Сто дней во власти безумия. Руандийский геноцид 1994 г.

Предыстория и непосредственные причины руандийского геноцида

Руандийские беженцы тутси, начавшие прибывать в Уганду с конца 1959 г., селились преимущественно на юге страны, где они были благожелательно встречены этносом бахима, с которым имели давние исторические связи, и враждебно – этносом байру. Став новым элементом сложной угандийской этнической мозаики, они постепенно превратились и в фактор политической жизни Уганды. В начале 1980-х годов режим Милтона Оботе, опиравшийся на «северян» (этносы ланго и ачоли) и проводивший политику дискриминации южных и северо-западных регионов, попытался осуществить принудительную репатриацию руандийских тутси. Эта политика, потерпевшая полный провал (тутси, выдворенные в Руанду, массами возвращались обратно в Уганду[41]), превратила руандийских беженцев в союзников вооруженной оппозиции режиму Оботе. Значительное число тутси вступило в Армию национального сопротивления (АНС) Йовери Мусевени, опиравшуюся преимущественно на сельские районы юга и юго-запада, населенные в основном банту. К началу 1986 г., когда АНС захватила Кампалу и свергла режим «северян», тутси составляли уже четвертую часть ее бойцов, а один из них – генерал Фред Рвигема – занимал пост заместителя командующего. После победы АНС община беженцев тутси стала на время одним из столпов режима Мусевени. В первые годы его правления бойцы тутси активно участвовали в подавлении антиправительственных мятежей на севере (ачоли) и востоке (тесо). В июле 1986 г. Мусевени предоставил всем руандийским беженцам, прожившим в стране более 10 лет, угандийское гражданство[42].

Тем не менее – факт, доказывающий, что не только политика прежних угандийских режимов препятствовала интеграции тутси в местное общество, – руандийские беженцы, превратившись во влиятельную политическую силу Уганды, не отказались от надежды вернуться на родину, а, наоборот, консолидировали свои усилия в этом направлении, тем более что многие из них были теперь хорошо вооружены и приобрели военный опыт. В 1987 г. в Кампале они создали с этой целью военно-политическую организацию – Руандийский патриотический фронт (РПФ) во главе с Рвигемой. Его активизации способствовали два обстоятельства. Во-первых, постепенное дистанцирование Мусевени под давлением местных политических сил от лидеров тутси (отставка Рвигемы в 1988 г.); и, во-вторых, прогрессировавшее ослабление позиций этнократического режима в Руанде.

Причиной этого ослабления оказался экономический кризис, вызванный падением мировых цен на основные продукты африканского экспорта (полезные ископаемые и сельскохозяйственные культуры), который затронул большинство стран Черной Африки в 1980-х годах. В Руанду кризис пришел в конце 1980-х годов с обвалом мировых цен на кофе, обеспечивавшего 75 % валютных поступлений страны[43]. Ситуация осложнилась природными бедствиями (засуха) и растущим демографическим давлением, тем более что плотность населения в Руанде оставалась самой высокой в Африке. В 1989 г. ВВП сократился на 5,5 %, а доходы крестьян упали вдвое[44]. В то же время этнократический режим все более и более проявлял тенденцию к концентрации власти в руках президента и его непосредственного окружения, формировавшегося по семейно-региональному принципу, и его политическая база постепенно сжималась, как шагреневая кожа. Сокращение государственных доходов уже не позволяло режиму компенсировать материальные потери населения и смягчить обострявшийся земельный голод[45], а также, что не менее важно, в прежних масштабах оплачивать клиентельные сети, на которые он опирался[46]. Результатом стали рост социального недовольства и ослабление патронатно-клиентельных связей. Активизация оппозиционных группировок внутри общины хуту, особенно «южан», все громче требовавших введения многопартийности, совпала с давлением западных стран, которые после завершения холодной войны перестали нуждаться в авторитарных режимах Черной Африки как в своих политических и военных союзниках и теперь все чаще требовали проведения демократических реформ в качестве условия предоставления финансовой и материально-технической помощи (например, речь Франсуа Миттерана в Ла Боле в 1990 г.).

В конце сентября 1990 г. 4000 тутси, дезертировав из угандийской армии и захватив оружие на местных военных складах, осуществили вторжение в Руанду. Это вторжение, потенциально опасное для слабевшего этнократического режима, однако, быстро потерпело неудачу. В ситуацию вмешались внешние игроки: Бельгия, продолжавшая выступать как исторический покровитель Руанды, Заир, не желавший победы сил, связанных с враждебным ему угандийским режимом, и особенно Франция, решившая усилить свое влияние в этой пограничной зоне франкофонного мира[47]. Их прямое военное вмешательство позволило правительственным войскам оттеснить отряды РПФ (Руандийскую патриотическую армию, или РПА) в пограничные районы и тем самым на время локализировать их рейды.

Вторжение РПФ оказалось подарком судьбы для режима Хабьяриманы. Оно позволило ему укрепить свои позиции, разыграв этническую карту. Практически сразу же он развернул кампанию репрессий против тутси. Аресты начались уже 2 октября[48]. Тысячи людей оказались заключенными на стадионе в столичном квартале Ньямирамбо, где многим из них пришлось провести по нескольку месяцев[49]. Этих людей рассматривали как заложников: им заявили, что если войска мятежников подойдут к Кигали, все они будут убиты[50]. Общее число арестованных, согласно правительственному заявлению в середине апреля 1991 г., составило 8047[51], однако реальное их число, по-видимому, достигало 13 тыс.[52], причем 8 тыс. из них них были схвачены в Кигали и его окрестностях. Люди арестовывались без предъявления обвинений, просто по подозрению в симпатиях к мятежникам. Хотя правительство утверждало, что репрессии не проводились по этническому признаку, тем не менее приблизительно 75 % арестованных составляли тутси, в том числе многие представители элиты (врачи, бизнесмены, священники)[53]. «Меня привели сначала в президентский дворец, – вспоминал один из арестованных, – где чиновники спросили солдат, которые привели меня: “И он тоже?”, потому что я не был похож на тутси. Военные сказали: “Да!”, так как в моем удостоверении личности было написано, что я тутси»[54]. По словам схваченной 6 октября женщины тутси, солдаты, пришедшие к ней в дом, решили не арестовывать ее служанку, узнав, что она – хуту[55].

Под давлением западных стран и международных правозащитных организаций власти в конце 1990 г. – начале 1991 г. освободили 3 тыс. заключенных – тех, кому прежде никогда не предъявлялись какие-либо обвинения; остальные же вышли на свободу в конце марта – апреле 1991 г.[56] Однако, по крайней мере, несколько десятков человек погибли в результате пыток и избиений[57]. «Каждую ночь, – утверждал один арестованный, – произвольно выбирали двух мужчин и двух женщин, уводили и пытали. Сначала они кричали, но затем мы слышали лишь звуки ударов хлыста»[58]. «<Полицейские>, – свидетельствовала женщина, находившаяся в лагере жандармерии в Гикондо, – угрожали уморить нас голодом и приказывали нам глотать экскременты… Не было ни еды, ни питья, ни воды. Мы чувствовали себя так, будто мы уже покойники. Это было общее чувство. <…> В Гикондо был один мужчина, которого привязали к дереву, как козла, и ранили пулей. Он умер два дня спустя после ужасных страданий. Мы слышали его крики»[59].

Некоторые из арестованных, как интеллектуалы, так и крестьяне, и даже один десятилетний мальчик, были преданы Суду по делам государственной безопасности и приговорены к смертной казни (заменена в апреле 1991 г. пожизненным заключением) или различным срокам тюремного заключения (от 2,5 до 20 лет). Среди обвинений – вербовка в ряды РПФ, недонесение о случаях вербовки, запись в ряды РПФ, хранение кассет с песнями РПФ; некоторые из подсудимых заявляли, что их избивали, и они были вынуждены дать признательные показания[60].

Этническое насилие быстро распространилось и на региональный уровень. Уже в октябре 1990 г. в районе Кибирира в префектуре Гисеньи при поощрении властей местные хуту напали на тутси, убив около трехсот человек и вынудив несколько тысяч оставить свои дома, которые были разграблены и разрушены[61]. В конце января 1991 г. в Рухенгери полиция, военные, гражданские чиновники и простые хуту устроили «акцию возмездия» против багогве, одной из подгрупп тутси, в результате которой погибли более трехсот человек; многие багогве были ранены и ограблены[62].

В то же время наступление отрядов РПФ в северной и северовосточной Руанде в сочетании с правительственной пропагандой, муссировавшей тему зверств повстанцев, привело к массовому бегству хуту в лагеря для перемещенных лиц в центральной части страны. Число беженцев приблизилось к 300 тыс. человек[63]. В этой ситуации неудивительно, что режим легко получил поддержку огромного большинства руандийцев. Однако власти сделали ошибку, направив репрессии не только против тутси, но и против критиков режима из числа хуту, что увеличило пропасть между режимом и политической оппозицией. Репрессии стали причиной возникновения новых правозащитных организаций (Христианская лига защиты прав человека и др.) и активизации недавно созданных (Руандийская ассоциация защиты прав человека и др.). Требования обеспечить гражданские и политические свободы, все громче звучавшие из уст правозащитников, в сочетании с нажимом государств-доноров принесли свои плоды. Хотя в июле 1990 г. Хабьяримана обещал изучить вопрос о многопартийности в течение двух лет, ему пришлось уже в июне 1991 г. инициировать включение соответствующей поправки в Конституцию. Это привело (даже до принятия поправки 10 июня 1991 г.) к началу интенсивного партийного строительства на оппозиционном фланге. В течение нескольких месяцев возникло 16 партий, самыми влиятельными из которых стали созданные в июле 1991 г. Республиканско-демократическое движение (РДД) во главе с Фостэном Твагирамунгу и Дисмасом Нсенгийяремье, объединившее сторонников Первой республики и наследницу партии Пармехуту; Либеральная партия (ЛП) во главе с Жюстеном Мугензи и Ландоальдом Ндасингве, в рядах которых было немало тутси (в том числе и сам Ндасингве); Социал-демократическая (СДП) во главе с Фредериком Нзамурамбахо и Христианско-демократическая партии (ХДП) во главе с Жаном Найинзирой.

Появление оппозиционных политических структур способствовало укреплению оппозиционного движение и усилению его давления на режим. Главным лозунгом оппозиционеров стало создание коалиционного правительства. Президент противился их требованиям несколько месяцев, но после массовых демонстраций в январе 1992 г. в Кигали и Бутаре, организованных оппозиционными партиями, был вынужден начать с ними переговоры. В ответ экстремистское крыло НРДДР[64] откололось от него и создало в феврале Коалицию в защиту Республики (КЗР)[65] во главе с Мартэном Бучьяной и Жаном-Боско Бараягвизой, которая провозгласила своей целью «защиту завоеваний Социальной революции 1959 г.» и подвергла критике правящую партию и самого главу государства за уступки оппозиции. По мнению ее идеологов, было необходимо объединить всех хуту – независимо от партийной принадлежности – для защиты республики против тутси, которые «хотят захватить власть с помощью силы и насилия»[66]. Существует ряд свидетельств того, что КЗР, несмотря на свои словесные нападки на НРДДР, на самом деле тайно контролировалась правящей партией и была создана для выражения истинных настроений руководства страны, которые оно не могло высказывать публично и официально[67].

Однако, несмотря на нажим экстремистов, 13 марта 1992 г. было заключено межпартийное соглашение, на основе которого 16 апреля было сформировано коалиционное правительство во главе с вице-председателем РДД Нсенгийяремье, куда вошли представители четырех оппозиционных партий: из 19 министерских постов НРДДР сохранила 9, в том числе ключевые портфели министров внутренних дел и обороны, тогда как оппозиции досталось 10 постов (по три – РДД, ЛП и СДП, один – ХДП), а также пост премьер-министра.

Получив частичный доступ к рычагам управления, оппозиционные партии усилили давление на правящий режим. Они быстро заполнили возглавляемые ими министерства своими сторонниками, а в начале июля добились раздела власти и на префектуральном уровне: РДД получила пост префекта Гитарамы, ЛП – Бутаре, ХДП – Кибуйе, а СДП – Кибунго. Оппозиция настояла на проведении 9 июня реорганизации высшего командования ВСР, в результате которой своих постов лишились самые высокопоставленные «твердолобые» – начальники ГША (Лоран Серубуга), ГШЖ (Пьер Селестэн Рвагафилита) и Высшего военного училища (Бонавантюр Бурегейя), а также командующий военного лагеря Каномбе Теонест Багосора. Все они были уволены с военной службы, за исключением Багосоры, которого переместили на пост директора кабинета министра обороны. Их места заняли относительно умеренные Деогратьяс Нсабимана (ГША), Леонидас Русатира (Высшее военное училище), Марсель Гацинзи (Школа унтер-офицеров в Бутаре) и Фелисьен Муберука (лагерь Каномбе). Особую важность приобретало назначение Нсабиманы, который, по свидетельству одного из его подчиненных, «лучше знал проблемы военных, чем другие офицеры, жившие в Кигали, как Багосора. Нсабимана имел иное, чем они, представление о том, как решать конфликты. В этом отношении он был препятствием для тех, кто не хотел искать мирных путей, чтобы окончить войну»[68]. Однако жандармерию возглавил сторонник жесткой линии полковник Огюстэн Ндиндилийимана[69]. Такой состав высшего командования ВСР не менялся до начала геноцида.

В середине апреля 1992 г. РПА, которую после гибели Рвигемы возглавил Поль Кагаме, предприняла новое наступление на северо-востоке Руанды, захватив ряд населенных пунктов префектуры Бьюмба, что привело к бегству в центральную Руанду около 350 тыс. хуту. Коалиционное правительство проявило готовность к переговорам с повстанцами. В результате визита в Кампалу 21–24 мая министра иностранных дел Руанды Бонифаса Нгулинзиры РПФ согласился на прямые переговоры[70], а президент Мусевени предложил выступить в качестве посредника. 29 мая солдаты правительственной армии, которая во время войны увеличилась с 10 до 40 тыс., устроили беспорядки в Рухенгери и Гисеньи, опасаясь демобилизации в случае заключения мирного соглашения с РПФ[71]; 1 июня волнения распространились на Кибуйе, Чьянгугу и Бутаре[72]. Но оппозиция была твердо намерена прекратить войну, которая, как она считала, используется режимом для сохранения своих позиций. На встрече в Брюсселе с эмиссарами РПФ, состоявшейся 3 июня, РДД, ЛП и СДП высказались за достижение мирного соглашения[73]. 6–8 июня в Париже представители правительства и повстанцев договорились о проведении переговоров о прекращении огня[74]. Переговоры прошли в танзанийском городе Аруше 10–13 июля и завершились успехом; одновременно стороны постановили перейти в дальнейшем к обсуждению политических проблем[75].

Это усилило беспокойство руандийских военных. 27 июля 1992 г. начальник одного из отделов ГША Анатоль Нсенгийюмва обратился к Нсабимане с письмом, в котором выразил взгляды «твердолобых» в военном руководстве[76]. Письмо заканчивалось такими словами:

«Население недовольно и деморализовано действиями правительства, которое сочувствует врагу. Военные деморализованы в ожидании увольнения. Они не готовы сосуществовать с инкотаньи («храбрые воины» – самоназвание бойцов РПА. – И. К.).

Климат в целом нездоровый, большое число людей требуют изменений вплоть до того, что просят военных сделать что-нибудь для спасения страны.

Соглашение в Аруше, которое повсеместно критикуется, означает подливать масло в огонь.

Враг получает выгоду от этой политической ситуации, которая создает благоприятные условия для давления, как в территориальном, так и в политическом плане, и у него появляется возможность нас завоевать»[77].

Несмотря на реакцию военных, оппозиционные партии продолжали проводить свою линию. После прекращения 31 июля военных действий в Аруше 10 августа начались политические переговоры при посредничестве ОАЕ[78], результатом которых стало соглашение, подписанное 18 августа Нгулинзирой и эмиссаром РПФ Пастером Бизимунгу. Оно предусматривало формирование многопартийного временного правительства с участием Фронта, реформу судебной, законодательной и исполнительной ветвей власти и формирование органа по мониторингу нарушений прав человека, а также консультации по вопросу интеграции РПА в состав национальной армии[79]. Третий раунд переговоров 7–17 сентября завершился провалом, поскольку его участники не согласились с требованием РПФ передать на время переходного периода (до выборов) президентские полномочия многопартийному президентскому совету[80]. В октябре в ходе нового раунда стороны пошли на компромисс: 12 октября они договорились в принципе о передаче власти на этот период многопартийному временному правительству при сохранении за президентом ограниченных полномочий[81], а 31 октября заключили пакт о разделе власти[82].

Сделка между оппозиционными партиями и РПФ за счет президента вызвала крайнее раздражение среди сторонников Хабьяриманы. 13 ноября НРДДР в блоке с КЗР и тремя небольшими партиями создало Альянс за укрепление демократии[83]; оппозиция расценила этот акт как попытку увековечить монополию на власть «этнического большинства»[84]. 15 ноября, выступая в Рухенгери, Хабьяримана назвал Арушское соглашение «клочком бумаги»[85]. В ответ оппозиционные партии организовали 19 ноября массовую демонстрацию в Кигали в поддержку мирного процесса, которая вылилась в ожесточенные столкновения с приверженцами президента[86].

После нового неудачного раунда 26 ноября – 4 декабря[87] переговоры в Аруше (под давлением Танзании и Уганды[88]) возобновились 16 декабря и привели 9 января 1993 г. к заключению окончательного соглашения о составе временного правительства и временного парламента[89]. Однако 10 января НРДДР, которой по соглашению отводилось всего 6 министерских постов из 22, не признало его и отказалось участвовать в переходных институтах[90], а 23 января публично обвинило Нгулинзиру в «предательстве» и потребовало отставки премьер-министра Нсенгийяремье[91]. Во второй декаде января сторонники президента в знак протеста несколько раз перекрывали дороги из столицы в Кибунго, Рухенгери и Гитараму[92] и вступали в стычки со сторонниками оппозиции, что заставило правительство ввести 20 января в Кигали комендантский час[93]. 25 января Хабьяримана заменил Нгулинзиру на посту руководителя руандийской делегации в Аруше министром обороны Джеймсом Гасаной, умеренным членом НРДДР[94]. Пытаясь торпедировать мирный процесс, сторонники президента устроили серию нападений на активистов оппозиции и на тутси; в результате погибло более 100 человек[95]. Когда 29 января переговоры в Аруше возобновились, РПФ потребовал положить конец насилию, угрожая в противном случае отъездом своей делегации[96]. В тот же день с аналогичным требованием обратились к президенту послы стран ЕС[97]. 31 января оппозиция устроила в Кигали 50-тысячную демонстрацию против этнических и политических убийств[98].

Хабьяримана оказался загнанным в угол. Он испытывал давление с трех сторон: военное со стороны РПФ, легитимизировавшего благодаря соглашению о прекращении огня свое присутствие на крайнем севере страны, и политическое со стороны как внутренней оппозиции, которая в той или иной степени блокировалась с РПФ, так и со стороны стран-доноров, требовавших демократических реформ. Чтобы справиться с ситуацией, власти прибегли к испытанному методу: внести раскол в ряды противников. С этой целью режим решил разыграть этническую карту. Уже в январе 1993 г. в правящих кругах стала циркулировать идея созыва межпартийной «национальной конференции» и создания политического фронта всех партий хуту против РПФ. По словам Элисон Дефорж, «некоторые радикалы почувствовали, что смогут привлечь на сторону НРДДР членов оппозиционных партий, особенно РДД»[99]. Идея эта так и могла остаться идеей, если бы не изменение тактики РПФ.

В начале февраля нападения на тутси возобновились, и за неделю число жертв достигло 400 человек[100]. 8 февраля 1993 г. РПФ предъявил властям ультиматум, потребовав «остановить этнические убийства», и предпринял широкомасштабное наступление[101].

Правительственный войска не сумели организовать сопротивления и стали в беспорядке отступать, что позволило повстанцам осадить Рухенгери и начать поход на юг, на столицу. Военные успехи РПА вызвали беспокойство в Париже, который уже 9 февраля отправил в Руанду дополнительно 150 французских военнослужащих (операция «Химера»), доведя численность своего контингента до 300 человек[102]. К тому времени отряды повстанцев заняли большую часть префектур Рухенгери и Бьюмба и дошли до Рулиндо в 30 км к северу от Кигали[103]. РПФ, не сумев овладеть Рухенгери и опасаясь прямого столкновения с французскими войсками, объявил 10 февраля об одностороннем прекращении огня[104], однако бои продолжались, и только 9 марта было подписано соглашение о перемирии[105]. 12 марта СБ ООН одобрил отправку группы миротворцев для наблюдения за прекращением огня[106], и 15 марта военные действия прекратились[107]. 16 марта возобновились переговоры в Аруше. 20 марта правительство согласилось на создание объединенной армии с участием повстанцев[108], и в этот же день завершился их вывод с занятой в феврале территории[109].