– Не знаю. Просто – любви. И, кстати же, если любишь, разве найдётся тогда повод для обид? Будет что прощать?
– Да как взыграет ретивое, – начнёшь прислушиваться к тому, кто и что пересуживает о тебе, тут-то и притушишь слегка огонь любви к другому, вспомнишь, что, вроде, и сам достоин, и тебе оно тоже надо, да не малую толику, а немало. Ведь, коли по справедливости, не заслужил ты дурного к себе и об себе…
В эту самую пору полезно вообразить, кем ты был до того, как полюбил. Чем жил и тешился, как дозволял обращаться с собою и кому. И не возвела ли тебя любовь на недосягаемую тебе, прежнему, высоту?
Канули в прошлое ищущий взгляд, интерес к тому, по всем статьям праздному, которое не стоит доброго слова ни кому-то другому, ни даже самому себе.
– Любви тебе?! И для чего, коли в ней позабудешь про себя, сделаешься безоглядным и устремлённым к тому, в чём нужда твоего предмета[14 - субъекта, на которого направлено чувство]. Не боишься, что случится в том утрата большей части тебя?
– Невелика потеря. Нехороша она, коли без цели и напрасна, но коли ради любви, для служения ей…
– Чего желаешь ты?
– Любви.
– Добро. Коли найдёшь когда – она навек твоя. Тут главное не разминуться, успеть.
– И только то?
– А разве мало?
– Порядочно…
– Да, и ещё одно. Как отыщешь, нельзя успокоиться, но придётся доказывать, что понимаешь ея ценность, уверять в том неустанно, и не дать позабыть себе то чувство, когда был сиротой, так жаждал любви, так её искал… Сумеешь?
– Попробую.
– Э… нет, так не годиться. С нею – только наверняка. На века. Иначе нельзя.
Чего желаешь ты? Любви… И так без конца.
Во веки веков
Пролистывая назад календарь, дабы отыскать год своего рождения, едва ли не зябнешь на сквозняке, что устраивает мельтешение страниц. Дивишься эдакому чуду, и чувствуешь себя странником, который пробегает, не задерживаясь, мимо памятников великим, по аллеям картинных галерей и коридорам просек, а рассветы с закатами крутятся каруселью в мыльной пене облаков, ранясь об острые края зубцов вечности, о его триб[15 - зубчатое колесо с малым числом зубьев в часовом механизме], покуда в один момент не срываются, не оказываются страшны, недвижимы и бесполезны от того, а оживают лишь в памяти тех, кому, как оказалось, были небезразличны.
И тратят они минуты своей жизни на воспоминания, да не считаясь визитами… Для успокоения совести, для утоления тоски, по-большей части лишь для себя одних, впустую…
Впрочем, – всяк по-своему, но через других им самоё себя жальче. Не от продуманности и осторожности, но от чувств-с. От искреннего расположения. Что бессмысленно и бесполезно по сути видимого бытия, но совершенно необходимо в отношении вечности и выраженного ею совершенства.
То ли люди строят свою судьбу, то ль она сама подводит их под один, видимый ей одной ранжир. Вероятно, есть способ договориться с нею, и уйти в тихую свою обитель, где, наедине с предназначением и под приглядом любимых людей, оказываешься в относительной, до сроку, безопасности. До сроку!.. Не дольше.
Вы ознакомились с фрагментом книги.
Для бесплатного чтения открыта только часть текста.
Приобретайте полный текст книги у нашего партнера:
