Азар. Огонь в Сирии

Пролог

 Музыка повсюду. Громкость зашкаливает. Затмевает гул голосов, смех, голос ди-джея. Бит отдаётся внутри, вторя ударам сердца. Яркие вспышки света дарят ощущение иллюзорности происходящего. Мне в кайф! Наконец мне хорошо и я не чувствую ничего, кроме эйфории!

 Смеюсь, не слыша шутки, просто потому, что все мои друзья смеются. Делаю глоток сладчайшего клубничного дайкири, это уже пятый или шестой бокал по счёту.

 Решаю, что надо бы облегчиться. Встаю, поправляя короткое бирюзовое платье, едва прикрывающее ягодицы. Задеваю браслетом колготки и белая стрелка молнией режет ткань.

 Плевать!

 Пошатываясь на высоких каблуках, но всё же пританцовывая, пробираюсь сквозь толпу вспотевших любителей танцпола. В туалете никого. Яркий, холодный свет от светодиодных светильников больно режет глаза. Пахнет хлоркой и приторным женским парфюмом.

 Ощущаю неожиданный и весьма сильный позыв к рвоте. Бегу до ближайшего толчка и тут же украшаю его пятью своими дайкири.

 Желудок крутит от жутких спазмов. Трясущимися руками обхватываю холодный унитаз для поддержки. Меня рвёт до тех пор, пока организм не избавляется от всего лишнего, на его взгляд. Трясёт, кожа покрывается испариной и противными мелкими мурашками.

 Спустя несколько минут подхожу к зеркалу умыться. То, что я вижу в отражении, заставляет меня замереть в замешательстве.

 Это я?

 Бледная, худая, растрёпанная, с порванными колготками, задранным платьем, потёкшей косметикой. Пьяная. Отвратительная. Крайне несчастная.

 Жалко себя настолько, что начинаю реветь.

 Ничего не помогает! Ни алкоголь, ни тусовки, ни танцы до утра, ни смутные знакомства на одну ночь.

 Когда боль телесная – достаточно принять современное обезболивающее. Но как быть, когда боль раздирает внутренности, выжигает их огнём, оставляя уродливые ожоги, не поддаваясь никакой терапии? Одиночество и тоска острыми когтями скребутся под кожей, отравляя мне жизнь! Ничего не помогает.

 Сажусь на унитаз, всхлипывая, достаю из клатча телефон.

 Набираю номер. Знаю, что ответит со второго гудка, приедет и заберёт. Уже проходили. Мой единственный друг, на которого я всегда могу положиться. Мой личный доктор.

– Катя? Поздно звонишь, что-то случилось?

– Игорёчек… забери меня, мне очень плохо…

– Адрес какой?

– Клуб Gipsy, адрес не помню. Поищи в справочнике.

– Сейчас приеду.

 Отключился.

 Я побрела в чилаут и плюхнулась на свободный диван, ожидая своего спасителя. Откинулась на мягкую спинку и прикрыла глаза. В голове кружился вихрь вопросов, на которые у меня до сих пор не было ответов. Какого чёрта это всё со мной происходит?!

 Ведь я всегда была одна. Всегда! Мне никто никогда не был нужен, мне не бывает скучно наедине с собой, я обожаю свою профессию, которая меня кормит с 17 лет. Всегда шла вперёд. Не шла, а пёрла, как танк, к своей цели! Вернуться на Родину, открыть своё издательское агентство, купить свой дом… Как я горела этим! И что в итоге? Я на Родине, но ни дома, ни бизнеса, ни семьи…

 Именно от его хладнокровного предательства я сломалась. Рассыпалась, как песчаный замок от сильного ветра. У меня нет сил ни на что.

 Он спас мне жизнь, он же – уничтожил. Заставил открыться, проник под кожу, заполнив своим запахом мои лёгкие. Подчинил своей воле моё тело. Дал ощутить мужскую силу и заботу. Впервые в жизни я увидела, что есть человек сильнее меня духом, бесстрашнее, принципиальнее. Впервые в жизни полюбила.

 И моя мечта померкла, без него я перестала видеть её ценность. Моей мечтой стал он. Человек-одиночка, как и я. Закрытый, но целостный и сильный внутри, будто нерушимая скала. Непостижимый. Не зная о нём ничего, знаю о нём главное. Мы из одного теста, и он тоже чувствовал нашу связь на каком-то неподвластном разуму уровне.

 Но его принципы, его военный долг оказались важнее, чем странная привязанность к русской девочке.

 Выдворил вон. Прикрыл своё решение необходимостью моей безопасности. Даже не обернулся, когда меня выводили насильно, как какую-то преступницу.

 Надо бы забыть и жить дальше.

 Но ни черта не выходит!

 Этот ублюдок и днём и ночью сидит в голове! Рвёт душу на части!

 Мне словно не хватает воздуха. Я не могу надышаться. Не могу ощутить красоту мира вокруг, насладиться ей сполна. Ищу его лицо среди прохожих, в спортзале, в кафе, клубах. Замираю, когда вижу мужчин похожего телосложения и внешности. С татуировками, смуглые,  голубоглазые. Таких в Москве немало. Но тут же разочаровываюсь, они – не он. Не тот взгляд, не тот запах, не та энергетика! Жалкая копия, подделка!

 Ночами, пробуждаясь вся в поту от кошмаров, ищу его сильную руку, что спасёт меня, вырвет из цепких лап демонов сна. Слышу его фантомный приказ: «Азар! Немедленно проснись! Это сон». Жду, что сейчас погладит меня по волосам, как он обычно делал, прижмёт к мужской, широкой груди – и кошмары отступят.

 Но его нет.

 Есть только огромная дыра внутри, засасывающая всё окружающее пространство в свою чёрную бездну безысходности.

 Такой потерянной я ещё никогда себя не ощущала.

 Начала выпивать. Регулярно и сразу много, как в последний раз. Алкоголь лишь на время давал забыться. На короткое время дарил свободу, притупляя чувства. Но утром всё возвращалось с новой силой и становилось только хуже.

 Говорят, лучшее лекарство – быть занятым.

 Надо уйти с фриланса на нормальную, официальную работу! Это дисциплинирует. Мать уже переслала мне все мои документы из Штатов. Бывший босс даст рекомендации и поможет с портфолио. Тем более, скоро накопления закончатся – надо будет как-то оплачивать аренду дорогущей студии в Москва-сити. Не хочу съезжать в другое жильё, мне там нравится!

 Решено! С понедельника займусь!

 Надо купить брючный костюм и сходить к косметологу, после чего сразу по собеседованиям.

 Где же Игорь?? Ночью ведь нет пробок!

 Я задумчиво потрогала очертания военного жетона, спрятанного под платьем на груди, на длинной серебряной цепочке.

 Зачем я его ношу?

 Глупость какая-то. Стоит убрать его в стол, под стопку бумаг, где он потеряется навсегда. Хочу быть счастливой. А он не даёт, ежесекундно напоминая о своём владельце.

 Надеюсь, никогда не увижу больше ненавистное лицо со шрамом на левом виске и не взгляну в холодные, колючие глаза из голубого льда!

Глава 1

2016 год, май, деревня Тфиль, Сирия

 Ренат поморщился от резкого света, когда с его головы неожиданно сдернули мешок. Ударом арматуры под колени сбили с ног. Стиснув зубы, он подобрался и сел на пол, не желая стоять на коленях.

 За две недели, что он здесь, силы поистощились. Рёбра, и без того сломанные не раз, надсадно ныли после систематических избиений. Но он терпеливо выжидал, когда они, наконец, озвучат цель его пребывания здесь. Хотели бы убить – сделали бы это сразу.

 Не поднимая головы, исподлобья внимательно окинул взглядом присутствующих.

 Их было пятеро. В основном, турки, о чём свидетельствовала их речь. Наёмники. Это хорошо. Значит, будем торговаться. Мелкие пешки, раз не знают, с кем имеют дело. Тоже хорошо. Значит, недооценивают ситуацию.

 Один из боевиков встретился взглядом с Ренатом. Дерзкий пленник раздражал его своим вызывающим хладнокровием. Турок подошёл и нанёс стремительный удар кулаком в лицо. По специфическому хрусту и хлынувшей ручьём крови Ренат понял, что опять сломан нос. Выругался, заскрипев зубами от разгорающейся внутри ярости.

 Но сдержался, продолжая сидеть спокойно. Не время.

 Он ждал, когда закончится двухнедельная прелюдия и начнутся переговоры. Либо Бакир и его люди найдут его раньше, и тогда удастся сэкономить!

 Ренат криво усмехнулся, сплюнув кровь. Боль – это друг, утешающий и дающий знать, что ты жив. А вот его оппонентам осталось недолго. Ренат запомнил каждого, и если он выживет – они непременно пообщаются, когда его руки не будут связаны бечёвкой.

 Неожиданно атмосфера в комнате изменилась, турки подобрались, повисла почтенная тишина. Вошёл седой мужчина в камуфляже, восточной внешности и устало присел на приготовленный для него стул. Не глядя на Рената, почесал бороду: «Ну что ж. Перейдём к делу, у меня мало времени».

 Вот и главный пожаловал. Наконец-то.

– За твою голову назначено десять кусков. Удвоишь сумму – будешь жить.

 Ренат усмехнулся, – а он становится популярен! В прошлый раз, когда его захватили, истребовали всего три тысячи долларов. Но то были мелкие шавки, целившие урвать кусок его территории для сбыта наркотиков. Эти же не похожи на конкурентов. Здесь что-то другое…

– Кто меня заказал? – произнёс Ренат.

 Турок рассмеялся, посмотрев наконец на пленного. Ренат ответил прямым, тяжёлым взглядом: «Утрою сумму, если скажешь».

– Нет. Ты знаешь правила. Поиски заказчика – твои проблемы. Считай, что я помогаю друзьям.

– Друзьям, которых продаешь за двадцать тысяч? Назови имя, продай за тридцать.

– Не смей торговаться со мной, хара (дерьмо – перевод с араб.)!

 Один из наёмников подошёл к седому и что-то шепнул ему на ухо. Тот улыбнулся, алчно сверкнув глазами: «Да, чуть не забыл. И за женщину».

 Ренат посмотрел на турка, как на сумасшедшего. Какую ещё женщину?! У него в постели бывали только шлюхи, ни за одну из них он не даст и гроша.

– Рыжая. Русская. Твоя женщина?

 Ренат дёрнулся, как от удара, вскинув на турка свирепый взгляд. Азар? Б…ь!!! Она здесь каким боком?!

– Вижу, вспомнил. Твоя, значит, раз задёргался. – Удовлетворённо хмыкнул турок. – Мы её давно пасём в Москве. Если бы не твои псы из охраны, давно бы грохнули. Придётся платить за вас обоих.

– Называй окончательную цену. За женщину тоже. – Быстро ответил Ренат, раздражённый тем, что невольно обнаружил своё слабое место.

 Твою мать!!! Неужели всё зря?! Прошло пять лет! Он был уверен, что она в безопасности. Только ради этого он выдрал из груди кусок мяса в виде собственного сердца! Отпустил её. Сыграл в безразличного циничного ублюдка. Терпел её недавний роман с этим докторишкой. Сбрасывал вызов много раз, набирая её номер. Только чтобы не калечить ей жизнь, не втягивать в этот ад, в котором живёт он сам.

 Следил за ней все эти годы через своих людей в России. Знал обо всех её загулах, но предпочитал не вмешиваться. Главное, что жива, здорова и в безопасности. Оказалось, всё не так. Враг был совсем рядом. Получается, даже оградив её от себя, она всё равно осталась под угрозой.

 Он должен выяснить, кому она перешла дорогу, пока не нашлись другие исполнители. В конце концов, и за его голову обещана награда. А когда было иначе? Он привык к этому, но не Азар…

 Взревев от бессильной ярости, Ренат разорвал верёвку, сковывающую запястья. Развернув корпус, со всей силы впечатал кулак в стену левее от того места, где сидел. Откуда-то появились недюжинные силы. В повисшей тишине было слышно, как посыпалась штукатурка и щелкнули предохранители, – на Рената нацелили две пары пистолетов.

 Он медленно выдохнул и уже ровным тоном произнёс, обращаясь к седому: «Давай покончим с этим. Мне нужно сделать звонок, чтобы собрали деньги. Назначай место передачи».

 Старик удовлетворённо заулыбался, довольный сговорчивостью пленника. Он не мог  предположить, что Бакир и бойцы Рената Ибрагимова уже на подъезде к зданию. Через десять минут они ворвутся сюда, порешив их всех, и он так и не насладится желанным кушем.

Глава 2

2016 год, июль, авиабаза Хмеймим, Сирия

 Здесь намного лучше, по сравнению с пустынным и удушливым Багдадом! Прибрежный воздух, напоминавший о близости Средиземного моря, комфортные +25 и много зелени вокруг. Я подставила лицо ветру, высунувшись из небольшого окна микроавтобуса. На подъезде к базе мне разрешили наконец это сделать! Улыбнулась, зажмурившись от яркого солнца. Азарт приятно покалывал кончики пальцев. Пока не понимая, чему, но я искренне радовалась.

– Тебе весело? – спросил Игорь недовольным тоном, приподняв брови.

 Катя беззаботно пожала плечами: «Как видишь! Пока никто не умер. Знаешь, у меня такое ощущение, что мы с тобой приехали в отпуск на море!»

 Он даже не улыбнулся, плохо скрывая растущую внутри тревогу. Промолчал, поджав губы и глядя перед собой. Игорь изначально был категорически против её командировки. Они крупно поругались в Москве по этому поводу. Ему бы хотелось, чтобы она ждала его дома, как все нормальные женщины, а не таскалась по горячим точкам, рискуя жизнью.

 Но это Катя. Упрямая, своенравная, бесстрашная Катя. Которую он полюбил такой. И вынужден принимать. Остаётся надеяться, что после свадьбы его слово заимеет для неё вес…

– Перестань хмуриться! Со мной всё будет в порядке! А если меня ранят в неравном бою – мой доктор меня быстренько заштопает!

– Не смешно. К тому же, я приехал сюда несколько с другими целями.

 Неожиданно она прижалась к его гладко выбритой щеке губами и ласкового проговорила: «Будешь дуться – найду себе молодого горячего сирийца!».

– Другого сумасшедшего, кто будет выносить твой характер, нет. – Проворчал Игорь, тем не менее, невольно заулыбался, реагируя на её мимолётную ласку.

 Катя шутливо стукнула его по руке, вновь возвращая своё внимание на вид из окна.

 Лучше так, сведём всё на юмор. В противном случае, ссора неминуема. Терпеть не могу, когда меня ограничивают! Мне хватило этого в детстве.

 Я люблю свою работу, люблю и умею работать с информацией, доносить её до людей в правильном ключе, чтобы это было оригинально, интересно, содержательно! Для меня важны эмоции, смена декораций, важно открывать новое, пусть опасное, но значимое! Значимое для меня. Значимое для людей, которые будут смотреть мой репортаж.

 Он, как военный врач, должен понимать меня лучше других. Однако, вместе этого, Игорь регулярно пытается меня переделать под прилежную жёнушку, терпеливо ожидающую его дома с кастрюлей борща. В действительности, у меня в холодильнике только йогурты и два помидора! Будучи всегда в движении, я малопригодна для семейной жизни.

 Быт, дети, очаг – я не знаю, что это. Как с этим со всем жить и справляться. И желания узнавать тоже нет. Я не раз говорила ему об этом, когда он намекал на свадьбу. Постоянно отнекиваюсь, когда начинаются подобные разговоры. Но он не сдаётся. И его мягкая настойчивость подкупает меня всё больше и больше.

 Я в задумчивости смотрела в окно, сквозь мелькающие заросли густой растительности: фикусы, платаны, лавры, мирты, кипарисы, пальмы. Ветер трепал и без того непокорные рыжие локоны, не оставляя следа от прежней причёски. Белая нежная кожа быстро обветрилась и покраснела на солнце, покрывшись россыпью мелких веснушек.

 Пока мы молча варились в собственных размышлениях, наш микроавтобус остановился у одного из корпусов гостиницы Каменка, где нам предстоит прожить всю нашу командировку.

 Выйдя на воздух, я оторопела, растерянно озираясь по сторонам. Ничего похожего на военную базу в Ираке. Кирпичные строения, никаких «палаток»! Ухоженные дорожки, подстриженный газон, вдалеке небольшой сквер, в котором умиротворенно журчал фонтанчик!

– Вот это да. Санаторий просто! Я в похожем месте в детстве отдыхала с бабушкой… – пробормотала я.

 Гонимая любопытством, иду вперёд, шурша гравием под ногами. Жадно поглощаю местный пейзаж, пропитываюсь запахом цитрусовых и нагретой солнцем земли. В глазах рябит от ярких пятен: сочного зелёного, лазурного голубого, лимонного, оранжевого. Сама не замечаю, как открыла рот от неподдельного восторга.

– Нравится? – я обернулась на весёлый голос сопровождающего нас солдата.

 Он остановился в нескольких шагах от меня и терпеливо наблюдал за моей детской реакцией.

– Очень. А мне есть с чем сравнить!

– У нас тут даже своя пекарня. И спортзал. Приходите потренироваться. – Он по-мальчишески озорно подмигнул мне.

 Рядом с нами вырос Игорь: «Катюш… нам бы разместиться, может все экскурсии после?».

 Мы с солдатом рассмеялись одновременно. Игорь тоже невольно улыбнулся. С ним иногда случались приступы ревности, но в целом он привык к вниманию других мужчин в мою сторону. Он знал, что я никого к себе не подпускаю. Испытал на собственной шкуре, планомерно и терпеливо ухаживая за мной два года, прежде чем я позволила прикоснуться к себе.

 Я подошла к нему и демонстративно взяла за руку, крепко сжав его ладонь: «Идём размещаться, милый!».

 Он усмехнулся, но расслабился, легко сжимая мои пальцы в ответ: «Лиса! И не забудь позвонить матери, что ты добралась».

 Я тут же помрачнела: «Игорь, не начинай! Не порти настроение. Сам ей звони, если тебе так хочется».

 Мама души в нём ни чаяла. Он был посредником в нашем с ней непростом взаимодействии. Но как бы он ни старался, теплее наши отношения не стали.

 Мы направились к входу, прихватив сумки и чемодан.

 Неожиданно небо над головой задрожало. Всем телом ощутила сильнейшую вибрацию, казалось, даже земля закачалась под ногами. От рёва взлетавших в небо военных истребителей заложило уши.

 Я тревожно посмотрела на Игоря. Тот ничего не сказал, только плотнее сжал тонкие губы и поправил рукой растрепавшиеся от внезапного ветра пшеничного цвета волосы.

 Ощущение курорта испарилось, и десяти минут не прошло. Окончательно оно исчезло, когда мы прошли инструктаж в главном штабе.

 Запрещено покидать территорию военного городка самовольно, все перемещения возможны только в согласованном пресс-туре. За пределами базы нельзя пользоваться мобильниками, чтоб не засекли дроны противников. Передвижение в пресс-туре только колонной, нельзя останавливаться в неположенных местах, даже чтобы выйти в туалет. Нельзя снимать и фотографировать лица наших военнослужащих без соответствующего разрешения, чтобы не пострадали их родные. Террористы объявили джихад (борьба за веру). Если попадёшь в плен – можно попытаться откупиться, но это очень дорого. И не для всех они идут на подобные «соглашения». Если денег нет – либо вербуют, либо казнят.

 Всё это я уже слышала ранее. И даже прикоснулась к этому миру. В Ираке. Но тогда меня спас счастливый случай, вырвав из цепких лап боевиков. Он спас…

 Воспоминания неожиданно резанули внутренности острой болью, вскрывая уже покрывшиеся корочкой раны. Вслед за ними пришло ощущение давно запрятанной внутрь щемящей тоски.

 Увидеть сейчас в глубине колодца собственной памяти его размытые черты оказалось адски больно!

 Думала, образ этого человека со временем померкнет. Но нет!

 Как на зло, вижу каждый шрам на его мощном теле, вижу рубцы на плечах и в районе рёбер, татуировку в виде жуткого скорпиона, готового атаковать своим ядовитым жалом… Широкую, массивную спину… Грубые ладони со сбитыми костяшками пальцев… Кривой нос… Ухмылку – то ли улыбку, то ли хищный оскал… И глаза. Безразличный взгляд холодных голубых глаз, тяжёлый, давящий своей невероятной энергетикой.

 В них разгоралось жаркое пламя только во время занятий любовью. Тогда они менялись, становились горячими, голодными, ищущими эмоции на моём лице и питающиеся ими. В тот момент он скидывал свою маску, становился чутким, отзывчивым, откровенно демонстрировал свой безудержный голод по мне, свою страсть и, как я полагала, любовь.

 Но я ошиблась.

 Внезапно осознаю, что меня потряхивает, по коже бегают мурашки и слегка бьёт озноб. Я машинально обняла себя за плечи и интенсивно растёрла ладонями кожу.

– Ты не больна? – голос Игоря, тихий, но всё же настойчивый вывел меня из оцепенения.

– Нет. Устала с дороги. Думаю, схожу в душ и прилягу.

– Конечно, любимая.

 Я поморщилась от укола совести. «Любимая» дрожит при воспоминании о другом! Но я не задумываясь списала всё на глубокое чувство ненависти.

 В том, что ненавижу Рената всем своим существом, я не сомневалась ни на йоту. Это чувство жгло меня изнутри, опаляя внутренности едким огнём. Оно же и питало меня, не позволяло утонуть в пучине безысходности.

 Я украдкой посмотрела на Игоря. Он достоин любви.

 Игорь два года ухаживал за мной, вытаскивал из запоев, забирал с вечеринок, приезжая по первому звонку! Ночи напролёт выслушивал мои пьяные бредни, не пытаясь при этом залезть мне в трусы, просто был другом. И эта забота важнее всего остального! С таким человеком можно не бояться быть брошенной, ненужной! Он любит меня и никогда не оставит. Он не предатель. С Ренатом история окончена навсегда.

 Я была абсолютно убеждена в этом, не подозревая, что у Бога совсем иные планы…

Глава 3

 Сегодня наконец состоится долгожданный пресс-тур в город Латакия, который я ждала долгих четыре дня!

 Уже с утра тело покалывало от возбуждения, мозг с нетерпением ожидал порцию открытий для нового репортажа! Я собиралась с особой тщательностью, как на праздник: надела льняные брюки и светло-зелёную блузку, заколола волосы в высокий пучок, оставив несколько свободных завитков у шеи. Хоть мне и запретили краситься, чтобы не привлекать внимание, я всё же подвела глаза и немного подкрасила губы. Не смогла удержаться! Необъяснимый внутренний порыв. Возможно, в нынешних условиях действительно крайне глупое поведение. Но я ничего не могла с собой поделать.

 Позже, возле микроавтобуса, на котором нам предполагалось ехать с другими журналистами, на меня водрузили бронежилет и шлём, которые были ужасно тяжелыми, неудобными и портили весь мой «парадный» вид! Игорь с важным видом подошёл и затянул на мне ремни потуже.

– Почему бы ещё не надеть противогаз? – Пробурчала я.

– Я бы не возражал. – Серьёзно ответил он.

 Не сомневаюсь. Была бы его воля, он бы вообще запер меня в номере!

 Резко повернувшись, я направилась в автобус. Игорь удержал меня за руку: «Ничего не забыла?»

 Я растеряно заглянула в карие глаза, окутавшие меня медовым теплом, будто коконом. Светловолосый, с мягкими чертами лица, он был кардинальной противоположностью Рената. Невольно расслабилась и улыбнулась, плавясь от его любви, которую можно было потрогать рукой, настолько она осязаема! Шагнула навстречу и поцеловала в губы. От него вкусно пахнет свежестью, гелем для душа, словно он только что искупался в океане. Тёплый, уютный и родной!

 Игорь ласково провёл ладонью по моей щеке.

– Будь осторожна.

– Это не про меня.

 Мы попрощались,  я забралась в автобус. Здесь вообще нечем дышать! Открыть окно, естественно, нельзя. Помимо меня, сюда набилось человек семь мужчин, с камерами, в бронежилетах и касках, как и я. Пахло потом и мужскими одеколонами. Настроение стремительно стало портиться.

 Изверги!

 Кому в такую жару пришло в голову облиться парфюмом?!

 Мы ехали не долго, но волосы под шлемом успели взмокнуть от пота, а лицо стало пунцовым от недостатка кислорода. Сознание поплыло. Я достала бутылку с водой и сделала несколько глотков.

 Время приближалось к полудню. В июле на сирийской земле температура воздуха в это время суток достигала 30 градусов. Пыльное окошко микроавтобуса демонстрировало край горной дороги, по которой мы двигались.

 На обочине лишь камни и гравий вперемешку с песком, но правее от дороги, начинаясь с мелкой травы, простирался густой зелёный ковёр! Холмы, покрытые сочной молодой зеленью, лавр, олеандр, низкорослые пальмы и кустарники. Вдалеке, изгибаясь кривыми пиками гор, зелёный край плавно переходил в лазурный голубой, разливаясь бесконечным, безоблачным небом.

 Я открыла рот от восторга, позабыв о зное и припечатавшись к окну. Прикусила губу от досады. Хоть бы на минуту вдохнуть этот воздух, постоять среди зелени, сделать пару снимков…

– Нам никак нельзя остановиться ненадолго? Чтобы поснимать природу? – я повернулась к одному из солдат, сопровождавших нас. Ответ я уже знала, поэтому коротко кивнула, когда он сказал: «Запрещено».

 Сирия великолепна. Молода и свежа, как юная девушка. Въехав в Латакию, меня поразил и тёплый приём местных жителей. Автобус и машины под российским флагом приветствовали с радушием и доброжелательностью, прохожие радостно махали руками, а ребятишки кричали: «Щукран, Руссия!» (Спасибо, Россия! – араб.)

 Город был практически не тронут войной. На улицах весьма оживлённо, снуют женщины в длинных одеждах, вовсю идёт торговля, работают рынки, придорожные кафе, бегают дети и гудят автомобили. На балконах пятиэтажек красуются растяжки с портретом сирийского правителя и какими-то лозунгами на арабском языке.

 Мне не терпелось выйти из автобуса, я ёрзала от возбуждения, прижимая камеру к груди. Когда мы, наконец, сделали запланированную остановку, я буквально вылетела из него.

 От свежего воздуха закружилась голова и я ненадолго зажмурилась, чтобы прийти в себя. Затем включила камеру и начала снимать.