Поединок со Змеем
– Ты, кривой, думаешь, что могуществен! – неверным языком выговорил вождь Турсов. – Подумаешь, твой жеребец чуть-чуть быстрей моего! А вот есть у кого-нибудь сердце, как у меня? Оно из твёрдого камня, с тремя острыми выступами. По его подобию режется одна из рун – «Сердце Хрунгнира»! Вот!..
Асиньи отворачивались от пьяного Великана, гневно хмурились Асы… но до поры до времени помалкивали. Не гнать же из дому гостя, да ещё приглашённого Всеотцом. И всякий раз, когда пустела его чаша, Фрейя молча подходила с кувшином и подливала: гость ни в чём не должен знать недостатка, а уж сколько пить – пусть думает сам. И Хрунгнир продолжал хвастаться, размахивая свободной рукой:
– Вас, Богов, давно пора выгнать отсюда, а Асгард разрушить. Пожалуй, я так и сделаю, я, Хрунгнир, сильнейший в Иотунхейме. Я поубиваю всех Асов… кроме тебя, Фрейя, и тебя, Сив, вы пойдёте за меня замуж. А ещё я прямо сейчас унесу отсюда Вальхаллу и поставлю у себя во дворе, а эйнхериев сделаю свинопасами…
– Позови Тора, – сказала служанке мудрая Фригг, и быстроногая Фулла выскочила за дверь.
И немного минуло времени – содрогнулся чертог Валаскьяльв от тяжёлых шагов, зазвенели кубки в углу, грозовым ветром пахнуло из растворившейся двери:
– С каких это пор здесь пьют пиво коварные Великаны? Да ещё срамословят хозяев? А Фрейя прислуживает, точно на пиру у Богов?
Обернулся Хрунгнир, и вмиг покинул его хмель: на пороге стоял Тор, и с молота в его руках слетали синие искры. Не по-дружески посмотрел исполин на Бога грозы:
– Это Один меня сюда пригласил, я гость и под его защитой, и не тебе меня прогонять!
– Гость в доме священен, – ответил Хозяин Громов. – Но вот выйдешь из Асгарда, и не будь я сыном Земли, если тебе не придётся жалеть о своих поносных речах!
– Мало славы прибавит Аса-Тору расправа над безоружным, – сказал тогда Хрунгнир. – Я ведь, глупец, позабыл дома щит и точило, которым обычно сражаюсь. Подлецом назовут тебя, если ударишь! – И добавил: – А коли не трусишь помериться силой в честном бою, приезжай драться в Иотунхейм, ко мне в Каменные Дворы. Там я буду ждать тебя для поединка через две ночи!
– Никто ещё не вызывал меня на поединок, – сказал Тор. – Что ж, уклоняться не буду!
Поединок
Хрунгнир беспощадно гнал Гулльфакси до самого дома: так не терпелось ему скорее похвастаться перед друзьями своей поездкой к Богам, рассказать, как он едва не выпил у Асов всё пиво и в конце концов вызвал Тора на поединок.
Весть об этом скоро облетела весь Иотунхейм, и на хуторе собрались Великаны – ледяные и каменные, одноголовые и многоголовые, Турсы-оборотни и Турсы, похожие на Людей.
– Ты, Хрунгнир, по праву наш вождь, – говорили они. – Ты не только самый сильный из нас, ты ещё и храбрейший!
– Надо только хорошенько снарядить нашего конунга в битву, – сказал старый-престарый Великан с бородой, обросшей вековым инеем. – Туго придётся нам всем, если Тор его одолеет!..
Тогда сильно забеспокоились Турсы и поспешно принялись за работу. Взяли они целую гранитную гору и вытесали из неё щит, тяжёлый и толстый. Принесли Хрунгниру. Взвесил он щит на руке и остался очень доволен:
– С таким мне и молот Мьйолльнир нипочём!
А другие Великаны пошли к горячим источникам, набрали там глины и вылепили человека:
– У Тора есть Тьяльви, пускай и у Хрунгнира будет помощник.
Девяти поприщ ростом был глиняный воин и трёх поприщ в обхвате. Начали Великаны подыскивать для него подходящее сердце: иначе не сможет шагнуть, не будет сражаться. Долго искали. Обшарили весь Утгард и наконец принесли сердце какой-то старой кобылы, умершей, как сказывают, от испуга. Затрепетало оно в глиняной груди, открыл глаза исполин Мёккуркальви и сразу сказал:
– Ой, что-то мне страшно…
И говорят ещё, будто Турсы-оборотни, жившие на берегу Океана, вызвали из пучины Мирового Змея Йормунганда и попросили его облить ядом боевое точило Хрунгнира. Змей, конечно, с радостью согласился. Он тоже помнил пророчество:
– Нам с Тором сражаться в последней битве Богов… И не я огорчусь, если он станет хоть немного слабей…
…И вот наконец наступил день поединка, и Хрунгнир вышел из Каменных Дворов и встал посреди пустоши, оглядываясь в поисках Тора. Бесплодна была широкая пустошь, лишь полосы чёрных и жёлтых камней, сплетаясь, тянулись к обледенелым хребтам, синевшим у края Земли… Хрунгнир приготовил своё боевое точило и поднял каменный щит, вытесанный из целой горы, и сделался до того страшен на вид, что попряталось всё живое на много поприщ вокруг. А исполин Мёккуркальви стоял подле хозяина и так трясся от ужаса, что глина сыпалась на каменистую землю.
Вот глухо заворчал вдали гром, зарокотали мчащиеся колёса, надвинулись на Иотунхейм чёрные тучи… Это Бог грозы нёсся на поединок во всём своём сокрушительном гневе. Легконогий Тьяльви, однако, поспел к Каменным Дворам прежде хозяина – и встал перед Великанами, разглядывая врагов.
– Вот это и есть Тор?.. – шёпотом спросил перепуганный Мёккуркальви.
Хрунгнир ответил:
– Тора ты сразу узнаешь, когда он появится. А это всего лишь мальчишка!
Между тем Тьяльви показалось несправедливым, чтобы вождь Турсов держал в руках щит, ведь Тор никогда не заслонялся щитом.
– Эй, Хрунгнир! – крикнул он, приложив ладони ко рту. – Не поможет тебе эта гора, которую ты так высоко держишь! Тор видел тебя! Он приближается под землёй, чтобы напасть на тебя снизу!
Хрунгнир тотчас бросил щит себе под ноги и вскочил на него, радуясь, что обманул Бога грозы. И тут полоснули близкие молнии, оглушительно ударил гром. Разорвались тучи – и Великаны увидели Тора, летевшего на колеснице. Клубились на ветру его волосы, развевалась огненная борода, пламя полыхало в глазах… Говорят, Мёккуркальви попятился за спину Хрунгнира и от ужаса промочил штаны. А вот Хрунгнир был хоть и глуп, зато не труслив. Вскинул он боевое точило и что было силы метнул навстречу Тору, навстречу его страшному молоту. Столкнулось оно с молнией – и разлетелось на части. Рассыпались осколки по всей Стране Великанов и даже по Срединному Миру – каждый может найти куски кремнёвых скал, раскиданные по земле, и убедиться, что в рассказе о поединке нет ни одного слова вранья…
Разлетелось точило, не остановив безжалостной молнии, – грянул Мьйолльнир в каменный лоб Хрунгнира и раскрошил ему череп. Но и Тор зашатался на колеснице: попал в него всё-таки осколок точила, вонзился в славную голову Аса. Рухнул наземь Тор-победитель… упал рядом с ним Хрунгнир, и одна его нога оказалась на горле у Бога грозы. И настолько тяжёлой была нога сильнейшего из Великанов, что раненый Тор не мог шевельнуться под ней, едва-едва только дышал…
И не видел сын Одина, как Тьяльви бесстрашно кинулся ему на выручку, заслонил от глиняного исполина: тот, как все трусы, горазд был топтать врага, сбитого с ног. Девяти поприщ ростом был Мёккуркальви и трёх поприщ в обхвате – но не смог справиться с отважным маленьким Тьяльви. Пришлось ему без всякой славы погибнуть, рассыпаться глиняным прахом. До сих пор находят Люди в земле остатки того праха. И до сих пор Мёккуркальви вредит Людям трусливо, исподтишка, причиняя оползни после дождей…
Одолев помощника Хрунгнира, Тьяльви сразу бросился к Тору, хотел снять с его шеи тяжёлую каменную ногу – и не сумел. Тьяльви очень боялся, как бы не подоспели вероломные Турсы и не добили беспомощного Бога грозы. Он видел, как они выглядывали из-за ледяных гор, и хотел звать всех Асов на помощь, но те уже мчались из Асгарда: Один на Слейпнире, Фрейр на вепре Золотая Щетинка, Ньёрд и Тюр – на корабле Скидбладнире. Все вместе обступили они лежащего Тора, дружно взялись за обломок горы… и не хватило сил у могучих Богов, как они ни старались!
В тревоге стали советоваться славные Асы, как бы им оградить Тора от мести злых Великанов… И тут загудела земля от чьих-то шагов, как прежде гудела только под ногами самого Повелителя Грома. Оглянулись Боги и замерли от удивления: бежал к ним из Асгарда незнакомый юноша, лицом и статью похожий на Тора. Подбежав, он схватил ногу Хрунгнира и отшвырнул её, как соломинку.
– Жаль, отец, я пришёл слишком поздно и не поспел к поединку! – сказал юный Ас, помогая Тору подняться. – Я загнал бы старого Хрунгнира в Хель кулаком, если бы ты мне только позволил!
– Магни, сынок, – сказал Тор и обнял его. – Теперь я вижу, что из тебя получится воин…
Магни поднял молот Мьйолльнир с земли, и было видно, что он сумел бы с ним справиться. Магни исполнилось тогда всего три ночи от роду, но в детских глазах мерцала древняя мудрость. Каким же станет этот Ас, когда войдёт в полную силу?
– Возьми коня Золотую Гриву, ты заслужил, – сказал Тор.
Но Один нахмурился:
– Не ты ставил в заклад свою голову, не тебе и распоряжаться добычей. И следует ли дарить таких добрых коней сыновьям Великанш, рождённым на стороне?
– Где была бы твоя одноглазая голова, если бы не Магни и я? – сказал Тор. – А кроме того, моя мать Земля тоже не была тебе законной женой, хоть теперь её и почитают как Асинью. Пусть конь Гулльфакси достанется тому, кого сам изберёт. Это будет по справедливости.
С таким приговором согласились все Асы. Открыли двери конюшни и выпустили Гулльфакси – он так и стоял там, непоеный и голодный. И сказывают, будто он испуганно покосился на Одина, из-за которого натерпелся беды, и тотчас подошёл к Магни, потянулся к нему, прося защиты и ласки…
А когда Тор взошёл на колесницу и Боги двинулись в обратный путь, на широкой пустоши всюду по их следам начали распускаться крохотные цветы.
Заклинания Гроа
Вот так Тор вернулся в Асгард. И долго отлёживался дома, под присмотром Сив, Трюд и Ярнсаксы. Говорят, Один сам вырезал на палочке могучие руны, унимающие боль. А Тьяльви и сыновья, взяв коня Гулльфакси и колесницу, всё это время без отдыха странствовали по Вселенной – искали лекарство для Бога грозы. Такое, чтобы сумело извлечь острый осколок точила, засевший у него в голове.
Объехали юноши все владения Асов, побывали у Альвов – светлых и тёмных…
– Куда же теперь? – спросил Улль однажды под утро, остановив козлов на развилке дороги. – К Ванам в Ванахейм? Или к Карликам? Или, может быть, в Тёмный Мир Нифльхель, расспрашивать мёртвых?
– К Людям, – сказал Магни и повернул Гулльфакси на тропу, ведущую в Мидгард.
И первой, кого юные Асы встретили в Мидгарде, была провидица Гроа. Одиноко сидела она на берегу притихшего озера и роняла в воду горькие слёзы, а из воды вырастали прозрачные пряди тумана, окутывая громоздящиеся валуны… Вполголоса пела Гроа печальную песню о любимом муже – Аурвандиле Смелом, затерявшемся где-то на далёких дорогах, где даже ей, вещей, нелегко было его разглядеть… И утренняя звезда лила с Неба мерцающий свет, словно бы отвечая.
Юные Боги вежливо стояли поодаль, пока не смолкла песня, а потом окликнули провидицу:
– Славься, Гроа! Не поможешь ли вытащить осколок точила у Тора из головы?
Гроа не пришлось уговаривать долго. Конечно, она рада была помочь Богу грозы, с которым её муж нередко странствовал вместе. Быстро домчалась в Асгард стремительная колесница, и Гроа склонилась над Повелителем молний. Тор не стал жаловаться, но она сама видела, как ему плохо – не шло наружу точило, не зарастала рана, обожжённая ядом…
Мудрая женщина хранила в памяти множество песен, множество волшебных заклятий – даже больше, чем Асиньи. Умела остановить бегущую кровь, послать исцеляющий сон и утихомирить лютую боль. Стала Гроа пробовать заклятья одно за другим и наконец добралась до самых древних, столь же древних, как камни, из которых создано было точило. Искусно сплетала она волшебные слова, вдохновенно нанизывая их, словно драгоценные бусины, а Асы и Асиньи стояли вокруг молча, не смея проронить ни звука.
И наконец Тор почувствовал, как стихла мучительная боль, а камень в голове начал шататься. Захотелось ему обрадовать Гроа, отплатить добром за добро.
– Как твой муж, провидица? – сказал он ей. – Наверное, уже вернулся домой?
– Лучше не спрашивай, – вновь заплакала Гроа. – Сколько зим я жду своего Аурвандиля и всюду ищу, наверное, он погиб и больше не вернётся ко мне, к нашим детям, Амлоди и Свипдагу…
– Непременно вернётся! – твёрдо и весело пообещал Тор. – Я встретил его в Стране Великанов, мы вместе возвращались оттуда. Аурвандиль не мог перейти через ядовитые реки Элигвар, и я взял его в корзину, которую ношу за плечами. Правда, корзина моя немного дырявая, так что Аурвандиль высунул из неё палец ноги и отморозил. Мы расстались с ним в Дании, на дороге к вашему дому. Наверное, он сейчас уже там и расспрашивает о тебе сыновей. Он теперь немного хромает, зато я взял его палец и сделал звезду. Смотри сама, я не лгу, вон она сияет на Небе – Палец Аурвандиля, утренняя звезда!
Гроа побежала во двор, чтобы глянуть на Небо, и опять разрыдалась – на сей раз от счастья. Потом возвратилась и вновь стала вспоминать древние заклинания. Но слишком внезапная радость отогнала вдохновение, затуманила ясную память провидицы… как она ни старалась, осколок точила так и не вышел из раны и даже перестал шататься, крепко засев.
– Что же мы наделали, Тор! – сказала Гроа в отчаянии. – Я не могу вынуть его!
– Не страшно, – ответил ей Повелитель Громов. – Главное, рана перестала болеть и уже заживает, и моя сила снова при мне. Проживу я и с этим камешком в голове.
И действительно, вскоре Тор вновь поехал сражаться, оборонять от чудовищ Асгард и Мидгард, и те, с кем он дрался, не находили, чтобы он хоть чуть ослабел. Но Люди с тех пор, затачивая топоры и ножи, остерегаются бросать точило поперёк пола: от этого шевелится осколок в голове Бога грозы.
Тор идёт в гости
Злокозненный Локи, летая по свету в крылатом соколином наряде, выпрошенном у Фригг, добрался однажды до Утгарда и разглядел с высоты дом одного Великана. Великана звали Гейррёдом, совсем как того конунга, у которого когда-то побывал Всеотец. По совести молвить, два Гейррёда, два Кровавых Копья, вполне стоили друг дружки. Но, конечно, они никогда и не слышали один о другом.
Двор Великана стоял между серых гор, одетых в каменные осыпи, словно в плащи. Тени облаков бродили по склонам, по пятнам зелёного мха, уцепившегося за откосы. Мутная река, порождение ледников, бежала внизу.
Любопытный Локи решил спуститься во двор и подслушать, о чём говорят Великаны. Покружившись, уселся он на стену, вырубленную в скале, и стал оглядываться вокруг. Тут заметил его сам Гейррёд, сидевший в палате. Ему понравился красавец кречет: серебряно-белый, с длинными крыльями. Подозвав слугу, он велел забраться на стену и попробовать изловить сокола:
– Обучу его и стану охотиться. Или дочкам отдам…
Ибо у Великана были две дочери, Гьяльп и Грейп, и обе в отца – могучие, безобразные и жестокие. Настоящие Великанши.
Слуга, посланный Гейррёдом, послушно полез за соколом по стене. Локи сверху смотрел, как цепляется Великан за гладкие камни, и про себя потешался, предвкушая, как подпустит его вплотную и взмоет в последний миг из-под носа. Молодой Великан, конечно, понятия не имел, что ловит хитрого Аса. Он тихонько посвистывал соколу и говорил с ним ласковым голосом, показывал утиные крылья и кусочки вкусного мяса. Сокол же искоса поглядывал на него, чистил клюв, ерошил перья, любуясь узором, бурым на серебре…
Вот слуга, изодрав колени и локти, дополз до самой вершины, вот осторожно и медленно протянул руку… прянул Локи лететь, расправил сильные крылья – и не тут-то было! Накрепко пристали соколиные лапы к камню скалы! Вспомнил тогда сын Лаувейи про колдовство орла Тьяцци и палку, прилипшую к ладоням, но поздно. Схватил его слуга, завернул осторожно в холстину, спустился во двор и отдал хозяину.
– А глаза-то у тебя не птичьи, – промолвил Гейррёд, развернув тряпку и осматривая добычу. – Ну-ка отвечай, оборотень, кто ты таков?
Это знают во всех девяти мирах: волшебство может как угодно переменить руки, ноги, лицо – но не глаза, ведь в глазах отражается подлинная душа. Вот почему оборотня всегда легко отличить по глазам. И как ни царапался Локи кривыми соколиными когтями, как ни разевал отточенный клюв, блестевший, будто сталь, – Гейррёд так и не поверил, что перед ним обычная птица. Хорошенько связал Локи крылья и запер в тёмный сундук:
– Посиди здесь, авось и разговоришься.
Тщетно пробовал Локи вернуть свой истинный облик, вырваться из душного сундука… но плохо слушаются заклятия, когда связаны руки, а сундук был вдобавок окован железными полосами – известно ведь, что никаким колдовским чарам с железом не справиться… Отчаявшись, Локи стал ждать возвращения Гейррёда, чтобы поведать ему о себе всю правду; но Великан не торопился расспрашивать. Лишь через три месяца вспомнил он про пернатого пленника и вытащил его:
– Ну, что скажешь теперь?
– Локи меня называют, – прохрипел пересохшим клювом отощавший, измученный Ас. – Отпусти меня, Великан, не то пожалеешь: все Боги и сам Винг-Тор – мои побратимы…
– Вот как? – засмеялся Гейррёд. – Что ж, придётся тебя отпустить, но только за выкуп. Приведёшь ко мне Тора, да без молота, без Пояса Силы и без рукавиц!
– Приведу, – согласился Локи охотно.
– Поклянись! – потребовал Великан.
И Локи дал нерушимую клятву всё выполнить, как обещал.
Вернувшись домой, он сразу отправился к Тору.
– Славься, Тор! – приветствовал хитрый Локи Бога грозы.
– Где ты пропадал столько времени? – спросил Тор. – Расскажи, что нового слышно, только не ври!
– Был я в Утгарде, у Гейррёда Турса, – ответствовал Локи. – И знаешь ли, Тор, исполины настолько напуганы гибелью Трюма и Хрунгнира, что подумывают заключить с нами мир…
– Мир? – удивился сын Одина.
А коварный Ас продолжал:
– Ну да, мир, и Гейррёд зовёт тебя в гости, чтобы обо всём договориться без обмана. Гейррёд теперь у них конунг. И он просит, чтобы ты в знак мира пришёл к нему без молота Мьйолльнира, без Пояса Силы и без рукавиц… – И добавил: – Если не боишься, конечно.
– Я боюсь?.. – загремел Тор.
Быстро собрался он в путь и пошёл в Утгард пешком, чтобы кто-нибудь не подумал, будто он собирается в случае чего пуститься в бегство на колеснице.
Скорым шагом шёл Тор; сияло над ним беспредельное Небо, полосы облаков окутывали заснеженные плечи утёсов, холодные горные реки звенели на тысячу голосов, разбиваясь о камни…
На границе Иотунхейма стоял двор доброй Великанши Грид. Когда-то она подарила свою любовь Одину, Властителю Побед, и теперь во дворе играл сын.
– Здравствуй, Видар! – окликнул Бог грозы меньшого братишку.
– Славься, Тор, – отозвался мальчик.
– Что это ты мастеришь? – спросил Тор.
– Башмак, – сказал Видар и пояснил: – Я шью его изо всех обрезков кожи, что Люди выбрасывают, скроив сапоги. Неплохо движется моя работа, когда они не жадничают.
– Зачем тебе такой толстый башмак? – спросил Тор.
И немногословный Видар ответил:
– Наступить Фенриру Волку на челюсть, когда придёт срок.
Тор засмеялся и потрепал его по вихрам:
– На тебя вся наша надежда!
Но потом заглянул в глаза Видару и увидел в них обещание стать таким же сильным, как он, Тор, и даже сильнее. И было что-то ещё…
Тут, вытирая руки вышитым полотенцем, из дому появилась сама Грид-Великанша и приветствовала Бога грозы:
– Куда идёшь, Тор?
– К Гейррёду, вождю исполинов, – ответствовал Ас. – Слышал я, он хочет заключить со мной мир!
– К Гейррёду? – покачала головой Грид. – Не верь ему, Тор. Хитроумен Гейррёд и наверняка задумал тебя погубить. И как это получилось, что ты идёшь в Утгард безоружным и без Мегингьярдира – Пояса Силы?
– Таково условие мира, – нахмурился Тор. – И если я вернусь за оружием, он назовёт меня трусом!
– Знаешь что? – сказала тогда мудрая Грид. – У меня ведь тоже найдётся и Пояс, и железные рукавицы, и о них Гейррёд не договаривался. Вот, возьми! Я их сберегала для Видара, но не много будет в них проку, если ты не вернёшься…
Вынесла она рукавицы и Пояс и ещё посох, длинный и крепкий:
– Удачи тебе.
А молчаливый Видар ничего не сказал, только кивнул.
Кровавое Копьё и его дочери
Границы между мирами издавна пролегают по рекам. вот почему, собирая умершего в Хель, а павшего в битве – в Вальхаллу, чаще всего снаряжают ему надёжную лодку. А то и корабль. Или хотя бы колоду, обтёсанную наподобие судна. Или ставят вокруг могилы плоские камни, как бы обводя ими контуры корабля…
Утгард тоже отделяла река. А поскольку за нею жили огромные и страшные Великаны, река была им под стать: гремела между каменных стен, ворочала глыбы, несла мутную грязь… Звалась она Вимур. Подойдя к реке, Тор заметил рябинку, одиноко стоявшую на том берегу и, казалось, дрожавшую от зловещего рёва…
– Будь при мне колесница, я бы и не заметил тебя, Вимур, – проговорил Бог грозы, разуваясь и пробуя босой ногой ледниковую воду и ненадёжные камни, склизкие от водорослей. – Ну, выручайте, пояс и посох!
Застегнул он узорчатую пряжку, воткнул посох Грид ниже по течению, чтобы упираться им в дно, и решительно зашагал вброд. Скоро бешеный поток покрыл его колени, потом вымочил пояс, что одолжила мать Видара… Когда же Тор добрался до середины, река неожиданно начала подниматься, да так быстро, словно в верховьях разразился неожиданный ливень. Понял Тор – кто-то очень хотел погубить его или по крайней мере не пропустить на ту сторону. Что ж, когда идёшь в Иотунхейм, надо быть готовым ко всякому вероломству. Даже если направляешься в гости. Попробовал Тор укротить реку заклинанием:
Вимур, спади!Вброд я идув Страну Великанов.Если растёшь,то знай, что растётдо Неба мощь Аса!Услышав заклятие, Вимур перестал подниматься, но и спадать не спадал: клокотали косматые буруны, перекатывались через плечи Бога грозы. Тогда Тор, опираясь на посох, повернул голову глянуть, что делается выше по течению. И увидел старшую дочь Гейррёда, Гьяльп. Сидела она над расщелиной, над самой тесниной, упиралась чудовищными ногами в разные берега… вот откуда небывалое наводнение!
Недолго раздумывал Тор: подхватил огромный валун, что катила река, и метнул в Гьяльп со словами:
– Будет в устье запруда!
Винг-Тор никогда не промахивался. Сшиб Великаншу и живо добрался на другую сторону потока. Там, под отвесными скалами, Вимур прорыл омут, да такой, что и посохом Грид не достать было до дна… и тогда с неприступной скалы к Тору наклонилась рябинка:
– Держись за меня!
– Уж больно ты тоненький, кустик, – сказал Хозяин Громов.
– Зато крепкий, – отвечала рябинка.
Делать нечего, взялся Тор за гибкие ветки и полез на скалу, а деревце что было силёнок вцепилось в камень корнями. Наконец Тор выкарабкался из потока и твёрдо встал на ноги:
– Спасибо, рябинка! Будут чтить тебя Люди, станут прозывать Спасением Тора!
С ним больше ничего не случилось, пока он разыскивал затерянный между горных хребтов двор Гейррёда, конунга Турсов. Когда же он туда прибыл, Гейррёд, Гьяльп и Грейп его встретили как ни в чём не бывало, так, словно никому из них и не досталось пребольно на переправе увесистым камнем. Тор, в свою очередь, тоже не стал ничего говорить. Радушный хозяин повёл усталого гостя в козий хлев ночевать:
– Здесь, сам видишь, тепло и чисто, да и не впервой тебе, Тор, ночевать рядом с козами, верно ведь? А в доме мы ещё не всё приготовили…
Что же, Тору действительно было не привыкать. Тем более что у Великана Гейррёда и хлев был великанский, просторный, высокий… Сел Тор на широкую лавку, собираясь укладываться, и внезапно почувствовал: тяжёлая лавка под ним, казалось бы вросшая в бревенчатые стены и пол, зашевелилась и начала подниматься вверх, под самую крышу! Однако Тор вовремя вспомнил о посохе Грид, успел схватить его и упереться в стропила, когда они уже касались затылка. Тогда лавка остановилась, несмотря на пыхтение, которое из-под неё раздавалось. Выждав немного, Тор как следует оттолкнулся посохом – и услышал внизу громкий хруст и двойной отчаянный крик, а лавка встала на место. Тор заглянул под неё и увидел обеих дочерей конунга Великанов, Гьяльп и Грейп, распростёртых на полу, мёртвых. Не пошло им на пользу попранное гостеприимство!
– Знать бы ещё, что они затеяли в доме, – сказал себе Тор.
Вытащил Великанш вон из хлева, вернулся и спокойно заснул.
Утром Гейррёд сам его разбудил.
– Вот теперь всё готово, – вымолвил он сквозь зубы. – Пойдём позабавимся играми перед пиром!
Внутри дома горело на полу множество очагов, и все они нещадно чадили, так что дым не успевал выходить в отверстие крыши. Гейррёд поторопился войти первым и, как только Бог грозы ступил через порог, щурясь в потёмках, – схватил кузнечные клещи, выкатил из ближайшего очага добела раскалённый кусок железа и изо всех великанских сил швырнул его в Тора!..