Как перехитрить дракона

Истероиды постояли еще немного, ошалело глядя, как маленькая фигурка, не переставая вопить, пересчитывает кочки на склоне горы, потом переглянулись, и на их лицах отразилось непреодолимое желание УБИТЬ. Без лишних слов они пристегнули лыжи, закинули луки за могучие волосатые плечи и ринулись в погоню.

– Ох, клянусь Седалищем Бальдра Сияющего… – запаниковал Иккинг, направляясь следом. – Они же его прикончат! Что мне делать?

– Делать? – переспросил Одноглаз, который длинными прыжками непринужденно летел рядом. – Ничего ты не можешь поделать. Твой приятель все равно что покойник… Мы, саблезубы, зовем таких «ходячие мертвецы»… Хотя в данном случае это ссскорее ссскользящий мертвец. Ничего ты не можешь поделать, а если будешь и дальше ехать в том же направлении, то и твоя песенка будет ссспета…

Дракон, похоже, был прав. Иккинг изо всех сил старался угнаться за Истероидами. А Истероиды, надо сказать, все были детины огромного роста и превосходные лыжники. Правда, и Рыбьеног развил приличную скорость, потому что не пытался изобразить никаких сложных маневров, например огибать препятствия, – должно быть, полностью потерял управление. Но самое удивительное – он до сих пор не упал. Иккинг видел, как он без конца оборачивается, чтобы через плечо поливать Истероидов бранью.

Истероиды медленно, но верно нагоняли наглеца, и вот один из них, Свирепый Громила, из-за пояса которого торчал гигантский топор с двумя остриями – черным и золотым, – положил стрелу на тетиву.

Иккинг резко остановился, взметнув снежный вихрь, и тоже приладил к луку стрелу.

– Ох, мои рож-ж-жки и усики! – верещал Беззубик. – Он чт’то-то задумал! Не делай этого, Ик’к-кинг! H’нe-не надо-о-о!

Иккинг тщательно прицелился и выстрелил. Стрела просвистела в воздухе и угодила Громиле-с-Топором, прицелившемуся в Рыбьенога, точнехонько в задницу.

Это был первый удачный выстрел Иккинга за все утро.

– В яблочко! – азартно воскликнул Одноглаз.

Громила-с-Топором испустил громкий рев и взмахнул руками. От неожиданности он выпустил тетиву, стрела взмыла вверх, описала красивую дугу – и (по чистейшей случайности) вонзилась в зад Истероиду, ехавшему впереди Громилы.

– Вот это да… – задохнулся от восторга Одноглаз. – Ущипните-ка меня… Я сссплю? Или у меня сссегодня день рождения?

Второй Истероид взвыл от боли и кувыркнулся, сбив с ног впереди идущего товарища. Тот опрокинулся на спину и подсек под колени троих оставшихся, посшибав их, как кегли. И вот уже все ШЕСТЕРО охотников, вопя от ярости, барахтаются в снегу.

– Отлично, – пробормотал Иккинг. – Теперь главное, чтобы эти молодцы погнались не за Рыбьеногом, а за мной.

– Щассс погонятся! – заявил Одноглаз, рыдая от смеха. – Еще как погонятся!

– ЭЙ, ВЫ, СЮДА! – завопил Иккинг, чтобы Истероиды наконец поняли, кто именно уронил их всех в снег, и для верности добавил: – ЕСЛИ, КОНЕЧНО, ВЫ НЕ БОИТЕСЬ СТРЕЛ, ЖАЛКИЕ СОПЛИВЫЕ СУСЛИКИ!

– Смотри, что ты н’на-натворил! – простонал Беззубик. – Теперь эти Истероид’ды кинутся на нас, как с’со-собаки!

Истероиды и впрямь кинулись на них, как собаки, и Иккинг очертя голову помчался вниз по склону.

– Ничего, у нас хорошая фора, – пыхтел он.

Ни разу в жизни ему не доводилось ездить так быстро.

– Но этого мало, – возразил Одноглаз, злорадно ухмыляясь. – У тебя впереди еще половина горы, а эти психи за тобой погнались-таки.

И верно: скоро, очень скоро Иккинг услышал за спиной разъяренные вопли погони.

Пятеро Истероидов издавали Истерический Визг, похожий на вой целой стаи обезумевших волков, а шестой, тот самый Громила-с-Топором, выкрикивал нечто более членораздельное:

– Как ты ПОСМЕЛ нанести оскорбление МОИМ Царственным Ягодицам, ничтожный Хулиган и подосланный Убийца! Мы, Истероиды, лучшие охотники во всем свете! Вот погоди доберусь до тебя – изрублю в капусту моим знаменитым Топором и скормлю Злокогтю. Нашпигую тебя стрелами так, что ты станешь похож на подушечку для булавок!

– Прелессстно! – восхитился Одноглаз. – До чего гостеприимный народ эти Истероиды!

Иккинг направился прямиком в лес, полагая, что там в него будет труднее попасть.

Да будет вам известно, кататься на лыжах в густом сосновом бору – дело трудное и опасное, и в нормальных обстоятельствах первейшее правило гласит: ехать надо КАК МОЖНО МЕДЛЕННЕЕ.

Но сейчас обстоятельства отнюдь не были нормальными, и Иккинг, вереща от ужаса, на бешеной скорости мчался сквозь лесную чащу, закладывая головокружительные повороты.

– Осторожнее! – весьма своевременно предостерег его Беззубик. – Не н’на-налети на д’дерево!

– Ох, Беззубик, спасибо, – язвительно прохрипел Иккинг, отчаянно лавируя на полном ходу. – Без тебя я бы не догадался…

У драконов реакция лучше, чем у людей, поэтому Одноглаз и Беззубик без труда повторяли все маневры Иккинга. Однако и Истероиды не собирались сдаваться. Иккинг услышал за спиной треск – это один из преследователей не вписался в поворот и врезался в дерево.

Несмотря на потерю бойца, за Иккингом гнались еще пятеро Истероидов, и от их диких Визгов по спине юного викинга то и дело пробегал неприятный холодок. Враги неумолимо приближались…

– Не уйдешь! – вопил Громила-с-Топором. – Вот погоди доберусь до тебя – руки-ноги поотрываю, а ребрами буду в зубах ковыряться!

Тем временем внизу, на дне ущелья, Плевака Крикливый пробудился от сладкого сна и с удовольствием убедился, что десятеро его учеников благополучно вернулись с охоты.

Плевака впряг в сани пятерку саблезубых ездовиков и теперь ждал только Иккинга с Рыбьеногом.

– Я подстрелил девяносто снегоступиков, – похвастался Забияка потрясенному Кабанчику.

– ПОДУМАЕШЬ! – Сморкала пренебрежительно сплюнул. – Я добыл ДВЕСТИ ЧЕТЫРЕ… Легкотня, как будто рыбу в бочке расстреливаешь. Наверное, даже Иккинг Никчемный со своим нелепым приятелем раздобыли бы штук несколько, не будь они такими НИКУДЫШНЫМИ охотниками…

– ДА КУДА ЖЕ ЗАПРОПАСТИЛИСЬ ЭТИ БЕСТОЛОЧИ! – взревел Плевака, немного забеспокоившись.

Ибо Иккинг был сыном вождя племени, Стоика Обширного, Да Трепещет Всякий, Кто Услышит Его Имя, Кх, Гм. А Стоик отличается тяжелым нравом и весьма рьяно разорвал бы в клочья всякого, по чьей вине с его Единственным Сыном и Наследником приключилась бы беда.

– Может, их затюкали снегоступики? – осклабился Сморкала.

Но тут со склона горы раздался крик, и на лед, молотя руками и вспахивая снег, будто обезумевшая ракета, низринулся Рыбьеног. Он мчался так быстро, что остановиться явно не мог. Он пронесся мимо саней, мимо застывших с разинутыми ртами Плеваки и мальчишек, пролетел еще метров пятьдесят и наконец остановился, шлепнувшись на лед.

Плеваку замутило от недобрых предчувствий. Он подбежал к Рыбьеногу и поставил его на ноги.

Вид у очкарика был хуже некуда. Он был красный как свекла, обливался потом и дрожал с головы до ног.

– ГДЕ ИККИНГ? – рявкнул Плевака. – Отвечай!

– Истероиды… – пролепетал Рыбьеног. – А-а-апчхи! Истероиды…

Плевака сделался белый, как полупятнистый снегоступик.

В ту же секунду из-под лесного полога выше по склону, будто стрела из лука, вылетел Иккинг.

Прямо впереди разверзлось ущелье. За ним он увидел крохотную крапинку Плевакиных саней и крохотные черные точки, суетящиеся вокруг. Значит, остальные уже вернулись…

Иккинг понимал: если он будет спускаться по ущелью, то так и не доберется до подножия горы. Истероиды дышали ему в затылок, и было ясно, что они догонят его или пристрелят гораздо раньше.

И в долю секунды он принял решение.

Вместо того чтобы спускаться ущельем, Иккинг, мрачно сжав зубы, взял правее, туда, где склон заканчивался обрывом.

– Что ты д’де-делаешь? – заверещал Беззубик. – Там же обрыв в д’две-двести метров! Ты же п’по-погибнешь!

За спиной у них из леса выскочили Истероиды. Увидев, куда направляется Иккинг, они даже не стали тратить стрелы. Только заулюлюкали вслед:

– Куда тебя несет нелегкая, Хулиганское ОТРОДЬЕ?

– Передавай привет в Валгаллу!

Они хорошо видели обрыв. Снег там заканчивался, и начиналась пустота.

– Стой! – завизжал Беззубик. – ОСССТАНОВИСЬ!

– Зачем? – спросил Иккинг. – Что мне остается? Думаешь, эти Истероиды тепло пожмут мне руку и отпустят с миром?

– Н’н-нет! – зарыдал Беззубик. – Но нельзя же лететь на лыжах с об-брыва! Лететь придется вниз и очень Д’ДА-ДАЛЕКО!

– Вот потому-то мне и нужна твоя помощь, Одноглаз, – обратился Иккинг к огромному саблезубому дракону, который скакал с ним бок о бок.

– А с чего ты взял, – ухмыльнулся Одноглаз, – что я СТАНУ тебе помогать? Терпеть не могу людишшшек. Одним из вас, розовокожих поработителей, больше, одним меньше – мне-то какая разница?

– Верно, – согласился Иккинг. – Но если я погибну, следующим вождем Лохматых Хулиганов станет…

Склон кончился. Иккинг полетел с обрыва, наклонившись вперед и широко расставив лыжи. Одноглаз расправил могучие крылья и спорхнул следом.

– Кто станет? – допытывался Одноглаз. – Кто?

Иккинг, как птица, воспарил в бесконечно синее небо…

А потом камнем полетел ВНИЗ.

– Сморкала Мордоворо-о-от!!! – на лету завопил он.

Лед помчался ему навстречу со скоростью двести пятьдесят километров в час.

Глядя снизу вверх на то, как драгоценный сын вождя летит к верной гибели, Плевака Крикливый тоже завопил.

Иккингу оставалось лететь три секунды, прежде чем он шмякнется на лед и разобьется насмерть.

Спустя секунду после прыжка Иккинг был уверен, что Одноглаз спасет его.

Спустя две секунды его уверенность несколько поколебалась.

Но саблезубый ездовой дракон все-таки подоспел вовремя. На один крохотный, но жизненно важный миг ненависть к людям взяла было верх…

Но потом он, сложив крылья, спикировал вслед за Иккингом.

Саблезубые ездовики умеют пикировать стремительно и красиво, как соколы. В мгновение ока Одноглаз схватил Иккинга за пояс, распростер крылья и, будто огромный белый воздушный змей, взмыл в небо. Иккинг взвизгнул от радости.

Далеко внизу мальчишки захлопали в ладоши; раздалось Оглушительное Хулиганское «УРА!». Плевака от радости чуть не упал в обморок.

– Сссморкала Мордоворот? – повторил Одноглаз, планируя на распростертых крыльях. – Это такой рослый рыжий детина с носом как сссвиное рыло?

– Он самый, – подтвердил Иккинг.

– Тогда, пожалуй, ты прав, – отозвался Одноглаз, воспаряя еще выше. – Выходит, ты единственный человечишшшка, которого ссстоило ссспасать…

А далеко вверху, над обрывом, Громила-с-Топором от злости переломил лыжные палки, как спички. К небесам вознесся его громоподобный голос:

– Я ДО ТЕБЯ ЕЩЕ ДОБЕРУСЬ! Я ДО ТЕБЯ ДОБЕРУСЬ! – Громила не помнил себя от ярости. – У ЛОКИ-ХИТРЕЦА НА КУЛИЧКАХ НАЙДУ! ИЗ-ПОД ЗЕМЛИ ДОСТАНУ! ТЫ ОТ МЕНЯ НЕ СКРОЕШЬСЯ НИ НА ДНЕ МОРСКОМ, НИ В ЗЕМНЫХ НЕДРАХ, НИ В БОЖЕСТВЕННОЙ НЕБЕСНОЙ ВЫСИ! КЛЯНУСЬ ТЕБЕ, ХУЛИГАНСКОЕ ОТРОДЬЕ, ТЫ У МЕНЯ ЕЩЕ ПРИПОМНИШЬ ДЕНЬ, КОГДА ПОРАЗИЛ СТРЕЛОЙ ЗАДНИЦУ НОРБЕРТА СУМАСБРОДА!!!

Потом его голос стих вдали.

– Напомни мне, – сказал Иккинг Беззубику, – ближайшие лет двадцать носа не показывать на Истерию.

– Н’ни-никогда, – с жаром поправил его дракончик. – Н’ни-никогда больше не показывать!

Cаблезубые драконы очень массивны и мускулисты, но летать могут только на очень короткие расстояния. Поэтому уже через минуту Одноглаз мягко опустил Иккинга прямо у саней Плеваки Крикливого, который не помнил себя от радости. Он поднял глаза на Истероидов – те стояли над обрывом, потрясая кулаками и издавая Истерические Вопли, – и решил, что пора смываться. Погрузил Рыбьенога и остальных мальчишек в сани, запряг саблезубых ездовиков, и вся компания с радостными песнями без приключений вернулась на родной Олух.

4. Что стряслось с Рыбьеногом?

Той ночью Иккинг спал плохо. Стоило ему на минуту задремать, как ему в кошмарном сне являлся Норберт Сумасброд и кричал:

– Я ТЕБЯ В ПОРОШОК СОТРУ! В КАПУСТУ ИЗРУБЛЮ!

И Иккинг вскакивал в холодном поту.

Наутро Беззубик проснулся злой как черт, потому что ему не удалось впасть обратно в зимнюю спячку. А ведь он так старался! Даже зарядку с вечера сделал, чтобы устать хорошенько. Выпил на ночь теплого молока и лег спать вовремя. Однако ничего не помогло! Ровно в пять часов утра его пушистые реснички широко распахнулись – ХЛОП! – будто створки устричной раковины, и всё: больше дракончик не сомкнул глаз ни на минуту.

И Иккингу поспать не дал. Словно маленькая разъяренная грелка, Беззубик подскочил со своего места в изножье кровати, проковылял по ногам и туловищу хозяина, уселся ему на лоб и сердито зашипел:

– Б’бе-беззубик ОПЯТЬ п’про-проснулся… Это не’не-честно… не’не-честно! ПОЧЕМУ Б’бе-беззубик не ссспит? Всссе к’кругом ссспят…

Поверьте на слово: проснуться в пять утра оттого, что у вас на голове сидит дракон и сердито шипит, пуская кольца вонючего дыма прямо вам в нос, – не самое лучшее начало дня.

– Ну вот, теперь и я проснулся, – буркнул Иккинг, кашляя спросонок. – Будь добр, выдувай свои кольца куда-нибудь в сторону, у меня уже горло болит…

– Ах ты, соня, – возмущенно запыхтел Беззубик, исходя дымом пуще прежнего. – Ты жалкий ч’че-человечишка, куда тебе п’понять… мы, д’драконы, такие нежжжные… нам н’ну-нужна ссспяч’чка…

– Спасибо, Беззубик, – проворчал Иккинг, справившись с приступом кашля. – Но вставать пока рано, можно еще немного подремать…

Он перевернулся на другой бок и уютно завернулся в меховое одеяло, намереваясь поспать еще чуть-чуть.

Но раз уж Беззубик проснулся – он ПРОСНУЛСЯ. Маленький дракончик прилег ненадолго рядом с хозяином и даже прикрыл глаза, но тут же вскочил снова.

– Б’бе-беззубик уже встает! – заявил он и, помахав крылышками над головой Иккинга, взъерошил ему волосы и громко хрюкнул в ухо. – Ч’чу-чудесное утро! Вставай! Вставай! Б’бе-беззубик хоч’чет есть… Ик’кинг приготовит Б’бе-беззубику вкусссный за-а-автрак…

Когда это не помогло, Беззубик вскарабкался хозяину на плечо и заорал ему прямо в ухо:

– ТРЕВОГА! ПОДЪЕМ! Б’бе-беззубик хоч’чет пи-пи! Скорей!

Иккинг подскочил как ужаленный.

– Ох, тысяча растреклятых медуз, только не сейчас, Беззубик, только не в постель… Потерпи немного, Беззубик, потерпи…

Он выпрыгнул из постели босиком на промерзший пол и накинул на себя четыре слоя меховых одежд. Беззубик порхал вокруг него с криками:

– СКОРЕЙ, СССКОРЕЙ! Б’бе-беззубик хоч’чет пи-пи! Скорей!

– Ну потерпи же! – молил Иккинг.

Чтобы отодвинуть заледенелый засов на входной двери, пришлось натянуть рукавицы.

Беззубик визжал:

– Скорей! Скорей! Скорей!

Иккинг распахнул дверь – снаружи было темно, как ночью, и ужасно холодно. Морозный воздух ворвался в дом – и Иккингу показалось, будто ему в лицо выплеснули ушат ледяной воды.

Беззубик с криками «Скорей! Скорей!» выпорхнул на улицу и уселся на сугроб в метре от входной двери.

– Молодец, Беззубик, что потерпел, – похвалил Иккинг, приплясывая на месте, чтобы согреться.

Беззубик присел, на его мордочке появилось выражение предельной сосредоточенности, аж рожки наморщились, но… ничего не произошло.

Посидев немного, Беззубик поднялся.

– Не-а, Б’бе-беззубик не хоч’чет пи-пи! – решительно заявил он.

Иккинг в сердцах всплеснул руками.

Все-таки нелегкое это дело – воспитывать дракона.

Возвращаться в постель уже не было смысла, так что Иккинг пошел готовить себе завтрак. За этим занятием у него было время подумать.

Иккинг очень беспокоился о Рыбьеноге. С чего он вдруг накинулся на Истероидов?! Это было совсем не в его характере. Обычно стоило Рыбьеногу учуять приближение кого-нибудь вроде Истероидов, как он с завидной прытью мчался куда угодно, лишь бы подальше. Ну ладно, допустим, шестьдесят восемь падений пробудили в нем берсерка, но все равно это слишком странно…

И выглядит Рыбьеног в последнее время как-то неважно. Чихает, дрожит – совсем непохоже на берсерка. Видимо, с другом ЧТО-ТО СТРЯСЛОСЬ…

Примерно через час дверь распахнулась, едва не слетев с петель, и в комнату в поисках завтрака ворвался Стоик Обширный, отец Иккинга. Он топал, создавая вокруг себя небольшое землетрясение, и зевал так, что показывались миндалины. Стоик Обширный был именно таким, каким и должен быть Настоящий Викинг: два метра ростом, пышная борода, полное отсутствие шеи, гора мускулов и очень вялая мыслительная активность.

– Что, сынок, уже кашку сварил? – проревел он. – Молодец, молодец…

Стоик не стал утруждаться класть кашу в тарелку. Просто снял котел с огня, уселся за стол и выхлебал овсянку через край.

– Папа! – позвал Иккинг.

– Гмм? – рассеянно отозвался Стоик, запрокинув голову, чтобы допить последние остатки.

По его бороде потекли сероватые липкие струйки.

– Не мог бы ты мне помочь… Что-то меня Рыбьеног беспокоит… – заговорил Иккинг.

Стоик, громко причмокнув, прикончил овсянку и бодро швырнул котелок в очаг.

– Рыбьенос – это тот твой приятель, у которого лицо как у печальной селедки? – прогудел Стоик, схватил со стола сардинку и одним махом, как шпагоглотатель, слопал ее вместе с головой и хвостом.

– Верно, – подтвердил Иккинг. – Только он Рыбьеног, а не Рыбьенос…

– Какое воспадение! – взревел Стоик Обширный.

– Ты хочешь сказать «совпадение»? – вежливо подсказал Иккинг.

– Да какая разница! – прогудел Стоик. – Я тоже из-за этого Рыбьеноса беспокоюсь.

– Правда? – удивился Иккинг.

Не в привычках Стоика было о ком-нибудь беспокоиться.

– Да, – торжественно подтвердил Стоик. – И мне нужно с тобой ОЧЕНЬ СЕРЬЕЗНО поговорить. Иккинг, подойди-ка сюда.

Иккинг подошел к отцу. Вождь Стоик Обширный положил руки сыну на плечи и ОЧЕНЬ СЕРЬЕЗНО заглянул ему в глаза. Иккинг попытался напустить на себя такое же выражение, но очень трудно воспринимать отца всерьез, когда у того вся борода заляпана овсянкой.

– Сынок, – начал Стоик Обширный. – Ты сын Вождя Племени Лохматых Хулиганов, мой единственный наследник. О человеке судят по компании, с которой он водится, и как ни тяжело мне это говорить, твой Рыбьенос – самый придурочный из всех чудаков, каких я встречал. Не водись с ним, Иккинг, не водись…

– Но, папа, – запротестовал Иккинг. – Рыбьеног – мой друг.

– МОЛЧАТЬ! – рявкнул Стоик Обширный. Потом чуть тише добавил: – Понимаю, сынок, это трудно, но сын вождя – человек публичный. Мы, Хулиганы, хотим, чтобы другие племена нас БОЯЛИСЬ, чтобы у них и в мыслях не было напасть на нас. А Рыбьенос… Сынок, давай посмотрим правде в глаза: он малость чудаковат. Если ты будешь водиться с Рыбьеносом, то и Остолопы, и Гостедавы, и Бой-бабы, и Истероиды решат, что ты тоже чудной… Слабый и мягкотелый. И этим ты навлечешь опасность на все племя.

Сноски