– Этого достаточно, человеческий детеныш, – за спиной прозвучал гром рыка снежного барса. – пришло время засыпать.
– Но я еще…
Что случилось дальше, Арди не помнил.
* * *
Мальчик сидел на берегу ручья и водил палочкой по песчаному дну. Его завораживало то, как едва-едва нарисованное изображение вредного бельчонка тут же исчезало, стоило водяному ветру подуть среди толщи прозрачной жидкости.
Водяной ветер… Арди помнил истории дедушки о духах, появившись до того, как родился их народ. Эти духи носили обличие зверей и стали… Арди забыл как правильно сказать – проводниками? Да, наверное дедушка так говорил.
Духи стали проводниками для первых людей, спустившихся с деревьев. Почему именно с деревьев – не знал даже дедушка.
Люди начали учиться у зверей-духов, а в последствии приняли имя – Матабар. Они жили в горах. В горах, которые Арди знал под именем Алькада.
– Пап.
– Да? – прогудел отец.
Арди посмотрел в отражение ручья. Отец носил почти квадратные черты лица с массивной нижней челюстью и высоким лбом. Мама говорила, что страшнее его папы может быть разве что бизон, родившийся от двух братьев. Арди никак не понимал, как вообще кто-то может родиться от двух братьев, чем вызывал всеобщий смех.
– А с мамой все будет в порядке?
Отец, опустившись на корточки, сидел рядом и тоже что-то рисовал. Совсем не веткой, а огромной палкой. Такой Арди целый день мог бы изображать из себя рыцаря древнего королевства Эктас, про которое так часто ему рассказывал дедушка.
Папа был большим.
Мама говорила, что так кажется каждому ребенку, но, во-первых, Арди уже давно не был ребенком, а во-вторых – он все равно не знал никого другого своего возраста. Так что, наверное, мама шутила. Потому как входя в дом отец всегда пригибался, чтобы не задеть головой дверной проем. Он мог одной ладонью взять кувшин с молоком не держа последнего за рукоять.
Или еще – Арди на отцовских плечах чувствовал себя даже удобнее, чем на единственном целом кресле в их доме. Оно располагалась в гостиной около того самого камина. А еще, Арди только сейчас это понял, он никогда не боялся отца, в отличии от того же дедушки.
Не боялся ни острых папиных зрачков, ни длинных клыков, ни странного цвета глаз и слишком густых волос на теле, больше напоминающих шерсть. Папа много и часто брился, но это не особо помогало.
– Твой дедушка позаботиться об этом, – ответил папа.
И Арди сразу поверил. Конечно позаботиться. Их с отцом выставили из дома, стоило только отойти каким-то там водам. А еще мама кричала. Арди старался не плакать. Мама и дедушка не любили, когда Арди плакал. Они не показывали виду, но мальчик чувствовал, что плакать нельзя.
А вот папа…
– Лучше?
Арди кивнул и вытер запястьем остатки мокрых дорожек на глазах. Он видел в волнах ряби на поверхности ручья отражение своего лица. Покрасневшие глаза, чуть опухшие ноздри и щеки.
– Лучше, – кивнул мальчик.
Отец улыбнулся, демонстрируя ровный ряд чуть желтоватых зубов с двумя длинными клыками, правый из которых казался немного короче. Отец никогда не рассказывал, где сломал его, так что у воображения мальчика имелся неиссякаемый источник для фантазий.
Может отец пытался побороть горную пуму? Или дрался с медведем еще до того, как на свет появился сам Арди? Или соревновался с кабанами – кто первым повалит молодую березу?
Папа бы справился.
Мама все время жаловалась, что из ткани и шкур, которые уходят на одежду отца, можно было бы одеть нескольких клиентов из по-сел-ка. Чудное слово. Арди надеялся что и место было ему под стать. Таинственное и волшебное.
Волшебное…
Может там даже волшебники имелись? Ничто так не завораживало мальчика, как истории дедушки про волшебников, колдунов, шаманов и чародеев.
– Ты ведь не расскажешь маме? – спросил Арди, пытаясь успеть дорисовать бельчонка до того, как его вновь унесет водяной ветер.
– Хм, – протянул отец, прикладывая палец к подбородку.
Арди посмотрел на свои руки. Интересно, а у него тоже потом ногти станут походить на когти?
– А что мне за это будет? – спросил папа слегка прищуриваясь, так что Арди сразу понял, что тот не серьезно.
Когда отец прищуривался, то это был верный знак, что над мальчиком сейчас начнут подшучивать.
– Я не скажу дедушке, что утром именно ты намазал его трость маслом, из-за чего дедушка и упал.
Отец пару раз молча моргнул.
– Так это был ты, Ардан! – воскликнул он, едва не роняя палочку. – Ты же души не чаешь в этом, – папа поперхнулся, явно задержав на языке какое-то другое слово. – старике! А я-то думал, что забыл убраться после того, как смазывал карабин.
Арди отвернулся.
Он любил дедушку.
Но…
– Он назвал тебя слизняком, – прошептал мальчик. – Гута говорит, что так оскорбляют трусов. А Шали говорит, что худшее, что может случиться с охотником – он станет трусом. Скасти, конечно, спорит, но мне кажется – Шали права.
Отец посмотрел на него строго, но… тепло. В этом они с дедушкой были похожи. Оба как два больших камина. Ярко светившие уютом и теплом, но иногда, изредка, кашлявшие неприятным дымом.
– Ты нас подслушивал? – спросил отец, слегка напрягая желваки.
Признак “строгости”.
– Вы просто очень громко разговаривали, – уклончиво ответил мальчик, стараясь не смотреть в глаза отцу.
Папа вздохнул и слегка щелкнул Арди по носу. Не сильно. Но ощутимо.
– На тебя плохо влияет эта белка, Ардан.
– Скасти тут… – мальчик уже хотел встать на защиту бельчонка, который целое утро сыпал комплиментами Арди за его идею с тростью. Как внезапно замолчал.
Отец никогда не верил, как, собственно, и мама, что деревянные фигурки могли разговаривать. Так что откуда знать отцу, что именно Скасти учил Арди, как можно соврать, не говоря при этом ни слова лжи. Бельчонок еще рассказывал, что это знание ему досталась от “сидхе с очень убедительной грудью”.
Разумеется, кто такая “сидхе” и как грудь может быть – убедительной – Арди не знал.
