Горячая поклонница
– Не за что. – Он указал на стол, на котором лежало столько всего, сколько и пять человек не смогли бы съесть за одно утро. – Почему бы вам не налить себе кофе и не присоединиться к нам? Мы только начали.
– Я не могу. – Она подняла портфель с документами. – Я на весь день уезжаю к Рейфу, буду ждать, пока он не подпишет эти бумаги, они нужны к завтрашнему дню. Кстати, твоя подпись мне тоже нужна, – обратилась она к Эмме, подтолкнув папку к ней. – Если бы ты подписала прямо сейчас, я была бы благодарна.
– Я сегодня ужинаю с Рейфом. – Уорд подошел к столу и встал напротив Аны. – Я возьму бумаги с собой и заставлю его подписать.
Ана выхватила папку из-под его руки:
– В этом нет необходимости.
Он все-таки успел ухватить папку за уголок:
– Мне совсем нетрудно.
Они держались за папку и боролись уже не за то, кому придется просить Рейфа подписать документы, а за управление «Надеждой Ханны». Отдать ему папку – признать, что она не справляется со своей работой, продолжать тянуть ее – выставить себя стервой, одержимой властью. Ана чувствовала, как взгляды скользят с нее на Уорда и обратно, видела его спокойную улыбку и ощущала, какая напряженная улыбка у нее. Она уже проиграла.
– Прекрасно, – сказала она, отпуская папку. – Пожалуйста, сделайте так, чтобы бумаги были у меня утром.
Уорд положил папку на стол и снова махнул рукой в сторону свободного стула:
– Садитесь. Хочу услышать ваше мнение.
Ана увидела лежащий перед ней новый блокнот и новую ручку в держателе. Она огляделась и увидела, что у всех такие же. Кристи и Омар уже что-то писали. Пока все высказывали новые идеи, Ана осторожно расчертила лист и надписала колонки.
Итак, что ей нужно? Больше тренироваться, больше времени, чтобы разобраться, как делать свою работу, меньше времени проводить с музыкальной легендой. Как это получить? В эту колонку она не смогла написать ничего, кроме вопросительных знаков.
Несколько часов спустя, после того как Уорд сводил всех на ланч в ресторан, Ана смогла наконец уйти к себе и вдоволь подуться. Она не строила на свой счет никаких иллюзий – она шла именно дуться. За ланчем Эмма была в своей стихии. Ана бывала здесь достаточно часто, чтобы элегантная обстановка и изысканная еда перестали угнетать ее, а вот Кристи и Омар были потрясены. Ана пыталась внушить себе, что это не было предательством, но ее обостренные чувства не желали внимать голосу разума.
Когда Эмма, постучавшись, сунула голову в кабинет Аны, та совсем расклеилась.
– Разве ты не довольна нашими сегодняшними достижениями? Похоже, дело наконец стронулось с мертвой точки, – заметила Эмма, безошибочно почувствовав настроение подруги.
Ана неопределенно пожала плечами и сложила руки на груди, а потом быстро опустила их. Это был один из недостатков работы с кем-то, кто знает тебя как облупленную.
Родители Аны работали на Уортов много лет. Она сама жила в комнатке над их гаражом. Эмма никогда не относилась к семье Аны как к прислуге, девочки были почти как сестры.
Ана попыталась унять раздражение, вызванное жизнерадостностью Эммы. Месяц назад Эмма влюбилась в Чейза Ларсона, сводного брата Рейфа Кэмерона, поэтому трудно было осуждать ее за то, что она вся светилась от счастья и предвкушения, – она была еще и беременна. Ана была рада за нее, но в ее присутствии особенно остро ощущала собственное одиночество. Но личные проблемы Аны не должны были сказываться на «Надежде Ханны». Ана побарабанила пальцами по столу.
– Это все похоже на сон.
– Я просто в восторге. – Эмма отпила воды из бутылки, которую всегда носила с собой. – Мне кажется, у нас родились отличные идеи. Что ты думаешь насчет ярмарки? Потрясающе, правда?
Это было предложение Кристи. Вместо того чтобы снять дом, они организуют ярмарку под открытым небом в конце месяца. Это привлечет к мероприятию больше внимания, как прессы, так и прохожих. Все горячо поддержали эту идею.
– Идея хорошая, но у нас и так полно работы. Я не хочу тратить силы и время на развлечения, когда надо сделать еще так много серьезных дел.
– Это не пустая трата времени и сил, – возбужденно заявила Эмма. – Конечно, мы только начинаем, но сколько человек знают о нашем существовании? Нам надо заявить о себе, рассказать, что мы можем и что делаем. Это привлечет как клиентов, так и добровольцев. Ярмарка – отличный способ добиться этого.
– Я не говорю, что ярмарка – глупая затея, я просто боюсь, что это не самый разумный способ использования ресурсов.
– Мы сможем привлечь местных бизнесменов к сотрудничеству, а если Уорд придумает какое-нибудь маленькое шоу, мы просто озолотимся.
Идея устроить представление принадлежала Омару. Уорд развил мысль, предложив привлечь молодых музыкантов, которых он курировал.
– Да, отлично. – Она пытается работать, а Уорд вносит конструктивные предложения про кексы и веселье. Разве удивительно, что он не нравится ей, когда он переманивает ее подчиненных на свою сторону? Может, ей было бы легче справиться с этим, если бы она не боялась сама подпасть под его обаяние. Может, она должна радоваться, что он сам отказался выступать: она бы не пережила такого восторга. – Кстати, ты не знаешь, почему он сам не хочет выступить? Я часто думала…
– Нет, не знаю… – Эмма взмахнула рукой, давая Ане знак замолчать, и кивнула на заднюю дверь. – Так или иначе, – громко сказала она, – мне пора. Куча дел. Надо обзвонить народ и все такое… – Она вопросительно подняла брови. – Поговорим потом.
Ана сжала губы и кивнула. Уорд был на подходе. Интересно, почему он так любит черные ходы?
Эмма извинилась, столкнувшись с Уордом в дверях. Ана надеялась, что сегодня больше не увидит его или что ей, по крайней мере, не придется оставаться с ним наедине. Разве звездам после полудня не полагалось лежать у бассейна? Почему бы ему не предаться каким-нибудь своим звездным развлечениям?
– У вас есть минутка? – спросил он, вошел и закрыл за собой дверь, не дожидаясь ответа.
– Конечно, – пробормотала она, надеясь, что ему ее тон не покажется таким фальшивым, как ей самой.
Ее офис был переоборудован из кладовки. В нем едва хватало места на шкафы, ее стол и два стула – для нее и для посетителя. Уорд сел и вытянул ноги, и Ана отодвинулась, чтобы не столкнуться с ним ногами. Казалось, его длинное тело заполнило остававшееся свободное место, а воздух мгновенно наполнился его запахом, не душным, как одеколон, а более мягким… Ана потрясла головой, пытаясь прийти в себя, и заметила, что он внимательно смотрит на нее. Она привыкла к тому, что мужчины липли к ней, – у нее были хорошая фигура и миловидное лицо. У мужчин обычно довольно примитивные представления и ожидания касательно латиноамериканок, и они многое позволяли себе, хотя она никогда не соответствовала этому стереотипу. Однако Уорд был другим.
Его взгляд не унижал, как будто он оценивал ее личность, а не внешность, и она боялась, что он может найти в ней какой-то изъян. В его присутствии она начинала мучительно ощущать локон, выбившийся из прически, и то, что она сняла туфли, когда села, и забыла надеть их, отодвигаясь от стола, и свои пальцы с ногтями, покрытыми голубым лаком, в каком-то дюйме от его дорогих кожаных туфель.
Словно прочитав ее мысли, он посмотрел на ее ноги и смотрел на них так долго, что ей захотелось провалиться сквозь землю. А потом он заметно сглотнул. Она поспешно убрала ноги и поджала пальцы. Он поднял на нее взгляд. Его лицо ничего не выражало.
Он сказал не терпящим возражений тоном:
– Нам надо поговорить.
О черт! Он действительно оценивал ее и все понял. Ей не хватает квалификации, она не справляется, она недостойна. Он ненавидит голубой лак, а теперь и ее ноги.
– Я не терплю только одну вещь, – бесстрастно сказал он, – людей, которые нечестны со мной. Вы совершенно очевидно не любите меня, и мне не нужно знать почему.
Что?.. Она сделала глубокий вдох. Его беспокоило то, что он ей не нравится?
– Это не то…
– Либо я вам не нравлюсь, либо вы мне не доверяете. Что-то точно есть. Давайте прямо сейчас проясним этот вопрос. И не надо этих сказок про то, что вы не доверяете знаменитостям. Ни за что не поверю, что вы позволите вашим личным предпочтениям встать на пути к успешному развитию «Надежды Ханны».
Она выдохнула, раздумывая, насколько честной может быть. Да, она не любила звезд. Ридли Синклер превратил ее жизнь в кошмар, и она знала, что большинство знаменитых мужчин – такие же, как он. Однако все, что делал и говорил Уорд, доказывало, что он к ним не относится. И в этом была проблема. Она могла не замечать Ридли Синклера, но поступить так с трудолюбивым, честным Уордом? Его было куда сложнее игнорировать. Сказать все это вслух она не могла, поэтому сказала первое, что пришло в голову:
– Ладно. Для начала мне не нравится, как вы ворвались сюда и все взяли под свой контроль. Вы в городе всего день, а уже растрачиваете бюджет на доски и фрукты.
– Они куплены не на деньги фонда.
– О… – Он потратил свои деньги? Она едва не застонала. Красив и благороден. Как она ошиблась! Он продолжал смотреть на нее, и она продолжила: – Вы думаете, что это поможет? Если вы будете разбрасываться деньгами, все само собой решится?
Улыбка промелькнула и исчезла.
– Вообще-то именно так все и работает.
– Если мы хотим достичь своих целей, мы должны быть сознательны, настроены реалистично и…
– Ана, вы думаете, мы с вами не сработаемся? – Его голос был холоден, взгляд оценивающий.
Тревожный звонок впился в ее мозг. Она не должна провалиться. Она не хотела влюбляться в него, она не хотела даже, чтобы он просто нравился ей. Ана глубоко вдохнула – если бы только он не сидел так близко от нее! – и медленно выдохнула. Будет ли ей тяжело работать с ним? Возможно. Узнает ли он об этом? Нет. Никогда.
Она заставила себя улыбнуться дружелюбно и искренне:
– Нет, мистер Миллер, я думаю, все будет отлично.
Он прищурился, когда она назвала его по фамилии, как будто раздосадованный ее официальным тоном. Она сжала руки, чтобы не дрожать.
– Вы знали, мисс Родригез, что мне было двенадцать, когда я первый раз вышел на сцену?
Вспыхнув под его пронзительным взглядом, Ана заправила злосчастный локон за ухо – это был единственный способ незаметно обмахнуть покрывшуюся холодным потом шею.
– Нет, я этого не знала.
– Первый договор на запись я подписал в пятнадцать. Заключил сделку с моим первым лейблом в девятнадцать.
Может, дело было в его ленивой манере говорить, а может, в слишком внимательном взгляде. Он не хвастался, не пытался впечатлить ее, он просто ставил ее в известность. Ей казалось, что, когда он договорит, ей это очень не понравится.
– Я двадцать четыре года в этом бизнесе. Почти столько, сколько вы живете на свете. – Он криво улыбнулся. – За то время, что я выступал… – он покачался на стуле, сцепив пальцы на груди в замок, – я имел дело с разными людьми, пытающимися нажиться на мне, заявлявшими, что хотят защитить меня, быть моими лучшими друзьями. Когда ты так долго в этом деле, случается что-то одно: либо ты становишься одним из тех сумасшедших, которые пять раз в день нюхают водоросли, либо учишься чувствовать, когда тебе врут. – Он опустил стул на все ножки. – Я не люблю водоросли.
Она с трудом удержалась, чтобы не закусить губу. Ну зачем ему надо было заканчивать свою тираду шуткой?
– Скажем так, – продолжил он, – есть только одно, что я умею лучше, чем играть на гитаре, – чувствовать, когда кто-то мне врет. Учитывая это, почему бы вам не начать сначала и не рассказать мне честно, с какими проблемами вы собираетесь столкнуться?
Глава 3
Прямота Уорда выбила Ану из колеи. Что ей теперь делать? Она не могла сказать: «О, я думаю, что ты просто мечта. И это меня очень раздражает» или «Я совершенно не готова для этой работы. Я из последних сил делаю вид, что прекрасно знаю, что делаю, и если бы ты знал, как тяжело мне это дается, ты бы меня уволил».
Вместо этого она решила просто рассказать ему свою историю – и пусть сам делает выводы.
– Мне было двенадцать, когда мои родители переехали сюда из Лос-Анджелеса. Хотя это всего в полутора часах езды отсюда, это совершенно разные миры. Мой отец устроился садовником к Уордам, а мать стала их экономкой. Я выросла в их доме, и к нам никогда не относились как к слугам.
Он внимательно смотрел на нее, упершись локтями в колени. Под его взглядом у нее сжималось сердце. Ана привыкла иметь дело со знаменитостями, которые говорили только о себе, но Уорд, похоже, действительно слушал ее, как и ее команду во время совещания. Комната вдруг стала слишком тесной, как будто Уорд занял все свободное пространство. Она сунула ноги в туфли, встала и кивнула на дверь:
– Я пойду приберусь в конференц-зале. Если хотите продолжить разговор, пойдемте со мной. Если оставить фрукты на столе, они испортятся. – Она знала, что он пойдет за ней: казалось, он делал все, что ей от него хотелось. Идя по коридору, она продолжила: – Вам может показаться, что я рассказываю о своей жизни, но я хочу, чтобы вы поняли: переезд сюда спас мою семью. Не только родителей и меня, вообще всю семью – вслед за нами сюда переехали другие наши родственники.
Он прищурился, обдумывая ее слова, но, похоже, все равно не до конца понимая. Да и как он мог понять? Она остановилась и посмотрела на него:
– Это может прозвучать избито и пошло, но Виста-дель-Мар – особенное место. Оно не идеально, но все мы держимся вместе, мы привыкли помогать друг другу. Это идеальное место для растущих детей, для создания семьи, по крайней мере, так было раньше. Теперь, когда Рейф Кэмерон купил «Уорт индастриз»… – Она замолчала, вдруг осознав, что говорит, но Уорд успел уловить ее интонацию.
– Могу я сделать вывод, что вы не одобряете действия Рейфа?
Она опустила голову, прячась от его взгляда, и осмотрела комнату, полную последствий совещания. Она принялась искать крышку от миски с фруктами.
– Не хочу говорить плохо о нем, – она закрыла миску, – он ваш друг.
Уорд, очевидно, не разделял ее делового настроя. Он сел в кресло и вытянул ноги.
– Кроме того, он ваш начальник.
Что-то было в его словах, как будто предостережение. Отлично. Черта проведена. Она коротко кивнула и подошла к подносу с кексами. Там оставался последний, ее любимый – бананово-орехово-шоколадный. Она оставила его на месте: позже ей не помешает хорошая порция шоколада.
– Не поймите меня неправильно, я очень уважаю его за то, что он организовал «Надежду Ханны».
– Рад, что вы одобряете его миллионный вклад в жизнь городского сообщества, – сухо сказал Уорд.
Забавно, но Рейф не так много вложил в фонд. Он был членом правления, достал им Уорда и включил в состав совета директоров Эмму по просьбе Рональда Уорта. Эмму все обожали, поэтому ее участие в проекте обещало успех, однако Ана не могла отделаться от ощущения, что Рейф взял ее, только чтобы создать иллюзию преемственности между царствованием Уорта и новым режимом. И все-таки люди, годами работавшие на фабрике Уорта, волновались. Ходили слухи, что Рейф пригласил специалиста по связям с общественностью, Макса Престона. Но так ли нужен был фабрике этот специалист?
Ана продолжила:
– С тех пор как я вернулась сюда, я все чаще замечаю, что люди нервничают. Если Рейф закроет фабрику, это будет катастрофа для города.
– Я знаю, но какое отношение все это имеет к «Надежде Ханны»?
– Самое прямое. Я могла бы развернуться шире, если б Рейф уделял фонду больше внимания.
Уорд нахмурился, не сердито, а словно размышляя, чем он может помочь.
– Какого именно внимания?
– Да любого. – Она начала протирать стол. – Я встречалась с ним всего однажды, когда Эмма притащила меня на официальное собеседование.
Она удержалась от того, чтобы заключить слово «собеседование» в воображаемые кавычки, но убрать презрение из голоса не смогла и раздраженно смахнула крошки в ладонь. Все собеседование состояло в том, что она прождала час только для того, чтобы он на секунду оторвался от ноутбука, дал ей разрешение на все, что угодно, и снова уткнулся в монитор.
«Эмма думает, что вы отлично справитесь. Не разочаровывайте ее» – вот и все, что сказал ей Рейф.
Она стряхнула крошки на поднос. Так-то лучше.
– Поосторожнее с желаниями, – заметил Уорд. – Рейф может быть очень требовательным.
Он смотрел на нее, и она снова занервничала. Странно, она думала, что во всем виновата крошечная комнатка, но, похоже, размер помещения значения не имел.
– И все-таки я хотела бы, чтобы он уделял нам больше времени. – Она подошла к доскам и взяла губку, еще не распакованную. – С того самого первого дня мы общаемся по имейлу, и на любой мой вопрос он отвечает одно и то же. – Вскрывая упаковку, она попыталась изобразить Рейфа: – «Я полностью доверяю вашим решениям». – Было странное удовольствие в уничтожении следов совещания, пусть это было просто стирание слов с доски. Если бы все ее проблемы могли разрешиться так же просто. – Я начинаю думать, что он просто присылает одно и то же письмо.
– А может, он просто доверяет рекомендации Эммы.
Пока Ана вымещала свое расстройство на доске, Уорд встал и подошел к ней. Она вздрогнула, обнаружив его так близко – она даже различала золотые точки в его глазах. Как это он так бесшумно двигается? Она глубоко вдохнула, снова почувствовала его запах и прошептала:
– Он едва ее знает.
Она откашлялась, злясь на себя. Золотые глаза Уорда были наименьшей из ее забот. Ану Рейф знал еще хуже. Если он назначил на такую высокую должность такую неопытную работницу, не значило ли это, что он небрежно относился ко всему проекту?
– Но он всю жизнь знает Чейза, и если его брат доверяет ей, доверяет и Рейф.
Он тронул ее за локоть, желая утешить, но только еще сильнее взвинтил ее нервы. Она опустила глаза и увидела, что у него большая, сильная рука. Надежная. Ее вдруг оглушило осознание, что это рука не просто красивого, сильного мужчины – это рука Уорда Миллера, которой он писал свои чудесные песни. Ей захотелось завизжать от восторга, она задыхалась от тепла, окутавшего ее. Она с трудом заставила себя не смотреть на его руки, только чтобы наткнуться на его взгляд. О, у него были опасные глаза, в таких можно утонуть.
Ана потрясла головой, пытаясь вспомнить, о чем говорила:
– Я просто… хотела бы, чтобы мне немного помогли.
– Что ж, в таком случае я вам понравлюсь, – пробормотал он.
Она снова посмотрела на его руку. Почему он до сих пор не убрал ее? Почему до сих пор стоял так близко? Она покраснела и отдернула руку, подпустив холода в голос:
– «Надежда Ханны» – не просто благотворительное мероприятие, это способ объединить весь город.
– Я уже понял это. – Теперь он был очень серьезен. – Рейф убедил меня в этом еще до моего приезда. Вы абсолютно правы в одном, – он осторожно вытащил губку из ее пальцев и начал стирать со второй доски, – зависеть от Рейфа вы не должны.
От удивления она даже отвлеклась от быстрых, уверенных движений его рук.
– Но…
– Он будет отличным подспорьем для фонда, я уверен, но полностью полагаться на него в финансовых вопросах глупо. Нам нужно найти дополнительные источники доходов, и я здесь именно для того, чтобы это устроить.
В его голосе снова появились эти соблазнительные нотки, и ей захотелось, чтобы остались еще крошки, которые она могла бы убрать. К счастью, он не заметил ее смущения и продолжил:
– В Фонде Кары Миллер работает много хороших людей. Если вы не доверяете мне или Рейфу, пожалуйста, доверьтесь им.
Она сжала кулаки. Ей совсем не нравилось, что он озвучивает ее собственные сомнения.
– Значит, вы думаете, кто из вашего фонда лучше сделает мою работу здесь?
– Ого! – Он поднял руки, словно защищаясь. – Это совсем не то, что я имел в виду.
– Но вы ведь думаете, что кто-то другой лучше справится? – Она почувствовала себя оскорбленной. Кто он такой, чтобы критиковать ее? Он просто музыкант, откуда ему знать что-то о работе, которая не приносит дохода… Впрочем, ладно, кое-какой опыт у него был. – Я уверена, что вы наняли лучших людей для вашего фонда, которые творят настоящие чудеса.
Она постаралась скрыть горечь, звучащую в голосе. Фонд Кары Миллер был посвящен проблемам здоровья младенцев, но львиной долей своего успеха он был обязан Уорду, который задействовал свою известность на полную катушку для нужд фонда. Ана глубоко вдохнула. Нельзя было вымещать злость на Уорде. Он друг Рейфа, но совсем не виноват в том, что для последнего фонд был всего лишь побочным предприятием. Она отошла в дальний конец комнаты, но даже оттуда ощущала его присутствие, как будто он стоял рядом.
– Я хочу, чтобы вы поняли, к чему я клоню. Ваш фонд – образец для всех подобных организаций. Ваш фонд… – она поискала слова, – легенда.
Он слегка улыбнулся, благодаря за комплимент:
– Спасибо. Это не только моя заслуга.
– Именно, – мрачно согласилась она. – А у «Надежды Ханны» есть только я.
– Это не то, что я имел в виду.
– Я умею признавать свои несовершенства. – Она вздохнула и откинула волосы с лица. – Я очень хотела получить эту работу. Я очень хотела делать ее хорошо. Я просто… – Ей отчаянно не хватало слов. – Я ожидала от себя большего. Я думала, моего опыта волонтерской работы, накопленного в Лос-Анджелесе, будет более чем достаточно здесь. К тому же я умная, трудолюбивая, я ни разу ничего не заваливала. Я думала, этого будет достаточно. Оказалось, что нет.
Как только слова были сказаны, она пожалела об этом. Почему она выбрала для откровенного разговора человека, который вполне может поспособствовать ее увольнению? Эмма ни за что не проголосует за это, но если Уорд поговорит с Рейфом…
Однако в его глазах она не прочла ничего, кроме понимания.
– Я не боюсь тяжелой работы, не боюсь провалиться, я боюсь только подвести людей, которые в меня верят. Я четыре года проработала в Голливуде и думала, что смогу справиться со всем. – Она рассмеялась. – Господи, как же я ненавижу ошибаться!
Он подошел к ней и мягко развернул к себе:
– Вы не ошиблись. Вы справитесь.
Уверенность в его взгляде выбила воздух из ее легких. Она вдруг особенно ясно осознала, что великолепный Уорд Миллер здесь, совсем рядом, говорит с ней как с равной… Она тряхнула головой. Совсем не время поддаваться чувствам.
Он резко убрал руки и сунул их в карманы:
– Я отлично помню, как тяжело было запускать фонд. Конечно, у меня была превосходная команда, но я хотел больше делать сам. Мне нужно было постоянно что-то делать.
Она затаила дыхание. Его жена умерла три года назад, но вряд ли эта рана когда-нибудь затянется. Когда Эмма сказала, что он будет участвовать в работе фонда, Ана поискала информацию о нем в Интернете, и оказалось, что она очень мало знает о периоде его жизни после ухода с большой сцены.
Она нашла достаточно информации о смерти его жены, включая его последние слова ей. Подобное вторжение в его личную жизнь показалось ей таким отвратительным, что она тут же закрыла окно, ругая себя за любопытство. Терять любимого всегда тяжело, а уж когда твоя скорбь тиражируется таблоидами, боль становится просто невыносимой.
– Наверное, вам было очень тяжело потерять жену, – сказала она.
Он спокойно кивнул, принимая ее неуклюжее соболезнование:
– Если у меня получилось запустить проект, получится и у вас. А я вам помогу.
Ана покачала головой:
– Довольно и того, что вы член правления и наше лицо. Я не хочу, чтобы вы делали и мою работу.
– Я и не собираюсь делать вашу работу, я буду делать свою.
– Не понимаю.
– Вы не знаете, чем занимается мой фонд?
– Заботится о младенцах.
– Это только полдела. – Он озорно улыбнулся, как будто собирался поделиться секретом, и она невольно подалась вперед. – Это было нашим основным направлением в самом начале, но потом я понял, что без меня, без моей известности ничего не получится, и создал еще одну ветвь.
Она нахмурилась:
– Какую?
– Помощью детям занималась Кара, а меня никогда особенно не тянуло к этому.
– К чему же вас тянуло? – Она покраснела от двусмысленности вопроса.
Между ними определенно пробегали искры, но Уорд явно был намерен игнорировать это, а если получится у него, получится и у нее.
– Вы когда-нибудь слышали выражение «бизнес-инкубатор»?
– Думаю, да. – Не так давно она читала статью про это. – Это компании, которые помогают раскрутиться другим компаниям?
– Точно. Другая ветвь моего фонда, про которую почти никто не знает, и есть такой бесплатный инкубатор. Мы находим людей с благими намерениями и увлеченными последователями и помогаем им. Мы не делаем их работу за них, мы просто учим их, что и как надо делать.
– Я не знала, что нечто подобное вообще существует, – изумленно сказала она. – Почему я ничего об этом не знала?