О, не вздыхайте обо мне. Стихи
Анна Ахматова
О, не вздыхайте обо мне
Предисловие
Анна Андреевна Ахматова (1889–1966 гг.) – урождённая Горенко, по первому мужу Горенко-Гумилёва, после развода взяла псевдоним-фамилию Ахматова, по второму мужу Ахматова-Шилейко, после развода Ахматова – знаменитая российская поэтесса Серебряного века, писательница, переводчик, критик и литературовед.
Дочь инженера-механика Андрея Антоновича Горенко и Инны Эразмовны, урожденной Стоговой. В качестве поэтического псевдонима Анна Андреевна взяла фамилию прабабушки татарки Ахматовой.
Имя Ахматовой быстро завоевало популярность в литературной среде Серебряного века. Акмеистский сборник «Вечер», любовная лирика в книге «Четки», другие произведения, вывели ее на первое место поэтического Олимпа.
Первое стихотворение Ахматовой было напечатано в Париже в 1907 году в журнале Sirius, издававшемся на русском языке. Первая книга стихов вышла в 1912 году («Вечер»). К этому времени она уже подписывалась псевдонимом Ахматова.
В 1914 был опубликован второй ее сборник «Четки». Именно он принес Анне Андреевне настоящую известность. Еще через три года поэзия Ахматовой вышла в третьей книге, «Белая стая».
Среди наиболее значимых произведений Ахматовой можно упомянуть «Реквием», написанный в 1935–1940 гг. В этом произведении поэтесса отобразила всю боль и ужас женщины, которая потеряла своих близких из-за человеческой жестокости и репрессий. А этот образ был весьма схож с судьбой самой России.
Кроме поэтических произведений перу Ахматовой принадлежат статьи о творчестве А. С. Пушкина и М. Ю. Лермонтова, воспоминания о современниках.
В 1939 году Анна Ахматова была принята в Союз писателей, а в 1946 исключена. Дважды была номинирована на Нобелевскую премию по литературе (1965 и 1966 годах).
В краткой биографии «звезды русского декаданса» Ахматовой, отразилась судьба многих деятелей культуры старой империи, которым пришлось жить в СССР.
Благодаря своей яркой внешности, таланту, острому уму Анна Андреевна привлекала к себе внимание поэтов, посвящавших ей стихи, художников, писавших ее портреты (Н. Альтман, К. Петров-Водкин, Ю. Анненков, М. Сарьян и т. д.). На ее произведения композиторы создавали музыку (С. Прокофьев, А. Лурье, А. Вертинский и др.).
В 1910 году Ахматова посетила Париж, где произошло ее знакомство с художником А. Модильяни, который написал несколько ее портретов.
Наряду с громкой славой ей пришлось испытать немало личных трагедий: в 1921 году был расстрелян ее муж Николай Гумилев, весной 1924 года вышло постановление ЦК ВКП (б), которым Ахматовой фактически запрещалось печататься. В 1930-е гг. репрессии обрушились едва ли не на всех ее друзей и единомышленников. Они коснулись и самых близких ей людей: вначале был арестован и сослан на 10 лет её единственный сын Лев Гумилев, затем ее второй муж искусствовед Николай Николаевич Пунин трижды находился под арестом.
Стихи Ахматовой долгое время не печатали. Лишь перед самой войной ее приняли в Союз писателей и издали сборник «Из шести книг». Войну Ахматова провела в Ташкенте.
Даже после победы несчастья не закончились. Сын Ахматовой, фронтовик Лев Гумилев, вышел на свободу лишь в 50-х. В 1946 году она была раскритикована в печати и исключена из Союза писателей. Послабления начались после смерти Сталина и поэтесса, снова взявшаяся за перо, получила несколько, в том числе международных, премий.
В последние годы жизни, проживая в Ленинграде, Ахматова много и интенсивно работала: помимо стихотворных произведений занималась переводами, писала мемуары, эссе, готовила книгу об А. С. Пушкине. Признанием больших заслуг поэта перед мировой культурой явилось присуждение ей
в 1964 году международной поэтической премии «Этна Таормина», а ее научные работы были отмечены присвоением Оксфордским университетом почетной степени доктора литературы.
Для Анны Ахматовой стихи были возможностью рассказать людям правду. Она проявила себя как искусный психолог, знаток души.
В ее произведениях мы находим много любовной поэзии. Стихи Ахматовой о любви доказывают тонкое понимание всех граней души человека. В своих стихотворениях она проявляла высокую нравственность. Кроме того лирика Ахматовой наполнена размышлениями о трагедиях народа, а не только личными переживаниями.
Умерла Анна Андреевна в Подмосковном санатории 5 марта 1966 года. Была похоронена под Ленинградом на Комаровском кладбище.
Лилии
Я лилий нарвала прекрасных и душистых,Стыдливо-замкнутых, как дев невинных рой,С их лепестков, дрожащих и росистых,Пила я аромат и счастье и покой.И сердце трепетно сжималось, как от боли,А бледные цветы качали головой,И вновь мечтала я о той далекой воле,О той стране, где я была с тобой…22 июня 1904ОдессаА. М. Федорову
Над черною бездной с тобою я шла,Мерцая, зарницы сверкали.В тот вечер я клад неоценный нашлаВ загадочно-трепетной дали.И песня любви нашей чистой была,Прозрачнее лунного света,А черная бездна, проснувшись, ждалаВ молчании страсти обета.Ты нежно-тревожно меня целовал,Сверкающей грезою полный,Над бездною ветер, шумя, завывал…И крест над могилой забытой стоял,Белея, как призрак безмолвный.24 июля 1904О, молчи! от волнующих страстных речей…
О, молчи! от волнующих страстных речейЯ в огне и дрожу,И испуганно нежных очейЯ с тебя не свожу.О, молчи! в сердце юном моемПробудил что-то странное ты.Жизнь мне кажется дивным загадочным сном,Где лобзанья – цветы.Отчего ты так низко нагнулся ко мне,Что во взоре моем ты прочел,Отчего я дрожу? отчего я в огне?Уходи! О, зачем ты пришел.1904–1905Я умею любить…
Я умею любить.Умею покорной и нежною быть.Умею заглядывать в очи с улыбкойМанящей, призывной и зыбкой.И гибкий мой стан так воздушен и строен,И нежит кудрей аромат.О, тот, кто со мной, тот душой неспокоенИ негой объят…Я умею любить. Я обманно-стыдлива.Я так робко-нежна и всегда молчалива.Только очи мои говорят.Они ясны и чисты,Так прозрачно-лучисты.Они счастье сулят.Ты поверишь – обманут,Лишь лазурнее станутИ нежнее и ярче они —Голубого сиянья огни.И в устах моих – алая нега.Грудь белее нагорного снега.Голос – лепет лазоревых струй.Я умею любить. Тебя ждет поцелуй.1906ЕвпаторияТы к морю пришел, где увидел меня…
Ты к морю пришел, где увидел меня,Где, нежность тая, полюбила и я.Там тени обоих: твоя и моя,Тоскуют теперь, грусть любви затая.И волны на берег плывут, как тогда,Им нас не забыть, не забыть никогда.И лодка плывет, презирая века,Туда, где в залив попадает река.И этому нет и не будет конца,Как бегу извечному солнца-гонца.1906На руке его много блестящих колец…
На руке его много блестящих колец —Покоренных им девичьих нежных сердец.Там ликует алмаз, и мечтает опал,И красивый рубин так причудливо ал.Но на бледной руке нет кольца моего,Никому, никогда не отдам я его.Мне сковал его месяца луч золотойИ, во сне надевая, шепнул мне с мольбой:«Сохрани этот дар, будь мечтою горда!»Я кольца не отдам никому, никогда.(Март) 1907КиевПо полу лучи луны разлились…
По полу лучи луны разлились.Сердце сразу замерло, зажглось,И блаженно пальцы опустилисьВ волны светлых, словно лен, волос.Молния блеснула, точно спичка,И на тусклом небе умерла.В белом платье ласковая птичкаНа кровати у меня спала.Встрепенулась и сложила руки,Зашептав: «О, Боже, где же Ты?»Голоса пленительные звукиПомню, помню, как они чисты.(1909)Молюсь оконному лучу…
Молюсь оконному лучу —Он бледен, тонок, прям.Сегодня я с утра молчу,А сердце – пополам.На рукомойнике моемПозеленела медь.Но так играет луч на нем,Что весело глядеть.Такой невинный и простойВ вечерней тишине,Но в этой храмине пустойОн словно праздник золотойИ утешенье мне.3 ноября 1909КиевХорони, хорони меня, ветер!
Хорони, хорони меня, ветер!Родные мои не пришли,Надо мною блуждающий вечерИ дыханье тихой земли.Я была, как и ты, свободной,Но я слишком хотела жить.Видишь, ветер, мой труп холодный,И некому руки сложить.Закрой эту черную рануПокровом вечерней тьмыИ вели голубому тумануНадо мною читать псалмы.Чтобы мне легко, одинокой,Отойти к последнему сну,Прошуми высокой осокойПро весну, про мою весну.Декабрь 1909КиевИ когда друг друга проклинали…
И когда друг друга проклиналиВ страсти, раскаленной добела,Оба мы еще не понимали,Как земля для двух людей мала,И что память яростная мучит,Пытка сильных – огненный недуг! —И в ночи бездонной сердце учитСпрашивать: о, где ушедший друг?А когда, сквозь волны фимиама,Хор гремит, ликуя и грозя,Смотрят в душу строго и упрямоТе же неизбежные глаза.1909Ночь моя – бред о тебе…
Ночь моя – бред о тебе,День – равнодушное: пустьЯ улыбнулась судьбе,Мне посылающей грусть.Тяжек вчерашний угар,Скоро ли я догорю,Кажется, этот пожарНе превратится в зарю.Долго ль мне биться в огнеДальнего тайно кляня?..В страшной моей западнеТы не увидишь меня.1909КиевТо ли я с тобой осталась…
То ли я с тобой осталась,То ли ты ушел со мной,Но оно не состоялось,Разлученье, ангел мой!И не вздох печали томной,Не затейливый укор,Мне внушает ужас темныйТвой спокойный ясный взор.1909Глаза безумные твои…
Глаза безумные твоиИ ледяные речи,И объяснение в любвиЕще до первой встречи.Тебе обещана былаВ каком-то давнем веке,Как зачарованная шлаЧерез моря и реки, —Не знала я твоих приметИ имени не знала.Ты для меня был как рассвет,Как ночь без покрывала.1909Два стихотворения
1Подушка уже горячаС обеих сторон.Вот и вторая свечаГаснет, и крик воронСтановится все слышней.Я эту ночь не спала,Поздно думать о сне…Как нестерпимо белаШтора на белом окне.Здравствуй!2Тот же голос, тот же взгляд,Те же волосы льняные.Все как год тому назад.Сквозь стекло лучи дневныеИзвесть белых стен пестрят…Свежих лилий ароматИ слова твои простые.1909 или весна 1910Сладок запах синих виноградин…
Сладок запах синих виноградин…Дразнит опьяняющая даль.Голос твой и глух и безотраден.Никого мне, никого не жаль.Между ягод сети-паутинки,Гибких лоз стволы еще тонки,Облака плывут, как льдинки, льдинкиВ ярких водах голубой реки.Солнце в небе. Солнце ярко светит.Уходи к волне про боль шептать.О, она, наверное, ответит,А быть может, будет целовать.16 января 1910КиевЖарко веет ветер душный…
Жарко веет ветер душный,Солнце руки обожгло,Надо мною свод воздушный,Словно синее стекло;Сухо пахнут иммортелиВ разметавшейся косе.На стволе корявой елиМуравьиное шоссе.Пруд лениво серебрится,Жизнь по-новому легка…Кто сегодня мне приснитсяВ пестрой сетке гамака?Январь 1910КиевТебе, Афродита, слагаю танец…
Тебе, Афродита, слагаю танец,Танец слагаю тебе.На бледных щеках розовеет румянец…Улыбнись моей судьбе.По ночам ты сходила в чертоги Фрины,Войди в мой тихий дом.Лиловый туман пробрался в долины.Луна над твоим холмом.Скольжу и тружусь в заревом бессилье.Богиня! тебе мой гимн.Руки, как крылья, руки, как крылья,Над челом золотистый нимб.Январь 1910Синий вечер. Ветры кротко стихли…
Синий вечер. Ветры кротко стихли,Яркий свет зовет меня домой.Я гадаю: кто там? – не жених ли,Не жених ли это мой?..На террасе силуэт знакомый,Еле слышен тихий разговор.О, такой пленительной истомыЯ не знала до сих пор.Тополя тревожно прошуршали,Нежные их посетили сны.Небо цвета вороненой стали,Звезды матово-бледны.Я несу букет левкоев белых.Для того в них тайный скрыт огонь,Кто, беря цветы из рук несмелых,Тронет теплую ладонь.Сентябрь 1910Царское СелоХочешь знать, как все это было?
Хочешь знать, как все это было? —Три в столовой пробило,И прощаясь, держась за перила,Она словно с трудом говорила:«Это все… Ах, нет, я забыла,Я люблю вас, я вас любилаЕще тогда!»«Да».29 октября 1910КиевЯ написала слова…
Я написала слова,Что долго сказать не смела.Тупо болит голова,Странно немеет тело.Смолк отдаленный рожок,В сердце все те же загадки,Легкий осенний снежокЛег на крокетной площадке.Листьям последним шуршать!Мыслям последним томиться!Я не хотела мешатьТому, кто привык веселиться.Милым простила губамЯ их жестокую шутку…О, вы приедете к намЗавтра по первопутку.Свечи в гостиной зажгут,Днем их мерцанье нежнее,Целый букет принесутРоз из оранжереи.Октябрь 1910Царское СелоВесенним солнцем это утро пьяно…
Весенним солнцем это утро пьяно,И на террасе запах роз слышней,А небо ярче синего фаянса.Тетрадь в обложке мягкого сафьяна;Читаю в ней элегии и стансы,Написанные бабушке моей.Дорогу вижу до ворот, и тумбыБелеют четко в изумрудном дерне.О, сердце любит сладостно и слепо!И радуют пестреющие клумбы,И резкий крик вороны в небе черной,И в глубине аллеи арка склепа.2 ноября 1910КиевОн любил…
Он любил три вещи на свете:За вечерней пенье, белых павлиновИ стертые карты Америки.Не любил, когда плачут дети,Не любил чая с малинойИ женской истерики.…А я была его женой.9 ноября 1910КиевЯ смертельна для тех, кто нежен и юн…
«Я смертельна для тех, кто нежен и юн.Я птица печали. Я – Гамаюн.Но тебя, сероглазый, не трону, иди.Глаза я закрою, я крылья сложу на груди,Чтоб, меня не заметив, ты верной дорогойпошел.Я замру, я умру, чтобы ты свое счастье нашел…»Так пел Гамаюн среди черных осенних ветвей,Но путник свернул с осиянной дороги своей.7 декабря 1910Царское СелоСероглазый король
Слава тебе, безысходная боль!Умер вчера сероглазый король.Вечер осенний был душен и ал,Муж мой, вернувшись, спокойно сказал:«Знаешь, с охоты его принесли,Тело у старого дуба нашли.Жаль королеву. Такой молодой!..За ночь одну она стала седой».Трубку свою на камине нашелИ на работу ночную ушел.Дочку мою я сейчас разбужу,В серые глазки ее погляжу.А за окном шелестят тополя:«Нет на земле твоего короля…»Декабрь 1910Царское СелоВ комнате моей живет красивая…
В комнате моей живет красиваяМедленная черная змея;Как и я, такая же лениваяИ холодная, как я.Вечером слагаю сказки чудныеНа ковре у красного огня,А она глазами изумруднымиРавнодушно смотрит на меня.Ночью слышат стонущие жалобыМертвые, немые образа…Я иного, верно, пожелала бы,Бели б не змеиные глаза.Только утром снова я, покорная,Таю, словно тонкая свеча…И тогда сползает лента чернаяС низко обнаженного плеча.1910Сжала руки под темной вуалью…
Сжала руки под темной вуалью…«Отчего ты сегодня бледна?»– Оттого, что я терпкой печальюНапоила его допьяна.Как забуду? Он вышел, шатаясь,Искривился мучительно рот…Я сбежала, перил не касаясь,Я бежала за ним до ворот.Задыхаясь, я крикнула: «ШуткаВсе, что было. Уйдешь, я умру».Улыбнулся спокойно и жуткоИ сказал мне: «Не стой на ветру».8 января 1911КиевВечерняя комната
Я говорю сейчас словами теми,Что только раз рождаются в душе.Жужжит пчела на белой хризантеме,Так душно пахнет старое саше.И комната, где окна слишком узки,Хранит любовь и помнит старину,А над кроватью надпись по-французскиГласит: «Seigneur, ayez pitie de nous»[1].Ты сказки давней горестных заметок,Душа моя, не тронь и не ищи…Смотрю, блестящих севрских статуэтокПомеркли глянцевитые плащи.Последний луч, и желтый и тяжелый,Застыл в букете ярких георгин,И как во сне я слышу звук виолыИ редкие аккорды клавесин.21 января 1911КиевПамять о солнце в сердце слабеет…
Память о солнце в сердце слабеет.Желтей трава.Ветер снежинками ранними веетЕдва-едва.В узких каналах уже не струится —Стынет вода.Здесь никогда ничего не случится, —О, никогда!Ива на небе пустом распласталаВеер сквозной.Может быть, лучше, что я не сталаВашей женой.Память о солнце в сердце слабеет.Что это? Тьма?Может быть!.. За ночь прийти успеетЗима.30 января 1911КиевБелой ночью
Ах, дверь не запирала я,Не зажигала свеч,Не знаешь, как, усталая,Я не решалась лечь.Смотреть, как гаснут полосыВ закатном мраке хвой,Пьянея звуком голоса,Похожего на твой.И знать, что все потеряно,Что жизнь – проклятый ад!О, я была уверена,Что ты придешь назад.6 февраля 1911Царское СелоКак соломинкой, пьешь мою душу…
Как соломинкой, пьешь мою душу.Знаю, вкус ее горек и хмелен.Но я пытку мольбой не нарушу.О, покой мой многонеделен.Когда кончишь, скажи. Не печально,Что души моей нет на свете.Я пойду дорогой недальнейПосмотреть, как играют дети.На кустах зацветает крыжовник,И везут кирпичи за оградой.Кто ты: брат мой или любовник,Я не помню, и помнить не надо.Как светло здесь и как бесприютно,Отдыхает усталое тело…А прохожие думают смутно:Верно, только вчера овдовела.10 февраля 1911Царское СелоМне больше ног моих не надо…
Мне больше ног моих не надо,Пусть превратятся в рыбий хвост!Плыву, и радостна прохлада,Белеет тускло дальний мост.Не надо мне души покорной,Пусть станет дымом, легок дым,Взлетев над набережной черной,Он будет нежно-голубым.Смотри, как глубоко ныряю,Держусь за водоросль рукой,Ничьих я слов не повторяюИ не пленюсь ничьей тоской…А ты, мой дальний, неужелиСтал бледен и печально-нем?Что слышу? Целых три неделиВсе шепчешь: «Бедная, зачем?!»12 февраля 1911Царское СелоТри раза пытать приходила…
Три раза пытать приходила.Я с криком тоски просыпаласьИ видела тонкие рукиИ темный насмешливый рот.«Ты с кем на заре целовалась,Клялась, что погибнешь в разлуке,И жгучую радость таила,Рыдая у черных ворот?Кого ты на смерть проводила,Тот скоро, о, скоро умрет».Был голос как крик ястребиный,Но странно на чей-то похожий.Все тело мое изгибалось,Почувствовав смертную дрожь,И плотная сеть паутиныУпала, окутала ложе…О, ты не напрасно смеялась,Моя непрощенная ложь!16 февраля 1911Царское СелоДверь полуоткрыта…
Дверь полуоткрыта,Веют липы сладко…На столе забытыХлыстик и перчатка.Круг от лампы желтый…Шорохам внимаю.Отчего ушел ты?Я не понимаю…Радостно и ясноЗавтра будет утро.Эта жизнь прекрасна,Сердце, будь же мудро.Ты совсем устало,Бьешься тише, глуше…Знаешь, я читала,Что бессмертны души.17 февраля 1911Царское СелоЯ пришла сюда, бездельница…
Я пришла сюда, бездельница,Все равно мне, где скучать!На пригорке дремлет мельница.Годы можно здесь молчать.Над засохшей повиликоюМягко плавает пчела;У пруда русалку кликаю,А русалка умерла.Затянулся ржавой тиноюПруд широкий, обмелел,Над трепещущей осиноюЛегкий месяц заблестел.Замечаю все как новое.Влажно пахнут тополя.Я молчу. Молчу, готоваяСнова стать тобой, земля.23 февраля 1911Царское СелоШелестит о прошлом старый дуб…
Шелестит о прошлом старый дуб.Лунный луч лениво протянулся.Я твоих благословенных губНикогда мечтою не коснулся.Бледный лоб чадрой лиловой сжат.Ты со мною. Тихая, больная.Пальцы холодеют и дрожат,Тонкость рук твоих припоминая.Я молчал так много тяжких лет.Пытка встреч еще неотвратима.Как давно я знаю твой ответ:Я люблю и не была любима.Февраль 1911Надпись на неоконченном портрете
О, не вздыхайте обо мне,Печаль преступна и напрасна,Я здесь, на сером полотне,Возникла странно и неясно.Взлетевших рук излом больной,В глазах улыбка исступленья,Я не могла бы стать инойПред горьким часом наслажденья.Он так хотел, он так велелСловами мертвыми и злыми.Мой рот тревожно заалел,И щеки стали снеговыми.И нет греха в его вине,Ушел, глядит в глаза другие,Но ничего не снится мнеВ моей предсмертной летаргии.Февраль 1911Песенка
Я на солнечном восходеПро любовь пою,На коленях: в огородеЛебеду полю.Вырываю и бросаю —Пусть простит меня.Вижу девочка босаяПлачет у плетня.Страшно мне от звонких воплейГолоса беды,Все сильнее запах теплыйМертвой лебеды.Будет камень вместо хлебаМне наградой злой.Надо мною только небо,А со мною голос твой.11 марта 1911Царское СелоЯ сошла с ума, о, мальчик странный…
Я сошла с ума, о, мальчик странный,В среду, в три часа!Уколола палец безымянныйМне звенящая оса.Я ее нечаянно прижала,И, казалось, умерла она,Но конец отравленного жалаБыл острей веретена.О тебе ли я заплачу, странном,Улыбнется ль мне твое лицо?Посмотри! На пальце безымянномТак красиво гладкое кольцо.18—19 марта 1911Царское СелоНад водой
Стройный мальчик пастушок,Видишь, я в бреду.Помню плащ и посошок,На свою беду.Если встану – упаду.Дудочка поет: ду-ду!Мы прощались, как во сне,Я сказала: «Жду».Он, смеясь, ответил мне:«Встретимся в аду».Если встану – упаду.Дудочка поет: ду-ду!О глубокая водаВ мельничном пруду,Не от горя, от стыдаЯ к тебе приду.И без крика упаду,А вдали звучит: ду-ду.(Апрель 1911)В лесу
Четыре алмаза – четыре глаза,Два совиных и два моих.О, страшен, страшен конец рассказаО том, как умер мой жених.Лежу в траве я, густой и влажной,Бессвязно-звонки мои слова,А сверху смотрит такою важной,Их чутко слушает сова.Нас ели тесно обступили,Над ними небо – черный квадрат.Ты знаешь, знаешь, его убили,Его убил мой старший брат —Не на кровавом поединкеИ не в сраженьи, не на войне,А на пустынной лесной тропинке,Когда влюбленный шел ко мне.(Апрель 1911)Рыбак
Руки голы выше локтя,А глаза синей, чем лед.Едкий, душный запах дегтя,Как загар, тебе идет.И всегда, всегда распахнутВорот куртки голубой,И рыбачки только ахнут,Закрасневшись пред тобой.Даже девочка, что ходитВ город продавать камсу,Как потерянная бродитВечерами на мысу.Щеки бледны, руки слабы,Истомленный взор глубок,Ноги ей щекочут крабы,Выползая на песок.Но она уже не ловитИх протянутой рукой.Все сильней биенье кровиВ теле, раненном тоской.23 апреля 1911Я и плакала и каялась…
Я и плакала и каялась,Хоть бы с неба грянул гром!Сердце темное измаялосьВ нежилом дому твоем,Боль я знаю нестерпимую,Стыд обратного пути…Страшно, страшно к нелюбимому,Страшно к тихому войти.А склонюсь к нему нарядная,Ожерельями звеня, —Только спросит: «Ненаглядная!Где молилась за меня?»Весна 1911Высоко в небе облачко серело…
Высоко в небе облачко серело,Как беличья расстеленная шкурка.Он мне сказал: «Не жаль, что ваше телоРастает в марте, хрупкая Снегурка!»В пушистой муфте руки холодели.Мне стало страшно, стало как-то смутно.О, как вернуть вас, быстрые неделиЕго любви, воздушной и минутной!Я не хочу ни горечи, ни мщенья,Пускай умру с последней белой вьюгой.О нем гадала я в канун Крещенья.Я в январе была его подругой.Весна 1911Царское СелоСердце к сердцу не приковано…
Сердце к сердцу не приковано,Если хочешь – уходи.Много счастья уготованоТем, кто волен на пути.Я не плачу, я не жалуюсь,Мне счастливой не бывать.Не целуй меня, усталую, —Смерть придет поцеловать.Дни томлений острых прожитыВместе с белою зимой.Отчего же, отчего же тыЛучше, чем избранник мой?Весна 1911Мне с тобою пьяным весело…
Мне с тобою пьяным весело —Смысла нет в твоих рассказах.Осень ранняя развесилаФлаги желтые на вязах.Оба мы в страну обманнуюЗабрели и горько каемся,Но зачем улыбкой странноюИ застывшей улыбаемся?Мы хотели муки жалящейВместо счастья безмятежного…Не покину я товарищаИ беспутного и нежного.Май – июль 1911ПарижВ углу старик, похожий на барана…
В углу старик, похожий на барана,Внимательно читает «Фигаро».В моей руке просохшее перо,Идти домой еще как будто рано.Тебе велела я, чтоб ты ушел.Мне сразу все твои глаза сказали…Опилки густо устилают пол,И пахнет спиртом в полукруглой зале.И это юность – светлая пора.. .Да лучше б я повесилась вчераИли под поезд бросилась сегодня.Май-июль 1911? Конец 1950-х годовПарижПохороны
Я места ищу для могилы.Не знаешь ли, где светлей?Так холодно в поле. УнылыУ моря груды камней.А она привыкла к покоюИ любит солнечный свет.Я келью над ней построю,Как дом наш на много лет.Между окнами будет дверца,Лампадку внутри зажжем,Как будто темное сердцеАлым горит огнем.Она бредила, знаешь, больная,Про иной, про небесный край,Но сказал монах, укоряя:«Не для вас, не для грешных рай».И тогда, побелев от боли,Прошептала: «Уйду с тобой».Вот одни мы теперь, на воле,И у ног голубой прибой.22 сентября 1911Царское СелоПод навесом темной риги жарко…
Под навесом темной риги жарко,Я смеюсь, а в сердце злобно плачу.Старый друг бормочет мне: «Не каркай!Мы ль не встретим на пути удачу!»Но я другу старому не верю.Он смешной, незрячий и убогий,Он всю жизнь свою шагами мерилДлинные и скучные дороги.И звенит, звенит мой голос ломкий,Звонкий голос не узнавших счастья:«Ах, пусты дорожные котомки,А на завтра голод и ненастье!»24 сентября 1911Царское СелоПесня последней встречи
Так беспомощно грудь холодела,Но шаги мои были легки.Я на правую руку наделаПерчатку с левой руки.Показалось, что много ступеней,А я знала – их только три!Между кленов шепот осеннийПопросил: «Со мною умри!Я обманут моей унылой,Переменчивой, злой судьбой».Я ответила «Милый, милый!И я тоже. Умру с тобой…»Это песня последней встречи.Я взглянула на темный дом.Только в спальне горели свечиРавнодушно-желтым огнем.29 сентября 1911Царское Село