Тридцать шесть сюжетов

Глава 4. Софья. Вероника

Текущую неделю можно было бы смело отнести к сюжету «Затравленная», хотя, более жизненно прозвучало бы «Потерянная». Конечно, отчасти я сама себя растеряла, но это не умаляло изломанной безысходности общего положения дел и состояния вещей. Неожиданное, по словам Ильи Ильина, «пересечение планетарных орбит», и, что еще существенней, последствия этого пересечения, напрочь выбили меня из кривой жизненной колеи. Я понимала, что веду себя с Ильиным нелепо, по-детски. Глупо кокетничала, зачем-то всучила ему свою карамельно оформленную книгу, скрывалась от него, тянула с ответом по поводу совместной работы, но я не знала, как себя вести, не могла найти, нащупать подходящую линию поведения, потому и кидалась из крайности в крайность. Ему же, кажется, было всё равно. Впрочем, в кои-то веки мужики переживали из-за какого-то там секса по пьяни… по телефону, по слухам и прочим причинам? Для них это, как стакан воды. Или водки? «А для тебя?» – задала я себе космический вопрос и не нашла ответа хотя бы потому, что не могла вспомнить этого самого секса, как ни пыталась. А был ли секс? Может, секса-то и не было? И что о том помнит Ильин? Если помнит…

Правда, признаться, в ситуации имелись и забавные моменты, в частности, двойные «Потерянные», в которых я углядела… нет, не руку судьбы, а, скорее, творческий полет вершителей судеб. Хоть обращайся за помощью к матушке, Татьяне Петровне – в миру. В «миру», потому что моя мама, имея высшее техническое образование, всю жизнь проработав инженером-проектировщиком тепловых котлов, в зрелом возрасте ударилась в мистику и заделалась народной целительницей, гадалкой и звездочетом в двенадцатом поколении под псевдонимом «бабушка Фёкла». Это имя носила её бабушка, то есть моя прабабушка, и я сильно сомневаюсь, что она считала звёзды. Немного придавленная чередой неприятных совпадений, я чуть было не отправилась к матери с визитом – а вдруг получу какой-то толковый совет, но притормозила, вовремя подумав, что ради смутного совета придется рассказывать всю историю или её часть, а этого совсем не хотелось.

Вдобавок ко всему в воскресенье ожидалось прибытие из-за океана Вероники, которую нужно разместить в моей однушке плюс вытерпеть её присутствие в течение неведомо какого периода. Короче говоря, в субботу, абсолютно потерянная как в космосе, так и в любви, я, оставшись в ночной рубашке, отключила мобильник, точнее, не зарядила сдохнувшую батарею; не включила компьютер, дабы тупо не смотреть на жалкие десяток строк начатого, да так и не продолженного романчика, и устроилась на подушках в пикантной компании с «Потерянными в космосе». Должна же я оценить качества вероятного коллеги по перу, хотя бы ради того, чтобы критиковать его со знанием дела.

Не скажу, что увлеклась чтением настолько, что трудно было оторваться – не любитель я космических полетов, инопланетян, летающих тарелок и прочей посуды, – но объективности ради, не могла не отметить, что написано вполне увлекательно, разумно и даже жизненно, хотя, время от времени, путалась в терминах. Содержание, разумеется, не соответствовало ни аннотации, ни названию, ни футуристическому оформлению обложки. Никто в космосе, как оказалось, не терялся – напротив, довольно привлекательный главный герой, пилот по имени Симириус Эрокин, двигался в совершенно продуманном направлении. Разумеется, я отвлекалась от чтения на трапезы-чем-придется, короткие сонные забвения и бездумные походы по квартире в размышлениях о жизни и сюжетах, но к вечеру книгу дочитала, проникнувшись литературными и творческими способностями оппонента Ильина, и приняла решение, что соглашусь на сотрудничество с ним, наступив на горло девичьей неловкости и женской гордости. Неглупый мужик – что может быть привлекательней в нашей нелёгкой женской доле? Мой бывший тоже вполне умён, но я же не собираюсь развивать какие-то приватные отношения с Ильиным – только деловые, исключительно! Хотя, он не так уж лопоух, как изначально показалось. Надо будет присмотреться к его ушам повнимательней. Из чисто эстетических соображений, ничего личного. И зачем я подписала свою книгу для него такими глупыми словами? Впрочем, что сделано, то сделано, и изменить мы ничего не в силах.

Наступило весёленькое воскресенье, и я, с утра подготовив «гостиничный номер», с трепетом в душе покатила в аэропорт встречать несравненную американку Веронику, гостью из космоса, потерянную в пространстве и времени. Кажется, пора предложить тридцать седьмой сюжет.

Я долго ждала, а дождавшись, не сразу высмотрела Веронику в толпе прибывших – она похудела с последней нашей встречи и, на мой субъективный взгляд, хватила в этом лишку, но в целом выглядела вполне привлекательно. Я подумала, что пластика, тем более, «дешёвая» отечественная, ей и вовсе не нужна, о чём чуть было не сообщила в приветственной речи.

– И ты очень мило выглядишь, Сонечка, – отвечала на мои излияния прибывшая сторона. – Но мне кажется, тебе было лучше с длинными волосами, да и этот цвет не очень идет, нужно что-то посветлее.

Я возразила, что цвет этот не может не идти, поскольку он мой натуральный, на что Вероника, криво улыбнувшись, сообщила, что природа всегда требует некоторой корректировки, и я поняла, что сказала бестактность. Но, в конце концов, она сама захотела общаться со мной, жить в моей квартире, в якобы тёплой семейной обстановке, хотя не факт, что я в состоянии обеспечить хотя бы подобие таковой – ведь и семьи у меня практически нет, да и с теплом проблемы. Этого я, разумеется, говорить не стала, потому что сильно опоздала с аргументом, но спросила об отце и получила обстоятельный ответ, последние фразы которого прозвучали, когда мы подъезжали на такси к подъезду моего дома – правда, отец в ответе упоминался не так часто, как бы этого хотелось.

Едва войдя в мою скромную обитель, Вероника тотчас заполнила её собой, не говоря уже об огромном чемодане, двух сумках и несметном количестве пакетов.

– Сонечка, у тебя здесь тесновато, а я почему-то считала, что комната твоя побольше – твой Вадим мог бы найти тебе более просторные апартаменты. Ты должна быть настойчивей, ведь ты же женщина, а он во всём виноват! Ведь это же он стал инициатором развода? Или ты? Александр Янович совершенно не в курсе, и я не знаю подробностей. Ты ведь поделишься со мной, как с… подругой. Ах, я хотела бы, чтобы мы стали подругами! Но, прости меня, прости, я слишком откровенна, но ведь ты взрослая женщина и тебе нужна искренняя поддержка, ведь так?

– Вероника Семёновна, – сказала я, надеясь, что голос мой звучит достаточно нейтрально и, по возможности, дружелюбно, – квартира моя невелика, но вы же знали… Надеюсь, в комнате вам будет удобно. Я еще не приобрела необходимую мебель, сами понимаете, но кровать есть… Бывшее супружеское ложе, – всё же не сдержавшись, добавила я к нейтральной речи.

– Понимаю, понимаю, – Вероника закивала. – Тебе больно вспоминать об этом. Мужчины – они такие…

Она вдруг замолчала, уставившись на предмет за моей спиной. Там, в изголовье кровати, висела картина – осенний пейзаж, который я сотворила когда-то в творческом порыве, будучи влюблённой в давно забытого ныне однокурсника. Переехав сюда и долго ощущая неуют и одиночество пустой квартиры, я обнаружила его среди своих старых вещей, оформила багетом и повесила на стену. Не из какого-то тщеславия. Мне казалось, что этот неумело, но от души намалёванный акварелью пейзаж дал комнате долю обжитости и согрел теплом приятных воспоминаний.

– Какая прелесть! – воскликнула Вероника, вглядываясь в картинку. – Ведь это оригинал?

– Да, оригинал, – пробормотала я, удивляясь, что привлекло её в моём творении.

– Как тонко и живо! – продолжила она, выдавая в себе истинного ценителя живописи. – Чья это работа?

– Э-э-э… Ильина… – имя выскочило из меня помимо воли. Я закашлялась, изумляясь собственной дурости, но слово не воробей, а враг своего хозяина – хозяйки в данном конкретном случае.

– Ильина? Он твой знакомый? Талантливый художник?

– Ну-у-у.… не то, чтобы знакомый, так, однажды брала интервью, – я не могла понять, с какого перепугу начала врать напропалую. Вероятно, на то подвигла душевная откровенность Вероники.

– Ах, ты, вероятно, общаешься с селебритиз, ваш журнал так популярен, хотя, часто публикует откровенные сплетни! Но знаменитости ведут такой образ жизни, что невозможно не интересоваться их выставленной напоказ личной жизнью, – выдала Вероника.

– Я не пишу о знаменитостях, – мрачно ответила я, стараясь свернуть тему, в которой так прокололась. Хотя, кажется, впереди ожидали тысячи проколов и тонны лжи во спасение и по дури. Сюжет «Самопожертвование ради близких» дышал в лицо горячим американским ураганом, одновременно толкая в спину. Я знала, что Вероника обладает кипучей энергией и потрясающей «искренностью» суждений, то есть, гордо, не задумываясь, рубит правду матку – вероятно, этим она и обаяла отца десять лет назад, когда тот боролся с кризисом среднего возраста – но не ожидала, что всё до сих пор настолько запущено.

Вероника Семёновна вручила мне подарок, который заставила тотчас распаковать и оценить – тонкий пестрый, очень милый палантин и несколько баночек крема от Clinique, – затем сообщила, какие напитки пьет, а какие нет; выгрузила на кухонный стол множество баночек и упаковок целебных снадобий, «исключительно полезных для здоровья и фигуры, дорогая Сонечка»; объяснила, как заварить травяной чай из брикета имбиря, мяты и еще какой-то травы; рассказала пару анекдотов о своих американских соседях и… наконец её сморили синдром смены часового пояса и беспокойство о внешности и здоровье. Она приняла душ и уснула на моей «роскошной» кровати под акварелью кисти некого Ильина.

Я же, пропев про себя: «Спи, моя радость, усни», исчезла из дома. Навестила подругу, но не очень удачно: та, только что вернувшись с дачи, находилась в устало-разобранном состоянии и хоть и утверждала, что страшно рада меня видеть, я ей не поверила и удалилась. Рядом с её домом находился до сих пор действующий кинотеатр, куда я с горя и отправилась. Ближайшим сеансом шёл фильм «Миссия безмятежных», оказавшийся самым что ни на есть фантастическим, с межпланетными кораблями, потерянными в космосе, их капитанами и командами, галактиками и вечной битвой меж добром и злом, в которой победило добро, хотя и понесло жестокие потери. Короче говоря, фантастика преследовала меня, но фильм впечатлил, и я даже подумала, что неплохо бы было обсудить его со знакомым писателем-фантастом, а теперь по моей воле и художником-акварелистом. Если бы не было той тусовки до и ночи после, я бы могла легко позвонить ему. Но ведь он мог бы и сам сделать это, если заинтересован в сотрудничестве. «О чём это ты, идиотка?» – одернула я себя. Неужели он захочет этого сотрудничества после всего, что я наворотила? Можно засунуть свое положительное решение подальше и забыть всю эту историю, как страшный сон.

Вот в таком состоянии, похожем на качку во время шторма, усугублённом общением с Вероникой, я все же позвонила Ильину утром в понедельник, чтобы прощупать почву и успеть отказаться от сотрудничества первой, дабы оставить последнее слово за собой.

Голос моего абонента прозвучал сначала нейтральным «Ильин, слушаю», затем, когда я представилась, в нём проклюнулось удивление или какое-то иное чувство, которое я не смогла угадать.

«Софья Александровна? Не ожидал вашего звонка…»

Не ожидал? Совсем забыл о моем существовании?

«Извините, что не позвонил сам, – вдруг продолжил он. – Был, э-э-э.… занят, дела, знаете ли…»

Дела у него! А я, стало быть, бездельничала?

«Что вы, что вы, Илья Николаевич, я ведь тоже была очень-очень занята!»

«Понимаю. Вы приняли решение по поводу сотрудничества или звоните по иному поводу?»

Любопытно, по какому-такому иному поводу я могу ему звонить?

«Нет, то есть, да. То есть я звоню вам не по иному поводу, а как раз по поводу моего решения о сотрудничестве».

Что-то я запуталась в поводах. Сплошная тавтология на почве жизненной качки.

«Понял. И что вы решили?»

Прозвучало как-то нейтрально, даже равнодушно. Видимо ему по барабану, что там я решила. Он прекрасно справится без меня со своей колонкой, ему совсем не требуется моё фантастическое невежество, то есть невежество в области фантастики, научной и не очень.

«Знаете, Илья, гм… Николаевич, прочла вашу книгу», – сказала я вместо того, чтобы ответить на вопрос.

«Прочли?» – переспросил он, оживившись или удивившись.

«Вы удивлены?» – уточнила я.

«Удивлён? Нет, вовсе нет. Немного. Вы ведь не читаете фантастику, потому не ожидал, что вы прочтёте так быстро».

Не ожидал он, шовинист несчастный! Но зачем я завела разговор о книге?

«Сама не ожидала, – сделала я ответный выстрел, – но вы пишете весьма увлекательно, и.…»

Следовало притормозить, дабы не захваливать своего оппонента, еще подумает, что я льщу ему, пытаясь задобрить.

«…и сюжет неплохой, хоть и несколько запутанный…»

… для неискушенного, как я, читателя.

«Надо же, – услышала в ответ. – Не ожидал, что вам понравится моя книга!»

Не ожидал, что быстро прочитаю, не ожидал, что понравится. Любопытно, чего ещё он не ожидал? Впрочем, эту тему развивать не стоило. А стоило или нет спросить, прочел ли он моё творение? Впрочем, если прочёл, скажет сам, а если нет, то промолчит. Хотя, я почти не сомневалась во втором варианте. Но пора о главном. Об отказе.

«Вы будете сегодня в редакции?» – тем временем спросил Ильин.

«Разумеется, ведь я там работаю», – ответила я.

«Хм… несколько раз пытался найти вас там, но не смог. Я подъеду к десяти, мы сможем поговорить и обсудить наши планы».

Надо же, пытался найти! И где же, спрашивается, искал? А книгу мою он явно не открывал.

«О'кей, – сказала я. – Подъезжайте, но я.…»

– Сонечка, прости, что прерываю твой разговор, но я стою здесь уже минут десять… – услышала за спиной голос Вероники и чуть не уронила телефон, в которой басил Ильин:

«Так вы будете в редакции или нет?»

«Буду!» – отчего-то шёпотом сказала я, нажала отбой и излишне резко обратилась к мачехе:

– Что случилось, Вероника Семёновна?

– Ах, прости, я помешала твоей беседе, но сейчас уже восемь утра, а мне срочно, совершенно необходимо выпить утреннюю порцию травяного чаю, потому что его надо употреблять строго по часам, а я совершенно выпала из режима с этим джетлагом!

– И что же вам мешает, Вероника Се…?

– Мы же договорились, Сонечка, – Вероника, просто Вероника! И на ты, дорогая, на ты! Как прекрасен в этом отношении английский язык, как он демократичен, никакой неловкости между ты и вы. А что касается чая… Ты же понимаешь, что я не могу заваривать его водой из-под крана! У тебя нет даже фильтра! Следует купить бутилированную воду. Ты же представляешь, что это такое, ваш водопровод, эти ржавые трубы, хлор, соли, песок, абсорбенты!

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «Литрес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.