Нам не нужны боги

– Не фиговая такая машинка, – сказал я, глядя на Германовский тягач, – боюсь спросить, что в прицепе.

– А чего в нем может быть? Все своё ношу с собой, слышали поговорку? – обратился Герман к нам обоим, несмотря на то, что Аня до сих пор не могла двигаться, – Сигареты, выпивка, жрачка. Всё, что угодно. Это мой дом на колёсах.

– Поговорка? Это вроде бы что-то другое, и оно говорило о чём-то более глубоком, чем жрачка и выпивка, – усмехнулся я, поправляя Куклу на своём плече.

– Запрыгивай уже, – скорчил Герман кислую рожу.

В кабине оказалось очень просторно. За водительским креслом располагалась целая уменьшенная кухня в виде холодильника и парочки столиков, и спальня в виде двух ярусной кровати, на которую я кинул Аню. Даже телевизор был! Нет, я, конечно, знал, что таким тягачам комфорт не чужд, но, если честно, то не ожидал, что настолько.

– Нравится? – спросил Герман, увидев мой ошарашенный взгляд, – мне тоже. Обожаю свою крошку!

Кажется, он сейчас лопнет от счастья.

– Ничего себе крошка, – присвистнул я, – тут без труда человек пять поместится.

– Ага, только кровати-то все равно две, – хохотнул Герман, усаживаясь в водительское кресло.

Через минуту взревел двигатель, и огромная машина почти сразу тронулась с места. Герман был пьян. Из-за этого тягач носило из стороны в сторону, почти как кота под валерьянкой.

– Куда мы едем? – спросил я, глядя, как мы выезжаем на оживлённую трассу.

– В Город Призраков, друг мой! – ответил Герман.

– Ты идиот, если считаешь, что мы справимся! – подала голос вдруг очнувшаяся Аня.

– Расслабься, детка! Все слухи – это полнейшее враньё, на самом деле всё гораздо хуже! – ответил Герман, подрезая иномарку; судя по последующему звуку, тот что был у неё за рулем не успел среагировать и в кого то втемяшился.

– Я знаю, так как там была, – сказала Кукла, – и если бы не кое-кто, – она сделала выразительную паузу, – то я бы погибла.

– И это было бы не удивительно – одиночке в Городе Призраков делать нечего, – огрызнулся Герман.

– А я была не одна. Слышал про так называемых "Психов"? – подошла Аня к Герману, легонько опустила свою руку ему на плечо и заглянула в лицо со своей идиотской улыбкой.

Герман чуть не подпрыгнул, засвистели тормоза, а меня кинуло вперёд и ударило об кресло головой. Когда я поднялся, тягач стоял поперёк шоссе, а Герман смотрел сверху вниз на Аню и держал её за горло.

– Мне плевать на Психов, они простые тупые дикари, лезущие на рожон, у нас же будет стратегия. У меня она будет. И да, мы идём к Нему! – сказал он.

– К кому? – спросил я, и Герман резко развернулся ко мне, как к угрозе. Кажется, он забыл о моём существовании. Пьяный олух.

– Ну не к Гедусциузу же, – сразу повеселел он, поправил шляпу и выровнял машину.

Тягач поехал плавно и ровно, словно наш дорогой друг резко протрезвел. Аня спокойно вернулась на своё место.

Гедусциуз, что-то до боли знакомое, но где я мог это слышать? Или видеть?

– А кто это? – спросил я.

Герман хмыкнул и оставил вопрос без ответа.

Моё лицо дрогнуло, и я мысленно выругался.

Смогу делать, что захочу и отомстить всем тем, кто мне сделал зло. Смогу взять себе столько денег, сколько захочу я. Так мне говорил неведомый, что дал мне силу? А в итоге, что оказывается? Такой же шантаж, предательство и прочие прелести жизни. Всё то же самое, только с другими декорациями и цветами.

А Герман этот, обещал нас отпустить после того, как мы ему поможем. Не будет он этого делать, сволочь, это по его уродской харе видно. Что обычно делают в аналогичных ситуациях бандиты в той, прошлой жизни с такими помощниками, как мы с Аней? Правильно, кидают в самое пекло, а потом, если те живы останутся, просто убивают, как собак. Был я уже в такой ситуации, только тогда я, в роли наживки, оказался хитрее рыбаков и поломал им их удочки вместе с их же черепушками. А все денежки с того дела себе присвоил. Так-то!

Я улыбнулся. Один раз вышло, значит и второй получится. Теперь просто нужно провернуть то же самое с тварью, что носит имя Герман.

– Что пожрать можно? – спросил я его.

– Открывай холодильник, всё, что увидишь, можешь брать, – не отвлекаясь от дороги, ответил Герман. Надо же, какой великодушный, вы только посмотрите на него.

В холодильнике лежала целая куча всего, но в основном колбасы, сыр и хлеб. К еде наш друг, судя по всему, слабости не имел.

Наделав себе бутербродов, я уселся и принялся наблюдать за проносившимся мимо и уходящим в прошлое пейзажем. Настроение у меня приподнялось, а еще, от чего я кайфовал больше всего, в этом тягаче меня не укачивало.

Аня безучастно и, по её обыкновению, безжизненно смотрела перед собой. Глядя на неё, я задался вопросом: можно ли её использовать в качестве союзника против Германа или придется действовать в одиночку? Так или иначе, когда Герман будет лежать в луже своей крови, эту паршивую Куклу я из принципа уничтожу. Возможно, кстати, защищая себя самого, ибо я одним местом чувствовал, стерва захочет закончить начатое.

– Жар или холод? – неожиданно для меня спросила Аня. Решила на время наладить контакт против Германа?

– В смысле? – спросил я.

– Ну, что тебе больше нравится? – улыбалась Кукла, будто сегодня ничего между нами не случилось.

Глазки её сияли, как у самого невинного существа на свете.

– Ни то, ни другое, – ответил я.

Аня глубоко вздохнула и скорчила печальное выражение лица.

– Тогда в Городе Призраков тебе совсем не понравится.

– В каком плане? – не понял я.

– В плане холода и жара, – улыбнулась Аня, а мне захотелось плюнуть ей в лицо. – Но-но! Не сердись, у тебя еще будет целая куча времени для этого.

– Да пошла ты, – отвернулся я к окну.

– Пойду, но не хочу из-за тебя погибнуть, – проговорила Кукла.

Я вопросительно на неё посмотрел.

– Наш ковбой будет занят своими делами, а нам с тобой придется друг другу прикрывать спину, иначе ёк, – грустно провела Кукла пальцем по шее. – Чем больше нас в одной точке, тем мы сильнее, но мы ведь ему там не обязательно живыми нужны. Даже если мы оба подохнем, Герман всё равно будет сильнее рядом с нашими телами.

– Тогда он может нас прикончить, как только мы прибудем на место, – скривился я.

– Во-первых, лишняя пара рук всё-таки не помешает, во-вторых, когда кто-то из нас убивает себе подобного, от того не остается даже горки пепла, новичок тупорылый, – вмешался Герман.

– Это так, – кивнула Кукла.

– Так, меня достало каждую секунду узнавать что-то новое. Объясни мне уже, что к чему? Кто такие эти Психи, к кому к Нему мы идём и что за Гедусциуз?! – начал я выходить из себя.

Герман хохотнул. Кукла же вздохнула и принялась объяснять:

– Всё проще, чем тебе кажется. Психи, это ж и самому догадаться можно, клан организованных идиотов. К кому мы идём… Хм, – Аня задумалась, – к одной влиятельной тёмной сущности охраняемой целой армией всевозможной нечисти.

По моей спине пробежал холод.

– Зачем? – спросил я.

– У меня есть одно предположение, но, чтоб узнать, как оно на самом деле, это у него надо спросить, – показала Аня в сторону водителя.

Тот остался неприступной крепостью и сделал вид, будто очень занят дорогой. Высокомерный ублюдок.

– Ну, а Гедусциуз? – спросил я.

– Тут ничего однозначного. Слухи, мифы и просто болтовня, – ответила Кукла.

– И всё-таки в одну из версий ты веришь? – резонно заметил я.

– Одиннадцатый языческий бог, отколовшийся от своих десяти братьев и ставший тёмным, – помедлив, ответила Кукла.

– Занимательно, – сказал я скептически.

Языческие боги, только этого ещё не хватало.

– Ну, не сказать, что я в это верю, но мне кажется, эта версия наиболее правдивая на фоне других, – произнесла Аня.

– Хотелось бы верить, что всё дело в чём-то другом, – вздохнул я.

– Почему? – удивилась Кукла.

– Насколько я помню, вся эта языческая ерунда всегда была крайне жестокой и ограничивающей. А так же требовала много крови для исполнения желаний, но я бы не хотел платить за то, что получил.

– Я же тебе уже сказала про теорию с кровавой магией, чем ты меня слушал? Хочешь – не хочешь, а ты уже платишь багровую дань каждый раз, когда пользуешься силой. А насчёт всего остального, мне кажется, мы уже заплатили самую большую цену, дороже крови, – грустно сказала Аня, отвернувшись к окну.

– Главное просто не перебарщивать с силой, как я понял, – небрежно сказал я, вспомнив сгоревшую квартиру и смерть своего хитрого друга. – Чтоб эта цена не коснулась непосредственно моих интересов и свободы.

– Не коснётся, не бойся, – подал голос Герман, – ты ведь не сам искал эту замечательную силу, верно? Гедусциуз сам нас всех нашёл и одарил, значит, это нужно ему.

– Постойте, этот самый Гедусциуз же стал тёмным по мифу? Значит, мы тёмные?

– Допёрло, – хохотнул Герман.

– Значит, есть и светлые?

– Белые, – поправил он, – но ты, опять же, не бойся, их никто не видел. Это слухи. А раз так, версия пахнет пустой болтовнёй. Вот, послушай мою: все мы сошли с ума и лежим в психушке, а то, что мы видим, это галлюцинации.

– Тогда почему нам кажется одно и тоже? – хмыкнул я.

– Тьфу! Я хотел сказать, что это я сошёл с ума, а вы мне все кажетесь.

– Бред.

– Ну и иди ты…

– Ань, я бы всё-таки хотел услышать другие, похожие на правду версии, – сказал я.

Кукла, улыбнувшись, резко обернулась ко мне, но от меня не укрылись мокрые глазки и слегка покрасневшее лицо.

– Инопланетяне, – предложила она.

– Нет, давай ещё.

– Скоро будет конец света, а мы – предвестники, – посмеялась Кукла, и я понял, что первый раз услышал, как она смеётся.

– Похоже, версия с Гедусциузом, действительно, наиболее правдива, – покачал я головой.

– Вот, теперь ты меня понимаешь! – подмигнула Аня.

– Нет, не понимаю, – произнёс я.

– Тем лучше, – пробормотала себе под нос Кукла.

– Далеко до этого вашего Города Призраков? – спросил я.

– На этой колымаге будем ехать целый день, то есть там мы будем завтра утром, – ответила Аня, поймав неодобрительный взгляд Германа.

– Прекрасно, – скептически бросил я, завалившись на кровать. На циферблате наручных часов стрелки показывали пять вечера.

Проснулся я ночью, весь в холодном поту от приснившегося кошмара с непосредственным участием и демонов, и ангелов. Еще часик я пытался уснуть снова, но, кроме боли в голове и шее, это ничего не дало. Настроение у меня безнадежно испортилось, и я готов был вылить все свои нечистоты на любую чужую голову. К счастью для этих чужих они оказались заняты. Аня сном, а Герман вождением своей любимой «крошки».

В свете фар было видно, как наш тягач пробирается через лес по узкой лесной, но, что странно для нашей страны в дали от города, хорошо асфальтированной дороге без ям. Если бы навстречу выполз другой автомобиль, ему бы пришлось задним ходом ехать обратно.

Вскоре асфальт сменился на то, чему и полагается быть в таких местах. То есть на грунтовку с ямами.

От сильной тряски проснулась Аня. Она сначала заворчала, как обычная девушка спросонья, а потом, одевшись в свой любимый кукольный образ, спустилась с верхней кровати. Так мы и протряслись, не обменявшись ни одним словом до того момента, как небо стало светлеть.

Герман остановил машину, заглушил двигатель, и, крякнув, повернулся к нам:

– Не спите? Хорошо, мы приехали.

Тягач стоял в тупике, облепленный со всех сторон деревьями, и было неясно, как наш ковбой собирается потом отсюда выезжать.

– Дальше пешочком, – закончил Герман, первым вылезая из машины и закуривая по дороге.

На улице стояла тридцатиградусная жара, я даже не поверил себе, вылезая из машины. Аня поймала мой удивленный взгляд, выходя следом, и подмигнула.

– Не советую этого делать, – сказала она, заметив, что я хочу выкинуть куртку и кофту в ближайшие кусты. – Дальше нам предстоит ощутить на себе ещё один сюрприз.

– Ты это имела в виду, когда говорила про жар и холод?

– Что? Про какой такой жар и холод? – произнесла Кукла, скосив голову на бок и заглядывая мне в глаза.

Я смачно харкнул вбок и, обойдя девочку, подошёл к хозяину тягача, стоявшего на границе леса и пытающегося там что-то разглядеть.

– Много видно? – усмехнулся я, стоя рядом со своим будущим «палачом».

Тот вздрогнул, как будто я его разбудил.

– Много, – серьёзно ответил Герман и врубил большой фонарь, до этого не видимый в темноте. – Пойдём.

Ковбой уверенно и быстро зашагал в одном ему известном направлении прямиком через бурелом. Он не снял с себя ни плащ, ни свою идиотскую шляпу, и я, протопав метров двести за спиной Германа, не мог понять, как последняя не остаётся на ветках, всё время хлещущих по лицу и цепляющихся за одежду.

Я всё время спотыкался о невидимые поваленные деревья, вступал во что-то хлюпающее и застревал в ветках. Герман же умник, светил только себе под ноги!

А может, настал момент слинять? Ещё ж не рассвело, ничего не видно, лучшего времени для побега может и не представиться. С другой стороны, даже если мне это и удастся, что я буду делать дальше? В лесу можно легко заплутать, тем более в темноте, а тягач стоит в тупике, и быстро на нём никуда не уедешь. Да и вряд ли Герман оставил там ключ.

Я отбросил мысли о побеге и сосредоточился на буреломе, заметно тормозящем наше, но не Германское передвижение. Не раз мы с Аней сильно отставали, и ковбой, матерясь, был вынужден ждать нас.

Не знаю, сколько мы так шли, но я умудрился порядочно выдохнуться, а небо посветлело настолько, что всё погрузилось в серовато-синие сумерки.

Герман достиг железнодорожной насыпи, выключил свой фонарь и в который раз оглянулся. Мы с Аней пыхтели, как грузчики, поднявшие только что на пятый этаж фортепиано. По лицу стекал пот, который, попадая в глаза, сильно пёк. А вот нашему герою хоть бы хны!

Дождавшись нас около железнодорожной насыпи, он зашагал вдоль неё, не давая хотя бы минутки для того, чтобы перевести дух.

Почему-то именно здесь из своих нор повылезали всевозможные мелкие кровососущие насекомые. Они грызли спину через промокшую насквозь майку, садились на руки и лезли прямо в глаза и уши. Это было отвратительно, но, как ни странно, продолжалось очень недолго. Однако за те несколько минут, что над нами кружил рой насекомых, я наматерился, наверное, на целый год вперёд.

Не успели мы обрадоваться исчезновению кровососущих, как на нас резко и беспощадно упал холод. Я быстро оделся, но могли ли промокшая насквозь кофта и тонкая осенняя куртка защитить от настоящего февральского мороза?

Даже сейчас, когда мы с Аней шли с бледными, как смерть, лицами и тряслись от нестерпимого холода, Герман шагал спокойно, как по кремлёвской набережной. Я выругался, проклиная его секрет и его самого.

Особенно сильно почему-то мёрзла голова, и я в бессилии провёл по ней рукой, после чего в изумлении заметил в онемевшей ладони кучку льда.

Свет, уже вступив вовсю в свои права, резко померк. Я невольно посмотрел наверх и увидел, как на нас сыплются хлопья крупного снега. Через минуту к ним добавился сильный ветер, и простой новогодний снегопад превратился во вьюгу.

Идти стало невозможно, я споткнулся и упал, ударившись коленом о рельсу. От боли потемнело в глазах.

– Быстрее, иначе навсегда тут застрянем! – сквозь шум ветра едва услышал я крик Германа, утонувший в белом молоке.

Собрав волю в кулак, я, скрипя зубами, встал и побежал за ним, не чувствуя ног, рук и вообще того, что живу. Впереди из снежного мрака выползла огромная тень, которая перекрыла всю дорогу. Когда я подобрался к ней вплотную, понял, что это поезд, сошедший с рельс. Обойдя его, я сел, или, вернее сказать, упал на землю, не в силах понять увиденное.

В небе ярко сияло солнце, а вокруг все цвело и пахло. Снег, оставшийся на моих голове и куртке, быстро таял, не выдерживая напора душного летнего дня.

Я обернулся и еще раз ахнул, не веря своим глазам. Из-за ржавого вагона поезда вылезла Аня, тоже вся в снегу, но за её спиной, откуда мы пришли, вовсю царствовал август!

– Всё, самая сложная часть пути пройдена, можно сделать перекур, – сказал Герман, устраиваясь на рельсах и вытягивая ноги.

По его полуулыбющемуся лицу можно было сделать вывод, что он от всего происходящего просто тащился. Более того, не смотря на то, что он вёл тягач весь вечер и почти всю ночь, брёл вместе с нами через лес и пережил внезапную зиму, ковбой не выглядел уставшим. Напротив, Герман протрезвел и стал бодрее молодого пса.

– Не рановато мы придём? – произнесла Аня, продолжая трястись.

– В самый раз, чтобы успеть выбрать место и подготовиться, – улыбнулся Герман, доставая пачку сигарет и протягивая её мне, – мы ведь не твои «Психи».

– У меня только один вопрос, – невинно начала Кукла, но закончила сурово, – а что мы будем целый день есть?!

– Думаю, ничего, – ответил Герман и закурил.

– То есть ты хочешь сказать, что полтора дня мы будем без воды и еды?! – перешла на крик Аня.

– Про воду я ничего не говорил. В остальном ты права, капризуля, – бросил Герман уже менее дружелюбно.

– А, ну ладно, – улыбнулась Кукла.

Зачем тогда было орать?

Что ж, получается, полтора дня без еды, вполне нормально, если Герману совершенно на нас наплевать. А зачем заботиться о наживке? У самого ковбоя наверняка для себя есть, что пожевать.

– Герман, поделись, в чём твой секрет? – спросил я, втягивая дым и присаживаясь рядом с ковбоем.

– Не понял, – произнёс Герман.

– Ну, ты всю ночь не спал, потом пёр через лес, а сейчас выглядишь, как огурчик.

– Никакого секрета, во всём виновата суровая подготовка спецназа, – подмигнул мне Герман. – Ну, всё, двинули, -закончил он, выкидывая бычок.

Я последовал его примеру, и мы пошли дальше по железнодорожным путям. Через некоторое время впереди замаячили трубы какого-то завода. Стоит думать, по тем путям, по которым мы шли, когда-то ездили промышленные поезда.

Стены леса по бокам оборвались. Теперь по обе стороны от нас стояли старые заброшенные пятиэтажки. Видать, весь посёлок жил только благодаря заводу, а когда тот перестал работать, люди постепенно перебрались в более благоприятные места.

Одного я не понимал, если комплекс такой масштабный, то почему Герман нас повёл именно этим путём? Немного поразмыслив и вспомнив вьюгу, я понял: через нормальные дороги мы бы просто не дошли.

Нам встретился еще один поезд. В отличие от своего собрата, что сошел с рельс, этот мирно умер и заржавел стоя на колёсах. Состоял он из вагонов пятидесяти как минимум, и последние прятались уже в тени одного из многочисленных корпусов местных заводов.

Как раз в этот корпус мы вскоре и вошли. Внутри он был пустой, как гигантская коробка: ни конвейеров, ни другого оборудования – только пару контейнеров, небольшой подъемный кран и много мусора. Под ногами разлеглись лужи. С потолка капало.

– Чудное место, – поёжился я.

Температура снова упала, однако на этот раз не столь критично, она всего лишь вернулась на своё законное место.

Мы прошли через несколько огромных корпусов, то ныряя в тёмные туннели, то снова оказываясь в гигантских коробках. Время от времени я оборачивался, стараясь запомнить дорогу обратно на случай побега или «непредвиденной» смерти нашего дорогого шляпника. Кстати, по поводу него, он часто возвращался назад и что-то колдовал у нас за спиной. Конкретно, что он делал, я не понимал, видя только фиолетовые всполохи и круги на бетоне.

Проходя мимо окна, я заметил, что на улице снова наступила осень. Те немногочисленные деревья, что росли на территории промышленного комплекса, стояли голыми, а серое молочко, как и положено, закрывало солнце. Что ж, по крайней мере, это намного лучше жары с тучами насекомых или мороза.

– С самого детства тянуло меня в такие места, – с наслаждением сказала Кукла, втягивая в себя сырой и тяжелый дух разрухи и запустения.

В который раз я удивился, как эта дрянь безжизненная легко забыла, что хотела меня убить. Идёт, лыбится, мне в глаза заглядывает.

– Ловко ты его вчера, кстати, – остановился хохотнувший Герман, словно прочитав мои мысли.

Этот его замечательный хохот начинал меня раздражать. Аня ничего ему не ответила, но ковбой явно не желал прекращать разговор.

– Не думал, что с твоим характером силы можно уложить пиромана, уважаю, – сказал он и, увидев, как я напрягся, а Аня сощурила глазки, ещё раз хохотнул. – Кстати, красавица, не понимаю, зачем тебе нужна была его сила? – указал в мою сторону он. – Если ты не знаешь, под твоим контролем она была бы совершенно не определенное время. И могла тебя же разорвать на кусочки.

– А это не твоего ума дело, зачем мне это было нужно, ясно?! И не надо мне читать лекции, строя из себя профессора, я сама всё знаю! – раздраженно, но всё же не покидая свой образ, сказала Кукла.

Герман снова хохотнул, явно получая удовольствие от себя.

– А я не для тебя стараюсь, красавица, – произнес он, закуривая и отворачиваясь, давая понять, что разговор окончен.

От осознания того, что я сильнее Ани, я одновременно и радовался, и бесился. С одной стороны, если удастся убить Германа, я, оказывается, в силах легко убить и девушку. Не зря она сейчас шла рядом со мной, сдвинув брови у переносицы и о чём-то усиленно думая. С другой стороны, я, будучи сильнее этой стервы, проиграл ей прошлый бой!

Наконец, пустые коробки закончились, и мы вышли на свежий воздух. На улице оказалось полно брошенной и сгнившей техники, начиная от простых автомобилей и заканчивая бронированными армейскими грузовиками. Создавалось такое впечатление, что их пригнали сюда, как стадо скота на убой.

Блуждая между мертвой техники, я вдруг осознал, что люди уехали из этого комплекса не из-за закрытия завода. Была другая страшная причина, и о ней очень не хотелось думать.

Через пару сотен метров кладбище машин закончилось, а началось кладбище другого характера. С вертолётами. Их было всего штуки четыре, но все они были размером с двухэтажный дом. У одного из них Герман остановился и подождал, пока мы его догоним.

– Всё, пришли. У вас есть целый день для того, чтобы погулять, – усмехнулся Герман. – Предупреждаю сразу, сбежать не получится – я поставил ловушки, обойти которые вам удастся, лишь если вы станете в пять раз сильней. В противном случае вас сотрёт в порошок. Когда начнет темнеть, встречаемся у этого вертолёта, – сказал он и, сплюнув, зашагал в сторону пятиэтажек, что стояли дальше.

Аня пошла в ту же сторону, а я решил вернуться на завод, в ту его часть, где Герман не понаставил ловушек.

Оказавшись в гигантской коробке, я, наконец, занялся тем, о чём думал с того момента, как проиграл Ане. В ладонях разгорелся зелёный огонь, я приметил одну стенку и попытался запустить в неё сгусток огня. Как и раньше, ничего не вышло, хоть пламя и стало похоже на жидкость…

Ну-ка, а если создать огонь вокруг какого-то предмета и кинуть его?

Не гася пламя, я нагнулся и попытался взять с пола какую-то железяку, но она моментально расплавилась и растеклась, пропуская мою руку вглубь бетона за собой. Удивление моё длилось недолго, так как у меня возникла одна занимательная идея. Убедившись, что зелёное пламя не вредит моей одежде, я представил, как оно охватывает меня целиком.

Получилось!

Я разбежался и влетел прямо в стену. Бетон послушно расступился, и я оказался на улице.

Вот почему Аня со всеми своими предметами не в силах мне навредить! В таком случае ей меня одолеть в принципе невозможно! Знал бы я об этом фокусе раньше, чтоб тебя…

Направляясь к кладбищу техники, я на ходу силился придумать что-нибудь дальнобойное. С фантазией, к сожалению, у меня оказалось туго, и поэтому, когда за поворотом показалась свалка, я просто перешёл на бег, рассчитывая ворваться в самую гущу железа на полном ходу.

Получилось именно так, как я и хотел. Сталь плавилась и пропускала меня настолько быстро, что абсолютно не мешала бегу.

Остановившись и обернувшись, я увидел, как за спиной красовалась расплавленная просека с раскалёнными до предела гранями, с опалённой и местами еще горящей травой.

Я чувствовал себя так же, как в тот день, когда осознал, насколько властен над простыми людьми. Однако помимо прочего появилось ещё что-то, едва-едва уловимое. Что-то на самом краю сознания или прямо перед носом. Кажется, я уже испытывал подобное!

Пламя послушно потухло, а я закрыл зудящие глаза, силясь понять это новое чувство. Сквозь сомкнутые веки медленно прояснилась картинка в зелёных тонах. Всё было почти таким же, как с открытыми глазами, разница заключалась лишь в цвете и красноватых точках различной яркости. В некоторых местах их было много, как в скоплении звёзд на ночном небе.

В стороне пятиэтажек на одном из этажей двигалась красная фигурка побольше остальных. Мне стало интересно, та ли это, о которой я думаю, и изображение перед глазами дрогнуло, изменяясь. Теперь я находился в той же комнате, что и Аня, и мог видеть, чем она занимается.