Сама себе хозяйка
Снова встречаемся на полпути – ах, какой мужчина! Был бы он в моем мире и мой ровесник – я бы все отдала за роман с ним! Но и здесь неплохо, очень даже. Крепкая ладонь на моем затылке, мягкие губы на губах. Все ещё медлит, давая право выбора. А мое тело вдруг пронзает глубинная дрожь. Конечно, юная ведь совсем, гормоны, куча энергии, неизведанные ещё желания! Я и забыла, что так бывает, а ведь когда-то в прошлой жизни все мысли были только об одном…
Какое странное ощущение: мой разум и чужое тело хотели одного и того же. Я полностью понимала, что делаю. А тело не понимало, оно выдавало заложенные природой инстинкты. Ослабели колени, залило краской щеки, сбилось дыхание. Выпал из рук ком грязной одежды, да и плевать на него. Я оглохла и ослепла, просто потерялась. Весь мир был в руках и губах Асура.
– Ты уверена? – он все же спросил. Мальчишка! Не нужно было спрашивать, но спасибо за это. Какой ты трогательный и милый!
– Абсолютно.
Он подхватил меня на руки – зачем, я же тяжелая! Что за романтические глупости? Людмила Евгеньевна внутри меня и злилась, и блаженствовала, и смеялась над собой. Дурочка, ты была тяжёлой тогда, а сейчас – ну сорок пять кило, не больше, а он сильный, он не рафинированный блогер, который не поднимал ничего тяжелее портфеля. И даже не качок из спортзала. Он северный парень, который точно умеет и верхом, и с мечом, или чем там они нынче машут? Словом, сил ему хватит.
Я растаяла окончательно.
Он сам меня раздевал, а я ему позволяла, радуясь тому, что от меня ничем не пахнет, что на мне хоть и ветхое, но чистое белье. Да и сам он тоже чистоплотен. В молодости о таком не больно-то думаешь, а потом без подобных нюансов сложно жить. Надеюсь, он ничем не болен. Ах, целитель же. Есть у них медосмотры или санитарные грамоты какие-то? Наверное, есть.
В тишине спальни раздаётся мой первый стон – парень явно знает, что нужно делать с женщиной. Безошибочно находит нужные точки. Я думала, он трепетный цветочек, а оказывается – мастер.
– Мила?
– А?
– Я что-то делаю не так?
– Все так.
– Ты не со мной. Ты где-то очень далеко.
Наблюдательный… гад.
– Просто… мне странно чувствовать себя инструментом. Это ты где-то далеко.
Он шумно выдохнул:
– Да, я… целитель. Пытаюсь почувствовать тебя.
– Почувствуй сначала себя, – вот самое время проводить психотерапию для неуверенных в себе юнцов. – Просто будь настоящим.
– Так?
Он прикусил тонкую кожу на моей шее, лизнул… и меня выгнуло от пронзительной стрелы удовольствия.
Как это странно: точно знать, как было хорошо тебе, но в другом теле. Быть опытной и невинной одновременно. И совершенно выпасть из реальности в один миг, потому что теперь все оказалось по-другому. То есть мой разум по-прежнему заводили прикосновения к волосам, к шее и спине, а это тело не слушалось совершенно. Наверное, я просто к нему ещё не привыкла.
Асур, кажется, плюнул на то, что я витаю в облаках. Ну и правильно: дают – бери. Молодой, жадный до удовольствий, да ещё и почти дикарь, не обременённый рамками морали. Так сейчас мне и нужно. Впился жадным, почти грубым поцелуем в мой рот, смело раздвинул колени, накрыл меня всем телом, гладким, упругим и полным сил. Я только пискнула, ощутив резкую быструю боль (сюрприз-сюрприз!). Он тут же остановился, прикоснулся по-особенному, и боль исчезла. Однако я рекомендую лишаться девственности с целителями, это очень позитивный опыт! А потом меня снесло к херам волной его удовольствия.
Как же это приятно, когда любовник молод, в меру эгоистичен и уверен в себе! Он не ищет поз, он не сомневается ни в чем, ему плевать на точки «g», клиторальные оргазмы и подсчёт фрикций. Он просто кайфует, горячо дыша в ухо, постанывая и целуя твои плечи.
В какой-то момент меня накрыло по-настоящему, с головой. Я перестала отделять себя прежнюю от тела Миланы. Я просто всхлипывала, стонала, почти кричала (точнее, мычала, когда Асур предусмотрительно зажал мне рот ладонью), извивалась, цеплялась за его плечи. А потом наслаждение выплеснулась волной, оставив меня обессиленную и обмякшую, словно медузу на песке. Никогда… никогда я так не позволяла себе открыться. Даже в сорок с хвостиком, особенно в сорок. Там секс был на высоте, но скорее, технически. А здесь, сейчас, происходило что-то особенное. Мой первый раз – и последний, наверное. В следующий раз я просто умру. Совершенно невозможно подобное переживать раз за разом, так не должно быть!
Я лежала, глядя широко раскрытыми глазами в темноту. По лицу струились слёзы. Тело мелко дрожало, опустошённое и уставшее. Краем сознания я понимала, что мальчик обо всем позаботился: он прекрасно знал, от чего бывают дети. А теперь осторожно и нежно вытирает следы страсти влажной тряпкой.
– Мила, – шепчет он, вытягиваясь, наконец, рядом (я так и не шевелилась). – Я тебя не обидел?
– Нет. Мне было очень хорошо.
– Я не знал, прости. Нужно было предупредить.
– Я не жалею.
– Я знаю, – в его голосе звучит совершенно очаровательное самодовольство, и я невольно улыбаюсь во весь рот. Ты ж мой хороший!
Поворачиваюсь, опуская голову ему на грудь. Обвиваю руками, целую в шею. Меня захлестывает нежность, от которой я снова реву. Какая же я все-таки дура!
Асур притягивает меня к себе ещё ближе, и от этого простого и трогательного жеста я окончательно разнюниваюсь.
– Милана, зачем ты здесь? Поехали со мной.
– Куда это?
– На Север. Я в университете учусь, мы все учимся. Целителям хорошо платят, для них везде есть работа.
– Глупости говоришь, – всхлипываю я. – Я тебе не нужна совершенно. Просто случайное развлечение в пути.
– Ну что ты!
– Нет-нет, даже не думай, – я по-настоящему пугаюсь. Какой хороший мальчик, не хватало только жизнь ему испортить! – Уезжай и не тревожься, я справлюсь!
– Ты здесь прислуга без всяких прав. На конюшне живешь, даже не в доме. Да и глушь тут несусветная. Я хочу тебе помочь из этого выбраться.
– Я сама должна, понимаешь? Я сильная, я смогу. Не забирай у меня крылья.
– Нет, не понимаю. Мила…
– Спи. Тебе выезжать рано. Спи, а то приставать буду.
– Еще? – тут же оживляется он. – А можно?
Сумасшедший! Я уже забыла, какие они, молодые – жадные и быстрые.
– Можно.
Ах, Асур, если б ты понимал, что делаешь для меня! Это ведь не секс, это инициация. Я рождаюсь в этом новом мире как женщина. Ты дал мне уверенность и силу. Пусть это все неправильно, против всех норм морали, но мне это было нужно. Спасибо тебе, мой хороший.
Глава 4. Утро
Когда я проснулась, был уже почти полдень. Яркие лучи солнца безжалостно пронзали тонкую занавеску. На ней ещё была такая вышивка с дырочками, ну как шитьё на старых бабушкиных покрывалах, знаете? Вот через эти дырочки солнце тыкало в меня своими пальцами.
Я попыталась потянуться и невольно зашипела сквозь зубы. Хороший мальчик Асур меня просто укатал за ночь. Болели мышцы бёдер и живота.
Я лежала одна, да это и понятно. Ему нужно ехать дальше, а не будить какую-то там подавальшицу постоялого двора. Не нужно обольщаться: я ему понравилась, но никаким продолжением тут и не пахнет. Просто приятное приключение – будет, что вспомнить. О, молодость! Не я первая, не я последняя у него. Думаю, на каждом постоялом дворе таких Милан пара штук, да найдётся.
Сползла с постели, морщась. Нашла одежду – Асур оказался столь любезен, что сложил ее на стул. Даже грязное принес, положил на край стола. И ещё кошелёк – очень внушительный. Тяжелый, тугой. Ну зачем? Как-то мне неловко, хотя я понимаю, что мальчик вообще не имел в виду ничего оскорбительного.
Заглянула в кошель и присвистнула: золотые монетки. Он что, сын какого-то князя? Или бастард местного короля? Что-то мне подсказывает, что денег много. Возможно, даже все, что у него было. И записка под кошельком:
«Милана, не злись. Это не милостыня, это тебе на новую жизнь. Ты заслуживаешь большего, чем роль поломойки в придорожном трактире. Возьми деньги и иди учиться, ты справишься. Буду ехать обратно – проверю. Асур»
Боги, он прекрасен. На миг я даже пожалела, что не поехала с ним. Могла бы поймать на слове. Но нет, это не мой путь. Он сам по себе, я сама по себе.
И хорошо, что уехал, потому что я понимала: то, что случилось вчера – явно ненормально. Словно мне ведро на голову надели и по нему половником стукнули. Мозг выключился к чертям. Гормональный, мать его, приступ. Сюрприз от нового, ещё необкатанного тела. Спасибо, что мальчик попался на пути хороший, а не какой-нибудь обмылок, что и ребёнка мог заделать, и чем-то венерическим наградить. Черт, надо быть осторожнее.
Интересно, а с чего Асур вообще решил, что я умею читать?
Спрятала кошелёк в карман платья, подумала – и содрала простыню с постели. Уж ее совершенно точно нужно постирать. Распахнула окно. Собрала свои вещи.
– Ах вот ты где! – в комнату ворвалась Малика. – Тебя с утра найти не можем! Матушка уж думала, что тебя кто-то из студентов придушил и утопил в колодце!
Шутка мне не понравилась. Я холодно поглядела на девицу, раздумывая, не пора ли юродивой начать отстаивать свои права.
А Малика оглядела комнату и все поняла. Откровенно говоря, не понять было сложно.
– Да ты с ним спала! – в ее голосе звенело не столько возмущение, сколько глубокое изумление. – Он совсем не брезгливый, что ли? Позариться на дуру безмозглую! Целители такие странные…
И тут меня прорвало. Я бы спокойно стерпела оскорбления в свою сторону, но про Асура никому не позволю говорить пакости!
– Рот с мылом вымой, поборница морали, – процедила сквозь зубы. – Если на тебя никто внимания не обратил, нечего завидовать. Асур – достойный юноша, не тебе его имя полоскать.
Малика вытаращила глаза и захлопала губами, чисто рыбка-телескоп, выпрыгнувшая из аквариума.
– Ты… я… он что, тебя вылечил?
Тут уже глаза вытаращила я. Такого вывода я никак не ожидала.
А девица, развернувшись, вприпрыжку умчалась с криками:
– Мама, батюшка! Там целители что-то с нашей Милкой сделали, она в разум пришла!
Я выругалась и побежала следом. Вот так поворот! И кто из нас двоих идиотка, я никак понять не могу!
Догнала в кухне, где раскрасневшаяся Малика доказывала матери:
– Точно говорю, в полном разуме она! Я ей – ты что, спала с целителем? А она мне – рот закрой, нечего завидовать!
– Малика, а может, почудилось тебе? Ведь Милка двух слов связать не может, ладно хоть на имя откликается да речь человечью понимает, когда сама захочет.
– Все нормально, она не врет, – со вздохом подтвердила я. – Куда простыню грязную нести, я что-то подзабыла.
Хозяйка села мимо табурета, с грохотом и сдавленными словами, которые я слышала впервые, но смысл интуитивно поняла.
– Ганна, золотая моя, что здесь происходит? – теперь в кухню влетел и хозяин, тут же бросившийся поднимать жену.
Ну и навела я шороху!
– Целитель вылечил нашу Милку! – тут же наябедничала Малика. – Она была больная на голову, а теперь здоровая! Все соображает!
Я молча поглядела на мужика. Он так же молча поглядел на меня. Уверена, вспомнил нашу стычку в конюшне, но решил никому не рассказывать.
– Это правда? Мила, ты в разум пришла?
– Пришла, пришла. Так куда белье грязное складывать? Стирать не буду, даже не приказывайте.
– А я говорил, что все вот это, – он повертел руками возле лба, – это от детской травмы. Ну, когда мать ее убили и саму Милку пристукнули. Она ведь маленькая была нормальная, болтала, как и все детишки. А потом целители ее оживили, но не до конца!
О, сколько нам открытий чудных…
– Видимо, эти студенты куда талантливее! Кстати, кто из мальчишек отличился?
– Асур, – вздохнула я.
– И то ожидаемо! Все же сын князей Синегорских, младший, конечно, но кровушку не обманешь! У северных князей всегда маги сильные рождались! Кто, как не он?
И как он исцелил тебя, девочка?
– Не помню, – ответила я, пряча глаза. – Просто… заговорила и все. Словно туман в голове рассеялся.
Украдкой посмотрела на Малику, пунцовую и смущённую не меньше меня. Сдаст, поди. Не замечала за ней особой ко мне любви. Но девка молчала, а уж я тем более ничего рассказывать не собиралась.
– А Синегорье далеко отсюда?
– Да почитай, самый что ни на есть Север. Приграничные заставы. Не местный этот целитель, в гости к нашим князьям приезжал, они ведь родичи дальние.
– Точно, у старого князя Велемира первая жена из Синегорских была, – кивнула Ганна.
Спасибо, я все равно ничего не поняла, кроме того, что у Асура в родичах какие-то там князья. Оба-два, и что с того? Асур уехал. По большому счёту, он мне совершенно не нужен. Мужчина в моей жизни явно пока лишний. На него можно свалить внезапно вернувшийся разум – и прекрасно. Дальше нужно самой.
– Что же нам делать теперь? – несколько растерянно спросила Ганна.
– Ну так Милка в разуме, пусть сама и решает, – совершенно спокойно сказал хозяин. – Мы ей не родня, указывать не можем больше.
– Так магичка она! И девушка молодая. Как бы не обидел кто…
– В Южных провинциях спокойно и тихо. Захочет Милка – в моем доме всегда место для неё найдётся. А пока нужно кровать ей в чулане хоть поставить. Это она раньше на конюшню спать сбегала, а теперь как человек себя вести будет, да, дочка?
Мне хватило совести робко кивнуть. Стыдно стало за свои мысли. Я-то думала, они дурочку-сироту угнетали, а на деле оказалось, что чужую дочь к себе в дом взяли, заботились даже. А на конюшне она сама жить решила. Да уже тот факт, что Милка была невинна, о многом говорит. А могли бы и тело ее продавать, кто им помешал бы?
– Так, значит, решено! – невесть чему обрадовалась Ганна. – Тамир, ты кровать в чулан поставишь и чистое белье постелишь, а ты, Малика, в баню ее! Да волосы в порядок приведи, чтобы отныне никто не сказал, что Милка-дурочка даже причесаться не может! И платье ей надо пошить справное, раз уж она точно его не порвёт и не запачкает. Хватит в обносках ходить. Ах да, Тамир… не нужно ли письмо отправить в Северный университет? Этого ихнего лекаря похвалить? Пусть знают, какие у них студенты!
– Не нужно! – выпалила я. – Вряд ли он награды желает! Иначе бы уже растрезвонил всем!
Тамир поглядел на меня тяжело и пристально и кивнул:
– Верно. Не будем его раньше времени хвалить. Пока ещё неизвестно, навсегда ли Милка в разум пришла. Да и девку позорить… ведь приедут, поглядеть захотят. А ей еще замуж выходить, нужна ли ей такая слава?
Замуж я не собиралась, конечно, но дядьке Тамиру благодарно кивнула. Вообще-то Асур как бы и ни при чем. И незачем ему в это все лезть.
– Пошли уже мыться, – сурово сказала мне Малика. – Сейчас сестру позову, она поможет.
Я вышла за ней следом, не решаясь сказать, что вроде бы уже вчера… ну ладно, после такой ночи можно заново мыться, тут чистая правда. И голову я, конечно, не мыла – в темноте и в чужой мыльне, да в холодной воде не решилась.
– А зеркало у вас есть? – вспомнила вдруг я.
– А ты точно в разум пришла? Вообще представляешь, сколько оно стоит?
– Нет, – вздохнула я. – Но стекла же в окнах есть. А они тоже недешевы.
– Так стекла батюшка с севера вёз, из самого Буйска. Это другое. А зерцала только у князей имеются, ну, или у купцов каких. В государевом дворце, говорят, и вовсе целая зерцальная комната имеется, а государыня со всех сторон себя разглядеть может. Ты погоди тут, я Даринку кликну. Вон пока, печку нагрей.
Я огляделась. Теперь, при дневном свете, заметила маленькую круглую печь под ванной. Это что же, мне воды набрать и ее, как в котле, согреть? Грамотное решение, куда лучше, чем ведра таскать!
Повернула рычаги, наполнила водой большую медную ванну – вчера я просто быстро обтерлась, без каких-то претензий на полноценное мытьё. Зажгла огонь в печке длинной спичкой, что нашлась на окошке.
Кстати, об окошке… Подумала, достала из кармана сломанную цепочку и поднесла ее к окошку. Так, молекулки, прошу на стекло. Сначала олово, там, кстати, не кубики, как у серебра, а тетрагональная кристаллическая решётка, если кому-то это интересно. Вот это я понимаю, нанотехнологии! Тончайший и очень ровный слой, техника так не может. Ну и ладно, стекло тут далеко от идеала, конечно. Волнистое и с пузырьками. Обидно, но магия моя только на металл работает. Стекло никак не поддаётся. Ну правильно, кремний у нас к металлам не относится, это металлоид. А уж оксид кремния и вовсе аморфное вещество. Ладно, переживём. Хватит, наверное, олова, дальше – серебро. Тоже немного, тонюсенький слой.
Как ни странно, зеркало у меня получилось. И даже несмотря на его кривизну и волнистость, своё лицо я прекрасно разглядела.
Глава 5. Так вот я какая
Что сказать, спасибо, мироздание. Девочка, таращившаяся на меня из самодельного зеркала, была даже симпатичной, только уж очень недокормленной. Повторюсь – это как раз вообще не проблема. Даже плюс. Можно хорошо кушать и не сильно переживать за талию. На тонком лице одни серо-голубые глаза, светлые, почти прозрачные. Кожа белая, венки разглядеть можно. Щек нет вообще. Губы обкусанные, припухлые – ну это Асур меня ночью зацеловал, наверное.
От воспоминаний в животе ухнуло, да так, что я покачнулась. Угу, с либидо у меня все в порядке. Даже слишком.
А вот волосы и вправду были в кошмарном состоянии: тусклые, спутанные, торчащие какими-то клочьями. И это я еще вчера пыталась их расчесать хотя бы пальцами! Да, мой юный друг, а Малика не так уж и не права была. Что ты в этом чучеле вообще разглядел? Глаза разве что… Больше-то смотреть и не на что. Ключицы торчат, шейка, как у воробышка, фу. И ушки такие розовые, оттопыренные.
– Ой, как ты это сделала? – раздалось у меня за спиной. – Нет, не убирай!
Я подскочила на месте, испуганная. Теперь на меня с благоговейным ужасом взирали обе сестрицы.
– Это же зеркало, зеркало! Ты его намагичила, да?
Интересно, в этом мире ведьм на костер не отправляют?
– Ух ты! – Малика немедленно подскочила к посеребренному стеклу, оттеснила меня и принялась себя разглядывать. – А я красавица!
Даринка же с тревогой вгляделась в мое лицо:
– Милка, ты как? Правда ли это? Ты выздоровела?
Отчего-то ее беспокойство меня тронуло.
– Вылечил меня приезжий лекарь. Теперь я в разуме.
Дарина просияла и стиснула меня в крепких объятиях. Девушкой она была могучей и сильной, я еле пискнуть успела, прижатая к пышной груди.
– Уж как я рада, слов нет! Теперь ты настоящая наша сестра!
– Э… – я захрипела от избытка чувств. – Не совсем.
– Как? – Даринка, наконец, позволила мне сделать вдох. – Неужто покинуть нас хочешь?
– Пока нет, – честно сказала я. – Я ж и не знаю ничего. Сначала хочу понять, кто я такая, на что способна.
– Сирота ты бездомная, – не отрываясь от зеркала, порадовала меня Малика. – Никому не нужная, без рода и племени. Батюшке в пояс кланяйся, что он тебя в дом свой забрал.
– А ну прекрати! – рассердилась Даринка на сестру. – Ну и что, что сирота? Есть у нее род, Верьева она, как и мы с тобой! И дом есть! Она, почитай, с самого детства тут живет с нами.
– Живет, да не живет, – сказала справедливо Малика. – На конюшне ночует, в тряпье, как нищенка, ходит. Все вокруг знают, что она малахольная. Никто ее на работу и не возьмет, да и дело разве – девке молодой на чужого человека работать? Снасильничают, и никто ее не защитит.
– Малика правду говорит, – согласилась я. – Поэтому я никуда и не побегу. Сначала нужно все обдумать.
– Ну раз ты так решила… Я тебя во всем поддержу, – закивала Даринка с таким энтузиазмом, что я умилилась. – А пока надо тебе волосы в порядок привести для начала.
– Да их остричь проще, – поморщилась я.
– Не вздумай даже! Косы только гулящим девкам обрезают!
Малика на меня выразительно посмотрела, но промолчала. А она далеко не дура! Еще неизвестно, от кого пользы больше – от нее или от ее прекраснодушной сестрицы.
– Раздевайся же, вода уже нагрелась!
Я быстро скинула с себя платье, забыв совершенно про Асуров кошелек. Оно упало на пол с глухим стуком.
– А что это там? – тут же подскочила Малика.
– Не трожь!
Но ушлая девица уже достала кошель и заглянула в него. Счастье, что записку не увидела, деньги ее куда больше интересовали.
– Откуда у тебя? Украла, небось?
– Асур мне оставил. Сказал, что в новой жизни поможет, – нехотя ответила я, даже не соврав. Так и сказал. Написал, точнее.
Как ни странно, обе сестрицы мне сразу поверили.
– Ах какой благородный юноша! – с придыханием воскликнула Даринка, прижимая к пышной груди руки. – Все-таки княжескую кровь сразу видно.
– Угу, просто денег у него много слишком, – пробормотала Малика. – Раздает направо и налево всяким… сироткам. Понятно, откупился.
– Да что ты такое мелешь, гадюка подколодная!
– Да шучу я, шучу. А Милка могла бы кошель батюшке отдать, за евонные заботу и ласку.
На это вторая сестра промолчала, и я поняла, что тут она согласна. А я вот – нет.
Сестрицы засунули меня в ванну, сами разделись до исподних сорочек и принялись меня пытать. Что только с моей несчастной головушкой не делали – и маслом мазали, и мылом мыли, и травяными настоями полоскали, и даже яйца в волосы вбивали. Такой труд не мог не принести результатов: волосы удалось расчесать и разложить сушиться на полотенце. Дарина побежала за новым платьем (зря она, меня и старое вполне устраивало), а Малика осталась. Лучше б наоборот, конечно.
– Признавайся, как ты так княжича ублажила, что он тебе кошель золота оставил? – немедленно спросила сестрица.
– Веришь-нет, никак.
– Ну так вы же с ним… ну это самое. Я ж видела и простыню с пятнами крови.
Блин, Милка, ну что ж ты такая глупая! Про пятна и не вспомнила даже!
– И что? Это было по обоюдному согласию.
– А хорошо было? – Малика даже рот приоткрыла. – Я слышала, первый раз больно очень, да и потом не всегда приятно.
– Так он же целитель. Сразу боль убрал. Да и чувствует он, как сделать, чтобы не обидеть.
– Вот оно что… – задумчиво пробормотала Малика. – И вправду, с целителем оно спокойнее. Да и позаботился, наверное, чтобы ты не понесла. Да, это имеет смысл. Но только невинность-то обратно не вернешь! Ужо муж тебя потом взгреет!
– Да не нужен мне муж, – рявкнула я уязвленно. – Сама справлюсь. Магия какая-никакая есть, работа уж по мне найдется!
– Есть магия, – согласилась девушка. – Про мужа, может, и правильно ты. Матушку-то твою папаня твой порешил. И тебя почти угробил, насилу лекари спасли, да не до конца. За блуд и зарезал. Такая у вас порода: что кошки блудливые. Лучше уж одной жить.
Я заморгала растерянно, а потом потребовала:
– Рассказывай, что еще знаешь. И откуда? Лет-то тебе не больше, чем мне, своими глазами ты явно это все не видела.
– Люди говорили, да мать с отцом обсуждали. Я запомнила. Родители твои мастерами были. У отца ювелирная лавка в Буйске имелась. А мать с металлами магичила, как и ты.
– Звали их как? Буйск – он далеко? Как я сюда попала?
– Как звали – это у отца спрашивай. Он тебя и привез. Он в Буйск часто ездит, у него там сестра родная живет. Далеко, почти уже на севере. А мы на юге, во владениях князей Озерских живем. Самый большой город тут – Белокаменск.
– Стало быть, тут про меня никто и не знает? – хладнокровно уточнила я. – Милка-дурочка, и на этом все?
– Да. По первости ты в деревню еще убегала, так что там тебя видели, а потом ничего, успокоилась.
– А лет мне сколько?
– Да почем я знаю? Старше меня, это точно, мне-то шестнадцать. Тебе, может, все двадцать уже, а может, ты Даринке ровесница.
– Хорошо. А магии у нас где-то учат?
– В Белокаменске точно учат. В Буйске, знаю, школа есть, но она для мальчишек только, к тому же ты уже старая для школы. Вон наши целители на Север уехали, в университет. Там, говорят, самое лучшее образование. А берут туда всех, даже стариков и старушек, был бы дар хороший и деньги. С четырнадцати лет берут.
Я на миг задумалась, сколько лет Асуру. Нет, ну уж всяко больше пятнадцати! Он вполне взрослым выглядел. Не ребенок уж никак. А впрочем, теперь-то какая разница?
От дальнейшего разговора Малику спасла сестра. Она вернулась с совершенно сияющим видом:
– Смотри, Мила, какое я платье тебе нашла! Совсем новое! Мне его батюшка из Буйска привез когда-то, такие на Севере в моде! Коротковато немного, должно быть, но зато красивое! Я его давно носила очень, лет в двенадцать.
Ну что сказать. Миленько до зубовного скрежета. А еще в двенадцать у Дарины уже была грудь. Причем едва ли не больше моей. И любила она розовый цвет, кружева и рюшечки. Но ткань и вправду была замечательной, тонкой, легкой, почти невесомой. Но рюшечки!