Белая субмарина: Белая субмарина. Днепровский вал. Северный гамбит (сборник)

Москва, Кремль

– …таким образом, товарищ Сталин, есть возможность параллельно провести операцию «Сахара», поскольку события развиваются точно по плану, исключительно для нас благоприятно. Транспорт потоплен после перегрузки, причем его сигнал бедствия послан в тот час, когда «Краснодон» брал топливо в порту Фритаун. Также штатно ушло донесение от U-181. И нет оснований полагать, что союзники что-то заподозрили. В настоящий момент «Краснодон» под охраной К-25 в море, следует предписанным курсом.

– Смысл операции? Клин между США и Англией, так они и так после сорок пятого были в раздоре. Еще один ложный след по «Полыни-3»? А не выйдет ли, что, напротив, в своем расследовании британцы выйдут на истинное положение дел? Отомстить испанцам за тридцать девятый? А что с того будет иметь СССР?

– По первому. Еще один клин не помешает. Именно потому, что сейчас сорок третий, а не сорок пятый. И «Манхеттен» оказался приторможен. А если еще из него англичан совсем убрать? Не участие их спецов, которых и так в сорок пятом к делу не подпускали, а именно передачу данных, обработку информации? Ну а у генерала Гровса и иже с ним случится обострение паранойи к англичанам, что точно не поможет делу. По второму – мы оттого и не беремся играть с британскими спецами на их поле. А изначально создаем ситуацию, поиск черной кошки в темной комнате, где кошки нет. Пусть после хоть весь Скотленд-Ярд изучает «испанские» дела и связи этого человека через микроскоп, создавая и проверяя версии, в которых сами запутаются. Ведь кошки в комнате нет – но британцы этого знать не могут. И в-третьих, вступление Испании в войну чрезвычайно выгодно СССР, поскольку лишает рейх важного для него канала связи с внешним миром. Сколько сырья и готовых изделий так попало в Германию в истории потомков и, смею предположить, в нашей? Франко сам в войну не вступит, не идиот. Но что он будет делать, если войну объявят ему? Ведь союзники такого не простят и никаким объяснениям не поверят.

– Лаврентий, а ты учел, что история могла измениться? И легенда не пройдет?

– Тут, товарищ Сталин, мы провели большую работу, как мои сотрудники, «проверяя» соответствие фактов данным, полученным из неуказанного источника, так и команда товарищей ученых, пытающаяся совпадения или расхождения объяснить. Подробный доклад у вас на столе – а если коротко, наши «параллельные» миры действительно притягиваются. И тут имеет значение величина исходного отклонения – к примеру, действия К-25 свернули историю на другой путь, и не возникло корректирующего момента в виде гибели подлодки от случайной причины, но вот события без причинно-следственной связи с возмущением истории будут повторяться и у нас. Как, например, появление U-181 в том же месте и времени и даже факт разрыва пушки, от которого погибли и были ранены те же члены экипажа. Случай чрезвычайно показательный, как раз тем, что тяжелораненых было не один, а двое. Вторым оказался кригс-комиссар, в той истории отсутствующий. Так что большая вероятность, что английский фигурант и здесь причастен к сомнительным делам, касаемо торговли с врагом в военное время.

– А если в Лондоне будет провал?

– Тогда К-25 придется задержаться на полсуток. И какой-то испанец, следующий из Виго в Англию, будет потоплен «немецкой» лодкой. Ста килограммов золота ради такого не жаль.

– В самой Испании сумеют все обеспечить? Принять груз и отправить точно в срок?

– Люди надежные, с тридцать седьмого. Все – от Долорес. Тем более они и не будут знать, что передают.

– Однако же К-25 придется оставить «Краснодон» без охраны. На двое или даже трое суток.

– Мы рассчитали, что риск встречи с немецкой лодкой невелик. Притом что К-25 сумеет все же осуществить дальнее прикрытие. В худшем же для нас случае захвата транспорта союзниками К-25, безусловно, успеет вмешаться раньше, чем судно доведут до ближайшего британского, а тем более американского порта.

– Ну, Лаврентий, тебе за все отвечать…

Капитан Юрий Смоленцев Брюс.

Где-то у испанского берега, вблизи Виго, 26 апреля 1943 года

Так и не попал я на Канары – ни в той жизни, ни в этой. А мог бы, поскольку наш кэп Большаков рассказывал, что прорабатывались разные варианты. В том числе с высадкой на берег – на какой-то Канарский остров или прямо на испанскую землю. Но решили работать так, как сочли наиболее надежным. Поскольку в нашей стихии, то есть под водой, даже «люди-лягушки» князя Боргезе для нас не противники, за полвека опыт накопился, и учили нас более качественно, снаряжение у нас лучше, совершеннее средства связи, навигации, обнаружения. Ну а про оружие вообще молчу – кроме ножей, ничего у итальянских лягух нет, что можно на глубине из автомата садить очередями, тут и не слышали. То есть работаем, не выходя на сушу, – и попробуй нас достань, если что пойдет не так.

Хотя Канары сейчас – это не туристический рай для богатых буратин, а пока что самые нищие задворки самой бедной европейской страны. Климат и пляжи в наличии, а вот модные курорты появятся лет через тридцать. И связь с метрополией даже в мирное довоенное время крайне ненадежна, а уж в войну… Оттого от этого варианта и отказались – надо было сделать быстро и с гарантией.

Атомарина всплывает в видимости берега! Но уже стемнело, и нас не различить. На палубе беготня – хотя радаром и акустикой проверено, никого рядом нет, но может ведь появиться? А видеть «Моржиху» в Атлантике не должен никто, если же такие неудачники объявятся, придется их убивать, без вариантов. Матросики в темпе спускают на воду две «миноги» и немецкую надувную лодку, одну из тех, на которых мы шли на абордаж, загружают в нее пару ящиков с золотом (но по упаковке не видно, тара на боеприпасы похожа). Я, Валька, Влад, Андрей-первый, надев снаряжение и вооружившись еще кой-какими полезными вещами, грузимся в лодку, она поднимает шестерых, но два места заняли ящики. «Воронеж» погружается – и море чисто, как десять минут назад. Но мы знаем, что корабль ждет нас на глубине, и даже без «миног» мы могли бы доплыть, нас примут внутрь через торпедные аппараты. Пока ждем.

С «Воронежа» по УКВ корректируют наше место. Не хватало еще, чтобы снесло течением и волнами черт-те куда. Гребем, отдыхаем. Ждем.

Время рандеву – полночь. За полчаса с атомарины передали, цель на радаре, пеленг 110, дистанция четыре мили. Проходит время, сначала слышу далекий шум мотора, затем в ПНВ различаю силуэт, что-то вроде малого сейнера или мотобота, на похожем мы из Киркенеса уходили, только этот чуть крупнее. Значит, команды там может быть до десятка человек, максимум пятнадцать, если подстава-ловушка. И пара пулеметов, причем, возможно, крупнокалиберных.

Хотя если бы это была засада, лоханка была бы не одна. А в отдалении держались бы еще две-три, вооруженных и с морпехами на борту. Или, если бы предположили подлодку, выпустили бы свою субмарину, подстеречь и потопить. Ведь не могут же там рассчитывать на локаторы и акустику двадцать первого века? И мы бы ушли благополучно, да еще хлопнув дверью, вот прибавилось бы покойничков у враждебной стороны, только золота жалко, пришлось бы топить. Точно так же, если это окажутся не те, кого мы ждем, а совершенно посторонние рыбаки или контрабандисты – простите, но вы оказались не в том месте и не в то время.

Быстро седлаем «миног», прихватив всякие полезные (для нас, а для кое-кого так очень опасные) вещи. Гости уже близко, так еще мимо пройдут. Валька и Влад ныряют по направлению к цели, а вторая «минога» со мной и Андреем пока остается возле нашей «посылки». Я достаю фонарь и сигналю в направлении судна: короткий, короткий, длинный, длинный, короткий. И еще раз. Мотобот поворачивает, и я вижу с него ответ: длинный, длинный, короткий, короткий, длинный, как зеркальное отражение моего сигнала. Все правильно, вот только знакомиться с испанскими товарищами в мои планы не входит. Перегибаюсь через борт лодки, зажигаю заранее припасенный немецкий фонарик, бросаю на дно. И ныряем тоже.

Суденышко подплывает к резиновой лодке. Я выныриваю у самого борта и слушаю. Говорят по-испански. Груз взяли, теперь скорее назад, и чтобы не заметили, да что эта портовая стража может? Не англичане, и совершенно не озабочены найти отправителя: не видно на палубе ни солдат, ни пулеметов, никто не орет в рацию, не обшаривает море прожектором. И не удивлены неожиданной находкой, не пытаются тотчас же вскрыть ящики, как это непременно сделали бы посторонние, случайно оказавшиеся тут. Да ведь они и на сигнал ответили правильно? Значит, считаем, что это те самые товарищи и есть. Тогда плывите, и удачи!

Ну а если бы? Нет, мы не стали бы устраивать Голливуд с захватом (хотя могли бы). Просто в этом случае к днищу гостей была бы прицеплена другая посылочка. И через полчаса рвануло бы так, что свидетелей б не осталось.

Дело сделано, без шума и подвигов. Как и должно было быть. Связь с «Воронежем» – мы возвращаемся, примите.

Лазарев Михаил Петрович.

Подводная лодка «Воронеж», Атлантика, к северо-западу от Канарских островов (примерно 36° северной широты, 25° западной долготы), 28 апреля 1943 года

Японский городовой! Истинно говорят, что все неприятности в мире – от золота. Интересно, а где его брали в Европе до того, как конкистадоры индейцев ограбили? Калифорния, Аляска, Австралия, Южная Африка, да и наша Якутия – это все открытия относительно недавние, ну а в темное европейское Средневековье монеты чеканили из чего, если ни в Европе, ни в Египте с Вавилоном золотых рудников не было и нет? А золотые монеты еще до Колумба были. Надо будет после у Саныча спросить…

Но приказ однозначный. И отдан явно не комфлотом, тут за морскую милю политикой тянет. А кто у нас в СССР самый главный политик, без санкции которого о таких делах даже думать вредно? Вот именно. Так что не выполнить приказ нельзя – но ведь он прежнего не отменяет! Как мы обеспечим сопровождение «Краснодона» и этот рейд к испанским берегам? На наше предложение о Канарах, тоже ведь испанская территория, а дальше пусть самовывозом занимаются, Москва ответила решительным отказом.

Вызываю – нет, не Большакова, его убивцы свое дело и так знают! – а Серегу Сирого, и ставлю ему задачу. Бегать нам придется резво, и на глубине, так что чтобы вся механика работала как швейцарские часы, не дай бог, что-то сдохнет, надеяться тут не на кого. Связались с «Краснодоном» по УКВ, дали инструкции – идти противолодочным зигзагом, внимательно смотреть в перископы, ну а над водой не всякая лодка рискнет, все же у наших не только эрликоны, но и пара трехдюймовок. И готовлю себя к мысли, что ближайшие трое суток спать придется по минимуму, а нервы жечь по максимуму. Вот он, «день икс минус двое суток», вперед!

Сначала шли широкими галсами (зигзагом), на двухсотметровой глубине, слушая акустикой. Убедившись, что всюду чисто на восемьдесят миль вперед, пошли на норд-ост. Успокаивало то, что самые опасные фрицы могут появиться как раз отсюда, встречным курсом, от французских баз за Бискайским заливом (12-я подводная флотилия кригсмарине), они выходят в Атлантику, огибая Пиренейский полуостров, сворачивая на юг. А значит, мы засечем их всяко раньше, чем они доберутся до «Краснодона».

Лодку мы встретили лишь одну, по истечении суток. «Девятка», такая же как у Люта, резво бежала навстречу под дизелями. Мы не всплывали под перископную, акустики было достаточно, чтобы с нашей скоростью, занять позицию по курсу и выпустить торпеды. Два попадания, взрывы – готово. Позже мы узнали, что наша жертва имела номер U-198, командир Вернер Хартманн (не родственник ли?), Рыцарский крест и одиннадцать потопленных на счету (на момент своей гибели в нашей истории, в августе сорок четвертого). Тогда же мы просто смахнули ее с поверхности моря, как битую пешку с доски. Устраивать тотальный геноцид еще и двенадцатой флотилии по образу и подобию того, что мы сделали с одиннадцатой (арктической), в наши планы решительно не входило, чтобы не навести кое-кого на всякие мысли и аналогии. Если союзников в Атлантике могли топить хоть Лют, хоть «Архимед», хоть даже этот свежеутопленный фриц – то кто здесь мог с таким же успехом бить немцев?

У испанского берега управились быстро. Слава богу, достаточно было лишь малой части трофейного золота, и ребята Большакова оказались на высоте. Утро 27 апреля встретило нас уже в сотне миль (час, когда по расчетам, на поверхности должен был наступить рассвет). Мы шли назад почти тем же курсом, полным ходом. Когда акустик доложил, есть контакт, я облегченно вздохнул. Дождусь идентификации цели, что это точно наши, и уйду наконец спать, полную вахту, оставив в ЦП Петровича. Хотя что-то рановато, «Краснодон» дальше должен быть, он ведь зигзагом шел, что сильно бы его замедлило.

– Тащ командир, контакт множественный! Боевые корабли, как минимум один линкор или авианосец, еще не меньше десятка целей. Пеленг не меняется, двести пятьдесят пять, уровень на пределе слышимости.

Уже легче. Эскадра этих времен, с линкором во главе, шумит так, что нашей акустикой слышно миль за сто, а то и больше, в Центральной Атлантике слышимость по сравнению с Севером – это просто эталон. Немцев такими силами тут точно быть не может (помню про бывших французов, «Дюнкерк», «Страсбург», прочие, но как они через Гибралтар прошли?). Но хрен редьки не слаще, потому что если эта шобла наткнется на «Краснодон», то точно пошлет какой-нибудь эсминец, досмотреть. А если там будет кто-то дотошный и глазастый?

Увеличиваем ход, насколько это возможно для такой глубины, чтобы не шуметь на весь океан. Определить курс неизвестной эскадры точно не можем на таком расстоянии – но пеленг не меняется, а это значит, что наш и их курс сходятся. Еще несколько часов в напряженном ожидании.

– Тащ командир, еще контакт, пеленг сто девяносто, торговец… опознан по сигнатуре, «Краснодон».

Смотрю на планшет. Вот не было печали! Ладно, шанс пока еще есть, может, проскочим. Если эти куда-нибудь в Атлантику идут.

Через пару часов стало ясно, что не проскочим. «Краснодон» уже рядом, вступаем снова в его охранение – но вот эскадра, судя по уровню сигнала, не дальше чем за пятьдесят-шестьдесят миль. И точно идут на нас. Вспоминаю дальность обнаружения американским радаром SG по надводной цели, свыше двадцати миль. То есть надо не просто убраться с пути эскадры, но и отойти на столько же в сторону. Акустик докладывает, что различает цели класса линкор или крейсер, целых три. Тогда впереди, миль за десять, должен быть еще дозор из эсминцев. «Краснодон» точно не успеет.

Воображение уже услужливо рисует картину: англичане, или американцы (кого там черт несет) останавливают «Краснодон», обнаруживают уран в трюме. Команду подвергают допросу третьей степени (а впрочем, и так все ясно), и СССР оказывается крайним во всем! Ну а после сам Иосиф Виссарионович вызывает меня на ковер и спрашивает с упреком: «Это как же вы, товарищ Лазарев, допустили?»

Считается, что Наполеон не выиграл Бородинское сражение, потому что у него в тот день был насморк и мигрень. Я же был зверски не выспавшись и оттого просто выстрелил в сознание «боевую программу». Навык не подвел, голова вмиг стала ясной, мозг просчитывал варианты действий, быстро и четко, как компьютер. Вот только последние рубежи обороны, а может, не разберут при досмотре, что это, или же «не виноватые мы, купили у незнамо кого», были выброшены из рассмотрения. Потому что врага до последних рубежей допускать нельзя.

Вперед, с песней, и шашки наголо? Ну мы же скорее морские ниндзя, а не кавалеристы! А крайним-виноватым окажется тот, кто попадется. Вот и станет Вольфганг Лют в этой истории мегагероем кригсмарине. Или графа вперед выпустить? Будет вам сейчас, англосаксы, эпическая морская битва за демократию.

Передаем на «Краснодон» приказ: самый полный ход, курсом на норд (нет там немецких субмарин, мы только что все просмотрели, по пути). А мы, курс 265, ныряем на двести пятьдесят, и полным. Через три часа сбавляем ход и всплываем под перископ.

Это ж какие люди – тьфу, какие корабли! – встречаются на морских дорожках! Вот какая вероятность, что столкнемся в океане, друг друга вовсе не ища? А поди ж ты… Перископ вниз, ныряем на двести, чтобы не засекли. С кораблей не увидят, но вдруг, по закону подлости, сейчас самолет прямо над нами? Так что лучше не светиться, режим видеозаписи был включен – картинку на экран!

Она, «Айова», силуэт характерный, не спутаешь, заметно удлиненный нос без полубака, три башни, две трубы – у линкоров типа «Саут Дакота» труба одна, у типа «Норт Каролайн» труб тоже две, но тонкие и вплотную друг к другу, у всех прочих американских линкоров постройки еще той войны орудийных башен четыре (у самых старых и больше). Считался лучшим линкором всех времен и народов – его конкурент, «Ямато» все же был слишком тяжеловесен и имел явно слабую ПВО. А может быть, и был лучшим по сбалансированности характеристик, отличные пушки, как главная, так и вспомогательная, и зенитные калибры, лучшие на то время радары и СУО, броня на четверку с плюсом (у «Ямато» и немцев, пожалуй, получше) и ход тридцать пять узлов, как у эсминца (по рекламе, в реальности не больше тридцати). Но вот что это чудо здесь делает, если на нем флаг подняли лишь в феврале, экипаж его просто освоить не успел? И присутствует этот красавец в американском флоте пока что в единственном числе – «Нью-Джерси» будет принят в мае, а «Миссури» и «Висконсин» лишь в следующем, сорок четвертом, дальше в развитие этой серии предполагался тип «Монтана», дюжина стволов главного калибра вместо девяти, и усилена броня – получился бы «Ямато-киллер», но война закончилась. И за каким хреном американцы гонят через океан ценный корабль, который еще и боевую подготовку не завершил?

Саныч комментирует, не столько мне, сколько оператору ГАКа, записывающему сигнатуры.

– Цель номер два – легкий авианосец тип «Индепенденс», переделка из крейсера. Один из трех, сам «Индепенденс», «Принсентон», «Белью Вуд», пока только они в строю. Цель три, это легкий крейсер тип «Кливленд», нам уже встречался. Все остальные, это эсминцы, тип «Флетчер» или чуть более легкие «Бристоли», не разобрать.

– А вот куда идут и зачем? – задумывается Петрович. – Что-то курс у них не подходит даже для Гибралтара, не то что для Англии, слишком сильно к югу забирают. С кем они там воевать собрались?

Исторический факт, что после сорок пятого все эти «Айовы» снарядов по берегу – Корея, Вьетнам, Ближний Восток – расстреляли больше, чем за Вторую мировую. Тогда шестнадцатидюймовые снаряды линкоров, были у штатовцев, как во время более позднее, крылатые ракеты: на тропическом острове Иводзима после артподготовки ни одной пальмы не осталось, все смели. Вот только кому они сейчас хотят свою демократию на вынос – вроде фрицев в Африке не наблюдается?

– Тащ командир, еще контакт! – доклад с ГАКа. – Пеленг двести десять, групповая, похоже на торгашей.

Еще легче! Что все это напоминает – правильно, конвой, транспорта с непосредственным охранением и боевая эскадра в дальнем прикрытии. Для Северной Атлантики норма, вот только на африканском маршруте это зачем, тут, кроме подлодок, противника давно уже не бывало (и не будет до самого конца войны). А вот похоже это на войсковой конвой, как бы на Тихом они шли к какому-нибудь атоллу Тарава, на захват, тут линкоры, снарядами все там перепахать, если что, очень даже нужны.

Взгляд на карту – и куда же они таким курсом придут? Фритаун отметаем, нечего там делать линкорам. Французские колонии, уже теплее, но экваториальная Африка и так за де Голля, под англичан легла, а Марокко вроде уже захватили. Неужели острова – Канарские, Азорские, Мадейра? Азоры они и в нашей истории занимали, не помню только в каком году. А вот Канары – Франко что-то по Гибралтар пищал, может, решили ему показать, что тогда будет? Ясно тогда, отчего самое новье – чем не боевая подготовка, вот так через океан прошвырнуться и кого-то пугнуть, уж нефти в США хоть залейся, не жалко!

Нам от этого нисколько не легче. Если они обнаружат «Краснодон»… По легенде (читал в книге, написанной американцем Лордом), на вопрос, что делать, если по пути встретится нейтрал, например русский, адмирал Нагумо, ведший флот к Перл-Харбору, ответил: «Быстро потопить и забыть о нем». Или как минимум ради секретности заставят идти вместе с их конвоем, пока не завершат дело, что тоже очень нехорошо (Время! Кто знает, до чего в «Манхеттене» додумаются!). Так что с нашей стороны никакое это не превышение, а самая необходимая оборона.

Ордер американцев: «Айова», а за ней параллельным курсом авианосец, где-то в полумиле. Впереди крейсер с тремя эсминцами, строем фронта, и завесы из эсминцев с флангов. Генеральный курс эскадры где-то 120 (зюйд-ост), мы к северу и чуть впереди.

Может, радировать сначала? Так не темнота пока, антенну заметят, и начнется беготня раньше времени. И кто у нас, простите, знает итальянский? От лица Люта передать благо, что новый шифр для связи между лодками у нас есть, перехватили, раскололи? А отчего не доложили в Берлин? Так что, после.

Проходим мимо эсминцев. Глубина двести пятьдесят, малошумные десять узлов. ГАК докладывает – слышит сразу несколько сонаров. Но вот с противогидролокационным покрытием на корпусе лодки союзники еще не встречались, это немцы внедрили на «типе XXI», и было то покрытие не чета нашему. Вот, «Флетчер» прошел и быстро удаляется, мы у него почти за кормой, его акустики ничего не услышат. И всего восемнадцать кабельтовых до цели, правда, мы тоже позади траверса «Айовы», но ненамного. Подвсплываем до шестидесяти, пуск одной, снова на глубину, и вперед!

Да, это не с дистанции стрелять и на скорости уходить. Но сейчас за нас работает, кроме плохой заметности гидролокатором, еще и глубина (у лодок этого времени до сотни, а не двести пятьдесят – триста) и подвижность (малошумная скорость уклонения у «семерок» и «девяток» три узла, у нас десять). А ведь все тактические приемы у американцев заточены именно на привычные величины!

Ну вот, «Флетчер» ложится на обратный курс, услышал торпеду (или торпеды, на слух отличить трудно). Но поворачивает не вправо, а влево, от нас! С его точки зрения, это логично: атакующая лодка должна была бы отвернуть прочь, в море, от эскадры, на отрыв! Тем самым он делает нам еще один подарок – во время его циркуляции мы, уходящие вперед, какое-то время остаемся за его кормой, в мертвой акустической зоне.

Рвануло. Странно было бы такую цель не захватить даже самопальной местной ГСН. Эх, мечтал я «Айову» утопить – но боюсь, товарищ Сталин очень не одобрит. Так что не будем брать на душу грех убийства союзника, пусть даже гнилого и с фигой в кармане. Одна торпеда для линкора в пятьдесят восемь тысяч тонн – это точно не смертельно, но проблем доставит выше крыши, если рванула не на ПТЗ борта, а под днищем, да еще в корме, наведясь на винты. Насчет убитых и раненых на борту сомневаюсь, ну если кому очень не повезло, но вот наверняка что-то из четырех винтов и двух рулей снесло к чертям или покалечило капитально, и дейдвуды разворотило, и механизмы с фундаментов, и паропроводы полопались от сотрясения, в общем, в бой без заводского ремонта вступать никак нельзя, дай бог до базы доползти черепашьим ходом. И какая бы у американцев миссия ни была, сейчас на ней можно ставить жирный крест.

Взрывы за кормой – это эсминец перепахивает море глубинками, но, как я и ожидал, ставит глубину много меньше, чем надо бы. Взгляд на планшет, отдаю команды, в ЦП все как единый механизм, такой противник нам еще не попадался никогда. Проскакиваем за кормой «Айовы», выходим на авианосец, ему бы сейчас отвернуть вправо, кормой к возможной атаке, и самый полный. Но вот ордер поломать решится ли без разрешения флагмана? Еще пуск, снова одна торпеда. Мы не звери, чтобы устраивать союзникам геноцид, достаточно лишь нарушить их планы, мешающие нам, – что будут штатовцы делать с подранками посреди океана?

Отворот вправо, за корму эскадры. Готов имитатор, перепрограммированный под акустику немецкой «девятки» (запись с охоты на Люта). Пуск – курс сто пятьдесят, скорость девять. Взрыв торпеды, по докладу ГАКа, пеленг с авианосцем совпал. А мы отходим на вест, погрузившись на трехсотметровую глубину. Как только взрывы глубинок остаются за кормой, прибавляем ход. Американцы вцепились в имитатор, бомбили сериями, с нескольких эсминцев, да ради бога, если боеприпасов не жалко.

В шести милях к весту решаемся всплыть на перископную и, подняв антенну, радировать от лица U-181. Что тут жирная дичь, возможно, подранки, спешите (а если найдут и добьют, мы-то тут при чем?). Хотя главный расчет на то, что сообщение перехватят американцы. И запеленгуют, конечно, – но мы, снова погрузившись на триста, даем максимальный ход, стараясь быстрее выйти из возможной зоны поиска. Идем на норд, затем сворачиваем к осту. Судя по акустике, американцы сбились в кучу, стоят на месте, а эсминцы мечутся вокруг, взрывы глубинных бомб все еще слышны нашей чувствительной аппаратурой. Ну а мы с «Краснодоном» успеем выйти из возможной зоны обнаружения. Вот зачем надо было бить авианосец, не утопить, но сделать неспособным выпускать самолеты! Контроль океана воздушным патрулем на сотни миль вокруг – нам это надо?