. О, они меня любят. Но мне не хватает вашего… веса.

– Будем считать, что ты не намекала на мою талию. – На губах Ясны мелькнула тень улыбки. – Я понимаю твои доводы. И все же они целиком и полностью ошибочны.

Девушка повернулась к принцессе. Ясна сидела на палубе корабля, как на троне, – выпрямив спину, подняв голову, с внушительным видом. Шаллан прижимала колени к груди, обхватив их руками. Они даже сидели по-разному! У нее с этой женщиной нет ничего общего.

– Есть секрет, дитя, который ты должна узнать, – сказала Ясна. – Этот секрет даже важнее тех, что связаны с Шейдсмаром и спренами. Власть – иллюзия восприятия.

Шаллан нахмурилась.

– Не пойми меня превратно, – продолжила принцесса. – Некоторые виды власти реальны – руководство войском, возможность духозаклинать. Они вступают в игру намного реже, чем можно предположить. В большинстве случаев то, что мы именуем властью – авторитетом, – существует лишь потому, что люди в него верят.

Ты говоришь, я богата. Это правда, однако ты также видела, что я нечасто пользуюсь своим богатством. Ты говоришь, у меня есть авторитет, поскольку я сестра короля. Это верно. И все же люди на этом корабле относились бы ко мне в точности так же, будь я пройдохой, которая убедила их в том, что она сестра короля. В этом смысле мой авторитет – ненастоящая вещь. Он всего лишь флер, иллюзия. Я могу создавать для них эту иллюзию, как и ты.

– Светлость, вы меня не убедили.

– Знаю. Если бы убедила, ты бы уже вела себя по-другому. – Ясна встала, отряхнула юбку. – Скажешь, если снова увидишь тот узор, что появился на волнах?

– Да, светлость, – отрешенно проговорила Шаллан.

– Тогда остаток дня можешь посвятить искусству. Мне нужно обдумать, как наилучшим образом обучить тебя всему, что касается Шейдсмара. – Принцесса удалилась в свою каюту, кивая в ответ на поклоны встреченных по пути моряков.

Шаллан встала, потом повернулась и схватилась за ограждение по обеим сторонам от бушприта. Перед ней раскинулся океан – беспокойный, пахнущий холодной свежестью. Продвижение корабля по волнам сопровождалось ритмичным треском.

Слова Ясны сражались в ее разуме, точно небесные угри за единственную крысу. Спрены строят города? Невидимый мир вокруг, Шейдсмар? Внезапная помолвка с самым завидным женихом всего мира?

Она отпустила ограждение и прошла вдоль борта, ведя свободной рукой по перилам. Как моряки к ней относились? Они улыбались, махали руками. Девушка им нравилась. Ялб, лениво повисший на вантах неподалеку, окликнул ее и сообщил, что в следующем порту есть изваяние, на которое ей стоит взглянуть.

– Это просто одна гигантская ступня, юная госпожа. Всего лишь ступня! Они так и не закончили шквальную статую…

Веденка улыбнулась ему и пошла дальше. Неужели ей и впрямь хотелось, чтобы моряки смотрели на нее так же, как на Ясну? С неизменным страхом, с беспокойством о том, что сделали что-то не так? Это и есть власть?

«Когда я впервые отплыла из Веденара, – подумала Шаллан, достигнув места, где для нее привязали ящик, – капитан уговаривал меня отправиться домой. Он считал мою миссию глупой затеей».

Тозбек всегда вел себя так, словно оказывал ей услугу, пока они догоняли на корабле Ясну. Почему у Шаллан все это время было ощущение, будто она доставляет ему и команде неудобство, даже наняв их? Да, он дал скидку, памятуя о былых сделках с ее отцом… Но ведь она платила ему за работу.

Наверное, это его отношение типично для тайленских купцов. Если капитан мог внушить клиенту, что делает ему одолжение, тот больше платил. Тозбек нравился Шаллан, но их отношения оставляли желать лучшего. Принцесса ни за что не позволила бы, чтобы с ней вели себя таким образом.

Сантид все еще плыл бок о бок с кораблем. Он походил на движущийся остров – его панцирь порос водорослями, из него торчали небольшие кристаллы.

Шаллан повернулась и прошла к корме, где капитан Тозбек разговаривал с одним из помощников, указывая на карту, покрытую глифами. Он кивнул, когда девушка приблизилась.

– Хочу предупредить, юная госпожа: порты вскоре станут менее удобными. Мы покинем Долгобровый пролив, обогнем восточный край континента и последуем к Новому Натанану. Отсюда и до Мелководных Крипт нет ничего интересного – даже посмотреть не на что. Я бы и собственного брата не послал на берег без охраны, а ведь он убил семнадцать человек голыми руками, да-да.

– Я понимаю, капитан, – сказала Шаллан. – И спасибо. Я пересмотрела свое предыдущее решение. Мне нужно, чтобы вы остановили корабль и позволили мне изучить существо, которое плывет рядом с нами.

Он вздохнул, поднял руку и пробежался пальцами по одной из своих жестких, стоящих торчком бровей – другие мужчины могли бы так потрогать усы.

– Светлость, я крайне не рекомендую подобное. Буреотец! Если я уроню вас в океан…

– Тогда я вымокну. Со мной это уже случалось пару раз.

– Нет, я просто не могу такое позволить. Как я уже сказал, мы поведем вас посмотреть на панцири в…