Да?гна Сильная смотрела на огонь и не ярилась на невинные шутки, ее длинная светлая коса теперь свисала лишь с левой стороны головы, а на правой волосы были спалены до самой кожи и торчали обугленными кончиками. Только чудом ей не выжгло глаза и не изуродовало красивое лицо.
Скорни Таран тяжело опирался на знаменитый щит, вот только гладкая поверхность щита пошла выщербинами и буграми, а сам воин прятал израненную левую руку, не хотел показывать слабину перед другими.
Марни Топот всё время оглядывался на дверь. Двое из его ватаги пострадали сильнее всего, сейчас их выхаживали знахарки, и он ждал, что в любой момент могут войти и сказать, что они умерли.
Лишь Тинур Жаба да Торкель Мачта сидели со спокойными лицами.
Бу-у-ум!
Я невольно вздрогнул, хоть и ожидал этого.
Музыкант ударил в бодра?н деревянной костью, и звук прокатился по всему дому, проникая сквозь кожу и продирая до кишок.
Тишина.
Бу-у-ум!
Вслед за бодраном зазвучала тальха?рпа, пронзительно и низко одновременно. Короткий смычок скользил по толстым струнам, как ладья по крутым морским волнам.
Треск поленьев в очаге мягко вплетался в тягучие звуки и завораживал весь тинг.
Эмануэль, жрец Мами?ра, выплыл из темноты так, словно не он двигался, а тьма послушно отступала перед ним, чтобы осветить его лицо.
– Достойным может быть любой, но не каждый сможет стать достойным.
Бу-у-ум!
– Когда мир был еще молод, и люди только-только покинули горшок Мамира, боги сразились с морскими и первородными чудовищами и истребили их.
Бу-у-ум!
– Но истребили они лишь самых крупных, самых злобных и самых опасных, а мелкая поросль разлетелась по миру и попряталась в глубинах океанов, в горных расщелинах да в глухих чащобах. Вот только мелкими и слабыми твари были лишь для всесильных богов.
Голос жреца звучал глухо и надтреснуто, порой сливаясь с пением тальха?рпы, и мне казалось, что сами струны выпевали древнее сказание.
…Однажды после длительного похода вернулись в свои чертоги Скири?р-защитник, Фомри?р-воин, Хуно?р-охотник и задумались, как уничтожить оставшихся тварей. Вызывать их на битву? Так бессловесные чудовища дики и неразумны. Выискивать и убивать по одной? Бесконечной будет эта битва, ибо в каждую нору не залезешь, каждый лесок не обыщешь.
Ярился Фомрир, и сами горы сотрясались от ярости его.
Задумчив был Хунор, и леса притихли, чтобы не мешать думам первого охотника.
Грозно хмурился Скирир, и боги, и люди замерли, чтобы его гневный взор не коснулся их.
Тогда пришел к ним мудрейший из богов – Мами?р-судьбоплёт. Набрал он воздуху, дабы разразиться длинной и поучительной речью, как прервал его Фомрир:
– Лучше бы тебе говорить так же кратко, как коротки твои пальцы.
Со спокойной улыбкой Мамир повел свою речь, предпочел не заметить он грубые слова Фомрира:
– Великие боги, защита земли и небес, покровители рода нашего и человеческого, сильнейшие под этими звездами! Ваше могущество застило вам глаза. Вы слепы и не видите того, что находится прямо перед вашим носом. Я не ожидал иного от Фомрира и Хунора, но ты, ко?нунг богов, как ты мог низвести себя до простого карла, что ходит вдоль стен и высматривает врагов?
Вскочил скорый на гнев Фомрир:
– Как смеешь ты, Обрубок, поносить моего отца? – но тотчас же сел обратно, почувствовав руку Скирира на плече своем.
– И что предложит нам Мудрейший? – тихо спросил Хунор-охотник.
– Поступить так, как и положено богам, – ответил Мамир-беспалый. – Наделить частицей вашей силы новые творения. Сейчас люди слабы и немощны, прячутся по пещерам и трясутся от страха не только перед тварями, но и перед обычными зверями. Получив же благой дар, они смогут обрести силу вровень с тварями и возьмут на себя их истребление.
– Люди слабы и глупы, они недостойны божьей силы! – прорычал Фомрир.
– Не все ее и получат. Лишь достойные смогут добыть ее, нестоящие же не пройдут этой тропой.
Замолчал Мамир. Три дня и четыре ночи думали боги и наконец дали свое согласие.
Тогда пошел Мамир к Ко?рлеху-ремесленнику и попросил сделать большой медный котел, пригласил богов на огненную гору Куо?дль, привел туда первых людей. Смешал он кровь богов и людей, подвесил котел над жерлом, бросил руны судьбы, а затем поведал богам и людям, что вышло из их жертвы.
– Теперь люди могут стать равными богам, – сказал Мамир. – Все вы отныне, как и ваши дети, как и дети ваших детей, несете зерно божественности. Каждая ваша жертва будет давать силу богам, а боги будут делиться ею с вами.
– Уж не станут ли от этого боги слабее? – спросил Скирир.
– Нет, ко?нунг богов. Только крепче и сильнее станут боги, ибо каждая жертва отныне усиливать будет и богов, и людей.
Торжественно пела тальха?рпа, бодра?н вторил ей. Замолчал жрец Мамира, укрыл свои обрубленные пальцы. Встал отец, притихший огонь ожил, щедро рассыпал искры, и на миг показалось, что сам Скирир стоит за спиной лендермана и говорит его устами.
– Мы все несем частицу божественной силы, но тяжела эта ноша. Не каждый может идти по пути бесстрашного Фомрира. Не потому, что слаб или труслив, но потому, что есть и другие дороги. Доблесть не только в том, чтобы убивать тварей, но и в том, чтобы разгадывать плетения судьбы, – отец кивнул в сторону Эмануэля. – В том, чтобы рожать и растить детей, следуя примеру Орсы. В том, чтобы растить хлеб, как научил нас Фо?льси. В том, чтобы ковать мечи и лепить горшки вместе с Ко?рлехом. В том, чтобы вести за собой людей, повинуясь законам Скирира. И даже в том, чтобы поднимать дух звонкой музыкой, воздавая хвалу Сва?льди. Нет бесчестья в выборе любого из этих путей.
Странно говорит отец. Если боги дали людям силу, чтобы убивать тварей, тогда зачем мы тратим ее на что-то еще? Хотя если бы не было тех, кто выбрал иную дорогу… без кузнецов у нас не было бы оружия, не было бы хлеба без пахарей, а уж если бы бабы все до одной стали Дагной Сильной, так люди и вовсе повывелись бы.
– Но вы выбрали идти по стопам Фомрира. А это значит – защищать мир от тварей, все еще переполняющих его. Огненный червь не больше муравья перед богами, но для нас это смертельная угроза и в то же время возможность подняться еще на одну ступеньку, стать ближе к богам. Дагна, Скорни и Марни несколько дней сдерживали эту тварь, не давая ей приблизиться к Сторбашу. Завтра же мы должны ее убить.
– Убить! Убить! – закричали воины.
И я тоже закричал, но отец еще не закончил.
– Дагна, расскажи нам о черве.
Женщина устало поднялась на ноги, провела рукой по обугленной стороне головы и заговорила:
– Червь – это здоровенная тварина, длинная и толстая.
– Что, даже для тебя оказалась великовата? – пошутил кто-то из мужчин.
– Ха-ха, посмотрим, как он завтра тебя отымеет, – без обычного задора ответила Дагна. – У него толстенная шкура, прочная, как камень, через которую хрен пробьешься, а если пробьешься, то из дыры хлещет горячая и вонючая жижа, что у червя вместо крови, только желтая. Еще он может этой жижей плеваться, и лучше от нее уворачиваться, так как прожигает даже через железо.
– Мой щит не пробивает, – добавил Скорни Таран, – но кольчуга раскаляется так, что жжёт тело даже через две рубахи.
– Плюется он недалеко, шагов на семь всего. Но издалека его шкуру и не пробьешь. Еще он порой начинает пыжиться, и тогда лучше отойти от его переднего конца, так как он резко прыгает вперед и может повалить даже дерево. Именно так и покорежился щит Скорни.
