Молчание Гамельна

Ни конкретных лиц, ничего – одни ощущения. Силы, энергии, опасности, чужих страха и сопротивления, готовности идти до конца.

И тут нате – Гамельн. Старше, опытнее, умнее. С темным внимательным взглядом, с проседью в забранных очками волосах и в потрепанной кожанке. Он вырос слишком рано, научился жить и справляться с деменцией матери, взял ответственность за пятерых несчастных детей и отсидел за это пять лет в тюрьме.

Гамельн всегда выслушивал рассказы о проблемах, страхах и сомнениях и задавал вопросы, которые помогали самой найти ответы.

Раньше Леона всегда их находила. А сейчас? Что ей делать сейчас?

Гамельн ни разу не высказал недовольства, когда Леона запрыгивала к нему на спину или обнимала, но никогда не заигрывал и не флиртовал.

«Тебе еще нужно подрасти, львенок». Точно! Он считал Леону ребенком, помнил ее такой и… берег этот образ? Боялся перемен? Глупый-глупый Гамельн! Одно сплошное противоречие и недоразумение. Но ничего – Леона возьмет все в свои лапы… тьфу! Руки! И пусть только Гамельн попробует делать вид, что не имеет к этому отношения. Леона покажет ему, какой стала и чему научилась. Внутренняя львица на эти мысли утробно заурчала и приняла боевую стойку.

***

– Лео, а ты разве…

– Планы поменялись, – Леона стряхнула ботинки и протопала в направлении своей комнатки.

В гостиной явно кто-то был, но она честно плевала на всех ухажеров матери. Главное, чтобы к ней не лезли и нотациями не доставали. И чтобы мама была счастлива. Элизабет была не намного старше Гамельна, стильно одевалась и имела копну роскошных каштановых волос, поэтому претенденты на руку и сердце в их доме появлялись регулярно. Парочку говнюков Леона без сожалений отправила восвояси. А так – она взрослая девочка и истерики закатывать не будет. Каждый имел право на личную жизнь. Именно поэтому ночевкам у Гамельна Элизабет не просто не противилась, а поддерживала всеми конечностями.

Комнатка Леоны была маленькой, зато своей. На стенах висели постеры с именитыми футболистками, на шкафу пылился мяч с автографом вратаря местного клуба «Уотфорд». Каждый раз казалось, они осуждают то, что она забросила спорт, но рука убрать все восвояси не поднималась. Слишком много хороших воспоминаний пряталось в таких мелочах. Леона прикрыла окно и растянулась на кровати, заложив руки за голову.

– Ты не голодна?

– Не, спасибо, ма.

Элизабет вздохнула и собралась уходить, наверняка на ходу сочиняя оправдательную поэму для гостя.

– Извини, – Леона выкрутилась на кровати, приподнимаясь на локте. – Я не спецом… Было бы не так поздно, завалилась бы к Дороти.

– Я знаю, Лео, – мама, похоже, улыбалась, – знаю, дорогая.

– Пусть остается. Не съем я его, – Леона ухмыльнулась и поскребла простынь. – И могу музыку врубить.

– Ох, Лео, – мама определенно покраснела и вдруг поддалась настроению: – Ты так хочешь братика или сестренку?

– Эй, вы сначала поближе познакомьтесь и свадьбу сыграйте! И вообще: в твои годы ребенок… Вытянешь-то, старушка?

– Уж как-нибудь постараюсь, – мама едва заметно провела ладонью по животу, и в ее голосе засквозило столько лукавства, словно все, что могло, уже случилось.

– Ма-а? Ты ничего не хочешь мне рассказать?

– Ну, отвечая на твой список предъяв: мы уже познакомились. И свадьбу сыграть собираемся.

– Да ладно?! – Леону как подбросило. – А почему я узнаю об этом только сейчас? А когда? А платье приметила? Но погоди. Я даже не видела этого типа!

Элизабет рассмеялась.

– Видела-видела и даже одобрила.

Леона нахмурилась, припоминая всех маминых мужиков. Среди всякого сброда только один вызывал полное доверие – с ним Леона познакомилась в том же «Оксфаме».

Рудольф фанател от споконов – жанра манги и аниме, в центре которых был спорт. Притом не тупо, а с профессиональной точки зрения: он работал спортивным комментатором. Поэтому подмечал не только работу с сюжетом и персонажами, но и проработку матчасти. Так что, делясь впечатлениями, рассказывал уйму всего интересного. А иногда спонтанно или «по звонку» приглашал кого-то «в теме». У Рудольфа за многие годы работы образовалась такая сеть знакомств, что голова шла кругом. Когда в их маленький, в общем-то, магазинчик заглянула сама Люси Бронз – одна из лучших правых защитниц в истории женского футбола, та, кто выиграл бронзу в трех Лигах чемпионов, – Леона чуть с ума не сошла от радости. Такая персона – и приехала сюда, к ней! Стояла, улыбаясь глазами, и протягивала увесистую стопку музыкальных дисков. Писк сканера чудился вестником реанимации – сердце буквально из груди выпрыгивало. А Рудольф стоял спокойный, солидный: «Познакомьтесь, мисс Бронз, это Леона». Все! Выносите!

– Руди?

– Кто же еще, глупенькая.

– Тогда благословляю.

За него Леона сама бы вышла замуж! Если б не Гамельн, конечно.

– Что бы мы без тебя делали… – к маме со спины деликатно подошел Рудольф, обнял, сцепив руки у мамы на животе.

Кивнул Леоне приветственно и шепнул Элизабет на ухо: «Сказала?». Нет, и за кого они Леону принимают? За малолетку?!

Леона прокашлялась и, вскочив с кровати, расшаркалась как могла.

– Поздравляю.

– Спасибо, Лео, – Рудольф улыбнулся мягко и поцеловал маму в висок, очень интимно и нежно. – Мы долго не решались, а потом прикинули, что зря только время теряем. И вот, – он пожал плечами так, словно хотел развести руки в стороны, но ладони с живота Элизабет не сдвинул.

– Все правильно. Но это что получается, я буду старшей сестрой?!

Элизабет охнула, а Рудольф рассмеялся. Вот Леона посмотрит на его реакцию, когда тот услышит «папочка». Леона ехидно сощурилась и остолбенела на миг.

Кажется, в ее жизни только что появилась семья. Настоящая. Эти чувство и осознание невероятно грели. Как же, должно быть, холодно Гамельну! Но Леона сделает все возможное, чтобы растопить затвердевший лед и вернуть огонь в потухший домашний очаг. Теперь точно – сделает. Без всяких там «никогда»!

***

Ну нет, это уже слишком. Леона стукнула дорожной сумкой об пол и подперла спиной дверь. Запертую дверь! Притом не из вредности. Леона нутром чуяла пустоту квартиры. И где, интересно, Гамельна носит? Леону и так попросили задержаться на работе лишних два часа – сменщик повез деда в травму, чего бы и не выручить. Да и дополнительные деньги не лишние. Но Гамельн работал в фитнес-клубе, и у него был вполне себе нормированный рабочий день. Не по барам же ему шляться. И не по бабам. На последней мысли Леона вздрогнула.

Нет-нет-нет, это совсем не в духе Гамельна, да и с чего ему, здоровому сорокалетнему мужику, торчать в борделях? Леона нахмурилась и покраснела. Вот сама себе на вопрос и ответила. Может, ублажает Гамельна какая красотка, он и в ус не дует: где Лео, как Лео. И все-таки бред! Гамельн не мог не беспокоиться.

Однажды без всякой ссоры Леона просто забыла чирикнуть, что добралась до дома: было поздно, она устала от зубрежки, да и телефон разрядился на полпути. По стечению обстоятельств еще и мама была в командировке. Так Гамельн пригнал на байке среди ночи, наведя шуму на их тихой улочке, а на следующий день подарил повербанк.

А тут вдруг полное безразличие к судьбе вчерашней старшеклассницы, у которой тяга к приключениям в жопу вшита? Не вязалось. Ладно, Гамельн мог списаться с ее мамой, но мама обычно обязательно подкалывала Леону насчет «няньки» и вопрошала: «Что вы опять не поделили, голубки?». Странная ситуация.

А если Гамельн отправился к реке и там или по дороге с ним что-то случилось?! Внутри заворочалось нехорошее предчувствие. Этого только не хватало… Так, взяла и позвонила! И что за трясущиеся пальцы, львица трусливая! Вдох-выдох, вдох-выдох. На значке пропущенного вызова сердце екнуло. Но нет – звонила Хлоя, горластая девчонка из банды. Ей-то что надо? Не успела Леона выпуститься, как начались проблемы? Не зря и мудила с цветочками рисовался! В чате «Вотсапа» тоже мелькала груда непрочитанных сообщений. Все потом, потом.

Контакты – Гамельн – вызов. На другом конце раздавались длинные гудки. Хоть на этом спасибо. Но как прогудели – так и закончились. Леона нажала снова. И снова ничего. Ну раз так… Леона набирала раз шестнадцать, на десятом даже азарт появился, к пятнадцатому – стало бесить.

– Тебе телефон вообще нахрена?! – Леона стукнула кулаком с зажатым телефоном по стене.

Спускающийся мужчина покосился осуждающе, но ума хватило промолчать. А вот соседке Гамельна – тетке в кигуруми единорога – не хватило.

– Эй, ты долго еще тут торчать будешь, дылда? Счас полицию вызову.

– Сколько надо – столько и буду торчать, коротконогая!

– Че ты там вякнула?!

– Что слышала!

– Ах так, значит, – она протопала к себе обратно в квартиру, а вернулась с сомнительной дубинкой радужной расцветки. – Пусть тебя покарает сила магии единорога!

– Э, с дуба рухнула?

Но тетка вполне воинственно двинулась на нее, недурно дубинкой размахивая! Ведь предлагал Гамельн запасной комплект ключей от квартиры. Отказалась, дуреха. «Ты же всегда ждешь меня, Гамельн». Сегодня вот не ждал. А тетка надвигалась. И чего ее – бить, что ли? Ага, пришибить. То-то Гамельн обрадуется передачки в колонию носить. Никто ведь не поверит, что самооборона! Леона увернулась от дубинки, которая судя по звуку замаха была нихрена не резиновая, а очень даже деревянная! Тетка не сдалась и с короткими возгласами продолжила наступление. Да че происходит? Леона так ни на одной драке не гнулась.

– Эй-эй, тетя, полегче. Мне еще нет двадцати одного!

– А как хамить – так первая. Эус! Гури! Памето! – дубинка по касательной задела плечо, и абсурдность всего и вся возросла до предела. Эта полоумная ее здесь и пришибить может! Еще и к углу теснила, зараза.

Леона сгруппировалсась и на очередном выкрике-замахе отскочила резко в сторону, придала тетке ускорения для поцелуя со стеной и метеором спустилась по лестнице. Дыхание сбилось нафиг, и вдохи-выдохи получались жутко шумными. Шея взмокла. Леона оттянула ворот и огляделась шугано: люди все больше топали мимо и занимались своими делами. Из дома бешеная единорог вроде выскакивать не собиралась. Небось празднует победу. Леона надеялась: о ее позоре никто не узнает. А Гамельну следовало бы рассказать о полоумной соседке.

***

Очень хотелось пить, но вода, как назло, закончилась. В кармане обнаружились пара смятых купюр и мелочь – и то хлеб. Леона доползла до ближайшего чувака в костюме, который уставился в бликующий экран с глупой лыбой.

– Простите, а где здесь ближайший магазин? – язык еле во рту ворочался!

Мужик глянул на нее скучающе-недовольно и махнул рукой себе за спину.

– За следующим домом.

– Ага, спасибо.

Леона запихнула руки в карманы и поплелась в указанном направлении. Мда, совсем она с Гамельном расслабилась: тот и накормит всегда, и напоит… И нижнее белье постирает. Как бы еще, помимо прочего, намекнуть Гамельну о том, чтобы съехаться? После свадьбы и тем более после рождения мелкого у себя дома Леона станет «лишним ртом». Снимать квартиру можно, но логично тогда вместе с Гамельном. Подальше от дур единорожных! Леона даже возьмет на себя коммуналку, и на продукты будет скидываться, и на расходы мелкие.

Леона как запнулась. Единорожная дура – Гамельн – телефон! Зашарила судорожно по карманам – без толку. Наверняка обронила, пока шкуру спасала. Хорошо, если просто валяется, а не подвержен вандализму. И сумка! Леоне захотелось побиться головой о ближайший столб. Ну что за ерундовина, а? Магазин маячил перед глазами. Возвращаться теперь? Если что могло случиться – уже случилось. Леона толкнула дверь и чуть не осела: посетителям радостно махала девушка в кигуруми единорога.

– Что-что за движение?

– Понирэйнбол – движение в защиту единорогов. Мы верим, что единороги существуют, только хорошо скрываются.

– Чудесно, – Леона передернула плечами. Спасибо безбашенности, рискнула подойти. И узнала море интересного. Теперь у нее был запас фраз, чтобы занять и отвлечь полоумную соседку в случае чего, а это поважнее даже продовольствия! – Спасибо за просвещение.

– Всегда пожалуйста. Заходи еще, – девчонка потеребила прядку фиолетовых волос и помахала ей пальчиками. Странные они все-таки в этом движении.

Ну, у каждого свои тараканчики. Размером с дубинку.

За время похода в магазин успело стемнеть. Весело будет ночевать на коврике, рискуя проснуться от бодрящего удара. Лучше уж тогда у реки. Все спокойней и безопаснее.

По лестнице Леона поднималась как можно тише. Не специально, само собой получилось.

Сумки не было. Телефона тоже – ни по частям, никак. Леона, сгибаясь в три погибели, обшарила все. Ну эта полоумная у нее попляшет! Там же столько бесценных кадров! Спящий Гамельн, например. Гамельн с красной розой и чарующим взглядом! Они с Гамельном вдвоем: за бесконечной учебой и на прогулке. Гамельн мчится на байке. Гамельн плетет ей косу… Леона сжала руки в кулаки и двинулась грозной хищницей на соседскую дверь. За спиной щелкнул замок.

– Лео?

– Гамельн?! – Леона резко развернулась и чуть позорно не разревелась от счастья.

***

– …радужная дубинка?

– Не спрашивай, – Леона со скоростью света поглощала жаркое и прихлебывала горячий чай. – Где тебя-то носило?

– У меня дед один ногу вывихнул, пока горным козлом по матам скакал. Крайне неудачно: кость сместилась, нога опухла. А за ним пацан приехал – твоих лет, с ежиком волос и тремя кило наивности – на велосипеде. Смотрит глазами с блюдца: «А как я его?..». Не бросишь же. По иронии судьбы пацан оказался из твоего городка. Я и заглянул в гости, когда операция «спаси деда» успешно завершилась. Не удивлюсь, правда, если он вместо соблюдения рекомендаций прискочит на следующую тренировку.

– Шустрый?

– Еще какой. Всем пенсионерам пример и гордость. Мы с твоей мамой посудачили славно, а потом Руди о тебе вспомнил. И каково же было мое удивление…

– …когда обнаружил пацана с тремя кило наивности на моей работе за кассой? – Леона облизала тарелку и вытерла рот тыльной стороной ладони. – Таких каверз судьбы я давно не припомню.

Гамельн усмехнулся.

– Гном ищет дом, а дом – гнома.

– А?

– Это старая сказка о том, что чтобы найти друг друга, достаточно просто оставаться на месте. Только это далеко не всегда работает…

– Вот не надо грузиться, а?

– После восемнадцати пропущенных, брошенных сумки и телефона на пороге моей квартиры? – Гамельн лукаво сощурился, но в глубине его глаз читались отголоски беспокойства. – Я не знал, что думать. Самое невинное предположение – ты вспылила и пошла кому-то бить морду.

– Ты за кофо м`ня пфинимаешь? – Леона жадно затолкала пудинг в рот.

– За вспыльчивую львицу. Но прости, я не передумал.

Леона поморщилась. Это и мячу понятно. И продолжила сосредоточенно жевать. Вкус пудинг потерял, но хоть рот было чем занять.

– А в вашей семье, значит, ожидаются приятные перемены?

Леона закатил глаза: ну Гамельн и мастер сменить тему!

***

– Отпраздновать выпуск?

– Ну да, а то ваще как не родные! Ты в чат не заглядывала?

При разговоре с Хлоей телефон приходилось держать на некотором расстоянии от уха, и все равно каждая фраза вбивалась прямо в мозг. Экран у телефона пострадал, обзаведясь трещиной посередине, а динамику хоть бы хны, казалось, он еще лучше стал звук передавать!

– Некогда было.

– Ну ты и лидер. Сбежала к какому-то мужику, про нас забыла. Официоз этот в печенках, понимаю, но ты бы маякнула ради приличия, – Хлоя хмыкнула и продолжила как не бывало: – Так тебя заносить в список или снова «некогда»?

– Кто про мужика сказал? – Леона невольно снизила голос и переместилась от проема гостиной на кухню.

– Ты чего шугаешься? Шило в мешке не утаила? Да он у нас в легендах – «тот, кто сумел приручить львицу». По виду клевый. И байкер, да?

Леона в досаде прикрыла глаза – ну зашибись. Она не прятала Гамельна и не скрывала своей дружбы с ним, но избегала знакомства того с девчонками. Потому что люто не хотела делить с кем-то восхищение. А получалось: просвещенных хватало более чем. Пройдохи! Если Дороти разболтала, Леона ей лично шею подкрутит.

– Нет, он тренер.

– Ого. Если бы у нас в шараге был такой тренер, я бы тоже спортом занялась. Ясно-понятно теперь.

– Что понятно? – брови Леоны уже норовили задавить друг друга.

– С чего ты такая подозрительная и скрытная эдак последний год. Спортсмен однажды – спортсмен навсегда?

– Я не… – Леона осеклась. Пусть думают как думают. Ей же проще. – Меня еще не с чем поздравлять.

– Ага-ага. – И почему казалось: Хлоя по ту сторону довольно скалится? – Но как это не с чем – а с выпуском? Так ты с нами, королева прайда?

– Не называй меня так.

– Окей. Но в список-то вношу или не вношу?

Леона застонала.

– Ты и мертвого достанешь, Хлоя! Приду я.

Хлоя рассмеялась злодейским смехом. Хотя ей бы больше подошел смех дятла Вуди.

Леона сбросила звонок и легонько побилась о холодильник. Что ж все так внахлест. Спасибо еще, без приключений и неожиданных происшествий по дороге домой. Разве что к квартире Гамельна Леона пробиралась по стеночке, стараясь не дышать, и отсчитывала секунды до открытия двери… Но привычные обнимашки на пороге успокоили. А вот желание Гамельна поцеловать засвербило неожиданно. Жаль, Гамельн слишком скоро отодвинулся и пнул мыть руки и ужинать. Не, ужинать – это всегда хорошо. Но не настолько притягательно!

Леона облизнула пересохшие губы. Ночью и днем в перерывах от работы фантазия пустилась в такие вольности, что очень хотелось запустить руку в трусы. А еще лучше – запустить вполне определенную руку. От одной мысли волоски на загривке вставали дыбом и в животе свернулся тугой жгут. Да черт задери! С этим пора было что-то делать.

Вернувшись в гостиную, Леона обнаружила Гамельна, который по-прежнему читал, погрузившись в глубокое кресло. Весь такой домашний… Леона подошла, решительно обхватила лицо Гамельна и поцеловала в губы. Гамельн от неожиданности выронил книгу – шелест прокатился раскатом – и приоткрыл рот. Отличный повод охаметь. Леона оперлась рукой о подлокотник кресла, другой обхватывая затылок Гамельна. И не сдерживала языка и губ. Она не знала, как правильно, и не парилась по этому поводу. В груди разрастался жар.

Леона пьянела от власти, налетая то с напором, то мягко. Пробовала разные углы и тянула Гамельна за волосы. От перспектив мозг плавился. Совсем повело, когда Леона приноровилась тереться о колено Гамельна. Тело прошивала сладкая тягучая волна. Леона оторвалась от губ, переживая ощущение во всей полноте. И замычала недовольно, потеряв. Достигнув определенного пика, то просто пропало. А возбуждение – ни черта. Еще и грудь зачесалась.

Гамельн просто вытер рот тыльной стороной ладони.

– И что это было?

– Мне захотелось, – Леона пожала плечами и залипла одновременно на припухших губах Гамельна и ямочке между ключиц. Сдвинула пальцами ворот, увеличивая обзор. Ямочка манила плавностью и беззащитностью. Леона потянулась то ли лизнуть, то ли поцеловать, и снова была прервана и отодвинута.

– А у меня спросить: хочу ли я – не надо? Тебя тянет на эксперименты, я понимаю и знаю, как это бывает. Но на всякий случай: Лео, я старше тебя больше, чем на двадцать лет.

– Я в курсе, – Леона ответила беспечно, но вскоре поежилась.

Гамельн смотрел на нее снизу вверх. Словно на экзамене. Словно ждал от нее других слов или большего понимания ситуации. «Ты представляешь, как я буду выглядеть в глазах общества, если поддамся на твои провокации» – висело в воздухе невысказанным горьким признанием. На такое оставалось только выпалить свое:

– Меня тянет к тебе, именно к такому тебе, какой ты есть, Гамельн!

Гамельн вздохнул и прикрыл на миг глаза. Выражение стало нечитаемым.

– А ты знаешь, какой я есть? И любовник из меня… специфический. Властный и доминантный. Жутко контролящий процесс. Честно, я не желаю тебе такого. Только не тебе.

– Почему? – у Леоны предательски срывался голос.

– Ты – пылкая девочка, – Гамельн с усмешкой на нее покосился. – А у меня ожоги на груди, которые я не хочу никому показывать. Не хочу выглядеть уязвимым. Как итог: вечные одергивания и мало доверия. Согласись, перспектива не радужная.

Леона вздрогнула. С этим словом у нее теперь просто кошмарные ассоциации! А самое поганое – Гамельн не врал. Точно не в той степени и мере, где можно выкрутить в свою пользу.

– Но этой чертовой Вивиан ты ведь готов был раскрыться!

– Я с ней не спал и даже не фантазировал об этом. Поэтому получил бы я с ней неземное удовольствие или обломался бы по всем фронтам – навсегда останется загадкой.

– Вот и хорошо. Не хватало еще. И так отхватила много. Хотя во втором случае я бы с удовольствием потопталась по ее эдельвейсам.

– Лео, – у Гамельна дрогнули губы в улыбке. – Только не говори, что ревнуешь.

– Ревную, – Леона уставилась насупленно и абсолютно серьезно. – Дико. Даже к девчонкам своим ревную. К маме иногда, ну, к ней реже. У нее Руди есть.

– А к пенсионерам?

– В них я пока не вижу конкурентов. Но судя по груде картинок у тебя в телефоне – «С добрым утром» и «Хорошего дня», – стоит присмотреться.

– Ох, Лео, – Гамельн стиснул корешок книги. – Что с тобой делать?

– Любить и не жаловаться, – Леона пробурчала и попинала ножку кресла.

Знать бы ответ! Знать бы шифр, способный выпустить внутренний огонь Гамельна. Он, огонь, там точно притаился – периодами вспыхивал отблесками в глазах. Есть ради чего пытаться.

– Гамельн, дай мне шанс.

Гамельн склонил голову набок, будто заново рассматривая Леону, по-новому знакомясь с ней.

– Ты уверена, что не будешь жалеть?

– Уверена.

***

– Эй-эй-эй! Осторожнее!

– Терпи.

– Ауч!

Вопреки ожиданиям, никакого секса так и не случилось. А все полоумная с дубинкой этой! Стоило нависнуть над Гамельном, как руку буквально скрутило, и плечо заныло пульсирующей болью. Так заныло, что игнорировать не получалось. Доигнорировалась уже. Да и Гамельн, уловив перемену в настроении, мигом включил режим заботливого папочки. Что за человек вообще… И теперь в плечо Леоны вгоняли иголки, а Гамельн наблюдал за этой пыткой с видом начинающего садиста, перенимающего опыт у профессионала. Ну да, ну да. Сам-то пощупал – ни фига не нежно и не деликатно – и сразу: «Надо к врачу». Никакие возражения «К утру пройдет» и «Не первый раз, ну» не принимались. Гамельн собрался удивительно споро и отвез на машине к своему знакомому врачу, которого называл доком. Тот был другом семьи, поэтому знал и про ожоги Гамельна, и про деменцию его мамы.

Док долго выспрашивал, как это произошло и были ли похожие инциденты раньше. Леона как будто в курсе! После драк обычно болело все, а не конкретные части. Но послушно отвечала, пока ее мучили иголками! А потом гипсовой повязкой!

Док вытянул из Леоны про футбол и хулиганства и даже копнул в сторону издевательств в школе, обнаружив шрам на шее. Пройдоха в белом халате! Про шрам она умолчала: его оставила прицельно пущенная гантеля. Накачали девочки руки, ага… Шея тогда только чудом не сломалась!

– У вас разрыв плечевой манжеты. На восстановление потребуется два-три месяца. Ваше плечо я зафиксировал, ваша задача – заниматься лечебной физкультурой. Внутрисуставные инъекции тоже можно делать, но не чаще трех раз в месяц. Советую не игнорировать мои рекомендации. Вам потом в этом теле жить, а не мне.

Ну началось. Наставления из разряда «Будь ответственна за свою жизнь». Зато Гамельн все рекомендации старательно записал.

Они возвращались по ночному Лондону, неутихающему, полному жизни и машин. Некоторые заведения вовсе только-только начинали работу.

– Ты как? – Гамельн разбил тишину салона, остановившись на светофоре.

– Да зашибись, чувствую себя калекой.

– Калекой? И где твои оптимизм и непрошибаемость духа?

– Глупо просто до отстоя. Ладно бы мудло чего вышиб, а тут – тетка в кигуруми единорога! Да кому скажешь – засмеют, – Леона таращилась в стекло, лишь бы не смотреть на Гамельна.

«И секс обломался» – жалило обиднее всего. А Гамельн со своей гиперопекой еще минимум неделю не будет разрешать к себе подходить. Лишняя нагрузка, бла-бла-бла.

– Я тебя не выдам, – голос Гамельна упал до странного интимного шепота, так, что захотелось переспросить или обернуться, только к чему кормиться ложными надеждами.

Путь заканчивали в молчании и на скоростях. Основной поток машин остался на главном шоссе. Окраины, по сравнению с ярким центром, казались темными провалами с торчащими башнями домов. Самое то для фильма ужасов. С маньяком в кигуруми единорога в главной роли. Хотя полоумную тетку Леона больше не боялась – было что предъявить. Целая простыня от врача.

По квартире Гамельна гулял сквозняк, и Леона, ежась, пошла закрывать окно. И как-то заново оценила, насколько здесь мало места. Особенно по сравнению с домиком в лесу. Она прикрыла глаза: журчала вода – Гамельн мыл руки, постукивала рама окна, поскрипывали доски пола. Где-то за стенкой неразборчиво улавливались голоса. Почти-почти… и все-таки не то.