Хома Брут

Глава VI

Старик

Очнулся Хома в тепле. Его тело пребывало в приятной неге, будто бы плыло по небу, обволакиваемое нежными облаками.

Не открывая глаз, бурсак попытался припомнить, где он, но никак не мог. По ощущениям, так хорошо ему могло быть только в утробе у матери. Или в раю. Но разве и то и другое можно припомнить?

Чувства были ни с чем не сравнимы. Его переполняли радость и блаженство, никакие тревоги не могли коснуться сознания. Совершенное счастье. Эйфория.

Широко улыбнувшись, Хома замычал от восторга и вздрогнул от звука собственного голоса. Приятная нега спала. Чудовищные воспоминания разом обрушились на него: истерзанная злыднем спина, горящий шинок, тающий скелет в лунном свете на озере… Парень инстинктивно схватился за горло и распахнул глаза.

Место было ему незнакомо и походило на душный тесный шалаш, сделанный наспех из подручных средств. В воздухе витали пряные ароматы вперемешку со зловониями, раздражающими нос. На потолке и стенах – всюду – висело оружие, много оружия: над входом в шалаш тускло блестели две добротные крепкие сабли с отделанной серебром изящной рукоятью, наверняка выполненные искуснейшим кузнецом, рядом, на горе какого-то хлама из тряпок, стояло длинное резное копье, вокруг него змеею извивалась мощная цепь, изготовленная, казалось, из необычного сплава, которого раньше Хома никогда не встречал. Также из своего угла бурсак сумел разглядеть на стене мудрено устроенную пищаль, тяжеленный меч и даже шипастый кистень (хотя Хома не был до конца уверен, что это грозное оружие называлось именно так).

«Что за странное место? – встревоженно подумал он.– Немудрено, что мне снились здесь такие дурные сны…»

В центре тесного шалаша горел костер. Над ним на распорках висел здоровенный чан с какой-то бурлящей жидкостью. Подумав, Хома решил, что такие странные ароматы разносились именно из этого чана.

У костра сидел тощий седой старик. Глаза он закатил так, что виднелись одни белки. И что-то шептал, водя руками в самой сердцевине огня.

Хома тихонько приподнялся на локтях, чтобы взглянуть, почему огонь не жалит руки старца, не принимается за его ветхие лохмотья и длинную бороду.

Вздрогнув от шороха, старик опустил руки, немного помяв их, словно остужая, и медленно положил на колени. Как будто задумавшись, он уставился на парня черными глазами с оранжевой радужкой. И вдруг тряхнул головою, рассмеялся.

– Очнулся, пан бурсак! – Резво поднявшись, он схватил глиняную миску, стоявшую подле него, и зачерпнул из чана зеленоватую жижу. Миска задымилась, старик поспешил к Хоме:

– На вот, выпей!

При близком рассмотрении, старик показался ему добрым, хоть и пах скверно, как и весь шалаш. Хома недоверчиво заглянул в дымящуюся миску. Противный резкий запах ударил в нос, он отвернулся.

– Ну же, пей,– стоя перед ним, приветливо сказал старик.– Из тебя еще не вся вода вышла.

Хома решительно отвернулся, давая понять, что не намерен этого делать.

Старец запустил длинные пальцы себе в бороду и задумчиво сощурил глаза. Буркнув что-то вроде «извини», он сделал вид, что отходит в сторону, а сам резко схватил полулежащего бурсака за подбородок, насильно открыл ему рот и, повалив на землю, стал вливать мерзкий, обжигающий губы отвар.

Задыхаясь от кипятка и возмущения, Хома замахал руками, но старик не обращал на это никакого внимания, легко удерживая его на месте. Для своих лет он оказался удивительно сильным. Или это Хома все еще был настолько слаб? Голова у него закружилась. Он почувствовал, что от смрада и мерзкого вкуса жижи его вот-вот стошнит. Отпустив его, старик ловко отскочил в сторону. В ту же секунду Хому смачно вырвало на пол шалаша тем, что он выпил, вперемешку с озерною водою.

– Вот. Теперь, кажется, все,– старик довольно ухмыльнулся и сел обратно к костру.

Был он невероятно худ и костляв, сухие коленки обтягивала тонкая кожа, ногти на руках и ногах были черны. Но по тому, как пружинисто он двигался, было видно, что он все еще силен, и, возможно, в чем-то даже даст фору прохворавшему Хоме.

Закончив изливаться, парень слабо прошептал:

– Откуда…

– Откуда я знаю, что из тебя еще не вся вода вышла? – покачиваясь у огня, продолжил старик.– Видишь ли, я кое-что понимаю в человеческом организме. Могу излечить даже смертельные болезни. А это так, глупости,– старик расхохотался и, схватив стоявшую возле огня корзину, начал перебирать сушеные травы, раскладывая их по маленьким баночкам.

На мгновение парню показалось, что старик совершенно безумен. Снова срыгнув, Хома замотал головою.

– Бр-р-р, откуда… – вяло начал он, но не сумел закончить.

– Ну что еще? – не желая отвлекаться, с досадой крякнул старик.– Откуда я знаю, что ты бурсак? Тем более философ? – не дожидаясь ответа, он продолжил: – Да чтобы это узнать, мудрости не надобно. К тому же, ты так голосил во сне, что, боюсь, я знаю даже больше, чем мне бы хотелось.

Смутившись, Хома вытер усы и оглядел стены шалаша.

– А-а-а,– догадался старик.– Тебя наверняка интересует, откуда у меня столько оружия? – Он пожевал губу, украдкой вглядываясь в Хомино лицо и словно размышляя, стоит ли делиться с ним секретом.– Ну, это не твое дело, братец,– видимо решив, что не стоит, хохотнул старик.– Одно только скажу: то оружие, что ты видишь здесь, больше не найти нигде. Его ковали для меня лучшие кузнецы или утратили в бою лучшие воины.

Похваставшись, старик с гордостью расправил плечи и оглядел стены шалаша. Хома сердито отвернулся от него.

Вдруг старик расхохотался:

– Ты считаешь, что я старый баран?!

Парень удивленно оглянулся. Старик схватился за живот:

– Думаешь, что давно бы продал это барахло и жил безбедно?

Старик зашелся таким лающим смехом, что Хоме показалось, будто он вот-вот задохнется. Наконец утерев слезы, старик шутливо пригрозил ему пальцем:

– А ты шутник! Считаешь, что умнее меня только потому, что я сижу в шалаше и вожусь с травами?!

Хома изумленно выпучил глаза:

– Кто ты?

Старик враз посерьезнел и снова уткнулся в корзину:

– Ясное дело, характерник.

– Да ну! – испугался Хома.

Пристально разглядывая сушеный цветок, старик ухмыльнулся:

– Не веришь? А ты разве не почувствовал это на себе?

Не понимая, о чем говорит старик, Хома ничего не ответил.

Забраковав очередной цветок, старик отбросил его в сторону и загадочно продолжил:

– Понравился ли тебе сон, пан бурсак? Разумеется, до тех самых пор, пока в него не вмешались твои неприятные воспоминания?

Разволновавшись, Хома откинулся на постели и стал припоминать, что слышал о характерниках. «Ведуны, владеющие магией исцеления, гипнозом… Да чего только о них ни брехали! Мол, один такой ведун мог даже менять погоду, как ему вздумается! Но это же все враки! – рассуждал он.– Так же как россказни про нечисть…»

Но, припомнив злыдня и девицу на озере, парень засомневался в том, что понимал хоть что-то в этом мире.

– Как твоя спина? – прервав его мысли, поинтересовался старик.

Хома так и подпрыгнул на постели: «И правда! Куда подевалась жгучая боль?!»

Задрав рубаху – «Откуда рубаха?» – он изумленно ощупал спину. От рваных ран остались лишь грубые борозды шрамов. Ни капельки крови. Никакой боли.

– Да как же это? – Хома изумленно открыл рот. – Вы что… и вправду?

Характерник крякнул и отложил корзину с цветами:

– Ты лучше скажи мне, как давно к тебе являются чаровницы, вроде той, на озере?

«И это знает,– решив, что сходит с ума, испугался Хома.– Неужели я и об этом во сне проболтался?!»

– Да я ж ведь тогда утонул! – в ужасе хватившись за голову, воскликнул бурсак.

– Утонул,– старик кивнул.– А ты бы предпочел, чтобы она тебя задушила?

– Нет, конечно! – не зная, что и думать, пробормотал Хома.– Но откуда ты все знаешь?! На озере никого не было! Я… я думал, это мои фантазии! – смущенно пролепетал бурсак.– Она… она же потом рассыпалась?

Старик принялся перебирать связку чего-то странного, похожего с виду на засушенные крысиные хвосты.

– Одно могу сказать, хорошенькие девчата ины действуют на тебя скверно. Надо ж, даже не удивился, что она одна посреди ночи в лесу! Что, впрочем, немудрено в твоем возрасте,– задумчиво прибавил он. – Если бы я вчера не вытащил тебя со дна озера, ты уже был бы мертв.

Слушая старика, Хома с трудом сглотнул:

– Проклятая девка, нечистая!

– Не ругайся,– характерник поморщился.– Признаться, не она, так зараженные раны на спине прикончили бы тебя. Сначала тебя бы парализовало, – спокойно вел дальше старик, словно рассуждал о погоде.– Потом ты, скорее всего, сошел бы с ума. А в конце умер бы мучительной смертью еще до того, как голод или дикие звери настигли бы тебя.

Хома с ужасом взглянул на характерника:

– Спасибо, что спасли мне жизнь!

Старик кивнул и с любопытством поинтересовался:

– Кто мог оставить тебе эти раны? Давно я такого не встречал.

Припоминая события прошедших дней, Хома заговорил, и его словно прорвало. Вскакивая от возбуждения, он рассказал старику, как в старом шинке на него напало нечто, что до этого было всего лишь уродливым горбатым котом. Как шинкарь хотел подставить его и передать ему злыдня, как Хома чудом спасся и поджег шинок, освободив Горивита и это странное чудище. Как вдруг Горивит упал замертво, а злыдень больше не пытался убить Хому и, приняв человеческую форму, заговорил с ним на понятном языке. И как в благодарность он передал бурсаку какой-то амулет.

Характерник внимательно слушал Хому, не перебивая. Местами его темные глаза с оранжевой радужкой вспыхивали то удивлением, то яростью. Когда парень закончил свой рассказ, старик задумчиво сказал:

– Сегодня утром огонь подсказал мне, что я повстречал необычного гостя. Но чтобы настолько…

– О чем ты говоришь? – возмутился Хома.– Я просто нищий бурсак! Добираюсь на кондицию, да еще и не по своей воле!

– Не слыхал я за всю свою жизнь, а пожил я немало,– характерник задумчиво потрепал бороду, как-то по-новому приглядываясь к Хоме,– чтобы злыдни людям амулеты раздаривали.

– Вот те крест, не брешу! – парень трижды перекрестился.

– Полно те,– старик добродушно кивнул.– Покажешь амулет?

– Конечно! – Хома шлепнул себя по бокам, ощупывая карманы, и только тут понял, что лежит совершенно голый, не считая покрывавшей его простыни. Застыдившись, он с горечью припомнил, что часть его одежды и сабля остались на берегу озера, а часть утопила в реке жуткая дивчина-скелет.

Старик, который всего лишь мгновение назад сидел у костра, внезапно волшебным образом возник прямо перед ним:

– Это все, что я нашел.

Изумленно разинув рот, Хома принял из его рук сверток. В нем были аккуратно сложенные шаровары, начищенные сапоги и сабля.

Не было смысла спрашивать, куда подевалась остальная одежда. Бурсак догадался, что она покоится на дне озера.

Характерник молча вышел из шалаша и вернулся с новым свертком. В нем оказались сухая и вкусно пахнущая травами Хомина рубаха и зипун.

– А мешка там не было?..– начал было он, но характерник, не дослушав, отрицательно покачал головой.

– Спасибо,– натянув рубаху, Хома пошарил в карманах шаровар и наконец нащупал холодный как лед камень. Испытав облегчение, он аккуратно подцепил его за ремешок и вытащил наружу:

– Вот он!

Покачиваясь на веревочке, зеленый камень неожиданно вспыхнул голубым светом, озарив весь шалаш.

Отпрянув в сторону, характерник прикрыл глаза. Спрятавшись в углу шалаша, старик уставился на Хому так, словно увидал у себя в палатке самого черта.

– Что такое?! – испугался парень и в ужасе отбросил амулет. Упав на землю, камень потускнел, перестав светиться.

Прокашлявшись, старик осторожно вышел из своего угла и медленно подошел к амулету. Тот снова вспыхнул голубым, но уже не так ярко.

– Интересная вещица,– взяв дорожную палку, стоящую у стены, и подцепив ею амулет, характерник протянул его Хоме.– Знаешь, ты его так не бросай. И никому не показывай. Береги его,– посоветовал старик.– Это не простой камень. Лучше надень его на шею и не снимай.

Хома с сомнением поглядел на болтающийся на палке амулет, сияющий ровным голубым светом:

– Носить его на шее? Это еще зачем?

Старик нетерпеливо потряс палкой, и бурсак снял амулет. В его ладони камень снова стал зеленым. Потерев его в пальцах, Хома спрятал амулет обратно в карман.

– Для профилактики обмороков,– хохотнул старик и, попятившись к выходу, распахнул полог шалаша.– Жди здесь. Лучше не вставай, а то поранишься еще чем-нибудь,– с усмешкой прибавил он.

Через двадцать минут, которые показались Хоме вечностью, характерник вернулся с двумя зажаренными ароматными кроликами и протянул Хоме того, что покрупнее:

– На, ешь.

– Спасибо,– поблагодарил Хома и, взяв обжигающую тушку, осторожно поднялся на слабых ногах, присев к костру подле старика.

– Куда ты направляешься? – глядя, как голодный бурсак разделывается с кроликом, поинтересовался старец.

– Я же сказал, спешу на кондицию,– чавкая, парень вытер рукавом жир, стекающий с губ.– Зажиточный пан хочет обучать двоих сыновей. Обещал знатную награду.

– Слыхал я про того пана и про тот хутор,– характерник жевал неторопливо и старательно.– Как досталось тебе это учительство?

– Дык ректор меня направил,– быстренько съев все мясо, Хома жадно взглянул на кролика в руках старика и принялся обсасывать кости.

– Врешь,– подивился старец.– Это ректор Юстиниан? На вот,– он протянул Хоме остатки своего кролика.– Почему ректор выбрал именно тебя? Ты прилежный ученик?

Хома благодарно принял угощение и зачавкал:

– Ну, честно говоря, не особливо. Я там делов натворил, ректор был на меня шибко злой… – бурсак хихикнул.– Еще вопросы странные задавал. Не понимаю, почему он вдруг меня пожалел…

– Какие вопросы? – характерник заинтересованно склонился к нему.

Хома отмахнулся.

– Да ничего интересного! Мол, владею ли я саблей,– бурсак хохотнул с полным ртом.– И всучил мне эту ржавую оглоблю…

– Да уж,– ухмыльнулся характерник.– Этим оружием разве что в носу ковырять. И то дела не будет.

– Полно,– насупился Хома и завистливо оглядел стены шалаша.– Знамо, что не как у тебя, но все же оружие. Если что, пригодится.

Характерник сделал удивленную мину:

– Пригодится, говоришь?! А что ж ты не вынул саблю там, на озере?

Хома смущенно покраснел.

– Или не разрубил злыдня пополам?! – расхохотавшись, старик двинул локтем ему под ребра.

Хома охнул, покраснел и, отбросив кости в костер, сердито отвернулся от старика.

– Ладно, не сердись,– характерник заговорил серьезно.– Все равно не помогла бы тебе твоя сабля. Против нечисти она бессильна,– пояснил старик. – Радуйся, что остался жив.

Расслабившись, Хома стал со смаком облизывать пальцы:

– Откуда она только берется, нечисть эта?

– А она всегда была,– характерник встал и направился к стене шалаша.– Просто вам раньше было не по пути.

– Это что же значит?! – парень вскочил на ноги. – Нам и нонче не по пути! Я в Святую Троицу верую!

– Это хорошо,– перебирая оружие, старик ухмыльнулся в седую бороду.

– Ты что же, смеешься надо мною?! – вспыхнул бурсак и сжал кулаки.

Старик равнодушно пожал плечами и, развернувшись, протянул Хоме изогнутую саблю, одну из двух, висевших на стене.

– На вот, возьми. А свою оглоблю оставь у меня. Хома разом остыл и так и замер с открытым ртом.

– Я не могу,– пролепетал бурсак.– Она слишком дорогая.

– Дорогая,– подтвердил характерник.– Но тебе без нее теперь никак. Главное, не забывай ею пользоваться. И, может, потренируйся.

– Не забуду,– парень благодарно принял оружие. Сабля оказалась удивительно легкой и очень острой, серебряная рукоять удобно укладывалась в руку, на ней были высечены сражающиеся ястреб и волк.

– Она что, вся серебряная?! – ахнул Хома, приглядевшись к мерцанию.

– Конечно, не вся! – усмехнулся характерник. – Немного только. Так надо против нечисти. Она боится серебра.

Хома восторженно глядел на саблю. Никогда он не обладал ничем настолько дорогим. Даже его жизнь, казалось бурсаку, стоила меньше, чем это великолепное оружие.

– Спасибо,– приложив саблю к груди, Хома низко поклонился характернику.

– Тебе пора идти,– кивнул старик.– Не то будет поздно.

– И то правда,– Хома снова поклонился.– Спасибо за все.

– Будь здрав,– характерник широко улыбнулся и обнял бурсака.– Знай, с этого момента,– серьезно прибавил старик, помахивая перед парнем грязным пальцем,– если хочешь жить, будь предельно осторожен. Амулет и саблю всегда держи подле себя.

Хома кивнул и, вынув из кармана амулет, послушно повесил его на шею. Камень вспыхнул голубым. Характерник осторожно отошел подальше. Ухмыльнувшись, Хома спрятал его под рубаху.

Старик засуетился, рыская по шалашу и собирая самодельный дорожный мешок с сухарями и бутылью какой-то жидкости.

– На вот,– он осторожно протянул его своему гостю.

Хома принял мешок и, поклонившись, поспешил на выход. Откинув полог, он вышел из шалаша, не глядя на старика, но чувствуя, что навсегда запомнит его.

Глава VII

Жуткая находка

Был уже вечер, когда Хома, постукивая дорожной палкой, свернул со шляха на совсем узкую тропу.

Это была даже не тропа, а утрамбованная жижа.

– Здесь можно и вовсе оставить сапоги! – пробормотал путник, ткнув палкой в слякоть.– Дальше уж лучше босиком.

Присев на камень, он снял худую обувку, подвесил ее на палку и забросил на плечо.

Кровавый горизонт подрагивал впереди. Солнце почти скрылось за деревьями, отдав последнее тепло. Воздух становился прохладным и влажным, как перед грозой.

Придерживая полы длинного зипуна, надетого для согрева, он зашлепал босыми ногами по скользкой мягкой жиже, изредка вытаскивая из-за пазухи медальон и зачем-то проверяя, не поменял ли цвет странный камень.

– Нужно поскорее отыскать хутор, пока не сделалось совсем темно,– поежившись от озноба, пробормотал Хома и пошел быстрее. Но сумрак и студеный ветер словно спешили за ним по пятам.– Как же это я так припозднился? – вздыхал он, вспоминая все произошедшее с ним накануне.– Лес давным-давно должен был закончиться! Здесь, глядишь, и волки водятся,– Хома боязливо осмотрел густой ряд деревьев неподалеку. Ему даже показалось, что он заметил там какое-то шевеление. Стараясь не думать об этом, Хома попытался представить, как хорошо ему будет, когда он наконец доберется до хутора и как следует согреется. Ежели, конечно, пан не осерчает за опоздание и не прогонит его.– Как же жрать хочется,– в животе у бурсака заурчало.

Остановившись, Хома снял дорожный мешок, чтобы проверить, может, остались хотя бы крошки от сухарей. Но оказалось, что крошки он давно уже съел. А также выпил странную жидкость, налитую в бутыль характерником, которая неожиданным образом придала ему сил, хотя на вкус была не лучше лошадиной мочи. Благодаря ей бурсак энергично прошагал верст десять в бодром настроении.

К вечеру силы снова иссякли, мешок был предательски пуст и болтался на плече бесполезным кулем. Оглядевшись, Хома увидел все те же деревья да холмы, никаких признаков хутора. По всему казалось, что он заблудился.

– Быстрее бы добраться, а то так ведь и подохнуть можно.– Хома пошарил в карманах, но ничего там не нашел, кроме пера, усыпанного табаком. Набив люльку, Хома закурил, чтобы хоть как-то заглушить голод, и зашагал быстрее.

Когда он взошел на очередной холм, впереди показалась нива с вызревающим житом.

– Значит, хутор близко! – решил семинарист и снова заторопился. Хлюп-хлюп – чавкали по грязи босые ноги. Серебряная сабля, висевшая на поясе, глухо позвякивала, напоминая Хоме о характернике и придавая храбрости.

На землю равномерно укладывались мягкие хлопья тумана, обволакивая все вокруг пеленою. Стало совсем ничего не видно.

Потеряв ориентацию, Хома встревоженно шел наугад туда, где, как ему казалось, должен быть хутор. Вокруг него чернели пугающие деревья с густыми зарослями, которые при ходьбе цеплялись за зипун, словно корявые руки лешего, не давая идти, сбивая с ног. Сучья с колючками больно искололи Хоме ноги, и он пожалел, что снял сапоги, но остановиться, чтобы надеть их, было еще страшнее.

Вдруг Хоме показалось, что он почуял запах дыма. Замерев в тумане, как слепой крот, Хома принюхался и, круто развернувшись, заторопился туда. Запах пропал. Неожиданно дымок появился снова. Он бросился уже в другую сторону. Тяжело дыша, он одолел холм и снова вышел на нивы с житом.

– Что за черт! – выругался бурсак.– Я здесь уже был! Бесовщина какая-то! – Хома вгляделся в темноту и туман. Кривые ветви деревьев склоняли над ним свои кроны, словно уродливые великаны. Вокруг стояла пронзительная тишина.– Или теперь я подошел с другой стороны? – стараясь не волноваться, парень поводил руками в воздухе и прошептал: – Эка леший меня путает! Вроде бы верно шел!

Он прислушался к тишине. Где-то далеко, словно через вату тумана, пролаяла собака. Ей ответила другая.

– Хутор совсем близко! – вскрикнув, Хома побежал. Собак он больше не слышал, только чавканье своих ног, шуршание листьев на ветру, хруст ломаемых веток да собственное тяжелое дыхание.

Где-то вдалеке раздался пронзительный женский крик. Он был таким страшным и отчаянным, какого Хома не слыхал никогда. Не зная, что делать, он замер, схватившись за саблю и трудно дыша. Внутри молниеносно разлился противный ледяной страх.

– Что же мне делать? – в отчаянии прошептал Хома.– Может, повернуть обратно? Только в какую сторону?! – он задрожал.

Где-то совсем близко завыли волки. Это стало последней каплей. Подскочив на месте, Хома бросился наутек в противоположную сторону.

Он летел быстро, не разбирая дороги, и ветки остервенело стегали его по лицу, оставляя мелкие кровавые царапины. Закрываясь свободной рукой, он то и дело подбирал намокший зипун, который беспощадно цеплялся за кустарники, и падал, падал, раня ладони и колени. Не думая о сукне, Хома с силой вырывал зипун, мечтая лишь освободиться и выбраться из этого жуткого тумана, который обступил его со всех сторон, которому, казалось, не будет конца.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.