Пленница олигарха

Шикарные подарки

Я плохо спала, просыпаясь от каждого шороха, в надежде, что это он, но, включая свет ночника, я убеждалась лишь в том, что это бред моей воспаленной фантазии. Когда прошла неделя с момента той ночи, я уже смирилась со своей ненужностью и просто перестала ждать.

Только тогда он пришел. Будто почувствовав мой отказ от ожидания, Эдуард явился с букетом цветов и очередным подарком, упакованным в красивую бархатную коробочку. На этот раз это были серьги.

– У меня не проколоты уши, – сказала я, стараясь быть холодной.

– Мы проколем тебе уши при первой же возможности, – сказал Эдуард, и только после его ласковых слов я осмелилась посмотреть ему в глаза. И поплыла…

Он любил меня неистово, глубоко и долго, бормоча о том, как он скучал, как ненавидел себя за это испытание, и что я не заслужила такого к себе отношения. Я стонала, обхватывая его ногами, лаская его грузное, но такое родное тело, вдыхая запах его одеколона, смешанного с легким запахом мужского пота. Эта смесь мне казалась такой возбуждающей, что я не могла надышаться своим мужчиной. Он кончал в меня бурно, так, что я закрывала глаза, боясь потерять сознание от продолжительного оргазма и снова стонала, как оголодавшая самка, которая получила то, что хотела.

Потом мы лежали на постели, а моя голова лежала на его тяжело вздымающемся животе. Только тогда я осмелилась задать ему вопрос:

– У вас кто-то был за эту неделю?

– Что за вопрос, Анжелика? – удивленно задал встречный вопрос Эдуард. – Тебя не должна касаться моя личная жизнь.

Я примолкла, понимая, что снова движусь в сторону очередной ошибки. Но Эдуард, тем не менее, ласково произнес:

– Но мне нравится, что ты спрашиваешь меня об этом. Значит, ревнуешь?

Я снова промолчала, прекрасно понимая, что, черт возьми, да, я ревную его! Но признаваться в этом ему мне не хотелось.

– Ты молчишь, значит, я прав, – решил Эдуард, но я снова промолчала, крутя в руках коробочку с красивыми серьгами и представляя, как шикарно они будут смотреться на мне в комплекте с колье.

Мы еще немного помолчали, и я прислушивалась к биению его сердца.

– А ты знаешь, что Зоя когда-то была на твоем месте? – спросил он у меня, и этот вопрос заставил меня приподняться с его живота и удивленно посмотреть на него.

Эдуард усмехнулся:

– Нет, конечно, эта железная леди никому и никогда не говорила о том, что когда-то спала со мной. Она жила в этой же комнате, и я сам носил ей еду. Она не была девственницей, я подобрал ее на обочине дороги, когда поздно ночью возвращался домой. Она сидела возле трассы, схватившись за голову. Я остановился, чтобы предложить ей помощь, а она не могла вымолвить ни слова. Потом я узнал о том, что в ту ночь на ее глазах ее собственный отец убил младшую сестру. Зоя осталась у меня, и я заменил ей отца.

– Сколько же ей лет? – спросила я, с трудом представляя Зою Валерьевну девчонкой.

– Сейчас, пожалуй, около сорока. Тогда ей было чуть больше двадцати, но она была такой худой, такой глуповатой, что больше восемнадцати ей бы никто не дал. Ее собственный отец применял насилие к ним с сестрой после смерти их матери, я позаботился о том, чтобы его пристроили в психушку, а не сгноили на нарах, сама Зоя попросила меня об этом. Уже тогда в городе у меня был авторитет. А Зоя постепенно превратилась из любовницы в верную прислугу.

Я слушала Эдуарда и представляла себе, как он занимается сексом с Зоей. Тогда он был моложе, она тоже… Наверняка, она ловила истинный кайф, отдаваясь Эдуарду на этой же кровати, на которой лежали сейчас мы с ним.

Словно прочитав мои мысли, Эдуард сказал:

– Не переживай, мы делали это на другой кровати. Столько лет прошло! И тебе, наверняка, безумно интересно узнать, сколько девчонок тут было до тебя?

Конечно, интересно! Но я боялась узнать правду, которая могла оказаться слишком горькой для меня.

– Нет, я не хочу этого знать.

Эдуард снова усмехнулся и встал с кровати, одеваясь:

– Поверь мне, ни одна из моих женщин, которые жили здесь до тебя, не пожалели об этом. Многих пришлось ломать, принуждать и смотреть на гордо поднятые подбородки. Но каждая, в конце концов, молила меня разрешить им остаться рядом со мной. Каким бы противным я ни был, я все равно оставался в их глазах самым желанным. И ты, моя детка, попалась на ту же удочку. Ты ведь любишь меня?

Я ничего не ответила, отвернувшись от Эдуарда.

– Вот он, этот пресловутый поднятый вверх подбородок, – засмеялся он, – Любишь меня, хочешь и очень ждешь. И в один прекрасный день, когда я оставлю дверь комнаты открытой, ты ни за что не уйдешь от меня, потому что ты приросла ко мне.

Он вышел, закрыв дверь на ключ. Я сидела на кровати и обдумывала его слова. Да, я полюбила его, да я приросла к нему и была готова вытерпеть все, только бы он оставил меня рядом. Я такая же, как и все, я – его рабыня и почти подстилка. Я не смогу жить без него, не смогу дышать без него, настолько он вошел в меня за эти недели, сделав ручной собачкой.

На следующий день, когда Зоя принесла мне завтрак, я смотрела на нее другими глазами. Теперь она казалась мне соперницей, и, хотя глупо было так думать о несчастной прислуге, в моих глазах она стала врагом номер один. Она спала с Эдуардом, она очень многое знает о нем и не предаст ни при каких обстоятельствах. Она видела его жену, сына, она знает, сколько до меня в этой комнате жило девушек, и по каким признакам можно понять, что скоро жилица в этой комнате сменится на другую.

Эдуард зашел после обеда и сообщил, что сегодня мы поедем в ресторан. Я опешила от такой новости, но была этому безумно рада: я превращаюсь из рабыни в нечто большее, значит, не все так плохо.

Зоя принесла мне вечернее платье в чехле, и, открыв его, я открыла и свой рот: темно-синее, обшитое невероятными камнями, надев которое, я чувствовала себя не то, что принцессой, я чувствовала себя богиней. А надев колье, я просто очумела от своего собственного отражения в зеркале.

Просто никто

Мы приехали в какой-то закрытый ресторан, где сидели в отдельной кабинке. Эдуард сам сделал заказ, а потом произнес тост за то, что сегодня – ровно месяц с того дня, как я попала к нему в дом и вошла в его жизнь.

– Я надеюсь, что ты еще долго будешь радовать меня собой, – произнес он, и мы чокнулись бокалами с шампанским.

Дома он сам раздел меня, уложил в кровать и опустился вниз, где языком начал ласкать меня между ног. Из меня уже сочилась смазка. Я весь вечер сидела возбужденная, глядя на его руки, в его глаза, и желая его всем своим существом.

Когда же его язык коснулся моего разгоряченного бутончика, я едва сдержала крик вожделения и сжала его голову руками, чтобы хоть немного остудить свой пыл. Его язык давил на мою бусинку наслаждения, и от этих движений все во мне пульсировало и жаждало большего.

Наконец, его детородный орган был во мне, я дотронулась до его шариков, твердых и больших. Я давно мечтала коснуться их, и сегодня отважилась на этот шаг.

Сжав их, я заставила Эдуарда застонать и двигаться во мне быстрее, приближаясь к финалу. Еще несколько резких толчков и вот, поток семени ворвался в меня, доводя до пика. Я закричала, больше не в силах сдерживать свои эмоции, а мне на рот легла ладонь Эдуарда. Мое тело содрогалось от удовольствия, а его губы целовали мои.

– Я люблю тебя, – тихо сказала я, и его глаза внимательно посмотрели в мои.

– Больше не надо этого говорить, – строгим голосом сказал он и вышел из меня. Эдуард встал с постели и начал одеваться.

Мое сердце застучало в груди, я была напугана его реакцией. Вот сейчас он опять оденется и уйдет, а я останусь тут и буду ждать.

– Почему я не могу сказать об этом? – спросила я, ползая по кровати и протягивая руки к Эдуарду.

– Потому что это неправильно. Ты не должна меня любить, ты должна меня уважать и слушаться.

– Я буду это делать, только сейчас не уходи, – я попыталась схватить его за руку, но он одернул ее.

– Запомни, детка, ты меня не любишь! Ты любишь то, что я даю тебе. Не меня! Ты уяснила?

Я закивала. Сейчас я была готова согласиться с чем угодно, только бы он остался со мной и не злился на меня.

– Я буду твоей собственностью, только не злись. Я откажусь от своих чувств, я забуду все, что сказала тебе, только не уходи!

Эдуард прошел к двери, а я, подскочив с постели, голая, побежала за ним, преграждая его путь к выходу. По моим ногам стекало его семя, но Эдуард был непреклонен.

– Мне не нравится, когда ты так себя ведешь!

Я опустилась на колени перед ним и схватила его за руки:

– Прошу, не уходи! Останься со мной, займись со мной сексом! Я сделаю все, как ты скажешь!

Эдуард одернул руки и пробормотал:

– Похоже, тут все.

С этими словами он вышел из комнаты, но не закрыл меня за ключ. Я стояла напротив двери и смотрела на нее. Я могла уйти? Он не станет меня удерживать? Неужели это все? Месяц счастья закончился? Я не хотела в это верить.

Я легла на кровать и свернулась в комочек под одеялом. Хотелось плакать, но слез не было.

Пришедшая ко мне утром Зоя оказалась без подноса:

– Эдуард Викторович приказал, чтобы вы собирали вещи. Чемодан стоит в шкафу.

Я лишилась дара речи, глядя на ее довольное лицо. Наверное, с таким же дурацким выражением она провожает всех бывших Эдуарда. Но я не собираюсь уходить!

– К двум часам вас не должно здесь быть. Машина будет ждать вас внизу, водитель передаст конверт с деньгами. Всего хорошего.

Она вышла и закрыла дверь. На часах было девять утра, у меня еще было время поменять мнение Эдуарда, но как? Я металась по комнате, не зная, что мне делать. Я не хотела уходить, я хотела остаться и продолжать жить в заточении под защитой своего мужчины.

Около полудня, когда я уже совсем отчаялась и искусала все губы от обиды и разочарования, в комнату ко мне вошел Эдуард. На его лице было странное выражение, отчего мне стало еще страшней.

– Анжелика, присядь, – сказал он, и я, повинуясь, села на край постели.

– Я знаю, что должна уйти, – пробормотала я, глядя на разбросанные по всей комнате вещи, – Я уйду, ведь я исполняю все твои желания и указания.

Он присел рядом со мной и взял мою руку в свою:

– Милая, кое-что произошло. Ты никуда не уедешь. Ты останешься здесь, со мной.

Я чуть не подпрыгнула от радости, понимая, что он передумал. Боже, как я счастлива!

– Я благодарна тебе за это, – ответила я с улыбкой.

– Не торопись меня благодарить. Вчера твой отчим убил твою мать. Прости, что говорю тебе это сейчас так, но что произошло, то произошло.

В глазах у меня все потемнело. Мама. Убита. Боже! Я почти потеряла сознание, когда руки Эдуарда мягко подхватили меня и усадили обратно.

– Приходи в себя, детка, – он слегка похлопал меня по щекам, – Все хорошо. Мамы нет, но у тебя есть я.

Я расплакалась, словно большой кусок льда растаял внутри меня и дал волю эмоциям. Конечно, от моей матери было мало толку, но я любила ее, со всеми ее недостатками.

– Сегодня ты переедешь в другую комнату, – сказал Эдуард, – Ты поживешь здесь, пока не окрепнешь и не соберешься с духом, чтобы вернуться домой. Я и сейчас тебя не держу, ты можешь уйти, взяв деньги и начать новую жизнь.

Я замотала головой:

– Я не хочу уходить.

Эдуард посмотрел на меня:

– Тогда ты должна будешь кое-что принять.

– Я готова на все, только бы остаться рядом с тобой. – выпалила я, надеясь, что все говорю правильно.

– Я больше буду с тобой спать, между нами все кончено. Точка. Смирись с этим. В этом доме ты остаешься в качестве моей племянницы. Ты можешь свободно передвигаться по дому, выезжать за его пределы и делать все, что тебе вздумается.

У меня перехватило дыхание. Фраза о том, что «между нами все кончено» была слишком тяжелой для меня. Остальные слова Эдуарда словно слились в непонятную мелодию, я уже не разбирала их.

– Ко мне приедет новая девушка, это произойдет в ближайшее время. Ты сделаешь тест на беременность, чтобы исключить или подтвердить ее. Так часто бывает, но детей я больше не хочу, это ты тоже должна понимать. Ты будешь жить здесь ровно столько, сколько посчитаешь необходимым, но, если ты проболтаешься хоть кому-нибудь о том, как ты оказалась здесь и чем занималась здесь на самом деле, тебя будет ждать серьезное наказание.

Я кивнула, понимая, что выхожу из игры. Теперь я – никто для Эдуарда. И теперь в этой комнате будет жить новая «я». Точней, не я. И это было самым страшным ударом. Не смерть матери, а именно то, что я лишилась Эдуарда.

Ненужная свобода

В тот же день меня переселили в комнату на противоположной стороне коридора, и теперь из моего окна открывался вид на въезд, а моя комната больше не запиралась на ключ. Я была свободна, но с одним большим «но»: мне не нужна была свобода, мне нужен был Эдуард.

Всю ночь я ерзала на новой двуспальной кровати, думая то о смерти матери, то о том, как я теперь буду жить рядом с любимым мужчиной без каких-либо прав на него. Я думала использовать женскую хитрость, обольстить его, соблазнить или сыграть на его жалости, но я понимала, что мне не хватит для этого ни опыта, ни мозгов: слишком серьезным мужчиной оказался мой Эдуард.

На следующее утро я проснулась от шума подъехавшего автомобиля, ведь теперь мое окно не запиралось, и на ночь я оставила его приоткрытым. Я выглянула во внутренний двор и увидела уже знакомый Мерседес. Это был Степан.

Сначала я подумала о том, что он приехал за мной, чтобы отвезти меня на похороны моей матери, но потом до меня дошло: он приехал, чтобы договориться с Эдуардом насчет новой девочки, которая заменит меня. От этой мысли внутри меня все забушевало: я сгорала от ревности и злости, кусая собственные кулаки.

Я приоткрыла дверь, чтобы подслушать их разговор, но в коридоре стояла зловещая тишина: видимо, мужчины обсуждали этот пикантный вопрос в отдельном кабинете, куда моим ушам доступ был ограничен. Зато в коридоре я нос к носу столкнулась с Зоей: она шла в одну из спален с комплектом постельного белья и подарила мне злорадную улыбку:

– Доброе утро, Анжелика.

Я ничего ей не ответила, а просто закрыла дверь в свою комнату и уселась на кровать. Завтрак мне никто не принес, и я поняла, что теперь придется самой заботиться о еде.

Я спустилась вниз по лестнице и свернула направо, где, по моим подсчетам находилась кухня. Так и было: я увидела большой стол, плиту с вытяжкой и холодильник. На столе стояла ваза с фруктами, и я схватила из нее яблоко.

– А ты не хочешь позавтракать со всеми? – услышала я голос Эдуарда и испуганно обернулась.

Он смотрел на меня почти равнодушно, и от этого у меня сразу пропал аппетит. Я положила яблоко на место и посмотрела на него. Выглядел он потрясающе: дорогие джинсы в сочетании с клетчатой рубашкой делали его моложе лет на десять.

– А я имею право даже на это? – спросила я у него, не совсем представляя «завтрак со всеми».

– Ты – моя племянница, я – дядя Эдик. В чем проблема позавтракать с дядей?

– Я не против, – я выдала некое подобие улыбки и прошла вслед за своим «дядей» в столовую, о существовании которой не подозревала. Зоя, увидев меня, метнула в мою сторону уничтожающий взгляд, но, тем не менее, поставила передо мной тарелку.

– Какие планы на день? – спросил у меня Эдуард.

Мне было так непривычно сидеть с ним за одним столом в такой непринужденной обстановке, что я терялась и не знала, что именно мне говорить и как отвечать на его вопросы.

– Я надеялась заняться похоронами матери, – сказала я, отодвигая тарелку с овсяной кашей, которую мне подала Зоя.

– Не переживай, этим уже занимаются мои люди, – спокойно ответил Эдуард, – Тебе будет достаточно поприсутствовать на ее похоронах и оформить наследство.

– Наследство? – непонимающе спросила я, ломая голову над тем, что мне могла оставить моя мать-пропойца.

– Конечно. Квартира теперь твоя, ты можешь сдать ее или продать. Или переехать туда, а я помогу с ремонтом.

– Не терпится от меня избавиться? – не выдержав, съязвила я, и тут же наткнулась на недобрый взгляд Эдуарда.

– Я тебе вчера все сказал. Ты остаешься здесь столько, сколько пожелаешь. Ты не лезешь в мою жизнь, занимаясь своей. Ты – моя племянница, и я несу ответственность за тебя. Вопрос закрыт, твои эмоции лишние, и не принесут тебе никакой пользы.

Он отчеканил свою речь, словно не брал мысли из головы, а говорил заученным текстом. Наверное, я не первая, кто слышал эти слова. Возможно, Зоя, которая стояла за его спиной и едва сдерживала злорадную улыбку, тоже в свое время слышала эти же слова. Я встала из-за стола и, извинившись, пошла в свою нынешнюю комнату.

Через несколько минут в нее зашел Эдуард. Увидев его, я подскочила с кровати, скорее, по привычке. Но его лицо было холодным, почти ледяным. Таким же был и его тон:

– Завтра в полдень за тобой приедет мой водитель и отвезет тебя на кладбище, где ты попрощаешься с матерью. Кроме тебя там никого не будет. У твоей матери не оказалось подруг и коллег, пожелавших с ней попрощаться. Исполнишь свой долг, потом поедешь к нотариусу, который тебе объяснит все детали по наследству. Мой адвокат добился, чтобы тебя признали частично недееспособной, поэтому я становлюсь твоим опекуном, это я организую сам. В девятнадцать лет, через несколько месяцев, ты будешь вправе покинуть этот дом и начать самостоятельную жизнь, о которой я тебе уже говорил. Ты можешь посещать свой университет, а можешь учиться в местной, как решишь, дай мне знать, я все устрою. Подарки остаются у тебя, можешь их продать, а можешь оставить на память. Надеюсь, что ты все запомнила, я считал и считаю тебя умной девочкой.

Сказав это, Эдуард вышел из комнаты, оставив меня в полной неразберихе. Я не могла смириться с тем, что за один день он превратился в совершенно другого человека. Еще вчера мы страстно занимались любовью, а сегодня я, видите ли, его мнимая племянница, а его «помогайка» уже в поисках новой жертвы. И с ней теперь Эдуард будет заниматься любовью, учить ее тонкостям секса и в ее глазах будет идеалом мужчины.

Как больно внутри, как мне хотелось вцепиться в его лицо и доказать, что только я буду для него той самой девочкой, которую он ласково называл самой лучшей и единственной.

Я закрыла глаза, вспоминая его поцелуи, его ласки, его руки, касающиеся моей груди, а потом его член, входивший в меня столько раз и горячие струи спермы, доводящие меня до экстаза. Я не могла поверить в то, что этого больше не будет. Я так хотела все вернуть.

Я все помню

На следующий день я похоронила свою мать. Никого не было на кладбище, кроме меня и могильщика, который закапывал могилу после моего знака. Я вспомнила день, когда мать неожиданно вернулась домой с работы, якобы очень сильно устала и неважно себя чувствовала.

Она меня всегда избивала и желала всего самого наихудшего. Это была не мать, а мой самый жуткий кошмар.

Она обвиняла меня во всем. Я, маленькая девочка, даже понятия не имела о том, что означают эти слова, которыми она меня обзывает. И я остро чувствовала свою вину, хоть и не понимала, за что. Мать схватила меня за волосы и таскала по всей квартире, швыряя из стороны в сторону, как будто я кукла, а не человек, я рыдала, прося прощения, но я не знала, в чем провинилась перед ней.

Один раз она меня так сильно избила, что разбила мне голову и я провалялась без сознания довольно долгое время. Для меня это был самый ужасный день, после которого еще неделю болела голова, а мать не произнесла ни слова извинений. В этом была вся она, женщина, давшая мне жизнь.

Я вдруг осознала, что не испытываю к матери никаких чувств, и, если поначалу мне было дико разлучиться с ней и начать жить иначе, то теперь мне казалось, что я упустила кучу времени, проводя его с ней на одной территории и наблюдая за ее деградацией, которая привела к тому, что ее просто прибил пьяный сожитель.

Не такой жизни я хотела себе поэтому, положив букет свежих роз на свежую могилу, я быстрым шагом удалилась с кладбища, не оглядываясь назад.

После возвращения от нотариуса я застала Эдуарда в саду, читающего книгу. Он посмотрел на меня и слегка улыбнулся:

– Ты как? Держишься?

Я кивнула, едва сдерживая собственные эмоции. Как мне хотелось броситься ему на шею, поцеловать его, а потом раздеть и заняться с ним сексом. Но я лишь скромно стояла возле него, пожирая его глазами, не смея даже коснуться его руки, державшей книгу. Конечно, я могла пустить слезу и упасть в объятия Эдуарда, но я так не умела делать, да и вряд ли бы это получилось у меня естественно.

– У меня все хорошо. Я подумала насчет университета и решила, что хочу перевестись в другой, рядом с твоим домом. Я не вернусь домой, и квартиру я хочу продать.

– Я тебя услышал, передам все юристам, они займутся продажей. А сейчас иди к себе, я тебя прошу поменьше мелькать перед моими глазами.

– А как же совместные завтраки, обеды и ужины? – спросила я, понимая, что стала для Эдуарда больной мозолью.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «Литрес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.