По ту сторону моря
– И что же ты намерен делать? – мне вдруг отчего-то стало неловко. – Присмотришься к Синди? – я натянуто усмехнулась, вдруг вспомнив тот далекий и будто нереальный поцелуй перед моим изгнанием. Я всегда любила Троя как брата, и в какой момент он стал любить меня иначе в ответ?
Охотник немного помолчал, а потом произнес:
«Если ты попросишь меня не делать этого, я не стану»
Я смутилась еще сильнее.
– Я попрошу тебя выбрать то, что ты считаешь правильным, то, что сделает тебя счастливым.
«То, что сделает меня счастливым, не выберет меня в ответ», – тихо сказал Трой, и я вздрогнула.
– Прости…
«Это не то, за что стоит извиняться, Лис, – нарочито беспечным тоном ответил он. – Надеюсь, что в твоем выборе тебе повезет больше».
В этот момент экран вдруг замер, строка для пароля исчезла, и моим глазам открылся загруженный папками рабочий стол.
– Тут что-то происходит, – подавшись вперед, сообщила я.
Изображение снова вздрогнуло, и один за другим на экране стали открываться черные окошки, по которым бежали строки и непонятные мне символы, а затем выскочила строка загрузки и проценты быстро поползли вверх.
– Духи Пустоши, оно работает! – с благоговением воскликнула я.
Программа скачает все, до чего сможет добраться, а там уже люди Дарио будут выискивать свои таинственные записи.
Прошло лишь несколько минут, как строка загрузки достигла ста процентов, черные окошки исчезли, и вместо них выплыла одинокая вкладка с одним-единственным вопросом: «Запустить дешифровку файла F370G5120?» Это ли та самая часть из архива, о которой упоминал Дарио? Сведения о моей семье? У меня еще оставалось время, чтобы скачать файлы на флешку Ранко, но я как завороженная смотрела на этот вопрос и даже не заметила, как нажала «Ок».
Снова побежали какие-то строки, одна загрузка за другой, а потом предо мной стали появляться фотографии и документы, и я кинулась рассматривать все подряд, пытаясь отыскать нужные мне слова: Тьма, Пустошь, исследования.
«Лис, что ты делаешь? – раздался взволнованный голос Троя. – Если закончила, то лучше уходи».
– Одну минуту, – нетерпеливо отозвалась я, останавливая взгляд на одной из фотографий.
Мои мама и папа, которых я так хорошо знала и по которым скучала всю свою жизнь. Они улыбались и весело махали мне руками. Не мне, конечно, а бесчувственной камере. Они казались моложе, чем я их помнила, а еще счастливее или, лучше сказать, беззаботнее. У меня не осталось ни одной фотографии с ними, а воспоминания были такими блеклыми, что их трудно было принять за настоящие. А тут они почти как живые, такие близкие…
Я судорожно вздохнула и захлопала глазами. Не сейчас, не здесь. Рядом с родителями стояли еще два человека. Я поняла, кто они, почти мгновенно. Женщина была почти что моей копией. А точнее, копией была я. Еще одни мои мама и папа. Удивительно, как сильно мы были похожи с матерью, хотя я бы сказала, что она намного красивее. Особенно теперь, когда я прожила столько времени в Пустоши и под надзором Ранко. Отец же поразил меня своим ростом – выше всех на фото на целую голову – и своей густой шевелюрой. Никогда бы его таким не представила. Он улыбался одним уголком рта, будто насмехался, и я знала, что часто выгляжу так же. С ума сойти! Какими они были? Мне вдруг стало до противного тоскливо. Я никогда не смогу ничего о них узнать, понять их характеры, не смогу почувствовать их запах или послушать голоса. Может, в записи, но никогда вживую. Никогда не смогу дотронуться до них. Я впервые задумалась над этим по-настоящему и ощутила такую боль, что поспешила нажать на крестик. Фотография исчезла. Раз – и больше ее нет.
Я пробежала глазами статьи и протоколы. В них много говорилось об изучении леса, но ничего о Тьме или Цитадели. Мои родители-охотники считали, что изгнанники лучше всего понимают Пустошь и могут помочь в ее изучении. С четой Маклейн они познакомились за три года до моего рождения и начали свои исследования. Но почему они выбрали именно этих людей? Маклейны работали на сопротивление – как охотники Города могли начать сотрудничество с мятежниками? И неожиданно я нашла ответ.
Эти строки я заметила совершенно случайно и теперь глядела, не в силах оторвать от них взгляда. Оба моих биологических родителя были родом из Аберненна, места, где поклонялись Тьме. Я снова и снова читала эти строки. Абрененн… опять эти фанатики! Судя по записям, родители ушли оттуда в юном возрасте и поселились в одном из рейтов. Причиной их ухода значились несогласие с ценностями местных жителей и повышенная опасность региона. Под опасностью они подразумевали Тьму. Именно в Аберненне они впервые встретились с ней. Неудивительно, почему те наделили Ее едва ли не божественным значением. Но этой информации было мало. Я хотела еще больше. Я пролистывала вкладки одну за другой, пока не наткнулась на окошко с видео. Без особых раздумий я нажала на «плей», и на экране появилось лицо моей мамы. Той, которую я видела все свое детство.
Я замерла. Она выглядела изнуренной, бледной, темные круги синели под глазами. Но все же это была она, почти такая же, как прежде.
«Запись тридцать шесть. – У меня все сжалось внутри. Это ее голос, ее голос! – Я… не знаю, как запишу это, – она медленно вдохнула и устало провела ладонью по лицу. – Сегодня погибли Маклейны, – она снова замолчала, а я стиснула зубы. – Это произошло во время очередной экспедиции. Они не должны были уходить в одиночку, это было опасно, но нам с Эриком не удалось их отговорить. Они совсем обезумели от страха, и я не могу их винить. Алиса уже как два года живет с нами, но мы не уверены, что даже в Городе она в безопасности, – мама потерла глаза. – Мы так и не узнали, что Тьме нужно от этого ребенка. Она пришла, как только девочка родилась, и нам едва удалось отогнать эту черноту. Просто немыслимо! Эта тварь охотится за младенцем! Наверное, я не стану посылать эту запись в штаб, – она горько усмехнулась, – как-то все выходит не по протоколу. Мы потеряли своих друзей, Алиса потеряла своих родителей, а мы даже не знаем толком, как это произошло. На их телах не было повреждений, они просто перестали быть живыми, и все. Я не знаю, будет ли Тьма и дальше искать девочку, наверное, будет. Надеюсь, что здесь мы сможем защитить ее.
Исследования этой черноты нам ничего не дали. Она не похожа на всю остальную Пустошь, ее энергетические вибрации отличаются. Эта штука не принадлежит лесу. Мы потратили несколько лет, чтобы разузнать о ее происхождении, но так ничего и не добились. Ее и саму не так уж легко отыскать вообще-то, – она нервно хмыкнула, – только она сама может найти вас быстро. В Аберненне верят, что узнать правду можно, только пройдя до сердца Тьмы, но они много во что верят. Неудивительно, что Дэвид и Катерина сбежали… Еще нам удалось найти одного человека, который утверждает, что видел, как чернота пришла из-за моря. Не знаю, стоит ли воспринимать его слова всерьез. Он стар и немного не в себе. Но такую возможность мы не исключаем. Мы собираемся основать новую организацию – Цитадель, так нам будет проще вести исследования. Хотя Эрик считает, что нам пора бросить эту затею, ведь теперь у Алисы никого, кроме нас, не осталось. Не знаю, может, он прав. Но я не представляю, как смогу спокойно жить, зная, что мой ребенок всегда в опасности. Не мой… конечно, не мой. Хотя так уже и не скажешь. Да, пожалуй, я перезапишу. Эта запись останется в архиве… на всякий случай. Мы будем рядом, Алиса, можешь не сомневаться… Завершить сеанс».
Я бессильно смотрела в экран, на котором уже появилось новое видео. Как на автомате, я снова нажала «проиграть». Опять мамино лицо, на этот раз не такое уставшее, но все-таки взволнованное:
«Запись номер пятьдесят девять. Нам сообщили о новом появлении Тьмы. Мы с Эриком выезжаем через полчаса. Она прошла совсем рядом с Городом, мы не можем игнорировать это. На днях Алисе исполнилось уже пять лет. Она замечательный ребенок, и я все чаще ловлю себя на мысли, что забываю, чья она дочь. И она так мило нянчится с нашей Сэм. Мы полюбили ее всем сердцем, и я не представляю, как однажды скажу ей, что у нее были другие папа с мамой. Это просто невозможно! Так, последнее время моими записями недовольны, они становятся чересчур личными. Суммирую данные: Тьма недалеко от Города, мы берем новое оружие. Оно экспериментальное, но на нем опробовать не жалко. Не думаю, что нам удастся избавиться от Тьмы навсегда, но отогнать сможем. Завершить сеанс».
Я могла и не смотреть на дату, чтобы понять – в этот день они погибли. В следующем документе говорилось об осмотре тел – никаких видимых следов смерти, только бледная кожа и застывшие остекленевшие глаза. Подобные признаки до этого отмечались только у Дэвида и Катерины Маклейн. Я не сразу поняла, что плачу, и, когда провела ладонью по щеке, обнаружила катившиеся по ней слезы.
После того случая к Тьме запретили приближаться, и все исследования свернули, так и не доведя их до конца. Эта чернота больше никого не беспокоила, она ведь не пыталась отобрать у них ребенка. Во мне поднимался гнев. Если Князь и не убивал моих родителей, то все равно был виновен в их смерти. Это из-за него я лишилась семьи! Но за гневом пришел страх. Что ему от меня нужно? С самого детства он охотится за мной, почему?
«Лиса! – голос Троя заставил меня вздрогнуть. Я совсем забыла, где я и почему. – Помощник советника поднимается в лифте!»
Я помедлила лишь секунду, мне все еще сложно было выплыть из потока собственных мыслей, но затем я быстро вытащила флешку и вскочила на ноги. Для выхода из кабинета мне снова пришлось воспользоваться пропуском. Он стал горячим, его система почти исчерпала свои мощности и готовилась самоуничтожиться. Щелчок, открытая дверь и снова лабиринт коридоров. Следуя указанием Троя, я спряталась в одном из ответвлений, и помощник советника благополучно прошел мимо. Оставался только лифт.
Карточка успешно пропустила меня внутрь, ослепив напоследок слабой вспышкой и обдав легким запахом гари. Но как только лифт заскользил вниз, в моем наушники раздался хриплый голос Троя:
«Лис, кто-то подошел к лифту внизу. Твою ж… это опять Брон!»
Меня мгновенно бросило в холод. Я панически осмотрелась вокруг: без кнопок я не могла ни остановить лифт, ни подняться опять наверх. В этой маленькой коробке у меня не было ни единого шанса скрыться.
«Я иду к тебе!»
– Не вздумай! – твердо отрезала я.
Но он не ответил. «Ты все равно не успеешь, Трой!».
Лифт остановился. Я постаралась гордо выпрямить спину, чтобы Брон не заметила и намека на мой страх. В висках пульсировало, шея и затылок взмокли. О, духи! Двери разъехались в стороны, и я оказалась прямо перед лицом главы ОБ. Я была готова ко всему, но то, что увидела, по-настоящему шокировало меня.
Женщина стояла без движения и смотрела на меня в упор, но ее глаза будто заволокло пеленой. Она не видела или не понимала, что видит меня. Я чуть-чуть наклонилась вперед и вгляделась в ее лицо. Оно застыло, все тело Брон казалось окаменевшим. Я осторожно обошла ее сбоку и остановилась рядом. Советник так и продолжала смотреть внутрь кабинки лифта. Я ощутила холод, а потом у меня задрожали руки, и тогда я перевела взгляд на дальний угол коридора. Там собралась Тьма. Казалось, что все тени вливаются в нее. Я не могла двинуться с места, вспоминая о выжигающей боли, которую испытывала полчаса назад. И о том гневе, который окутал меня в кабинете советника. Если бы я могла, то накинулась бы на Князя с оружием или просто с кулаками. Даже привычный ужас в этот момент отступил. Ненавижу! Это Он убил их! Он убил! Меня слегка пошатнуло. Ощущение напомнило мягкий толчок, словно кто-то аккуратно давил мне на спину, заставляя двигаться прочь из коридора. Очень бережно давил. Это удивило меня не меньше, чем застывшая Брон. До этого он так со мной не церемонился и грубо выпихнул из комнаты, а теперь так осторожен? Давление слегка усилилось, но не причинило боли.
Из соседнего крыла послышались шаги, и я поспешила убраться отсюда. Но едва я повернула за угол, как столкнулась с Троем. Его ошарашенный взгляд быстро прошелся по мне:
– Как ты…
Я заметила, как тело главы ОБ вздрогнуло, и толкнула Троя за угол. Мы затаились. Раздался шум – это закрывались двери лифта. Я осторожно выглянула из-за укрытия. Коридор был пуст, ни Тьмы, ни Брон больше не было видно.
– Я не понимаю, – пробормотал Трой.
– Идем, – я подтолкнула друга в обратном направлении, и мы вместе направились в более безопасные районы жилого этажа.
Я решила сказать Трою, что Брон отвлекли, и она ушла в другой конец коридора, не заметив меня. Сомневаюсь, что он поверил в эту чушь, но сказать ему правду было немыслимым. Не только потому, что это сложно объяснить, но и потому, что Трой – охотник, который очень любит защищать без спросу…
Слишком много информации, слишком много мыслей! И слишком много Тьмы для одного дня! Мне нужно как можно скорее добраться до другого берега. Если ответов нет здесь, то они определенно должны быть там.
Глава 10
В далеком-далеком лесу, в глубокой-глубокой чаще затаилось чудовище страшное с тремя уродливыми мордами и тремя хвостами. Было оно дикое, жесткое и неукротимое. Дети леса не боялись его, потому как оно их не трогало, а вот люди из Городов даже думали о нем с дрожью. Чудовище казалось ненасытным, оно сжирало каждого городского путника, забредшего в лес, и никто не знал, как бороться с этой напастью.
Но вот однажды появился в том лесу мальчик, который ничегошеньки и не слышал об этом монстре. Шел мальчик, шел, пока не столкнулся с этим трехголовым существом. Испугался мальчик, но виду не подал и спросил он чудище:
– Дашь ли ты мне пройти, или убьешь меня? Говори прямо и честно, чтобы достойно я принял свою судьбу.
Все три рта заулыбались, и одна голова произнесла:
– Какой ты смелый и стойкий! Такого героя еще не случалось нам встречать в этом лесу! Как же приятно увидеть такого славного человека! Конечно, мы тебя пропустим! – улыбка его была широкой и сладкой, голос его звучал мягко и нежно, но в глазах его мальчик заметил пугающий блеск и не поверил словам первой головы. И был прав, потому как носила она имя Тщеславие.
– Не стоит попусту восхвалять меня, о своих достоинствах и недостатках я знаю получше твоего. Любовь к самовосхвалению мне чужда. Лучше отвечай на вопрос!
Тут заговорила вторая голова:
– Ты, мальчик, не бойся, мы не съедим тебя, не убьем, ты нам и так сгодишься, – две другие недовольно покосились на нее, но голова радостно улыбалась и не замечала гневного шипения, ведь не ведала она, что только портит планы своих собратьев, потому как имя ее было Невежество.
Тогда третья голова решила заговорить:
– Мы пропустим тебя, если ты пообещаешь, что больше никогда не зайдешь в этот лес и скажешь людям, что мы исчезли. Так устали мы от походов людей, мы мечтаем о покое. Пообещаешь нам?
Взгляд третьей головы казался самым искренним, и мальчик почти согласился, но потом вдруг передумал:
– Ты просишь меня солгать, но как же быть тем, кто будет гулять по лесу, не подозревая об опасности. Ведь ты никуда не денешься! Не стану!
Ложь, а так звали третью голову, нахмурилась, но ничего не ответила.
– Так говори, пропустишь ты меня или нет?
Отступило чудище, никакая голова не смогла запутать мальчика. Побежал герой скорее из чащи, а в спину ему раздались последние слова трех голов:
– Беги-беги, все равно тебе от нас не спастись. Сам к нам придешь, так же, как и другие всегда приходили.
Много раз за свою жизнь мальчик видел тень чудовища, мелькающую тут и там, но так никогда с ним и не встретился.
Эту сказку нам часто рассказывала ша. Она хотела, чтобы мы хорошенько ее запомнили. И ей это удалось. Образ трехголового чудовища навсегда запечатлелся в моей памяти. И вот теперь я вдруг осознала, что не зря так боялась этой истории и что этот монстр уже давно захватил Города.
Главная площадь гудела от собравшейся здесь толпы, на огромных экранах мелькали лица советников, стоящих на трибуне, и охотников, выстроившихся вокруг них. По бокам, чуть в стороне от главных лиц Объединений, расположились чуть менее важные личности и, к удивлению многих, мы – надоевшие всем изгнанники. Сотни глаз устремились на трибуну, все ждали, когда нам поведают о решении Собрания. В этот раз оно продлилось целых три дня, и все Города сгорали от страха и любопытства. Советники знали об этом, но не спешили начинать.
Статные, утомленные, мрачно-торжественные лица оглядывали толпу. На нас глазело Тщеславие. Всего лишь горстка людей, от которых зависели сотни жизней. Как не опьянеть от этого чувства! Я поискала глазами Маргарет, и ее мрачное выражение лица мне не понравилось. Неужели ей не удалось отговорить других советников? Неужели поезд… В горле застрял комок, от порывов холодного осеннего ветра стало зябко, я поежилась, поплотнее запахнула куртку и поскорее перевела взгляд. Все больше советников поднималось на трибуну. Они кивали друг другу, жали руки с таким видом, будто пришли на чьи-то похороны. Духи, когда они уже начнут!
Среди советников я заметила Брон и невольно задержала на ней взгляд. Помнит ли она, как я выходила из лифта? Думает, что ей померещилось, или она даже не видела меня? Если бы не Тьма, я бы уже болталась на виселице, или что еще похуже… Он помог мне. Опять. Мне стало еще холоднее. Ну почему, несмотря на все, что он делает для меня, я испытываю такой страх? Сомневаться в том, что жители Аберненна были правы, больше не приходилось. Ему нужна я, а не Вэнди или Джоанн. Хотя роль девочки во всей этой истории до сих пор оставалась пугающе непонятной. Но почему я? Что ему нужно? И мои родители… Неужели он правда убил их? Он…
– Вы рано отчаялись, – я вздрогнула, вырываясь из собственных мыслей, и повернулась к Леонарду. Писатель кутался в длинное серое пальто и оглядывал площадь с удивительной невозмутимостью.
– С чего вы взяли, что я отчаялась?
– Видели бы вы свое лицо, – усмехнулся он. – Позвольте себе немного расслабиться, решение уже принято, история уже определила курс, и вы с этим ничего не поделаете. Так есть ли смысл переживать? Все просто!
Его беспечный тон раздражал меня, и я ощетинилась:
– Ну, раз история уже определена, то, может, какой-нибудь писатель, как вы, вложит мне в голову и решение?
– Нет-нет, – протянул он с легкой улыбкой, – тут вы ошибаетесь. Если я пишу историю, то редко вижу наперед и тем более никогда не знаю, что произойдет дальше. А потому ничем не могу помочь своим героям, им приходится выпутываться самостоятельно. Мне дано лишь наблюдать и строчить побыстрее. Опять же, нечего и волноваться!
– Иногда мне кажется, что вы не в себе, – без обиняков произнесла я.
– Да, зачастую и мне так кажется. Но что поделать? Каждый волен выбирать свой путь. Вот взять моих героев… Я могу дать им подсказки и возможности, но используют ли они их? Кто знает! То же самое и в реальной жизни. Мир дает нам инструменты, и мы, в большинстве случаев, начинаем с энтузиазмом колотить ими по всему подряд, превращая свою жизнь в руины. Не так-то просто сразу стать искусным скульптором, – он подмигнул мне, – это требует упорства и тренировки.
Я устало покачала головой. Если бы все решалось одним лишь упорством, то я давно уже сидела бы на другом берегу рядом со своими друзьями!
Округу оглушил гудок, толпа дружно вздрогнула и замерла в тишине. Все взгляды обратились к трибуне. Я сглотнула и еще крепче обняла себя за плечи. Степенной походкой к микрофону вышел Дэвид Руквель, и мне невольно вспомнился его кабинет. Знает ли он…
–Дорогие жители Объединений! – его бархатистый голос пролетел над площадью. – Будучи первым советником принимающего Объединения, я удостоился чести объявить о решениях Большого Собрания. Это были долгие три дня, все вы с нетерпением ждали нашего выступления, потому что волнение за наше будущее не отпускает никого из нас. Это были тяжелые годы… – он говорил и говорил об опасностях Пустоши, о заботе Советов о народе, о защите стен и все никак не мог перейти к сути. Одни и те же слова, которые мы слушаем из года в год и которые ничего на самом деле не значат.
Я оглядела толпу, ожидая увидеть скучающие лица, но с удивлением обнаружила мрачную сосредоточенность и чуть ли не слезы на глазах жителей.
– Неужели они воспринимают это всерьез? – прошептала я. – Они же слушают это постоянно!
– И у них постоянно есть еда, лекарства и возможность спрятаться от дождя под теплым пледом. Всего-то и надо что помалкивать и отворачиваться в нужный момент. Слышать только крики птиц и забывать о том, что у соседей когда-то были сын или дочь, – тихо ответил Леонард. – Ведь с тобой такого никогда не случится. Это он или она всегда были странным, все знали, что до добра его поведение не доведет. А с тобой такого никогда не случится. Нам не нужно бороться с Пустошью, нам не нужно выживать, у нас все хорошо. А те, кого забрали, – виноваты сами.
Мурашки побежали у меня по спине, и я медленно повернулась к Леонарду.
– Они никогда нас не поддержат, да? – дрогнувшим голосом спросила я. – Города… Мы им не нужны.
Писатель посмотрел на меня в ответ без привычной улыбки:
– А вы столь наивны, чтобы верить в иное?
– Я… нет… не знаю…
– Вы хотите, чтобы они оставили свою спокойную жизнь и пошли за теми, кого не знают и считают дикарями?
– Но среди этих дикарей есть и их семьи!
– Кто-то мог уже и забыть об этом.
Я задрожала еще сильнее. Резкие порывы ветра проносились над площадью.
– Тогда как вы сможете помочь?
– Те, кто еще помнит, могут подняться на вашу поддержку. Но это будет небольшая часть, учтите.
– И что же делать?
– Юноша на банкете… которого вы так и не вспомнили. Он задал мне не менее интересный вопрос. И, кажется, ответ на него может быть связан с вашим. Он спросил меня: как вы думаете, что случится, если Пустоши вдруг не станет?
Я судорожно вдохнула.
– Я решил, что глупо спрашивать о том, чего не может произойти. Но с другой стороны… Теперь этот вопрос не отпускает меня. Как вы думаете, это что-то изменит?
Я посмотрела вдаль. Деревья раскачивались в разные стороны. Ветер расходился и завывал все громче, заставляя работников трибуны раз за разом повышать громкость динамиков. Что будет, если Пустоши не станет?..
–…эти трагические события не повторились, – продолжал Руквель. – Советникам пришлось продумать множество вариантов и исходов, которые смогли бы обеспечить только один финал – вечный покой и счастье в Объединениях.
Ложь. Ложь. Ложь.
– Мы много спорили, много рассуждали. Такие судьбоносные решения нельзя принимать за пять минут, ведь они коснутся жизней всех граждан, вверивших свои судьбы в наши руки и верующих в нашу защиту. Мы не можем подвести ни одного из вас, это наша святая обязанность. Поэтому на Большом Собрании мы пришли к следующему решению. Изгнанники перешли все границы, они нарушили десятки моральных законов и своими поступками убедили нас в своей дикости и жестокости. Мы не можем позволить им и дальше нападать на Города, на невинных людей. Мы давали этим людям шанс. Оставляли их в живых, несмотря на преступления, которые они совершали в своих родных домах. Мы отдавали их на волю судьбы, которая могла пощадить их. Но в ответ получили только ненависть. Больше такого не повторится. Советники объявляют о начале не просто новой Охоты, мы объявляем Теням войну!
Духи… Ноги ослабли, но кто-то схватил меня за локоть и приказал: «Стой!». По площади прокатился взволнованный шепот.
– Но мы просим наших граждан сохранять спокойствие. Эта война будет проходить за пределами стен. Мы победим преступников и укротим Пустошь, и больше никакой Туман, никакие бури не побеспокоят нас! – Толпа снова загудела, и Руквель повысил голос. – Но для того чтобы выиграть, нам все же понадобится ваша поддержка. Вместе нам удастся установить мир. С сегодняшнего дня во всех Городах одиннадцати Объединений вводятся новые правила: все собрания должны быть зарегистрированы не только в органах Управления за населением, но и в отделениях ОБ. Разрешения будут выдаваться только в случае жизненной необходимости проведения такого собрания; все кружки и организации обязаны пройти повторную проверку на предмет его деятельности и состава участников, в том числе – бывших участников. В Городах вводится новый комендантский час – все жители обязаны возвращаться в свои жилища не позже восьми часов вечера, а также не позже десяти часов во всех жилых помещениях должен быть выключен свет. Все телефонные звонки на время военного положения будут соединяться через контактный центр, прямая связь будет недоступна. Кроме того, просим вас быть готовыми к еженедельным рейдам. Наши стражи будут проверять ваши дома в соответствии с Законом и обыскивать их на предмет хранения излишней нормы продуктов, предметов обихода, а также на предмет укрывательства преступников.