Мент. СССР
– То есть ты вроде как самая подходящая кандидатура? – догадался я.
– Вроде того, – кивнул Стряпчий. – Только я сначала не знал, кого мне предложили в штаб Духонина отправить, потому и согласился.
– А потом тебе стало неловко…
– Ну да… Ты ж нам с Варюхой жизнь спас, хоть и легавый, – кивнул Тоша.
– Моральная дилемма, – понимающе протянул я.
Стряпчий промолчал, видимо, не понимая смысл слова.
– Сколько тебе обещали за то, чтобы помазал мой лоб зелёнкой? – спросил я.
– До хрена!
Урка назвал сумму, я присвистнул.
– А ничего так! Неплохо у вашей братии нас, уголовный розыск, оценивают. Надо начальству передать, пусть зарплату поднимают, – мрачно пошутил я.
Тоша криво ухмыльнулся.
– Чем мог – помог. Сроку мне дана неделя. Задний ход, Быстров, включать поздно, Чухонец меня не поймёт. Так что думай, как будешь изворачиваться. На твоём месте я бы из города уехал. Отпуск возьми или больным скажись…
– И когда пошёл отчёт? – не обращая внимания на его предложение, продолжил расспрос я.
– Со вчерашнего… Что скажешь, Быстров – вернул я тебе должок? – чересчур пытливо произнёс Стряпчий, воровато заглядывая мне в лицо.
Ой как мне не понравился этот нехороший взгляд. Тоша явно что-то задумал, а учитывая то, что он только что сообщил… Похоже, мысль одновременно поймать двух зайцев – срубить за мою голову кругленькую сумму и набрать рейтинг в глазах Чухонца – показалась ему весьма интересной. Предупредив меня, он вроде как решал и моральную сторону проблемы, спокойно умывая руки. Дескать, сделал что мог…
Ещё чуть-чуть и меня будут убивать, понял я, но даже виду не показал, что разгадал его намерения. Пусть думает, что всё идёт по плану. Оно и мне легче будет.
– Почти, – кивнул я.
Собеседник удивлённо вскинулся.
– Спасибо, что предупредил. Осталось только понять, как бы мне найти этого Афанасия и поговорить с ним насчёт дел наших скорбных… Подмогнёшь? – подмигнул я, а сам в этот момент прикидывал варианты развития событий.
Стряпчий понимает, что я постоянно держу его в поле зрения и не дам достать оружие. Выходит, что киллер – не он, а кто-то другой, кого я пока не вижу.
Варюха? Девка она, конечно, разбитная и гулящая, но на убийцу не похожа. Да и могла бы не выманивать меня на улицу, а тупо завалила бы на лестничной площадке. Нет, это не она.
Во дворе пока никого нет, если внезапно появится кто-то незнакомый я насторожусь… Незаметно подобраться к дворницкой невозможно. Тогда… Тогда кто-то сидит внутри тихо как мышка, а ржавый замок – это так, фикция.
Я напряг зрение, всматриваясь в него. Ну да, вот она – подпиленная дужка, для маскировки замазанная какой-то грязью. Стоит только толкнуть дверь с той стороны, и замок свалится на землю.
Так-так… И сколько же народа засело в дворницкой? Не рота и не взвод, точно. Один, может, два гаврика со шпалерами.
По мнению Стряпчего, мне, расслабленному отсутствием угрозы с его стороны (как же, он лично предупредил об угрозе!), и в голову не придёт, что вот она – моя смерть, засевшая в паре метров от меня.
Тоша протяжно вздохнул.
– Ну и легавые теперь пошли… Всё за них делать нужно! Ладно, Быстров, найду я тебе адресок этого Афанасия! Варюха тебе его сообщит, как я узнаю. Лады?
– Лады! – легко согласился я, незаметно взводя пальцем курок револьвера, находившегося в кармане.
– Тогда прощай, Быстров! – сказал Тоша, нарочито громко и отчётливо выделяя это слово «прощай».
Глава 3
Итак, знак подан. Вот сейчас всё закрутится и начнётся.
Сначала я думал, что бандосы будут со шпалерами, потом прикинул: нет, вряд ли они откроют пальбу, это уж слишком рискованно и привлечёт массу ненужного внимания (жильцы услышат, свидетели появятся, да мало ли что!) – думаю, аккуратно посадят на перо и дело с концом. Они же не знают, что я просчитал их планы…
Не на того напали, козлы! Грохнуть меня по-лёгкому у вас не получится, зуб даю!
Как только я провентилировал ситуацию и понял, что будет дальше происходить, а главное – как, время спрессовалось в один плотный миг.
Понеслось дерьмо по трубам.
Трах! Дверь вылетела так, словно по ней шарахнули с той стороны стенобитным орудием.
И сразу же в дверной проём из темноты дворницкой на свет божий сунулись двое. Вернее, попытались сунуться, причём почему-то одновременно: то ли от неопытности, то ли от чрезмерного старания спровадить меня в лучший мир. А может и то, и то сразу.
Это сыграло и с ними, и со мной злую шутку. Для двоих в дверях оставалось слишком мало пространства, его практически полностью заполнила собой кряжистая фигура мужика со злым похмельным лицом и недельной совсем седой щетиной на щеках, которая придавала отнюдь не молодому убийце ещё больше возраста. Напарник невольно оказался позади, за широкой спиной небритого. Других в дворницкой не было.
Да собственно, на меня больше и не надо.
Короче, бандиты попёрли на огонёк и столкнулись в дверях, пробиться удалось только гражданину с невыбритыми щеками.
Это, конечно, плюс, однако был и минус: я, открыв огонь, сумел достать только того, что пёр на меня буром, заслоняя другого и тем самым спасая на какое-то время от верной смерти.
Трижды щёлкнул спусковой крючок, трижды пули вонзились в тело – я бил так, чтобы наверняка. Логика была простой, как лом в разрезе: двое из ларца, то бишь из дворницкой – так, мелкие шестёрки, сдохнут – не велика потеря. Если что и знают, то по краям. Главное – оставить в живых Тошу и допросить как положено. Если понадобится – вытрясу из него душу. Уж такой у меня личный, если хотите – чисто шкурный интерес. Вряд ли этот таинственный Афанасий (чтоб ему пусто было!) угомонится, не отправив меня на тот свет. Значит, будут и другие покушения, а мне прикажете ходить и вздрагивать при каждом шуме?!
Нет уж… такой жизни даже врагу не пожелаешь. Шестёрок в расход без всяких моральных переживаний (туда им, сволочам, и надо!), а Стряпчего брать живым. Только живым и никаких гвоздей!
Патронов я не жалел, стрелял в парочку ломившихся на меня гавриков так, чтобы наповал, без последующего добивания. Собаке – собачья смерть!
В старом советском фильме «Коммунист» враги практически изрешетили героя Евгения Урбанского, но тот оказался живучим и долго держался на ногах, стараясь достать гадов. Впечатляющая сцена, быть может, лучшая во всей картине.
Уголовная морда, что пёрла на меня, воплощала в себе исключительно человеческие пороки и ничего светлого в ней не было. Тем не менее этому гаду достался воистину богатырский организм.
Пули продолжали дырявить тело, однако кряжистый устоял и даже сделал несколько шагов в мою сторону, прежде чем грузно свалился к моим ногам. Не удивлюсь, если он шёл уже будучи мёртвым.
Напарник бандита – с виду обычный деревенский мужик, таких на московских улицах тысячи, вынырнул слева. Ему повезло, все пули принял на себя кряжистый, а этого урода даже не зацепило.
На свету блеснуло хищное лезвие занесённой финки. Мы действовали почти синхронно: я направил на него револьвер, а бандит профессионально попытался насадить меня на перо.
Бах! Ствол дёрнулся, выплёвывая порцию свинца, и тут же грамотный тычок в бочину снизу вверх. Треск раздираемой овчины, что-то липкое и горячее потекло по телу.
Боли я не почувствовал, такое бывает, когда ты на адреналине.
Пуля «сминусовала» второго бандита, но оставался третий, самый опасный. Я постоянно помнил о нём и не расслабился, когда уконтрапупил его дружков.
В отличие от них, Тоша на дело взял не нож, а более серьёзную и опасную вещь – шпалер. Мне поневоле пришлось повернуться к Стряпчему спиной, когда из дворницкой напали, и теперь я затылком ощущал направленное на меня дуло. Самое хреновое, что мне-то открывать огонь нельзя! Пуля, как известно, дура, если положу Тошу, упущу возможность поговорить: хладный труп допрашивать бесполезно.
А вот Стряпчий… Тот пальнёт. Чего б не пальнуть? Сейчас нажмёт на спусковой крючок и…
Я принял решение, которое показалось единственно верным. Терять Стряпчему нечего, ему надо завалить меня во что бы то ни стало, и плевать, что сделать это тихо после открытой мной канонады уже не получится.
Ну давай, наяривай… Я успел подхватить обмякшего второго бандита до того, как он присоединился на земле к кряжистому напарнику, резко крутанул, выставляя перед собой, и сразу ощутил несколько толчков – Стряпчий открыл огонь, не терзаясь мыслями: жив его подельник или мёртв.
Разделяло нас метра три, далеко отойти Тоша не успел. Не желая считать, сколько ещё патронов осталось в револьвере бандита, я со всей дури пихнул труп в его сторону, и пока Стряпчий шпиговал мертвеца свинцом, заложил небольшой манёвр чуть в сторону и «проявился» прямо перед гадёнышем.
– На, сволочь! Получай! – резким ударом в солнечное сплетение я заставил его согнуться, сразу же добавил коленом по лицу, ну и вырубил уже «контрольным».
Стряпчий свалился в сугроб.
Я облегчённо выдохнул и только сейчас почувствовал, что слабею. Посмотрел на левый бок и выругался сквозь зубы. На полушубке, в том месте, куда меня зацепило финкой, стремительно расползалось красное пятно.
Меня качнуло. Сил, чтобы связать Тошу, уже не осталось. Ну ничего, я его хорошенько приложил – очухается минут через пятнадцать, не раньше. А вот мне как-то не очень… В башке зашумело, перед глазами замелькало, словно на карусели. Так и до обморока рукой подать, а этого необходимо избежать во что бы то ни стало…
Чтобы не упасть, я встал возле дворницкой, схватившись за дверцу. Выстрелы услышали, скоро тут будет куча народа, включая милицию. Осталось немного подождать…
Отсюда я, словно полководец, мог с гордостью наблюдать за результатами недавнего скоротечного боя. Итог – два трупа, один в отключке – в мою пользу. Вот только голова кружилась всё сильнее, а ноги становились как вата.
Твою дивизию! Такими темпами точно не сдюжу, вырублюсь…
Чтобы удержаться на грани ускользающего сознания я больно, до крови прикусил губу. На какое-то время это помогло.
Блин! Где же все?! Ну не может быть, чтобы перестрелка осталось незамеченной, да тут у полдома уши в трубочку от грохота свернулись.
– Жора!
Я повернулся на звук.
– Настя?! Ты что тут делаешь? – ошарашено спросил я.
Меньше всего я хотел увидеть тут супругу… Два трупа, ещё один бандос в отрубе. И это вместо того, чтобы продолжить первую брачную ночь первым брачным утром и днём. А вечером должны снова прийти гости, правда, далеко не все, второй день свадьбы решили отметить в узком, чисто семейном кругу. А тут, понимаешь, эдакая нелепая…
– Нет, это ты что здесь делаешь?! – всплеснула руками жена.
Она укоризненно посмотрела на меня, и тут до неё дошло.
Настя охнула.
– Жора, ты ранен!
– Зацепило немного. Не переживай, всё в порядке! – не понимая, откуда берутся силы, чтобы успокоить супругу, произнёс я.
Губы не слушались, язык заплетался, каждая фраза давалась с неимоверным трудом.
Настя подхватила меня, поглядела по сторонам.
– Держись, милый. Сейчас мы что-нибудь придумаем.
– Что здесь происходит?! – требовательно прокричал другой, незнакомый мужской голос.
Он принадлежал человеку в военной форме. В руках у него была винтовка с примкнутым штыком.
– Свяжитесь с МУУРом, позвоните Трепалову, – сказал я. – Передайте, что на сотрудника угрозыска Быстрова, это я, была попытка покушения. И проследите, чтобы этот бандит, – я кивнул на Тошу, – никуда не убежал.
– МУУР, значит… – недоверчиво протянул военный. – А документики ваши где?
– Делайте, что муж говорит! – даже не знаю, откуда у Насти взялось столько злости.
– Вы что не видите – он ранен!
Она ожгла красноармейца гневным взглядом, под которым тот съёжился и засуетился.
– Виноват, гражданочка. Не заметил сразу. Сейчас тут будут мои товарищи, мы обязательно поможем вашему супругу.
– Держись, миленький, держись. Давай пока зайдём сюда, я посмотрю твою рану, – Настя увидела открытую дворницкую и затащила меня внутрь.
Войдя, мы замерли. Оказывается, ни по каким делам наш дворник не ходил. Бандиты прирезали его, оставив труп в дворницкой.
– Это наш Айратик? – сглотнув, спросила Настя.
– Он самый, – тихо произнёс я.
– Его убили те же гады?
Говорить я уже физически не мог, только кивнул.
– Всё, больше вопросов задавать не буду! Давай, милый, потерпи! Сейчас я тобой займусь, окажу первую помощь…
Это было последнее, что я услышал, проваливаясь в беспамятство.
Когда очнулся, увидел перед собой знакомый потолок и облегчённо выдохнул.
Во-первых, жив. Во-вторых, нахожусь дома, а дома даже родные стены помогают. Уж всяко лучше, чем в больничке.
– Жора! – радостно встрепенулась сидевшая на стуле возле кровати Настя.
– Привет, милая! Дай я тебя поцелую! – я попробовал оторвать голову от подушки и у меня получилось.
Что самое классное – боли я тоже не почувствовал.
Дверь распахнулась, в комнату вошёл тесть и застукал нас на «месте преступления».
– Вот что значит молодость! – с улыбкой произнёс он. – Не успели поправиться, сразу за поцелуи!
– Здравствуйте, Константин Ген… папа, – приветствовал я его. – Не в курсе, давно я тут валяюсь?
– Часа три уже. Тебя солдаты… То есть красноармейцы из патруля сюда принесли, потом доктор приходил. Настю хвалил, говорит, всё правильно, а главное – вовремя сделала. Не зря она у меня на хирурга учиться хочет.
– Спасибо, милая! – снова улыбнулся я.
Настя смущенно повела плечами.
– Да вроде ничего такого я не сделала. Просто оказала первую медицинскую помощь при таком ранении. Любая медсестра или санитарка на моём месте сделала бы то же самое.
– Ну не скажи… – покачал головой Лаубе.
– Что ещё сказал доктор? Когда можно на ноги вставать? – заинтересовался я.
– На службу рвёшься? – вместо ответа хмыкнул тесть.
– Ну почему на службу… – смутился я. – У меня вроде как медовый месяц. То есть целая неделя отпуска…
– Да ладно! Кого ты пытаешься обмануть – старого сыскаря? Я ж по глазам твоим вижу, – Лаубе действительно читал меня как открытую книгу. – В общем, на ноги сможешь встать уже завтра, правда, ненадолго. Рана твоя оказалась не такой уж и опасной – тебе повезло, дорогой зять, что ты толстый полушубок надел. Нож его, конечно, пробил, но глубоко в тело войти не смог и ничего серьёзного не задел.
– Это Настя велела потеплей одеться, – признался я. – Так получается, что жизнь мне этим спасла.
Я бросил на неё умилённый взгляд, понимая, какое сокровище мне досталось.
– То есть не жалеешь, что на мне женился?
– заулыбалась супруга.
– Ни капельки! – твёрдо заявил я.
– Молодец! – одобрил Константин Генрихович. – Со службы твоей тоже приезжали, того типа, что ты задержал, с собой увезли. Завтра обещаются навестить.
– Почему не сегодня?
– Ну у тебя вроде как второй день свадьбы, – подмигнул Лаубе. – Отдыхай, дорогой зять. Набирайся сил и здоровья. А Настя за тобой присмотрит! Верно, дочка?
– Верно, папа! – задорно кивнула она. – Раз уж попался супруг за которым нужен глаз да глаз – придётся присматривать!
Глава 4
Есть народное поверье: как встретишь Новый год, так его и проведёшь. Я прикинул на себя: а ничего так, весело получилось, прям обхохочешься: тут тебе и попытка покушения, перестрелка с поножовщиной, два трупа и один задержанный. Ну ещё и рана, к счастью, относительно лёгкая. Не царапина, но и не тот лютый песец, после которого становишься уже другим человеком и физически, и морально.
Конечно, меня эта история не сломила: не раз и не два со мной пытались свести счёты, что в той, что в другой жизни. Устраняли по-разному: кто поглупей вот так, подсылая убийц, кто поумней – через начальство или УСБ. Мента подвести под статью не сложно, был бы человек, остальное – дело техники.
Здесь до УСБ ещё не додумались, а начальство станет за меня горой, так что злодей (или злодеи – если их несколько) пошли самым грубым и примитивным способом: заказали киллеру. И у него бы всё получилось, не будь за моей спиной огромного опыта работы и профессиональной чуйки. Даже баран чувствует, когда его собираются забить, что говорить про нашего брата – мента.
Как ни пытался максимально естественно вести себя при разговоре со мной Тоша Стряпчий, ему это не помогло. Однако и мне было, прямо скажем, не весело, когда я столкнулся лицом к лицу с тремя хладнокровными убийцами.
В принципе, повезло – если бы попало в какую-нибудь жизненно важную артерию, никакая медицина уже бы не спасла. И в моё-то технологически продвинутое время шансы выжить составляли от силы пять процентов, что говорить про нынешнюю хирургию.
Хрен с ним, с нехорошим! Жив? Жив! Здоровью ничего не угрожает? Вроде да, и врач это говорил, и Настя потом подтвердила, а я ей верю больше чем любому эскулапу. Значит, долой хандру! Даёшь веселье! Тем более Новый год на носу и прочие радости.
Сам праздник встречал не за столом, а в постели, и ощущал себя прямо какой-то новогодней ёлочкой: и Настя, и Степановна, и Константин Генрихович хлопотали вокруг меня, водили «хороводы» и не знали, чем ещё угодить. Я в ответ смущённо улыбался и просил не суетиться. Дескать, ничего страшного, помирать в такой день не собираюсь и другим не советую и вообще: наберусь сил и начну танцевать. Стоп! А чего тянуть-то?! Можно хоть сейчас!
Я попытался спустить ноги на пол.
– Георгий, а ну ложись! – мгновенно среагировала Настя, подключив «тяжёлую артиллерию» – Степановну.
– Действительно, соколик?! Ты чего безобразничаешь! В кроватку ложись, а коли до ветру нужда появилась, так мы сейчас утку тебе принесём!
Я досадливо поморщился.
– Утку и прочих пернатых водоплавающих отставить! Пока не надо!
– На надо, так не надо! – покладисто сказала Степановна и с умилением провела ладошкой по моей голове.
И я, взрослый мужик, вдруг снова ощутил себя сопливым пацаном. На секунду перед глазами возникла картинка из моего прошлого: мама, бабушка… Детство с вечно разбитыми коленками.
Несмотря на все проблемы, Новый год прошёл как положено: весело и в кругу своих. Не хватало разве что телевизора с «Голубым огоньком», но, оказывается, и ему можно найти замену.
Вечером второго января пришли проведать с работы: раскрасневшиеся после морозца Лёня Бахматов и Ваня Бодунов радостно ввалились в комнату и стали расставлять на прикроватной тумбочке гостинцы.
Подарков было так много, что я слегка обалдел.
– Ну что вы, мужики! У нас и так после свадьбы и Нового года еды на роту осталось, а вы вон сколько ещё притащили! – попробовал возразить я, но меня не больно-то слушали.
Парни продолжали выгружать разнообразные свёртки и банки, даже притащили несколько пачек папирос, хотя прекрасно знали, что не курю. Их тут же прибрала хозяйственная Степановна: курево сейчас такая же ценная валюта, как поллитра в мои семидесятые-восьмидесятые. В отличие от денег, инфляции не подвержена.
– Начальство велело передавать тебе привет. Как освободится – заскочит! – радостно загудел Лёня.
– Спасибо! Александру Максимовичу тоже передавайте привет. Рад видеть в любое время. Вы как – голодные? – спохватился я, помня, что зачастую на службе бегал без маковой росинки во рту.
– Не, всё в порядке. Мы уже перекусили, – подумав, сказал Бодунов.
– Точно?
– Да точно тебе говорю!
Закончив с гостинцами, ребята сели вокруг меня. Наступила тягостная тишина, все явно чего-то ждали, в первую очередь от меня.
– Ну, есть вы не хотите, а как насчёт чайку? – спросил я.
– Можно, – кивнул Ваня. – Лёня, что скажешь?
– Я как ты. Можно и чайку.
Я посмотрел на Настю. Она кивнула и, догадавшись, что сейчас пойдёт серьёзный мужской разговор, деликатно вышла на кухню – готовить вместе со Степановной чай и угощение для дорогих гостей.
– Давай, Георгий, докладывай: как самочувствие? – начал издалека Ваня.
– Нормально всё, – махнул рукой я. – На мне всё как на собаке заживает. Рану заштопали, Настя перевязки делает – такая красота, ни к какому врачу ходить не надо! Чуток отлежусь и на работу!
– Не горячись, Жора! Успеешь ещё натрудить мозоли, – покачал головой Бахматов.
Я понял, к чему он клонит. Ну да, переживает, чтобы на меня снова не покусились. Дома вроде как безопаснее, чем на службе.
– Нет, Лёня, отлёживаться, пока другие за тебя пашут, уж извини, не привык. Не в моих это принципах. Тем более я тут самое заинтересованное лицо: это ж меня убрать хотели. Лучше скажи, как Стряпчий – раскололся?
Бахматов вздохнул.
– Молчит пока… сволочь! Понимает, что ему при любом раскладе крышка и воровской фасон держит. Следаку прямо в лицо рассмеялся, чуть не плюнул. Я тогда ему чуть всю рожу не расквасил, да мужики удержали! – зло произнёс он.
– Не переживай, Жора! Мы этого Стряпчего в оборот взяли, обязательно дожмём! Это пока в нём геройство играет, а когда поймёт, что жизнь одна и скоро закончится – забегает как миленький! В ногах станет валяться, плакать будет. Сдаст всех с потрохами, – попробовал успокоить меня Бодунов.
– Да я и не переживаю. Знаю, что справитесь. Просто времени мало, – произнёс я.
– Полагаешь, если это покушение не удалось, будут другие? – нахмурился Бахматов.
Я пожал плечами.
– Всё может быть. Я этого не исключаю.
– Стряпчий тебе успел что-то сказать? – без особой надежды спросил Лёня.
– Самую малость. Заказал меня некий Афанасий. Кто таков и с какой стати на меня так взъярился – не в курсе. Лично мне его имя ничего не говорит, не удивлюсь, если на самом деле это какой-нибудь Вася, Петя или Фердинанд.
Парни хмыкнули. Шутка про Фердинанда им, как говорила когда-то моя дочка Даша – зашла. Лично я дорого бы отдал, чтобы посмотреть на этого урода.
– Он из дружков Стряпчего? – продолжил выпытывать Леонид.
– Нет. Со Стряпчим они не знакомы.
– Да, но как тогда этот Афанасий нашёл Стряпчего? Объявление в газету дал что ли? – хмыкнул Бодунов.
– Обошлись и без вмешательства прессы. На Стряпчего его навёл Чухонец, а уж как Афанасий и Чухонец связаны – для меня это пока такая же тайна, как и для вас.
– Значит, Чухонец… – протянул Бодунов и на какое-то время замолчал.
Как и я, он ещё оставался новичком в Москве и о многих криминальных авторитетах столицы имел весьма смутное представление. Опыт, конечно, дело наживное, но как не хватает наработанных связей и информаторов!
Лёне Бахматову в этом вопросе было куда легче.
– А может, Стряпчий тебе всё наврал: и про Афанасия, и про Чухонца? Просто лепил горбатого, пытаясь отвлечь тебя от подозрений, а на самом деле хотел устранить тебя из личных соображений, – выдвинул гипотезу Бахматов.
Версия звучала вполне логично. Я сам неоднократно размышлял на сей счёт и потому поделился соображениями:
– Знал бы прикуп, жил бы в Сочи. Хотя… Стряпчий меня уже списал, когда завёл этот разговор. Не думаю, что имело смысл врать.
– Резонно, – кивнул Бодунов. – Будем исходить из того, что Стряпчий тогда говорил правду. Хоть какая-то зацепка появилась. Раз Стряпчий молчит, поищем Чухонца и тряхнём как следует.
– Где искать-то знаете?
– Разберёмся, – заверил Бахматов и тут же спросил: – Кто выманил тебя из квартиры?
– Подруга Стряпчего – некая Варвара. Я ведь недавно спас их, ну а в ответ… сами видите.
– Да уж насмотрелись, – согласился Ваня и перевёл взгляд на напарника: – Лёня, ты же у нас москвич… Что это за Варвара такая?
– Леший её знает! – пожал плечами тот. – Мало ли каких шалав вокруг урок вертится! Описать сможешь?
Я кивнул и дал словесный портер Варвары. Она так и не проявила себя в момент покушения. Видимо, Стряпчий велел ей держаться подальше.
– Но я попробую навести справки, – пообещал Бахматов.
Тут пришла Настя и принялась расставлять на столе чашки и блюдца. Мы дружно сменили тему для разговора.
– Хорошие у тебя друзья, – сказала Настя, когда ребята ушли.
– Самые лучшие! – подтвердил я.
Третий день нового 1923-го года практически ничем не отличался от предыдущего. Я по-прежнему валялся на кровати, читал книги и газеты, если позволяло самочувствие и настроение – миловался с законной супругой.
Перед тем как заснуть, я вдруг с ужасом понял, что такая жизнь мне даже нравится, а сам я постепенно превращаюсь в сибарита. Дома чисто и уютно, еда вкусная, красавица жена под боком.
С утра, правда, мне разрешили встать и подольше походить. Меня даже взяли на вокзал – провожать тестя назад, в Рудановск.
Когда поезд тронулся, мы ещё долго стояли на перроне, размахивая руками. По щеке Насти скользнула слезинка – папа есть папа, расставание с родным человеком не самая приятная жизненная коллизия.