Золотая пряжа

Лошадь она взяла у Хануты. Кусачая, как бездомная собака, эта кляча не раз доставляла Джекоба к руинам, а потом возвращалась одна. Ханута утверждал, что даже волчьи стаи ей нипочем, но лошаденка потрусила домой подобру-поздорову, стоило Лиске отпустить ее возле башни. Как и ее сородичи, она не любила задерживаться в руинах. Альма говорила, что виной тому призрак конюха, при жизни служившего в замке и мучившего господских лошадей.

Для призраков утро выдалось слишком туманным, но перед башней на влажной от росы земле Лиска обнаружила следы сапог. Они продолжались за ведущей к конюшням разбитой лестницей. Шванштайнский бургомистр как будто намеревался продать то, что осталось от замка, чтобы окончательно развеять слухи о довлеющем над этим местом проклятии. Быть может, пришло время подыскать другой тайник для зеркала, как бы ни отпугивали покупателей прокопченные стены.

Окутывавшая их сырость словно не пропускала звуков. Сколько часов провела Лиска под этими дверями, дожидаясь Джекоба? И каждый раз боялась, что не дождется.

Зеркало блестело так, словно его только что протерли. Впервые Лиска решилась подойти к нему настолько близко. Она не переступала этой границы в одиночку. У него свой путь, у нее свой – таково было негласное правило. Скорее ее, чем его, потому что Джекоб был рад видеть Лиску в своем мире.

Она протянула ладонь, ощутив холод стекла.

В первый момент ее удивила царившая по ту сторону темнота. В башне глазам было больно от солнечного света, а время суток по обе стороны границы до сих пор совпадало.

Лиска научилась видеть в полумраке, шкура обостряет зрение оборотня, даже когда он в человеческом обличье. Однако, как ни вглядывалась она, пытаясь различить в глубине комнаты очертания письменного стола и окна, из которого открывался вид на город, ничего подобного не просматривалось. Помещение, в котором оказалась Лиска, пахло каменным сараем, где она пряталась в детстве, чтобы не латать сети. Она оглядела замурованные окна, ряды ящиков вдоль стен – в человеческий рост и поменьше, какие сама могла бы без труда унести.

Где оказалось зеркало на этот раз?

Лиса заметила среди ящиков другие зеркала, в большинстве своем меньшие по размеру, чем то, через которое она прошла, но в таких же серебряных рамках. Ей вдруг показалось, что она попала в комнату с множеством зеркальных дверей и теперь должна угадать, какая из них ведет к Джекобу.

Она прижала ухо к закрытым воротам – единственному выходу из помещения. Мужские голоса, автомобильный шум – верные свидетельства того, что она попала в мир Джекоба.

Значит, все в порядке.

Шкура научила Лиску игнорировать страх, но все осложнялось, когда она боялась за Джекоба.

Лиска приоткрыла створку и выглянула наружу.

Такое впечатление, что один мир наложился на другой.

В первом царило запустение: поросший крапивой и дерном широкий двор, окруженные лесом брошенные здания. Но на фоне всего этого прорисовывались очертания другого пейзажа, едва намеченного и словно не предназначенного для посторонних глаз. Лиска уже встречалась с таким колдовством: тайные мосты, замки, пещеры, полные сокровищ, до поры невидимые, но возникающие из ничего по мановению руки или волшебному слову. Не так-то просто провести оборотня. И все же встретиться с этой магией в мире Джекоба она не ожидала.

Шпили и башни строений призрачного мира напомнили Лисе замки ее родины. Но высокие стеклянные фасады с металлическими опорами больше подходили городу Джекоба. За ними, среди деревьев, сверкали огромные котлы и посеребренные трубы. Над двумя полными воды бассейнами, слева от заброшенного двора, висели облака мерцающего пара.

Где она и кто прячется в этом заколдованном месте?

Сейчас не время об этом думать, Лиса. Где Джекоб?

Во двор въехал грузовик. Двое мужчин вышли из кабины и принялись за разгрузку. Их принадлежность к этому миру была столь очевидна, что сверкающие строения с башенками стали еще нереальнее. Один из них привел собаку величиной с теленка, и Лиса обрадовалась, что не успела надеть шкуру. Грузчики не заметили, как она выскользнула за ворота, но собака залаяла.

«Это лиса, лиса!» – распалялась она. Хозяин дал команду молчать и натянул поводок, однако насторожился. Лиска успела спрятаться за бочками. Она почуяла воду, вероятно где-то поблизости протекала река.

Она превратилась, лишь только собака и ее хозяин исчезли в заброшенном здании. В зверином облике Лиса видела заколдованный мир еще отчетливее: растения, бывшие для человеческого глаза лишь серебристыми тенями, рои травяных эльфов над кустарниками, дающими знаменитую эльфовую пыльцу. Всего этого здесь не должно было быть. Лиса закрутилась в подлеске, путая следы. Она чувствовала, что собака величиной с теленка здесь не единственная.

Перепревшие дощатые ящики, ржавые бочки, выгнутая крышка из прозрачного пластика в траве между кирпичными стенами. От витавшего меж призрачными зданиями запаха ее шерсть встала дыбом. Лиска не узнавала его, поэтому старалась держаться подальше как от строений с башенками, так и от бассейнов, над которыми висел мерцающий пар.

С ним все в порядке.

За деревьями показалось еще одно здание. Оно принадлежало к видимому миру и на первый взгляд выглядело таким же заброшенным, как и остальные. Однако в оконных проемах блестели серебряные решетки. Их прутья словно вырастали из кирпичей. Лиса уже не сомневалась, что Джекоб там. Чутье никогда ее не подводило.

С ним все в порядке. Или нет… Здание насквозь пропиталось испарениями страдания и смерти. Этот запах был едва уловим, словно его источник остался в далеком прошлом. Его перекрывал другой – живой, теплый, но тоже слабый, какой исходит от раненого зверя или человека.

Чтобы дотянуться до окна, ей снова пришлось принять человеческий облик. И голова сразу разбухла от бесполезных вопросов: что произошло? Каким образов зеркало здесь оказалось? Лиса встряхнулась. Сейчас не время, или всю оставшуюся жизнь ты будешь мучиться одним-единственным вопросом: почему ты его не спасла, Лиска?

Она прокладывала себе путь к окну сквозь заросли жгучей крапивы и груды гнилых досок, когда за спиной послышались шаги. Натягивать шкуру не оставалось времени, и Лиса шмыгнула за дерево, проклиная неуклюжее человеческое тело. Направлявшийся к зданию мужчина нес миску с едой. К счастью, его нос оказался не таким чувствительным, как у собаки – та никак не могла успокоиться. Проходя мимо дерева, за которым спряталась Лиска, он чуть не наступил ей на руку.

Лиса обратила внимание на лицо мужчины – словно вылепленное из глины, причем довольно неумело или без особого старания. Сердце ее подскочило к самому горлу, но не от страха, а от радости: мертвым еду не носят.

Теперь можно было надеяться, что Джекоб жив.

Мужчина с миской скрылся за зданием. Лиска слышала, как он отворяет дверь, и с трудом удержалась от того, чтобы не броситься следом. На первый взгляд она легко бы с ним справилась. Но Лиска еще не забыла поединок со слугой одного вампира из Каталонии, когда в решающий момент драки ее противник вдруг превратился в летучую мышь и пронзительным писком разбудил своего кровожадного господина. Казалось, прошла целая вечность, прежде чем человек с глиняным лицом появился снова. Он с кем-то разговаривал, а когда показался из-за угла, Лиска увидела в его руке телефон – еще одно напоминание о том, в каком мире она находилась.

Лиска еще не имела дела с замками такой конструкции, но она отворяла двери королевских могильников и живые шкатулки троллей. Прошмыгнув в здание, она спросила себя, от кого скрываются обитатели призрачного мира. Судя по поведению человека с глиняным лицом, он не видел мужчин, разгружавших машину.

Между грязными половицами здания тянулись серебристые нити – непрошеный гость, будь он невнимательным, непременно наступил бы на них. Подозрительными показались Лиске и цветы, выглядывавшие из-под облупившейся штукатурки. Уж больно они напоминали узор на рамке зеркала, через которое Лиска сюда попала. Их приторно-сладковатый аромат мешался с запахом плесени. Очевидно, цветы принадлежали к тому же миру, что и зеркало, травяные эльфы и призрачные дома с башенками. Внизу, среди крысиного помета и пятен стенного грибка, расставила капканы венерина мухоловка. Еще одна красивая ловушка. Сколько их еще здесь и в какую угодил Джекоб?

Лиска взяла след. Первая комната, куда она заглянула, оказалась пуста. По пыльному коридору Лиска вышла к лестнице, ведущей в подвал. Послышался шорох, потом сдавленное ругательство. Голос не показался Лиске знакомым, однако она не сомневалась, что Джекоб где-то здесь. Снаружи отъехала машина, потом полилась вода и пугающе громко заговорили голоса. Но они не приближались.

Цветы попадались и на лестнице, Лиска их старательно обходила. Из подвального помещения тянулся коридор с комнатами без окон по обе стороны. В дверных проемах мерцали серебряные решетки, почти невидимые даже для Лисы.

Каморки за решетками были пусты. Все, кроме последней, в глубине которой Лиска разглядела очертания человеческого тела. Джекоб лежал спиной к ней.

Лиска схватилась было за серебряные прутья, но пальцы прошли сквозь решетку, и она сжала пустые кулаки. Лиска отпрянула. На коже остался холодок призрачного металла.

– О, bonjour… или уже bon soir?[2] – Человек, сидевший на земле рядом с Джекобом, носил одежду этого мира. Он устало прислонился к стене затылком. Волосы у него были черные и вились так мелко, что походили на овечью шерсть. – А тебя я еще здесь не видел. У кого ты украла лицо? Simonac![3] – Мужчина вскочил и сжал кулаки, как боксер на ринге. – Опять отведешь меня к зеркалу, ты ведь за этим пришла? Мое лицо вам нравится, еще бы. Но Сильвен Фаулер не дастся вам так просто, ma puce[4].

Как бы в подтверждение своих слов, кудрявый замахал кулаками в воздухе. Лиска едва не расхохоталась.

– Не стоит так горячиться, – ответила она. – Собственно, я пришла за ним. – Она показала на Джекоба. – Что с ним сделали?

Лиска вытащила из сумочки перчатки, которые не раз помогали ей избежать магических ловушек. Без всякой уверенности, что они подействуют и на этот раз.

– Ostie de moron. – Мужчина опустил кулаки. – Ты идиот, Сильвен. Не узнаешь себе подобных? Она же человек! – Он склонился над Джекобом. – Думаю, он в порядке. Разве нанюхался их пыльцы. Как ты его нашла? О, понимаю… любовь и все такое… – Мужчина вздохнул. – Не входи! С этой дверью дело нечисто. – Он закатал рукав. Рядом с татуировкой в виде кленового листа в огненных красках мерцала металлическая полоса. – Вот что получится, если попробуешь.

– Невидимая решетка. Обыкновенная камуфляжная магия.

Лиска надела перчатку и схватилась за прут. Ощущение по-прежнему было не из приятных.

– Кому… что? – Сильвен смотрел на нее как на ненормальную.

Сделав замок видимым, Лиска без труда его взломала. Перчатки серебристо блеснули, когда она стягивала их с руки. Кожа Джекоба была теплой, дыхание ровным, как у спящего. Лиса не находила следов колдовства, пока не нащупала на его левом виске под темными волосами крохотную булавочную головку. В Лотарингии детям рассказывали одну сказку – Лиска часто слышала ее от мамы, – в которой черт сотни лет держал принца в плену, вот так же, с серебряной булавкой в голове. И принц пришел в себя, лишь только его сестра вытащила булавку. В Зазеркалье часто имело смысл следовать примеру сказочных героев, но здесь другой мир.

– Я понесу его, – предложил Сильвен. – Надо перебраться через реку, весь остров у них в руках. Но это будет непросто, разве раздобыть лодку…

Приглядевшись, Лиска дала ему сорок с небольшим, хотя живые глаза и пухлые губы делали Сильвена похожим на повзрослевшего купидончика. Даже сломанный в нескольких местах нос не нарушал этого впечатления.

– Лодка не нужна, мы сделаем по-другому.

Мы? Но это невозможно, Лиса! Ты собираешься провести через зеркало незнакомого человека?

Тем не менее Сильвен был прав: без его помощи Джекоба ей отсюда не вытащить.

Кроме того, она смогла бы выведать у него что-нибудь полезное.

– Как ты здесь оказался?

Лиска постаралась, чтобы это прозвучало как бы между прочим.

– Я работал на них.

– На них?

Лиска потянула булавку, и по телу Джекоба пробежала дрожь.

– Компания «Имморталь», стекло и серебро. Я разгружал зеркала.

Зеркала. Спокойно, Лиса.

Джекоб снова вздрогнул, но булавка легко вышла из его головы.

– Tabarnak![5] У моей дочери такие же волосы, как у тебя, – бормотал Сильвен. – Я постоянно думаю о ней, с тех пор как впервые взглянул в это чертово зеркало. Maudite marde![6] Проклятое стекло не только похищает твое лицо, оно что-то делает с мозгами, словно… кто-то порылся в твоих воспоминаниях, во всей гадости, которую ты предпочел бы забыть… Но с приятными воспоминаниями бывает еще хуже…

Очевидно, он имел в виду не то зеркало, через которое она сюда попала. В мире, откуда пришла Лиса, существовали разные волшебные зеркала. Одни из них исполняли желания, другие открывали правду. Попадались среди них и замаскированные ловушки. Опытные ведьмы плевали на стекло, чтобы убедиться, что на нем нет злых чар.

Джекоб зашевелился. Лиса повторила его имя не меньше дюжины раз, прежде чем он открыл глаза, словно подернутые серебряной пленкой.

– Лиса? – Он коснулся пальцами ее лица. – Я не вижу тебя.

Она была счастлива слышать его голос, но для радости оставалось так же мало времени, как и для беспокойства. Джекоб попытался опереться на правую руку и тут же застонал.

– Что у тебя с рукой?

– Долгая история…

Лиса помогла ему подняться. Джекоб был так слаб, что тут же упал на стенку.

– Надо дождаться темноты, – послышался голос Сильвена.

– Кто это? – Джекоб сощурился.

Похоже, различать очертания предметов он все же мог.

– Сильвен Калеб Фаулер, – представился Сильвен. – Похоже, у нас с вами общие враги.

Лучше было дождаться темноты, он прав. Но Лиске не терпелось выбраться наружу. В этом доме ей было худо.

– Ты можешь попробовать с лодкой, – бросила она Сильвену, волоча Джекоба к выходу. – Желаю удачи.

Сильвен выругался и пошел за ними. Лиска едва успела оттолкнуть его, когда он чуть не наступил на цветок на лестнице.

– Здесь полно ловушек, Сильвен, – прошипела она. – Ты не можешь их видеть, поэтому держись меня и ступай след в след.

Лиска сделала им обоим знак подождать и сорвала несколько цветов на ступеньках. Любое неосторожное движение или шаг – и хозяева подземелья могли поднять тревогу. Но до сих пор все оставалось тихо.

Лиска расчищала путь и прислушивалась, размышляя попутно, как ей протащить Джекоба через двор, в каморку, где стояло зеркало. Она видела только одну возможность сделать это незаметно, и для этого был нужен Сильвен.

Требовалось немалое терпение, чтобы преодолеть расстояние, отделяющее их от двери. Лиска собрала волю в кулак. Чтобы Сильвен с Джекобом не наступили на серебряные нити, она накрыла половицы своим плащом.

– Ты хорошо знаешь это место? – спросила она Сильвена уже у выхода.

Снаружи все стихло. Беспокоившие ее голоса теперь доносились издалека.

– Конечно, я же несколько месяцев грузил их ящики. – Сильвен кивнул в сторону дома, откуда пришла Лиса. – Там они хранят зеркала, а там, – Сильвен показал на север, где Лиска видела серебряные трубы, – делают стекло. Câlisse! Проклятый остров на Ист-Ривер. Даже птицы здесь не живут. Моя жена… бывшая жена, – поправился он, – предупреждала меня. «Сильвен, – говорила она, – за что они тебе так платят, как ты думаешь? Это дьявольское место. Найди себе достойную работу». Но на достоинство хлеба не купишь…

– Тсс… – Лиска зажала ему рот рукой. – Или отправишься искать лодку.

Угроза подействовала. Сильвен тише мыши прошмыгнул за ними в дверь. Грузовая машина уже уехала, но появились новые гости: три кареты, которые Джекоб и Сильвен различали, вероятно, так же слабо, как и здание, перед которым они остановились. А может, их человеческим глазам кареты представлялись в виде трех автомобилей. Камуфляжная магия не только скрывает предметы от глаз, но иногда меняет их облик. Лиска вспомнила скорлупу лесного ореха, которую они с Джекобом как-то нашли в одной пещере. Для Джекоба это была всего лишь скорлупа, но Лиска видела в ней маленькую серебряную колыбельку.

Возле карет слонялись охранники с такими же, словно из глины вылепленными лицами, как у того, кто нес миску, однако вооруженные явно не магическими револьверами. Протащить мимо них Джекоба не было ни малейшего шанса. И как будто этого недостаточно, откуда-то из-за кареты вынырнул человек с собакой. Единственный человек из всех, кого видела Лиска, если только не обманывалась. Он казался значительно моложе охранников.

– Укройтесь за тем зданием, – шепнула Лиска Сильвену. – Там, где котлы, по другую сторону.

Тот уставился на нее с недоумением.

Он не видит котлов, Лиса. Так же как и карет.

Оставалось надеяться, что кусты, над которым порхали травяные эльфы, служили всего лишь источником пищи.

– Здание рядом с ржавым бензобаком, – уточнила Лиса.

Сильвен кивнул, но Джекоб еще сильней сжал ее запястье:

– Что ты задумала?

Как будто сам не понимал. Просто ее план ему не нравился. Что ж, они выходили и не из таких передряг.

Пришло время показать, на что Лиса способна в его мире.

Собака подняла голову – они за милю чувствуют запах человеческого пота. Но Лиса приготовила ей более соблазнительную приманку.

Подождав, пока Сильвен с Джекобом не скрылись за деревьями, она прошмыгнула во двор. Один из охранников что-то крикнул другому, и оба схватились за оружие, пока Лиса у них на глазах меняла облик.

Потом она побежала. Прочь от того здания, где хранилось зеркало.

Братский долг

Шванштайн. В детстве Уилл часто засыпал с этим словом на устах. Сказочный город. Увиденное в то сумрачное утро его не разочаровало.

Церковь он разглядел, лишь только вышел из башни. Она служила ему ориентиром на пути к знаменитой корчме «У людоеда». Прохожие, у которых он спрашивал дорогу, подозрительно косились на его костюм, но отвечали. Названия улиц были Уиллу знакомы – брат упоминал о них.

Джекоб разозлился на то, что Уилл без спросу прошел за ним сквозь зеркало. Он никогда не брал его с собой, когда уезжал в Шванштайн. Ну а потом нефритовая кожа сделала это путешествие невозможным.

Джекоб хорошо хранил свои тайны, поэтому здесь никто не знал о существовании у него младшего брата. Уилл же, напротив, ничего не умел скрывать, у него все было написано на лице; даже когда он приносил из школы плохие оценки, мать сразу это видела. Но кое-что ему все же удалось утаить от брата: он не признался Джекобу, что до мелочей запомнил все увиденное в Зазеркалье. Пусть даже многие воспоминания и казались чужими.

Запах табака и пролитого вина, заслонка от печи деткоежки на стене и рука людоеда над барной стойкой. Джекоб так часто описывал заведение Альберта Хануты, что, ступив под темные своды корчмы, Уилл сразу почувствовал себя в знакомой обстановке. Как часто мечтал он в детстве увидеть эти трофеи и посидеть за кружкой пива с братом, обсуждая план предстоящей вылазки.

– Закрыто!

Выцветшие пепельные волосы, очки с круглыми стеклами… Тобиас Венцель! О нем Джекоб рассказал Уиллу лишь после своего последнего путешествия в Зазеркалье. Повар Хануты потерял ногу на войне с гоилами, а ведь Уилл был когда-то телохранителем их короля. Оставалось радоваться, что последние следы нефрита давно сошли с его кожи.

– Лиса здесь? – Он никак не мог запомнить ее человеческое имя. – Я брат Джекоба Бесшабашного, Уилл.

Венцель доковылял до стола, опираясь на трость. Вся она была украшена полудрагоценными камнями. Рубин, яшма, лунный камень – на лацканах гоильских мундиров они обозначали воинский чин.

Уилл тряхнул головой, прогоняя воспоминания.

– Ее здесь нет. – Венцель плеснул себе в стакан шнапса. Судя по грязи на столах, у него была тяжелая ночь. – Я и не знал, что у Джекоба есть брат.

Он смотрел на Уилла недоверчиво, но с любопытством.

Значит, Лиски нет. Так что с того? Уилл явился сюда не только затем, чтобы сказать ей, что вот уже несколько дней не получал вестей от Джекоба. Он надеялся, что Лиска укажет ему дорогу к Фее. Одно время Уилл думал спросить об этом у Хануты, но, судя по тому, что рассказывал о нем Джекоб, с утра корчмарь пребывал еще в худшем настроении, чем его повар.

– Могу я оставить для нее записку?

Венцель одним глотком осушил стакан.

– Разумеется.

Единственной бумажкой в карманах Уилла оказался билет на спектакль, который они с Кларой смотрели в театре пару недель назад.

Все свершится, как предначертано.

Уилл уселся за стол. С чего начать? Несмотря на пережитые вместе приключения, Лиска до сих пор его чуралась. Венцель не сводил с него глаз, и Уилл снова убрал бумажку. Может, в комнате Джекоба отыщется какая-нибудь одежда, чтобы меньше бросаться в глаза?

Из двери за барной стойкой вышла девочка лет девяти, похожая на ощипанную курицу, и с недоумением уставилась на Уилла. Она поднесла к одному из столов ведро с водой и выпустила из кармана передника троих дупляков. О существовании этого племени Уилл впервые узнал в свой шестнадцатый день рождения, когда Джекоб преподнес ему в подарок крохотную курточку. Брат никогда не забывал поздравить его с днем рождения, и каждый год Уилл, как маленький, трепетал в предвкушении подарка. Клара оставалась единственной, кому Уилл их показывал.

Полагаю, ты уже пытался разбудить ее поцелуем?

Дупляки принялись протирать грязные стаканы, и Уилл снова достал ручку и листок. Написать ли ей о том, что Клара впала в смертный сон, а незнакомец на «скамье слез» заверил Уилла, что именно ему суждено восстановить нарушенный порядок?

Он свернул бумажку и сунул в карман.

Дупляки брызгались водой, гремели посудой и, будучи ростом не выше стакана, производили на удивление много шума. Увлеченный их проделками, даже Венцель не сразу заметил, как в корчму вошел гоил, а когда обернулся, тот уже стоял посреди зала.

Дупляки едва взглянули на непрошеного гостя и снова принялись за свое. Зато девочка едва не опрокинула ведро от страха, а лицо Венцеля стало белее мела.

– Я знаю, что вы уже закрыты, – бросил гоил, предупреждая его возражения. – Я всего лишь хотел кое о чем спросить.

Уилл успел забыть, как звучат их голоса. Забыть золотой блеск глаз, матово-красную кожу короля и яшмовую – его верного пса. Неужели это происходило с ним? Голова снова разбухла от воспоминаний.

Но кожа этого гоила была из благородного оникса, разве только с необычными зелеными вкраплениями. И одет он был не в мундир, как его соплеменники, попадавшиеся Уиллу на улицах Шванштайна, а в куртку из шкур ящериц, которых Уилл собственными глазами видел на берегу одного из подземных озер.

– Я готов обслуживать таких, как ты, но вот болтать с тобой не нанимался, – прошипел Венцель и стукнул о стойку тростью так, что дупляки разом вздрогнули.

Гоил оскалился в улыбке. Ростом он был поменьше большинства своих собратьев.

– А я вижу, ты забыл, кто нынче хозяин в этой дыре? Это может стоить тебе второй ноги.

В широко раскрытых глазах девочки застыл ужас, смешанный с восхищением. Но она снова склонилась над грязным столом, поймав взгляд Венцеля.

– Человек, который мне нужен, обычно останавливается здесь, – гоил посмотрел на руку людоеда над стойкой, – хотя, безусловно, мог бы подыскать себе жилье получше. Джекоб Бесшабашный!

Венцель повернулся спиной к Уиллу и шикнул на дупляков, чтобы возвращались к работе.

– Бесшабашный не показывался здесь уже несколько месяцев. Но если б я и знал, где он скрывается, не понимаю, с какой стати я должен докладывать об этом каждому булыжнику?

– В самом деле… – хмыкнул гоил, разглядывая свои когти. – Но даже если ты и в самом деле такой дурак, каким выглядишь, ты мог бы найти тому по крайней мере несколько причин. Передай Бесшабашному, что его ищет Бастард. А он всегда находит то, что ищет, и Бесшабашному известно об этом, как никому другому.

– Я передам Джекобу, что его спрашивал какой-то безмозглый гоил, – отвечал Венцель, – а там пусть понимает как хочет.

Уилл поднялся из-за стола и облокотился на стойку рядом с непрошеным гостем, но тот едва взглянул на него. Уилл вспомнил, какое отвращение вызывал у него когда-то один только вид человеческой кожи.

– Что вам нужно от Джекоба Бесшабашного?

– Есть одно дельце… – гоил запустил руку в сумку и выложил на стойку лунный камень, – хотя не понимаю, с какой стати мне докладывать об этом каждой улитке… Бесшабашный кое-что украл у меня, скажем так. Если откроешь мне, где он прячется, получишь вот это. Потому что он, – гоил кивнул на Венцеля, – не заслуживает.