Я всегда был идеалистом…

И только с появлением того, что возникло в результате работы методологического кружка, появилась сама возможность реально детей учить мышлению, пониманию и рефлексии. Потому что когда у тебя появилась схема мыследеятельности, есть возможность сказать: «Ты мыслишь вот так, это твое мышление». И эта онтологическая картинка мышления каждому ребенку вводится с младшей школы. Уже ребенок может при помощи этой картинки, накладывая на себя вот эту схему, понимать, как он мыслит и как он не мыслит.

Есть возможность уйти от вербализма, которым страшно страдает вся не только школа, но и, в общем-то, в какой-то степени весь мир. Причем говорить уже не на разных языках, потому что существуют разные языки, при помощи которых люди пытаются уйти от чистого вербализма, например: «Приведи пример, где эмпирика? Примени это на практике», и так далее. Разрозненные языки теперь, где у тебя нижний пояс, и этого достаточно, чтобы заменить все эти разрозненные модели.

Теперь дети пользуются этим, потому что мы это вводим. Например, когда я буквально на днях принимал экзамен по литературе и ребенок, который рассказывает что-то, потом говорит: «Ой, я про нижний пояс-то совсем забыл, я только верхним работаю», и вот это дает возможность действительно детей учить настоящему мышлению и пониманию. Это первая часть.

Теперь вторая часть. Благодаря схеме мыследеятельности можно рисовать другие схемы, создавать с детьми мир, в котором они действуют, осуществляют чистое мышление, понимание и т. п. Например, то же понимание, как связывание разных поясов схемы, разные типы понимания: чтобы понять нижний пояс, надо выйти в верхний и в средний, чтобы понять средний пояс, надо выйти в верхний и в нижний – и это дети тоже постепенно осваивают.

Это помогает им, например, и писать, и произносить тексты, потому что у них уже возникает картина, как осуществляется понимание теми, кто их слушает или читает. Когда просто ребенку, у которого нет схемы мыследеятельности и нет всех ее составляющих, сказать: «Помни о читателе», он помнит про читателя. Что он помнит про читателя? Он помнит некоего теоретического туманного человека, который сидит над его текстом, или даже конкретного человека, который читает и говорит: «Я ничего не понимаю».

Или у него есть уже схема, в которой есть читатель, у которого есть нижний пояс, верхний пояс, рефлексия, и он, ребенок, когда пишет, понимает, что этого нижнего пояса, этой картины из нижнего пояса у читателя может не быть, а поэтому ее надо создать или поменять картину, которую он приводит в качестве примера. Или у того, кто его читает, нет инструментария из верхнего пояса и так далее. Это возможность начать действовать совершенно по-другому.

Мне нравится популярная фраза: «Люди читающие всегда будут управлять людьми, которые смотрят телевизор». Я переиначу: люди, которые живут в схеме мыследеятельности, всегда будут умнее, чем те, которые в ней не живут.

Но я бы вводил и идеологическую третью часть. Собственно, что отличает людей от нелюдей? Это способность мыслить и понимать, сочувствовать, думать, идеология, идея. Это все позволяет делать система мыследеятельности. Методология, правда, здесь наряду с философией и с другими видами культуры.

Для меня методология – прежде всего не инструмент или набор средств, а то, что в значительной степени сделало меня человеком и профессионалом. В этом смысле не я использую методологию, а она использует меня как своего агента. Вспоминается известное рассуждение В. Гумбольдта о языке, где он говорит, что не мы овладеваем языком, а язык овладевает нами. Так и методология овладела нами и сделала нас людьми. Методология – это очень важный опыт живого мышления, распредмечивания, самоопределения и самого образа жизни Г. П. Щедровицкого и других участников кружка.

Вместе с тем методология не может жить только в сердцах и умах некоторых адептов, она должна и развиваться, и применяться практически. Наша группа (А. Губанов, Т. Губанова, А. Нечипоренко) пыталась применять идеи и средства методологии в области педагогики к работе со школьниками и учителями, называя эту практику мыследеятельностной педагогикой.

Мы опирались прежде всего на ОДИ, модифицируя и адаптируя их к образованию. С нашей точки зрения, самое существенное, что требуется перенести из ОДИ в педагогику, – это создание ситуаций проблематизации и распредмечивания в ходе освоения основных учебных предметов. Отличительная особенность нашей практики в том, что мы занимались массовым образованием, обычными школами, встраивая в учебный процесс наши ОДИ-образные формы работы («игровые образовательные сессии») в качестве систематической части обучения.

Эта работа, конечно же, требовала соответствующей переработки содержания образования, а именно выявления и конструирования способов и техник мышления, понимания, действия, коммуникации. Полагаю, мы немного продвинулись вперед по сравнению с тем, что описано в ранних методологических исследованиях (Н. Г. Алексеев в сборнике «Педагогика и логика»)[2], и по объему материала, и по глубине проработки.

Пытаясь осмыслить наш почти тридцатилетний опыт «хождения в педагогику», мы приходим к двум основным вопросам. Во-первых, это масштаб применения нашей «технологии». Этот масштаб очень мал, он соответствует опытно-экспериментальной работе. Надо трезво понимать, что наша технология – «высокая технология», требующая высокой и специфической квалификации при ее применении. Остается ли в самом теле педагогической практики нечто, работающее без нашего постоянного участия и контроля? Тот же самый вопрос нужно задать и по отношению к другим «интеллектуалоемким» и энергоемким практикам, например к системе развивающего обучения (Д. Б. Эльконина – В. В. Давыдова).

Второй вопрос, который следует поставить, – это обратное влияние всей нашей практики на методологию. Нами накоплен колоссальный материал, связанный как раз с применением методологии к развитию практики. Этого материала и опыта у авторов «Педагогики и логики» не было. Есть ли обратное влияние всего этого опыта на методологию: на критику положений «Педагогики и логики», на критику схемы мыследеятельности и т. д.? В данном случае я понимаю критику не как отрицание, а как конкретизацию, уточнение, расширение, развитие исходных оснований и идей.

Последний вопрос до недавнего времени я себе не ставил, понимая себя как исключительно «прикладника». Вместе с тем кто-то и когда-то такой вопрос поставить должен, поскольку мы (не как узкая группа, а как поколение) уже имеем опыт реализации методологии на практике в серьезном масштабе.

Я из учения взял системный подход и собрал себе набор конструкций и понятий, которые использую в нескольких направлениях. Как управленец и предприниматель, я использую это ежедневно в своей работе: я развиваю и строю компанию, а в методологии есть ряд вещей, которые имеют мощное конкурентное преимущество. Я это использую в своей компании для подготовки новых поколений управленцев.

При этом я живу в этих схемах и понятиях сам.

Но еще я воспринимаю это учение, эту методологию как глубокий, точный, но сложный набор инструментов, которые очень мало кому доступны сейчас. И я, как вовлеченный в это все, считаю одной из своих задач сделать так, чтобы в итоге методология полноценно присутствовала на мировой «полке знаний» для управленцев.

Для меня Учение – это сам Георгий Петрович и все то, во что он смог вовлечь и чем он смог увлечь других людей. И что делали и продолжают делать его ученики и ученики учеников в меру своего понимания и самоопределения. Сейчас это Учение – живое и живет в людях.

Собрание сочинений – это способ сохранить и продолжать Учение как процесс.

Знакомство с Учением не изменило мой мир – я была юной выпускницей университета, у меня не было сложившейся картины мира и системы взглядов, менять было нечего. Но благодаря Учению у меня появилась та картина мира, в которой я живу.

Учение дает ощущение ясности понимания мира – как мира мышления и деятельности людей. Мир становится объемным – за словами и действиями людей ты начинаешь видеть их основания, те формы мысли, которые ими движут, те понятия, которыми они пользуются. А еще мир становится интерактивным – ты начинаешь понимать, что тобою движет, как твои собственные мысли, слова, действия могут что-то изменять в этом мире, и в этом смысле ты можешь (рефлексивно) управлять собой.

На главной странице сайта Фонда имени Г. П. Щедровицкого есть цитата Георгия Петровича: «Методология – это не просто учение о методе и средствах мышления и деятельности, а форма организации всей жизнедеятельности людей…» В этом смысле я уверена, что человек – это человек деятельностный и мыследеятельностный. Поэтому важно, чтобы Учение продолжалось, давая возможность людям становиться людьми.

Что для этого нужно?

Учение продолжается через организованную живую коммуникацию. Опосредованно – с Георгием Петровичем, через его тексты. Фонд имени Г. П. Щедровицкого (fondgp.ru) проводит семинары и ежегодные Чтения памяти Георгия Петровича в день его рождения, 23 февраля. Темы Чтений – это ключевые темы методологии, к размышлениям на которые подключаются участники семинаров и все заинтересованные.

Учение продолжается через образовательные проекты, основанные на системомыследеятельностном подходе. Это проекты для школьников, студентов, управленцев, педагогов, специалистов в разных сферах деятельности. Проекты современного высшего образования и современного школьного образования, проекты Школы управления и корпоративного университета, проект «Ворлдскиллс» (подготовка к деятельности) и другие.

Учение продолжается через коллективы, группы, команды людей, объединенных общим делом и идеями, применяющих СМД-методологию. Георгий Петрович часто повторял: «Главное – чтобы была хорошая компашка». У нас есть такая команда – методологическая школа управления «Пестово». Мы работаем в разных сферах деятельности, занимаем разные позиции, относимся к разным поколениям – но при этом мы вместе обсуждаем, анализируем, проектируем, рефлектируем, и это и есть форма организации нашей жизнедеятельности вокруг Учения.

Зачем мне нужна методология? Что я с ней делаю? Когда я начинаю задумываться над этим, то сначала рисую для себя позиционную схему: в каких ипостасях я пребываю, употребляя все то, что связано с методологией. Я в этом смысле жертва СМД-методологии непосредственно. Первая, собственно, человеческая. Я же человек, надеюсь. И соответственно, у меня есть понятие человека.

И поскольку я для себя понятие человека построил, я пытаюсь, следуя принципам методологического подхода, выстраивать себя в соответствии с этим понятием. И в этом смысле для меня одно из употреблений – это возможность выстраивания себя в соответствии с тем понятием человека, которое я построил благодаря тому, что занимаюсь этим.

Я достаточно поздно появился в этом движении, в 1988 году. Я помню, что для меня это было полное изменение многих характеристик, которые я тогда имел. Так что для меня методология – это мое мировоззрение. Оно вот так сформировано, и я так вижу мир, и я так себя понимаю и осознаю через вот эту вещь.

Вторая ипостась. Я управленец. Когда-то работал достаточно много времени в государственных структурах. Занимаюсь бизнесом, участвую во многих направлениях деятельности: биотехнологии, хайтек, девелопмент, еще несколько направлений. И мой управленческий инструментарий – это инструментарий СМД-методологии.

Я понимаю одну простую вещь: когда я работаю, например, с категорией «система», я ею работаю. То есть не даю советов, не обучаю никого. Я делаю это сам. Как управленец, я попадаю в десятки, в сотни разных ситуаций. Для меня важно в каждой ситуации найти ту форму, те инструменты, с помощью которых через эти ситуации можно пройти. И я их беру вот здесь.

Важно понимать – методологией за деньги заниматься нельзя. Можно заниматься управлением, образованием, можно делать разного рода проекты, выбирать разные сферы деятельности. Но методология сама по себе существует. И она обязательно свободна. Поскольку она всегда проблематизирует. Она не может быть услужливой. Так же как и философия. И когда я говорю о занятиях образовательной деятельностью, управленческой деятельностью, то методология – это нашлепка над этим всем, которая заставляет иногда целиком менять все это направление.

Следующая позиция – Образовыватель. Я последние 35 лет работаю в образовательной программе СМД-методологии. Мы работаем в этой картине мира и, соответственно, в этой программе, которая какую-то этапность проходит, которая привела нас к пониманию универсума образования со всеми моделями, которые обеспечивают движение по универсуму.

Последняя позиция – Хранитель. Что значит Хранитель? Это тот, кто имеет возможность рефлектировать деятельность, которая осуществляется с помощью этих средств.

Есть, соответственно, архив, который, слава богу, уже оцифрован. Сейчас задача, чтобы функциональность его расширить в облаке, частично выполнена уже, и мы ее дальше будем доделывать. А дальше будет следующая задача – использование искусственного интеллекта для того, чтобы он существовал вечно.

Если вы когда-нибудь придете в архив, есть место такое, где архив хранится как артефакт, то есть бумажный вариант, не тот, который в облаке, а тот, который хранится, там висит на входе таблица такая большая, формата А3: 32 темы, которые обозначил Георгий Петрович и которые дают взгляд на эти 5 тысяч папок, а скоро еще 500–600 добавятся.

Задача, которую мы сейчас начали обсуждать, очень сложная, по поводу искусственного интеллекта, в том плане, что это означает клонирование тех, кто работает, то есть попытка снять метод и продолжить его. Думаю, что в течение нескольких лет мы эту задачу решим.

И последний важный момент: работая в СМД-подходе, нужно постоянно осуществлять деятельность и мыследеятельность, которую необходимо рефлектировать. Постоянно ее осуществлять и рефлектировать, иметь соответствующие проекты в области управления, бизнеса, в области образования, а также в любой другой, в которой работают по этим 32 обозначенным темам (хотя если на них внимательно посмотреть, то сфера образования и управления охватывает большую часть этих тем). Надо все время осуществлять деятельность, которую нужно рефлектировать.

Мы начинаем публикацию Учения Г. П. Щедровицкого с книги «Я всегда был идеалистом». Она будет таким специальным «нулевым томом». Как бывают в школе нулевые, подготовительные классы – ровно в такой же функции. Знание о том, как жил Щедровицкий, вряд ли сильно облегчит понимание его текстов, но углубит точно. «Я всегда был идеалистом» – его собственное определение себя. Он на примере своей жизни показал, что идеалист – это не тот, кто асоциален, не от мира сего, а тот, кто в этом мире живет и движется благодаря идее и по направлению к ней.

Сноски