Границы (без)опасности

-07-

Стасу совсем не хотелось признавать, но любовница главы «Скорость&Drive» была, скорее, забавной, чем раздражающей. Если вчера она показалась ему капризной сердцеедкой, то сейчас больше напоминала маленькую ручную собачку. Какого-нибудь шпица – смешного, неловкого, но всё равно пытающегося быть суровым взрослым хищником.

Вот и сейчас, пока они поднимались наверх в лифте, она отчаянно стремилась казаться сексуальной и умудрённой опытом женщиной, хотя сама вытирала разодранные ладони грёбаными влажными салфетками и шипела украдкой – упала девушка знатно. А он стоял. Просто стоял рядом, сохраняя безразличное выражение лица, и ощущал себя полным ублюдком. Ощущал, несмотря на все мысленные заверения, что его клиентка – маленькая капризная девица, которая не должна его волновать.

Она Стаса и не волновала! А вот ссадины на коленках – очень. Всё же это он позволил девушке упасть.

Вот. Вот за это Вероцкий ненавидел охранять женщин. За блядскую совесть и замашки джентльмена, которые обязательно пытались пробиться наружу через идеальный кокон рабочей бесчувственности. Вела б ещё себя, как положено стерве, так нет, стоически повернулась к нему спиной и всхлипывает тихонько, когда слишком сильно надавливает на царапины. А что будет с коленками, которым досталось в два раза больше? Разревётся?

Лифт остановился, распахивая двери на нужный этаж, и клиентка устремилась прочь, гордо выпрямив спину и слегка прихрамывая на правую ногу на каждом шаге. Ещё и лодыжка… А ведь сама виновата, нечего так внезапно выскакивать из дверей и быть настолько неуклюжей. Эта Регина всё утро падает – и всякий раз к его ногам. Интересно, она своего шефа также охомутала?

– Работайте, я к себе, – бросил Стас, когда они подошли к дверям кабинета руководителя.

Регина промолчала, а он пересёк коридор и скрылся в кабинете напротив. Впрочем, клиентку Вероцкий всё равно видел: через стеклянную стену приёмной было прекрасно заметно практически всё. Роющуюся в шкафчике Регину – так точно. Её руководителя ещё не было в офисе, так что девушка была предоставлена сама себе, и явно этим пользовалась. Потому что из шкафчика была выужена объёмная аптечка, которую Регина бахнула на стол и перерыла от и до. Выставила какие-то флакончики, выложила ватные диски, мазь.

Стас внимательно наблюдал, как клиентка присела в рабочее кресло, нагло закрутила юбку, открывая ноги («Длинные, красивые», – не смог не отметить Вероцкий) и склоняясь к коленям. А потом… случайно смахнула всю выстройку пузырьков на пол. Зажала рот руками, вскочила, пошатнулась – видимо, наступила на больную ногу – и едва не встала на один из них.

Но хуже другое: эта дура, пытаясь добраться до одного из флаконов, уже готова была упасть на колени и… поползти под стол? На разодранных до крови, мать её, колени! Да как такие неуклюжие вообще существуют?

Стас застонал, пряча лицо в ладонях, покачал головой и поднялся. Нет, хватит. Он это терпеть не намерен.

***

Могу заявить официально: Это. Самый. Худший. День. В моей. Жизни!

Хуже мироздание просто ещё не придумало. Я могла простить ему – мирозданию, конечно, – пробуждение в чужой квартире, казус с внешним видом, падение в подъезде и бешеную гонку, но это? Это выше моих сил! Потому что я, чёрт побери, просто устала. Не знаю, каким образом задела локтём эту дурацкую аптечку, но одно движение – и на полу приёмной бардак. Едва открытая упаковка стерильного бинта протянулась до самой двери, перекись закатилась под стол, бутылёк с борным спиртом разбился, радуя серый кафель осколками.

Тяжело вздохнув, я хотела опуститься на пол и хотя бы собрать самые крупные куски стекла, но была остановлена. Перехвачена за ворот платья.

– И чем вы думаете? – поинтересовался внезапно оказавшийся рядом инквизитор, возвращая меня в вертикальное положение. – Это стекло.

– И что? – я пожала плечами.

Инквизитор тяжело вздохнул, обошёл стол и поднял с пола флакончик с перекисью. Потом вернулся ко мне, с силой надавил на плечи, вынуждая упасть на кресло, а сам…

Опустился радом на колени!

Я, уже собравшаяся возмущаться, просто зависла, не в силах выдавить ни слова. А суровый гангстер в лице телохранителя, нагло задрал на мне юбку, вытащил из лежащей на столе пачки влажную салфетку и принялся отчищать колено от пыли. Правое. Хотя разве это важно?

– Что вы…

– У вас здесь есть уборщица? – перебил Станислав.

– Есть, – осторожно отозвалась я.

– Отлично, – телохранитель кивнул, не отвлекаясь от своего занятия. – Так позовите, чтобы убрала осколки, и не лезьте туда голыми руками. Кто вас убираться вообще учил?

Кто-кто, клининговая служба! Сама училась. Мама никогда сама не убиралась, предпочитая занимать этим хахалей, а дядя Серж вызывал уборщиц.

Но этот вопрос привёл меня в чувства, заставляя на секунду забыть об усталости и шоке и трезво взглянуть на реальность. А взглянуть было на что! Я сидела на кресле с задранной до самых плавок юбкой, а телохранитель стоял на коленях и сосредоточенно обрабатывал ссадины. С правой он уже успел разобраться и теперь, взяв чистую салфетку, приступил к левой. Я сглотнула.

– Спасибо, что остановили меня, это был стресс, – выдавила, внезапно переходя на «вы». Неосознанно. – С ногами я сама справлюсь.

Станислав поднял на меня такой уничижительный взгляд, что слова застряли в горле.

– Сидите. Хватит на сегодня катастроф, – бросил он, возвращаясь к прерванному занятию.

А я… честно, не осмелилась перечить. Потому что снова ощутила себя ведьмой, которую потрепали обстоятельства, и вот сидит она теперь вся такая побитая и несчастная, а инквизитор обрабатывает раны. Хочет сам уничтожить, другим – непозволительно.

Какое-то время мы молчали. Станислав отложил вторую салфетку и взялся обрабатывать ссадины перекисью, я старалась не шипеть, когда слишком сильно жгло, и даже не дергаться. Чтобы отвлечься, разглядывала занятого делом телохранителя. Он оказался симпатичней, чем я предполагала, вчера не успела хорошенько разглядеть, а после утреннего происшествия в моих мыслях Стас выглядел ужасным гангстером с маленьким лобиком и тяжёлыми бровями. Лоб у него оказался вполне высоким и красивым, с парой тонких морщинок, а брови совсем не тяжёлыми. Тёмные, ровные, вразлёт. Прямой нос, упрямые губы и длинные ресницы. Чертовски тёмные и длинные ресницы, которым я со своими блондинистыми чуть не обзавидовалась.

Спокойный и уверенный, он легко касался пальцами моих коленей. Чертовски интимно. Святые… Ладонь мазнула выше, то ли случайно, то ли специально, но похоже это было на ласку. Странную, неправильную и…

Ох, мамочки!

-08-

Я вздрогнула, когда в сумочке зазвонил телефон, и автоматически отшатнулась от мужчины (Или всё же парня? Сколько ему лет? Выглядит молодо). Кресло зашаталось и, если бы не Станислав, успевший ухватиться за сидение, едва не утыкаясь носом мне в грудь, обязательно бы грохнулось. Честно, в этот момент захотелось искренне поблагодарить дядюшку за приставленного надзирателя – ещё одного падения за это утро я бы не выдержала.

– Да, Серж? – выдохнула в трубку, когда удалось до неё добраться. Голос прозвучал хрипло и эротично, а я мысленно отвесила себе оплеуху: тебе всего лишь помогали, Регина, а ты о чём думала?

Телохранитель усмехнулся и отпрянул. Выпрямился, отряхнул колени, отошёл к дверям. Я продолжала наблюдать за ним, слушая в телефоне долгое вступление дяди.

– В смысле, ты не приедешь? – возмутилась в ответ.

– Клиент, зайка, клиент. Мне позвонил Половецкий. Тот самый Половецкий, который в прошлый раз уходил от нас, хлопая дверью. Договорились о встрече сегодня, будем всё же заключать контракт.

Ох. Половецкий у нас много сил выпил: сначала просил проект «крутой тачки», не оговаривая детали, потом привередничал, потом решил, что ему нужно что-то совершенно особенное и, наконец, обещал с нами судиться за дерьмовый сервис. Опять он?

– Уверен? – скептически отозвалась я. – Знаю я запросы…

– Уверен, – строго отозвался дядя. – Тебе с курьером отправил документы. Спустись, забери и рассортируй. Потом свободна, ближе к вечеру сообщу, как всё прошло.

– Ладно, – проворчала я в трубку. – Но в понедельник с тебя обед в обмен на зря потраченное время.

– Отлично, всё будет, – рассмеялся дядя. – Жди звонки от курьера.

И отключился. А я тяжело вздохнула, где-то в глубине души сожалея о потерянном моменте и мужчине, сидящем в ногах. Станислав успел сбежать обратно в свой закуток. Эхх… Коленки саднили, но были чисто оттерты и обработаны. Видимо, телохранителю не впервой возиться со ссадинами (Боже, конечно, не впервой!). Осталось только помазать кремом – и всё, могу считать себя полностью здоровой и вприпрыжку мчаться вниз за документами. Я привстала, чтобы достать со стола крем, и ойкнула, ощущая боль в лодыжке. Нет, вприпрыжку не получится, но хоть с кровью разобрались.

Звонок от курьера раздался минут через десять, когда я успела частично отчистить влажными салфетками пыльные пятна с небесной голубизны платья и снова выглядела почти красавицей. Ещё бы не хромала…

– Станислав, – обратилась я к телохранителю, проковыляв в коридор. – Я спущусь на пять минут за документами.

Он оторвался от какого-то важного чтива на планшете и поднял на меня сурово-инквизиторский взгляд. Сразу стало некомфортно, словно меня за секунду успели раздеть, препарировать и сшить обратно. Почти безболезненно, но не без потерь.

– Ясно, – отозвался Стас, поднимаясь.

– Нет-нет, я сбегаю одна, сиди, – выдавила, отступая.

Очередной взгляд, так и говорящий: «Ты идиотка, или как?» Честно? Всегда думала, что «или как» – в смысле, что я умная и самодостаточная девушка, – но сейчас очень в этом сомневаюсь, потому что даже дядя никогда не смотрел на меня так. Даже лет в восемнадцать, когда могла чертовски облажаться. А Станислав… честно, если б была котиком, то уже пришла бы к нему с повинной и призналась, что «да, это я напрудил в левую туфлю твоей бабы полгода назад»!

– Вы хромаете, – заявил он, словно это было главным доказательством моей беспомощности, и вышел в коридор, закрывая за собой дверь кабинета. – Не торопитесь.

Торопиться я и не могла, даже до лифта едва доползла, а потом до холла, где ожидала забавная рыжая девчушка-курьер, попытавшаяся вручить мне пакет с документами. Станислав оказался быстрей: поймал пальцы девушки, забирая у неё пакет, и очаровательно улыбнулся. А я замерла, ошалело хлопая глазами. Святые шестерёнки… оказывается, этот мужчина умеет улыбаться. Улыбаться! Вот так, мило, нежно и с ямочками.

– Регина Денисовна? – прощебетала девушка. – Заполните и распишитесь, пожалуйста.

Я кивнула, на автомате доставая из сумочки паспорт, потряхивая им перед лицом курьера и размашисто подписывая бумаги. Судя по всему, документы были признаны безопасными – телохранитель, вновь натянувший ледяное выражение лица после того, как девушка ушла, перестал проверять пакет и расслабленно опустил руки. Ясно, этот прекрасный хмурый вид предназначен исключительно клиентам.

– Я до своего авто. Ты и туда со мной? – вздохнула я, понимая, что безумно хочу чего-нибудь сладенького, а в бардачке завалялась полная упаковка печенья на чёрный и бесконечно стрессовый день. Он настал, иначе бы продолжала держаться и не решилась портить фигуру лишними калориями.

Станислав ничего не ответил, просто пошёл следом. Что ж, отлично. Я поджала губы, роясь в сумочке в поисках брелка от машины. Милый Котик стоял именно там, где вчера его оставила, одинокий, печальный и пыльный. Нужно свозить Котика помыться, а то перестанет любить хозяйку и начнёт вредничать. Отрыв брелок, я пикнула, снимая авто с сигнализации, и готова уже была кинуться вперёд, чтобы погладить своего малыша по гладкому чёрному боку, но…

– Стоять! – рявкнул телохранитель, резко дёргая меня за руку.

И вот я уже оказалась развёрнута и прижата к его груди, прямо к чёрной рубашке с ароматом морозной свежести и шалфея. Тонким-тонким, почти неуловимым… А в следующее мгновение раздался взрыв! Настоящий, мать его, взрыв, от звука которого заложило уши. По плечу резануло чем-то острым, Станислав пошатнулся…

И всё закончилось. Наступила тишина. Кромешная.

Я стояла, не в силах пошевелиться, смотрела прямо перед собой на чёрную ткань рубашки и молчала. Телохранитель медленно разжал руки и отступил на шаг назад. Расправил плечи, стряхнул стеклянную крошку, покосился за спину, тяжело вздыхая, потянулся ко мне и тоже слегка отряхнул.

А когда он сделал шаг в сторону, я подняла взгляд… и завизжала, зажимая рот ладонями. Потому что прямо перед нами стоял мой любимый Котик. Родной, чёрный, блестящий. И с развороченной передней дверцей, покорёженной взрывом. Я всхлипнула, пытаясь рвануть вперёд, к машине, но была снова перехвачена Станиславом.

– Не приближаться! Что взять? Я сам подойду, – рыкнул он. – Взрыв точечный, скорее всего, хотели покалечить, а не убить, но мало ли.

– Печенье… в бардачке… – пролепетала я, оседая. – И ключи от квартиры.

Голова закружилась, в горле пересохло. Шок с запозданием, но настигал свою жертву.

– Отлично, – кивнул телохранитель, стискивая руками мою талию и усаживая меня на капот своего авто. – Сидите здесь, я сейчас.

Я не сопротивлялась. Кажется, я плакала: то ли от счастья, то ли от расстройства, то ли просто от шока. Что это было?

-09-

Сердце отбивало бешеный ритм. Адреналиновый. Такой восхитительный и ни с чем не сравнимый. Ладно, это Стас немного приукрашивал. В крайнем случае, ощущение кипящего в крови адреналина можно было сравнить с хорошим сексом, но и он в этом деле проигрывал. Возбудиться и расслабиться можно и без всплеска бешеных эмоций. Тело такое тело…

Так что сейчас, ощущая, как стеклянная крошка барабанит по спине, и прижимая к груди подопечную, Стас кристально ясно понимал две вещи:

1) Он определённо, точно, бесконечно и бесповоротно стал адреналиновым маньяком. С этим вроде бы нужно что-то делать… но зачем, если ему это нравится?

2) Новый заказ не так прост, каким казался на первый взгляд. Простую шлюшку босса не будут внезапно пытаться покалечить. Да что там, какой-то левой подстилке не станут так «вовремя» нанимать телохранителя. Рассольцев знал, что на девчонку попытаются напасть, иначе бы не подсуетился…

С наслаждением осматривая покорёженную водительскую дверцу, Стас уже предвкушал, как отведёт Регину обратно в офис – или домой, под предлогом, что незачем работать после такого стресса, – а сам спокойно позвонит дражайшей родительнице и капитально её расспросит обо всём. Чтобы Светлана Борисовна и не разведала у клиента всё-всё-всё? Да быть такого не может!

Печенье нашлось легко, оно действительно лежало в бардачке. Нераскрытая пачка апельсиновых крекеров то ли итальянской, то ли испанской фирмы. Дорогое удовольствие, но… он бы тоже не отказался. Стас усмехнулся, кидая на Регину взгляд через плечо. Девушка всё так же смирно сидела на капоте его автомобиля и ладонями размазывала «сопли-слюни» по лицу. Если у Вероцкого сердце стучало от адреналинового восторга, то ей взрыв явно не пришёлся по вкусу. Слабенькая, неподготовленная…

Он хмыкнул, нагло раскрыл упаковку печенья, ухватил зубами один крекер (девчонка в стрессе и не заметит пропажи парочки, а Стас голодный) и принялся за поиски ключей. Но в бардачке их не оказалось… зато нашлась пачка бумажных салфеток, которую Стас, ещё раз оглянувшись на глотающую слёзы Регину, всё же решил прихватить с собой; множество разнообразных бумаг, документы на автомобиль (которые бравый «сокол» тоже не стал бросать в развороченной машине), куча нетронутых шариков со странными праздничными надписями («Если в сорок не стоит…», «Дерзай, старик, до 60-ти ещё далеко!» – это она своего любовника так своеобразно поздравляла?).

На самом дне бардачка нашелся пакетик с тонким кружевным синим бельём. Эротичным… Стас честно собирался его не трогать, но «профессиональный долг» взял своё – об объекте нужно знать всё. Удостоверившись, что Регина никуда не собирается уходить, он внимательно присмотрелся к пакету и ехидно хмыкнул. Новейшее белье в старом потрёпанном кульке, который явно вечность пролежал нетронутым. Неужели Рассольцев настолько не любит кружево? Или у него действительно уже «не стоит», как сообщали шарики?

Глубоко вздохнув, чтобы не рассмеяться, Стас запихнул упаковку белья в пакет с документами – компромат всегда пригодится, – и продолжил поиски ключей.

– Они под машиной, – раздался за спиной голос, сопровождаемый лёгкими шагами. – Я брелок заметила.

– Я же просил сидеть на месте, – проворчал Вероцкий, высовываясь из авто.

– Но ты уже тут полчаса ковыряешься, а ничего плохого не случилось, – улыбнулась девушка. – Кажется, всё чисто.

Очень вымученно улыбнулась. Встрепанная, напряженная, с размазанной по щекам тушью, Регина выглядела жалко. Настоящая жертва, которую хочется успокоить любому нормальному мужчине. Даже Вероцкий уже собирался развернуть девчонку за плечи и увести в здание.

Но тут она хлюпнула носом, глубоко вздохнула и… упала к его ногам, как подкошенная.

Такой реакции телохранитель точно не ожидал! Потому что Регина просто-напросто распласталась по асфальту, доставая грёбаные ключи.

– Готово, – улыбнулась она, позвякивая брелоком с поблескивающими стразами котами. Потом коротко всхлипнула и выпалила: – Котика ведь можно починить? Знаю, я сама работаю с авто и заказываю детали, и оцениваю машины перед ремонтом, но…

Стас покачал головой. Ясно, истерика на лицо. Девушка сидела на асфальте, почти лежала, собирая небесно-голубым платьем пыль и осколки, сжимала в руке ключи от квартиры, а смотрела только на покорёженный после взрыва бок автомобиля. Стас уже честно протянул руку, чтобы помочь Регине подняться, но так и замер… Котик? Она серьёзно назвала суровый кроссовер, на котором гоняет по городу, «котиком»?

Сумасшедшая. Определённо.

– Починить можно почти всё, – хмыкнул Стас, всё же вздёргивая подопечную на ноги.

– Угу, почти… – грустно пробормотала она в ответ.

Потом послушно проковыляла следом за Вероцким к его автомобилю, разместилась на пассажирском сидении и пристегнула ремень безопасности, коротко заметив, что «на этаже всё заперто». Стас кивнул, понимая намёк: отлично, значит возвращаться в офис смысла нет, можно спокойно убираться отсюда. А потом уже звонить Большому Боссу.

– Людей нельзя починить, – внезапно выпалила Регина, когда они уже выезжали со стоянки.

– Что? – Стас от неожиданности аж по тормозам ударил, но вовремя опомнился и всё же выскочил на дорогу. Реакция. Реакция всегда должна быть отменной.

– Починить можно почти всё, кроме людей.

– Возможно, – пробормотал в ответ Стас.

Больше подопечная за всю дорогу до дома не сказала ни слова, а Вероцкий не пытался её разговорить. Людей не починить? Да уж, простая истина. Откуда она в прелестной головке этой девушки-катастрофы?

***

Например, «починить» его матушку было просто нереально.

– Слушаю, Станислав Николаевич, – отозвалась она, приняв вызов после первого гудка.

Стас поджал губы, удерживаясь от пары нелестных. Вот так сходу, значит? Сразу по имени-отчеству? Кажется, она встала не с той ноги. Впрочем, как обычно. В хорошем настроении захватить Босса было сложно – в городе вечно происходило какое-то дерьмо, а их контора была лучшей в своём роде. Поэтому каждый промах воспринимался с трудом.

– Это я вас слушаю, Светлана Борисовна, – в тон ей отозвался Стас. – Кажется, вы что-то недоговорили мне про заказчика. Или же господин Рассольцев каким-то удивительным образом смог скрыть от вас часть важной информации.

– Поздно звонишь, – в трубке раздался смешок, Вероцкий прямо-таки видел, как мать достаёт из пачки тонкую сигарету, закуривает и выпускает дым в приоткрытое окно кабинета, сидя на подоконнике. – Господин Рассольцев уже понял, что зря попытался умолчать один важный факт, согласился поднять наш гонорар и твоё жалование и… – она вновь замолчала, то ли обдумывая сказанное, то ли делая очередную затяжку. – В общем, у него есть пара корректировок, которые я настоятельно попрошу тебя выполнить.

– То есть о взрыве ты уже знаешь?

– Разве это был взрыв? – рассмеялась родительница. – Так, баловство. Даже машина почти цела осталась.

Стас тяжело вздохнул. Ясно, мать опять успела в кратчайшие сроки добраться до камер слежения офиса, в котором он ближайшее время «работает». Всё видела, всё слышала – вездесуща, как сам Господь Бог, но в тысячу раз более любопытная.

– Так значит, телохранитель не просто блажь, – перешёл Вероцкий к самому главному. – У Рассольцева есть объективная причина охранять свою шлюшку.

Матушка согласно хмыкнула – на крепкие словечки она не скупилась и, Стас был уверен, сама за глаза называла так новую клиентку. А ещё, судя по тону, она знала что-то важное и интересное и раздумывала, как эффектней преподнести это сыну.

– Похвально, голова у тебя ещё работает. Я думала, совсем расслабился, пока распивал шампанское с Лисиным, – Босс была сама нежность, таким комплиментом одарила! – На Рассольцева уже два раза пытались совершить покушение или, вернее, напасть: неделю назад кинулся какой-то дилетант с ножом, в итоге просто слегка поцарапал и сбежал, а вот пару дней назад…

– Я должен молить вас об информации, о, Большой Босс? – усмехнулся Стас.

Но тут же принялся нервно мерить шагами комнату. Покушение, значит. И теперь суровый бизнесмен волнуется о сохранности своей любовницы, а потому хочет показать всему миру, что «вот, она под надзором телохранителя, бойтесь и не смейте сунуться»? Или действительно волнуется?

– А пару дней назад Рассольцева пытались подстрелить, когда он возвращался вечером домой. Не попали, так что или дилетанты, или хотели просто припугнуть.

– Его тоже теперь охраняете?

– Нет, просто следим, помогаем решить вопрос. Сергей Всеволодович не представляет, кому он понадобился и зачем, теперь пытается во всём разобраться.

– И вы верите? – Стас нахмурился.

– Сейчас ему уже нет смысла врать, – многозначительно сообщила Светлана Борисовна.

Вероцкий покачал головой, понимая, что такой уровень самоуверенности означает только одно: мать подключила специалистов, и за разговором с «проштрафившимся» Рассольцевым следила команда опытных психологов, подмечая каждое движение. А возможно, его даже заставили испробовать на себе детектор лжи. Лгунов Большой Босс не любила.

– Отлично, – Стас кивнул своим мыслям. – Значит, на его любовницу тоже могут вновь напасть. Какие корректировки? Следить лучше?

Потому что иных просто не могло быть: у Вероцкого в задании и так значилось «не отходить ни на шаг» и «следить круглосуточно». Не телохранитель, а бесконечная служба контроля!

– Не только.

Босс сделала долгую паузу (Новая сигарета? Прошлая должна была уже закончиться вечность назад!), а потом… рассмеялась. Рас-сме-я-лась! И это не означало ничего хорошего, так как чувство юмора у Вероцкой Светланы Борисовны было катастрофическое. Дерьмовое и загробное.

– Уже предчувствую гадость.

– Не гадость, Стас, – наконец, отозвалась она. – Просто Рассольцев предложил вдвое увеличить тебе жалование, если ты сможешь… назовём это «прикрыть ему спину». Заметь, я уже согласилась! Так что ты сможешь, это будет весело.

– Что именно? – Вероцкому уже не было весело.

– Спасти «его маленькую девочку» от лишних проблем. Так что с этой самой минуты ты вспоминаешь, что когда-то целых три года втайне от меня занимался в школьном театре, и перевоплощаешься в… к примеру, галантного маркетолога или охранника, который работает в той же компании, что и «маленькая девочка» заказчика, и сходит с ума от любви к ней.

– Чего? – Стас аж закашлялся.

– Сыграешь её хахаля. Достоверно, чтобы все поверили. Но девушке об этом знать не стоит, иначе, цитирую: «обидится на своего дядечку».

Теперь Вероцкий действительно закашлялся, потому что к таким потрясениям жизнь его точно не готовила. К военному режиму и атомной войне готовила, а к внезапной переквалификации в актёра театра одного зрителя – нет.