Шёл однажды в конце декабря из школы Сёма-озорник. Троек в конце четверти нахватал, зол был ну на весь мир. Шёл, льдинки красивые ногой топтал, веточки у деревьев, которые в инее были, обламывал. Хотел он и снеговика сломать. Но подумал: «Эх, свой-то труд жалко – вон сколько с ребятами его в тот день лепили. Пускай стоит. До весны».
И тут на глаза ему лунки рыбачьи попались. Сунул он носок ботинка в одну – тоненький ледок и сломался, сунул в другую – тоже – свежие лунки-то были, толком и замерзнуть не успели. А вот третья не поддалась – крепкий ледок, как стекло толстое. Стал Сёма его острой железякой расколачивать.
Так все лунки вокруг и расколотил – вся злость из него и вышла. Как и не бывало её. Да и лунок как и не бывало – полынья прямо у снеговика под ногами зияет. Сёма сторонкой, сторонкой, и по тропинке в горку, с горки на пригорок, а там на другую тропинку – вон уже и крыша дома виднеется. Припустил он бежать – только портфель по спине похлопывает – словно подгоняет: «Домой, домой, пора домой».
Получилась у снеговика под ногами большая лунка. Целое лунище. Любопытно снеговику стало, что же это там такое тёмное плещется, всколыхивается. Воды-то он ещё в своей жизни в таком количестве не видел. Наклонился – не видно ничего. Наклонился посильнее, пошатнулся и – бултых – прямо в эту самую воду! Так весь и провалился. И ровнехонько на дно встал. Как будто и не падал вовсе.
А вокруг всё зелёное-зелёное колышется, шевелится, двигается плавно. Не знал снеговик, что это водоросли. А тут подплыл к нему окунёк – колючий, полосатенький, маленький, да смелый.
– Кто ты такой? Откуда взялся? – спрашивает. – Не было тебя тут раньше. Не стояло тебя тут!
– Я снеговик. Вон оттуда, – показал он рукой-веточкой наверх, – к вам спустился. А ты кто такой? Я тебя ни разу не видел.
– Я малек-окунёк. Да где ж ты б меня увидел. Ты вон где, – махнул плавничком вверх, – а я вон где, – показал он на свои водные просторы.
– А почему у вас всё такое зелёное? Наверху у нас всё белым-бело.
– Эх ты, вроде и белый, а темнота! – протянула смелая рыбешка. – Не знаешь что ли, что это водоросли?
– Что? – переспросил снеговик.
– Во – до – рос – ли! Трава наша. У нас тут под водой всегда всё зеленое – круглый год как летом.
– Что такое лето, я не знаю. Знаю только то, что у нас зима. Ребята так говорили, радовались. А ещё радовались, что скоро праздник будет. Новый год называется. И сейчас во всех домах и на улицах ёлки ставят – вот такие, – взмахнул снеговик своими еловыми руками, – наряжают их, поют весёлые песенки, водят хороводы.
На этих словах малек-окунёк встрепенулся, обрадовался. А тут и другие рыбки выплыли – кто из-за водорослей, кто из-за камушков – прятались они там до поры до времени. А тут загалдели все вместе:
– Новый год? Хоровод? Что такое Новый год? Что такое хоровод?
– Хоровод? – переспросил снеговик. – Это когда ребята за руки берутся да вокруг ёлочки пританцовывают, приплясывают, кружатся.
Как услышали об этом рыбёшки, так ещё сильнее загалдели:
– Мы тоже хотим Новый год! Мы тоже хотим хоровод!
И только одна из них пискнула, да так громко, что все замолкли:
– А ёлочки-то у нас тут нет! А без неё какой Новый год? Какой хоровод?
– Как нет, – удивился малёк-окунёк, – а руки у снеговика? Мы их сейчас нарядим, и тогда у нас не одна даже, а целых две ёлочки и получится! – сорвал он тут пучок водорослей, набросил их снеговику на руки, улиток сонных с десяток со дна поднял, тоже посадил туда же – всё равно они спят и из ракушек своих не выглядывают, а так хоть какая-то польза!
Тут рыбки замельтешили – кто песок переливчатый достал, кто камушек красивый, кто ракушки маленькие принёс – из снеговика и из его рук настоящая ёлочка вышла – такая же сверкающая и нарядная, что и у ребят. Ничуть не хуже!
И так получилось, что вокруг снеговика все рыбки-то и пособрались. Взялись они за плавнички, а они у них тоненькие, почти прозрачные, да такие красивые! А движутся – словно листочки на ветру колышатся – засмотришься!
Вот взялись они за плавники и поплыли вокруг ёлочки своей – ну прямо как ребята на празднике. А какой праздник без песни!
– В лесу родилась ёлочка, в лесу она росла, – начал петь снеговик, – зимой и летом стройная зелёная была.
И рыбки тут же эту песенку подхватили, да на свой манер перепели:
– В реке родились водоросли, в реке они росли, зимой и летом красивые, зелёные… – и замолчали. Дальше-то никак не перепевается! Нет рифмы, и всё тут. Но малёк-окунёк всех выручил и пропел вот как:
– Зимой и летом красивые зелёные былИ!
Лежим, разговариваем с Беллой:
– Мам, правда хорошая сказка получилась?
– Спасибо за такую идею, доченька. Как хорошо, что ты попросила этакую сказку рассказать. Теперь всегда проси по утрам о чём-то необычном – обо всём придумаем сказки с тобой!
Утро – самое подходящее время для творчества.
Как камыш поёт
Мы гуляли со старшей дочкой по льду, дошли почти до самых Белых песков, нафотографировались, накатались на льду, как на настоящем катке, гнёздышко-варежку принесли домой – оно на веточке висело, словно рыбка на удочке. И услышали необычные звуки. Вот об этом и новая сказка.
Высокое-высокое первоянварское небо. Такое ярко-голубое, словно его новеньким фломастером раскрасили. И такое уж оно чистое-пречистое, словно родниковой водой умытое. И нет ни единого самолётного росчерка. Наверное, и у них праздничный выходной. Первое января. Тишина. Настоящая, деревенская. Только лай собак да стрекотня сорок слышится – новостями, видимо, обмениваются.
Сорока о том, что где слыхала-видала, трещит, а собака ей в ответ: «Брэшешь, брэшешь! Ррр – гав-гав-гав». Вот такой разговор получается, а вокруг только его отголоски разносятся.
А Волга вся льдом покрытая – словно стеклом толстым-претолстым, смотришь через него – и только тёмная глубина. То ли и впрямь в этих местах так глубоко, то ли лёд такой тёмный-тёмный. Идёшь, а вокруг ледяное царство открывается – вот ветка вмёрзшая, точнее, две переплетённых, ну словно шея дракона или волшебного змея, которого чародей мороз заточил в ледяной плен.
А вот корни камыша в наледи – смотришь, и чудится тебе, что тот же самый мороз-чародей сковал корабль, а он выплыть никак не может – лишь нос да начало палубы показались из-за поворота. А с носа то ли флаг поникший свисает, то ли простыни связанные – может, команда корабля решила покинуть его или, наоборот, за подмогой отправили кого?
А вот и волшебник руки раскинул в широком плаще, как у звездочёта – уменьшил его мороз и в лёд превратил.
А рядом ледяное гнездо на дереве. А может, яйцо такое огромное – как страусиное. Может, в нём тоже игла хранится – ледяная? Того самого мороза-чародея? Хотя вряд ли бы он такое сокровище на виду держать стал. Не с руки ему это. Многих он заморозил, чарами опутал. Кто ж с ним потягается?
А вот на ветке гнёздышко качается – настоящая рукавичка. Варежка несвязанная. Кто же его сотворил?
Птичка-синичка. Синичка ремез. Связала из пуха тополиного, из волоса конского, из веточек ивовых – крепкое гнёздышко, удобное, как гамак, качается. И птенчики засыпают хорошо, и никакой враг не залезет – голова от такого окачивания закружится. А теперь гнёздышко пустое висит – как услышала синичка ремез весть о том, что близится время царствования мороза-чародея, так и улетела со своей семьёй большой в тёплые края. А домик тут оставила. Ну и правильно – она же не улитка, да и на черепаху не похожа, чтоб свой домик за собой носить. А на другой год новое гнёздышко сделает, сплетёт, ещё лучше прежнего!
А прямо под гнёздышком вдруг ни с того ни с сего шмель зажужжал. Сначала тихонечко, потом погромче, а под конец и вовсе сердито так. И замолчал. Помолчал-помолчал и опять запел-зажужжал. Что такое? Ни на одной веточке, ни на одной камышинке нет никого! Ни мушки, ни букашки-таракашки, ни тем более шмеля! Да и где им по такому морозу гулять – вмиг околеют и упадут бездыханные.
– Бжж, бззз, бжжж, бззз, бжжжжж!
Да что такое? Где же ты, шмель, прячешься? И вдруг ветер замолчал, а потом как дунет, и снова возле уха:
– Бжжжж!
А это, оказывается, тонкие камышинки на ветру поют – друг за дружку цепляются, трепещут, кисточками пушистыми, словно головами, качают-покачивают. Поют песенку шмеля – морозу-чародею о том напоминают, что весна придёт, тепло настанет, шмели прилетят, а значит, власть его закончится, а все, кто заколдован им был, расколдуются. Не боятся хрупкие камышинки сильного мороза. Знай себе песенки поют на ветру.
Как рассказ по следам прочитать
А эта сказка тоже в первый день нового года появилась. Много мы за свою прогулку интересного встретили. Особенно следов всяких разных – человечьих и машинных, звериных и птичьих. Вот о последних мы вам и расскажем. Очень интересно их читать. Об этом и Виталий Бианки в своей «Лесной газете» даже писал.
Мышиная дорожка
