Театр очищения
– Мы с тобой в этом мире одни. Все оставила я позади. И никто никогда не разлучит нас, – запела девушка, и влюбленная пара взялась за руки. Они двинулись вдоль причала. Ричард отчаянно закричал, но его голос все еще тихо хрипел.
– Идет голова кругом от любви моей к тебе, Луиза, – раздался мужской голос и рука Ричарда непроизвольно коснулась локтя девушки. Она приблизилась к нему, коснувшись плечом его плеча.
– Что за волшебная ночь! Я хочу таять в твоих объятиях вечно, – вновь пропел голос Луизы.
Ее руки касались талии Ричарда и продвигались к спине. Когда руки достигли лопаток, ее плоть крепко прижалась к нему. Он поднял подбородок как можно выше, чтобы не видеть того, что сейчас происходит. Голова ее находилась на одном уровне с головой Ричарда. Холодная щека коснулась его шеи и прижалась сильней. Он зажмурил глаза и пытался игнорировать морозец, пробегавший по коже. Холод растекался по его позвоночнику, словно тающий кубик льда. Подбородком он мог оттолкнуть ее голову, но вместо этого он ждал, пока все закончится, в противном случает пришлось бы прикоснутся головой к клочку её грязных волос. После подобного, никакого даже намека на чувство влюбленности, всю оставшуюся жизнь, человек испытать не сможет.
– Кто это тут у нас? Красавица и чудовище, – сказал хриплый голос.
Наконец тело девушки отлипло от Ричарда. Из-за угла декораций выехали четыре тела в шляпах-треуголках и потрепанных майках. У нескольких из них полностью отсутствовала нижняя часть туловища. Под дырявой одеждой можно было рассмотреть торчащие из под ребер легкие. Они так же, как и все, кого видел на сцене Ричард, передвигались по рельсам.
– Отдай нам принцессу и ты не пострадаешь, – пригрозил саблей бандит, дергаясь, как поломанный маятник метронома. Его тело привязали к манекену только хребтом, а руки согнуты как у глиняных фигурок пиратов.
Ричард расставил руки в стороны, закрыв собой Луизу.
– Только через мой труп, шайка мерзких крыс, – заявил он.
– Ах так, покажите ему, парни, – сказал бандит.
Они окружили влюбленных. Один из разбойников выцепил девушку и обнял. Остальные набросились на Ричарда. Они били его ногами и руками. По крайней мере, так должно было казаться публике. Выглядело это достаточно неуклюже, Ричард никакого урона не получал. Его манекен согнулся в ногах и опустил Ричарда на пол.
– Что это за безумие?! – проорал Ричард во все горло и музыка затихла. Куклы замерли. – Помогите! – закричал он. Возбужденные обсуждения воцарились среди публики.
– Зачем ты кричал? Идиот. Идиот! – он слышал, как в зале начали говорить о нем. Он точно знал, что о нем. Он ждал чего угодно с их стороны, но только не обсуждений. Тело Ричарда свела судорога. Он молил, чтобы выступление продолжалось и его никто не заметил. Музыка вновь заиграла.
– Оставим мы тебя в живых, чтоб страдал ты от любви неразделенной, – сказали бандиты и скрылись с Луизой на руках за декорации.
– Нет, Луиза, нет, без тебя мне жизни не видать, – Ричард поднял руки вверх.
“Нужно действовать или я свихнусь. Может, я уже свихнулся? Нет, я помню, как этот ублюдок вколол мне что-то в шею, наверняка я сейчас накачен по уши”.
Ричард медленно отъезжал за кулисы под аплодисменты. Он остановился возле еще одного манекена с привязанным к нему человеком. На его голове красовался тюрбан, обвешанный разноцветными украшениями, а тело одето в форму военного восемнадцатого века. “Выглядит этот парень очень знакомо. Это Бен! Тот самый парень, что поскользнулся и упал на глазах у этих… тварей. А я ведь думал с ним познакомиться. Черт, нужно валить отсюда, а не то закончу как он”.
Дергания конечностями ни к чему не привели. Плотно завязанные узлы джутовой веревки вокруг рук сдерживали любое напряжение. Он пытался пошевелить пальцами, но руки полностью онемели. Если ничего не делать, кожа покроется гангренами, и тогда шансов на спасение уже не будет. Вдруг Бен открыл глаза так, словно очнулся от кошмара. В груди появилась частичка надежды.
– Что происходит? Где я? Я хочу домой, отпустите меня. Отпустите! – он кричал и панически всасывал в себя воздух.
– Тише, Бен, а то они услышат, – говорил Ричард.
– Что ты со мной сделал? – недоверчиво крикнул Бен. Манекен шатался от рывков его тела.
– Посмотри на меня – я точно в такой же ситуации.
От этого легче не стало.
– Попробуй вырваться, – сказал Ричард.
Зыркнув на него, Бен выдохнул и продолжил раскачиваться. Вперед, назад, вперед, назад. Крепление манекена постукивало о рельсы, так, что казалось, сейчас сломается или сойдет с них.
“Пожалуйста! Пожалуйста!”, молил про себя Ричард, смотря на выбивающегося из сил Бена. Бен остановился и напряг руки, пытаясь сломать железные прутья, к которым они были привязаны. Это было похоже на потуги хилого мальчика оседлать тренажер для сведения и разведения рук с максимальным весом. Пот стекал по его лицу, попадая в рот и глаза. Бен расслабил мышцы.
– Нет! Не получается у меня! – лицо Бена скривилось, а дыхание участилось.
– Я не должен был здесь оказаться. Почему я? Так и знал, что подобное произойдет. – он дышал, словно пес в самую солнечную погоду затем закашлялся так сильно, что, казалось, сейчас отхаркнет капли крови. Ричард хотел спросить, все ли с ним хорошо, но посчитал вопрос глупым в таких обстоятельствах.
– Бен! – Ричард обратил внимание Бена на себя, когда слушать бессмысленный треп стало невозможно. Глаза Бена переполнял страх. – Успокойся, – постарался вразумить его Ричард. Бен снова закашлялся, на этот раз сильнее. Говорить с ним было невозможно. Оставалось ждать, пока он успокоится сам.
– У меня астма. Помоги, – прохрипел Бен и продолжил кашлять.
Ричард почти ничего не знал о природе этой болезни и о ее лечении, кроме того, что требуется ингалятор и спокойствие, которые достать сейчас было так же просто, как пошевелить руками. И то, он где-то слышал, что это все выдумки, и ингалятор распыляет воду, которую вдыхает больной тем самым успокаивая себя эффектом плацебо. Нужно было действовать. Ричард не хотел потерять, возможно, единственного выжившего в этом месте человека. Вдвоем шансы на успех хоть и мизерные, но удваиваются.
– Я врач, – слова вырвались из его рта, не раздумывая. – Успокойся, дыши носом. Вдох, выдох. – Ричард применил всю силу актерского мастерства.
Бен его игнорировал. Никогда ему еще не было так страшно за чужую жизнь.
– Послушай, Бен, мы выберемся отсюда, тебе нужно только успокоится, – умолял его Ричард. – Ты должен прислушаться ко мне и все будет хорошо. Слышишь?
Бен кивнул и засопел.
– Слушай внимательно. – Ричард говорил почти по слогам. – Сосредоточься на дыхании. Вдох и выдох. Медленно, вдох и выдох, – казалось, единственное, что мешало дышать спокойно – это сердце, которое било как пулеметная очередь. – Дыши ровно и все будет хорошо. Открой глаза.
Бен прислушался.
– Видишь? Все хорошо, Бен. Посмотри на меня, все будет хорошо.
Ричард понял, что выглядит, мягко говоря, не воодушевляюще. Нужно менять тактику.
– Бен, повтори: “все хорошо”, – улыбнулся Ричард, и ему стало не по себе от лжи и фальшивой улыбки. Хорошо явно не будет, и он об этом знал.
– Все хорошо, – Бен кивнул, закрыл глаза и начал проговаривать эту фразу из раза в раз.
– Вдох, – сказал Ричард, и Бен вдохнул полную грудь воздуха. – Выдох, – и Бен выдохнул.
– Видишь? С тобой все в порядке, – сказал Ричард. Бен кивнул, дав понять, что отходит. Теперь, с облегчением, выдохнул и Ричард. Секундное облегчение дало надежду на спасение. В голове появлялись картинки, как в самый ответственный момент астматик начнет задыхаться, тем самым выдаст их, или того хуже погубит.
– Что тут происходит? – спросил Бен, уставившись на разбойников укравших принцессу. Они решали, какой выкуп будут просить у ее отца.
– По всей видимости, нас похитила шайка психов и мы играем в их пьесе против собственной воли.
– Охренеть… охренеть… Я на такое не подписывался. Нужно валить отсюда! Скорей.
– Бен! Мы свалим отсюда, но нужно вести себя тихо. Может, мы и не должны были выжить. Понимаешь?
– Ооо, – его голос задрожал еще сильней. – Ты хочешь сказать, что живые тут только мы?
– Да.
Бену за кулисами не было видно полного людей зала и Ричард решил умолчать об этом факте.
– Вот черт, – сказал Бен и посмотрел на неуклюже пляшущего разбойника.
– И они управляют нами при помощи этих хреновин, к которым мы привязаны? – казалось, что Бен спрашивал себя. – А кто они? – он опять спросил себя.
– Если бы я только знал, – ответил Ричард.
Движения разбойников казались Бену очень знакомыми. Он уставился на них, словно чего-то выжидая.
– Пятьдесят пенсов. Нет, сто! Любовь дороже всего стоит, – внезапно пошевелил он губами в такт голосу из колонок, обратив внимание Ричарда на себя.
– Боже, – разрыдался Бен. – Это наказание за мои грехи, – он опустил голову, все еще до конца не отдышавшись от приступа астмы. – Я знаю эту пьесу. Ее ставили в центральном театре. Я ведь мог играть в массовке. А пошел сюда. Решил съесть кусок покрупнее, – он захныкал.
В это время разбойники запели веселую бандитскую песню и все так же неуклюже танцевали вокруг принцессы.
Через некоторое время Бен все же успокоился. Ричард не понимал, как можно в такой ситуации полностью отдаться чувствам. У этого парня совсем нет инстинкта самосохранения. Все это время Ричард молчал и обдумывал план побега. В голову ничего не лезло. Буквально ничего. Оставалось надеяться только на везение, которого в этом проклятом месте нет. Еще раз попробовав вырваться и убедившись, что это бесполезно, он услышал голос Бена:
– С руками у тебя совсем беда. Может образоваться гангрена, – промычал Бен.
– Знаю, – задумчиво ответил Ричард.
Напоминания вызвали сильнейший зуд, такой что хотелось ладони сунуть в работающий блендер. Это не такой зуд, который, если не чесать, быстро проходит – скорее, наоборот. Такое чувство, что под кожей звенит миллион будильников, концентрированных в одной точке.
Дверь, находившаяся сбоку от Ричарда и позади Бена, заскрипела. Из-за проема выглядывал небольшого роста человек в черном капюшоне. Он наблюдал за ними, пока Ричард не обернулся и не обнаружил шпиона. Лицо рассмотреть не удалось, так как сразу же человек опустил голову и, пробежавшись, скрылся за поворотом коридора.
– Эй! – крикнул Ричард вслед.
Он был уверен, что это тот карлик, которого он увидел перед прослушиванием.
– Что? – Бен посмотрел на Ричарда и понял, что сообщение адресовано не ему. – Что там? – более испуганным голосом сказал он. Чтобы посмотреть на дверь, Бену было необходимо повернуть голову на сто восемьдесят градусов или сломать шею.
– Да ничего, показалось. – погрузившись в раздумья сказал Ричард.
Акт 3
“Каким же чудовищем нужно быть, чтобы организовать подобное кощунство?”, думал Ричард, наблюдая, как у разбойника в разгаре танца отвалилась рука. Видимо, была плохо привязана к манекену. Бен не реагировал и не отводил глаз от сцены. Казалось, он что-то знал, но не хотел говорить. На мгновение Ричард подумал, что Бену нравилось выступление. Но он не похож на тех, кто сидел в зале – в отличии от них, его лицо источало отчаяние и боль. Бен еще пытался освободить конечности от пут. Ничего не получалось. Хоть бы на миллиметр продвинуться. Нет. Веревки крепко держали его в петле. Есть моменты, когда хоть какое дыхание не открывай – ничего не получится. Паршивое чувство.
Сцена с бандитами длилась недолго. За это время Ричард несколько раз оборачивался на пустой дверной проем. Сцена закончилась и кулисы закрылись. Тусклый свет фонарей осветил декорации. Выступавшие на сцене актеры разъехались по углам. Ричард и Бен переглянулись, ожидая худшего. Послышался топот, и из коридора вышло несколько человек. Половина из них убирала передвижные декорации за кулисы к кубообразным клеткам, которые, как подумал Ричард, нужны для последующих сцен. Один из них взял тело девушки, играющее роль Луизы, отсоединил его от рельс и потащил за собой через сцену к Ричарду и Бену. Коллектив работал слаженно, все заняты своим делом. За кулисами театр жил жизнью безответного безумия.
– Эй, ублюдки, отпустите нас! – закричал Бен.
В ответ никакой реакции. Его лицо сразу поменялось на такое, какое бывает обычно когда жалеешь о чем-то. Парень, что волок девушку по полу, проходя рядом с Ричардом и Беном, окинул их взглядом и крикнул: “Себастьян!”. Человек, которому адресовалось сообщение, стоял вплотную к актеру-бандиту, и тушью подводил его наполовину сгнившие брови. Он повернул голову и, сложив руки на груди, вздохнул, всем своим видом показывая – «Опять ты меня отвлекаешь!». Он дернул несколько раз головой, пытаясь избавится от локона черных волос на лице. Человек, держащий труп девушки, поднял подбородок и направил его в сторону Ричарда и Бена, не отводя взгляда от Себастьяна, словно приказал подойти к ним. Не стоило Бену кричать. Хотелось орать во все горло, чтобы их освободили, но, приняв реальность, какой бы кошмарной она не была, они поняли, что теперь лучше молчать. Себастьян грациозно двинулся к ним, а парень, недовольно махнув головой, поволок девушку дальше. С первого взгляда определить пол Себастьяна не удалось. Хотя, какое это имело значение?
– Ага, вот и вы, простите, не узнал ваши милые мордашки среди других. Как проходит выступление? – не придавая ничему значения, он достал кисть.
Отвечать Ричард не стал. Себастьян пальцем вытер его заслезившиеся глаза и кистью подвел контур глаз. Прищурившись, он легкими мазками, точно, как художник, что вырисовывает портрет своей возлюбленной, кистью проводил по его ресницам.
– Не дергайся, – сказал он.
Ричард чувствовал себя куклой, которую в любой момент могут разобрать на части. Себастьян щелкнул колпачком от туши и спрятал ее в карман на поясе. Из-за спины он достал кисть потолще. Себастьян прошелся ею по лицу говоря женоподобным голосом:
– Вам еще выступать, меньше слез – от них грим портится, – моргнув глазами так, как обычно моргают новорожденным детям, он дал понять, что закончил. Его черные как две бездны глаза утопали в ехидности. Хотелось навсегда убрать эту наглую ухмылку с его мерзкого наполовину мужского лица. Устоять перед искушением плюнуть в эту морду не мог бы самый принципиальный человек, включая и Ричарда.
– Пошел ты, пидор обдолбанный, – он уже собрал нужное количество слюны на языке, но удар ладонью по щеке дал ему плюнуть в другую сторону, отчего несколько капель попали на Бена.
– Не сметь! – он оттопырил указательный палец и пригрозил им.
Тьма локона волос на лице сливалась с безумием его широких зрачков.
– Скажи спасибо, что ты выступаешь, дорогуша, – он посмотрел на Бена.
– Бери пример с толстячка и помалкивай, – он спрятал локон за ухо и подошел к Бену.
Тот затрясся при виде черных как смоль глаз и худого тела. Себастьян вплотную приблизился к его лицу. Бен закрыл глаза и с каждым вдохом вспоминал, как над ним издевались в школе. Кистью потолще он прошелся по его лицу, будто стряхивая пыль.
– Ты мне нравишься, – сказал он ему на ухо, и Бен зажмурился сильней. Себастьян схватился за бок пояса и вынул из него небольшой нож, не отводя глаз от Бена.
– Открой глаза, – сказал Себастьян. Он взял нож двумя пальцами и пошевелил им как маятником на нитке. Бен его не слышал, он находился в мире воспоминаний, где, зажмурившись, можно избавится от проблем.
– Открой глаза! – крикнул Себастьян. Кошмарная реальность заставила его прийти в себя. Бен увидев нож и заскулил, как щенок, стараясь отдалить голову от него. Но Себастьян приближал холодное оружие к голове бедняги, пока не коснулся лба.
– Успокойся, это всего лишь нож, – улыбнулся он. Казалось, что у Бена опять начинается приступ. – Все хорошо, Бен, ты станешь лучшим актером. – продолжал Себастьян.
Только Ричард открыл рот чтобы закричать «Отвали от него, тварь!», как передумал, увидев отблеск света на лезвии ножа. Сейчас он не в том положении, чтобы хоть как-то помочь. Себастьян повел плоской стороной лезвия ото лба вниз по щеке, потом по шее и груди. Зрачки Бена следили за острием, отчего казалось, что глазные яблоки повернутся обратной стороной. Добравшись до живота, он остановился. Бен на вдохе втянул живот, но нож не отставал, так что на выдохе он бы проткнул его тело. От страха он еще больше старался убрать пузо от опасной стали, отчего кишечник сводило мучительным ноем тошноты.
– Мы оба знаем, что рано или поздно ты это сделаешь, выдыхай, – сказал Себастьян, приставив нож в упор животу. Бен молчал, издавая лишь потрескивающие звуки слюны проходящей через зубы.
– Из тебя вышел бы хороший пантомим, – он отрезал несколько нитей на одежде Бена и повернулся. – Удачного выступления, Ричард.
Себастьян скрылся за дверным проемом в коридор. Конкретика сбила Ричарда с толку, он расценил это как угрозу, и пожалел, что не промолчал. Бен все еще напряженно дышал сквозь зубы.
– Черт, чем я такое заслужил? – он посмотрел вверх, словно обращаясь к Богу.
– Никто такого не заслуживает. Возьми себя в руки, нужно думать, как отсюда выбраться, – заявил Ричард.
– Это невозможно, я точно не… – Бен хотел что-то сказать, но замолчал, заметив, как тело Луизы волокут обратно.
Она одета по-другому. Это было старое тряпичное платье, в которое, видимо, по сюжету пьесы ее переодели разбойники. Парень, что ее тащил, положил тело в одну из клеток, стоявших за кулисами. Работники театра один за другим стали расходиться. Себастьян выскочил из дверного проема и подбежал к девушке. Он достал нож и начал ковырять им ее лицо. Со всей злобой он резал кожу, что-то бормоча под нос, пока рот не превратился в мерзкое месиво. После он встал и, подмигнув то ли Ричарду, то ли Бену, ушел.
– Вот ведь больной ублюдок, – заявил Ричард, заметив разорванный рот девушки, и от такого зрелища отвернулся на задумчивого Бена. Задумчивость – это не та реакция, которую он ожидал от столь ранимого человека. “Может, это эмоциональный шок”, подумал он и решил окликнуть приятеля, чтобы хоть как-то отвлечь его от хаоса, творящегося в голове. Бен не отреагировал.
– Черт, я знал, – словно озаренный промолвил Бен. – Мы спасемся, спасемся! Та девушка в клетке, перед тем, как ее переодеть, ее отвязали от этой хреновины. – Бен говорил, вселяя доверие, но Ричарду было непонятно, к чему он клонит. – Я знаю эту пьесу. Сейчас идет третий акт, так как Луизу переодели бандиты. Если по сюжету, – Ричард заметил, как Бену неприятно говорить подобными терминами в контексте происходящего, и в этом они были полностью солидарны. – Мы играем братьев Гримбси, то нам немного повезло. В шестом акте наших персонажей будут переодевать. Им придется нас развязать и снять старые лохмотья, тут то мы и ударим, – Ричард представил давно забытый им мультик из детства, правда, он не помнил какой.
– Мы ведь не в сказке, это ни за что не сработает. Мы в сраном театре, где тела людей используют в качестве кукол. Думаешь, они не догадаются что мы захотим убежать?
– А что, если притворится мертвым?
– Нет, – Ричард усмехнулся, но ухмылка быстро спала. – Наверняка, кто-то догадается воткнуть нож в руку, и плану конец.
– Они же психи. Моя бабушка вот, думала, что я погиб в аварии, потому что был невнимателен за рулем, а в мое тело поселился совершенно другой человек. Может, и с ними так же.
– Идея безумная, но что нам еще остается, – немного подумав заявил Ричард, и его ладони снова зачесались. “В противном случае, нас убьют после пьесы”, подумал он.
– Забавно, у меня ведь даже автомобиля нет, – Бен опустил голову.
– Ты прав, шансов у нас будет гораздо больше с развязанными руками. Черт, если бы я только знал, куда все повернется.
– Да, это точно она, – сказал Бен и, увидев, как с другой стороны кулис выносят реквизит, затих.
Фон сцены обставили забитыми книжными полками, стол со стопкой бумаг и печатной машинкой – по центру сцены, несколько рыцарских лат – по бокам, а к стене прикрепили герб в виде щита и двух скрещенных мечей. Когда рабочие покинули сцену, разговор вновь возобновился.
– Осталось только надеяться, что мы играем главные роли, братьев Гримбси, – заявил Бен.
– Луиза по сюжету – девушка одного из братьев?
Ричард не верил, что обсуждает сейчас сюжет пьесы.
– Да.
– Значит я играю одну из главных ролей.
– Я понял, отлично, ты младший, – Бен замер от аплодисментов, которых раньше не слышал.
Веревки накручивались на барабан и кулисы распахнулись. Манекены все еще стояли на месте. По лицу Бена было не понятно – хотел он двинуться на сцену или пусть лучше кто-то другой играл бы роль второго брата. Одно было видно точно – он боялся.
Пианино заиграло мерзкой октавой и свет на сцене приобрел тусклые оттенки. Ноги Бена завибрировали. Его выбрали. Он не понимал, как реагировать, поэтому просто закричал. Но не от страха или безумия, а… Если честно, Бен сам не знал, почему кричал. Голос из колонок запел басом и Бен выехал на сцену.
– Боже, нет, что там? Куда я еду? – Бен адресовал это Ричарду, который пытался его успокоить. Он приближался к столу в центре сцены, словно к циркулярной пиле, которая бы раскромсала его тело. Он повернулся к сцене, его челюсть больше не могла держаться.
– Любовь неразделенная моя, – руки Бена распахнулись, словно хотели обнять весь мир. – Где-то в вечности летает. Не передать словами что я чувствую когда вижу вместе их. – Бен остановился возле стола и предстал перед предвкушающими зрителями во всей красоте. Баритон казался слишком громким, уши болели, но публика наслаждалась.
– Ради нее готов на все, на все! – Бен ударил по столу, стопка бумаг подскочила и обвалилась. Бен стиснул зубы от боли – он сломал палец о край печатной машинки. На сцене появился Ричард.
– Брат, помоги мне, любовь всей моей жизни защитить, – его тело неуклюже повертело руками. – Луиза, ее захватила шайка разбойников Барона, – он подъехал к Бену и положил ему руку на плечо.
– Ричард. Я не смогу. Это какое-то безумие. Меня вообще не должно здесь быть, почему? Почему я? Эти… лица… Я не могу, они смотрят, – он кричал, но «сотрудники театра» не реагировали. Их и не было вовсе, они пропали и, видимо, пустили сцену на самотек.
– Бен, обещаю, мы сбежим, – сказал Ричард, не веря ни единому своему слову.
– Как ты мог позволить этому случится? Сейчас же созываю на поиски людей, – сказал голос.
Персонаж Бена оттолкнул Ричарда и скрылся за кулисами. Свет погас так же быстро, как оборвалась музыка. Теряющиеся в темноте стоны Бена создавали иллюзию нахождения в истории ужасов. Только вот осознание, что все происходило в реальности, вызывало нечто вроде судорог в коленях. Шестеренки зашумели, послышались шаги – они то приближались, то отдалялись. Ричарду казалось, что в любой момент во тьме раздастся удар под дых. Или острие ножа пройдется по его горлу. Он махал головой, уклоняясь от опасности, и в то же время понимал, что это не поможет. Бен замолк. В любой момент он умрет. Вот, вот, только не сейчас. Скрежет металла обдирал уши.
“Что это? Что с Беном? Почему я его не слышу? Они убили его? Они слышали, что мы планировали сбежать? А вдруг они решили от нас избавиться?” – скрежет приближался. Он не столько боялся умереть, сколько продолжать выступать на сцене мертвецом. Только подумать – твое тело на потеху больным ублюдкам, считающим это искусством. Ричард попробовал вырваться – не получилось. Он прислушался в надежде услышать стоны Бена, но скрежет обрывал его стремление. Теперь все происходило у него в голове. Это всего лишь пьеса. Это не по-настоящему. Ох, как бы ему хотелось, чтобы это было так. “Господи, ты есть, я знаю, позволь выбраться отсюда, я больше никогда не буду делать плохие вещи. Я знаю, я во многом перед тобой виноват, я всего лишь хочу жить спокойно”. Ричард вспомнил все разы как он срывался на свою мать. Как он не пришел в больницу, когда нужно было сказать всего пару слов, чтобы мама ушла спокойно на тот свет. Как он плакал и винил себя на ее похоронах.
Он старался найти причину попадания в Ад и, возможно, нашел. “Нужно было лишь сказать, что я люблю ее, это все, что от меня требовалось”, говорил он про себя, мысленно перемещаясь в больницу, как щелкнул свет. Напротив стоял Бен. Они опять за кулисами. На сцене стояла металлическая клетка с телом Луизы внутри.
“Почему ты мне не сказал, что там полный зал извращенцев? Какого хрена они просто сидят и смотрят? Ты посмотри на это – мы в логове чертовых психов. Я не думал… я не думал, что все так плохо. Нам не выбраться”.
–Твой план сработает, ждем шестого акта. – прошипел Ричард.
Рядом с ними проехал один из бандитов и остановился возле Бена своим зловонием вызывая приступ тошноты.
– Нет, я не хочу умирать! – закричал он.