Его личный ад
Гоню непрошенные воспоминания. Не выходит. Перед мысленным взором предстают картины прошлого. Моя сестра и невеста кружатся в смертельном водовороте металла и дождя.
Пять лет назад я убил их. Уничтожил самое дорогое, что было в моей жизни. Мы уехали к морю, всего на несколько дней. Моя сестра Агнесс грустила. Так, как грустят подростки. Я отменил все деловые встречи и повез её увидеть "барашки волн", как она говорила. Невеста Грейс в последний момент тоже захотела, и я не мог отказать. Никогда не мог. Они были для меня всем, самой жизнью. Вечером последнего дня, довольные и загорелые мы ехали домой, в наш съёмный домик.
Погода стремительно ухудшалась, и шансы добраться домой до дождя не представлялось возможным. Небо затянули почти чёрные тучи, воздух был разряжен, как перед сильной грозой. Снизив скорость, мы петляли по горному серпантину. Поднялся настолько сильный ветер, что мне показалось, будто мой внедорожник унесёт одним прорывом, как домик Дороти из Канзаса. Управлять машиной становилось всё труднее, но девочки так боялись, им хотелось поскорее оказаться в укрытии, а мне обезопасить их.
Едва мы вошли в один из крутых поворотов, как на машину упало ссохшееся дерево, не устоявшее под натиском стихии. Оно ударило ровно туда, где сидели Агнесс и Грейс. Они даже вскрикнуть не успели. Я резко ударил по тормозам, среагировав слишком медленно, и машина всё–таки врезалась в ограждение, свесившись наполовину с обрыва.
Я пытался перебраться на заднее сидение, где истекали кровью мои любимые. Агнесс была ещё совсем ребёнком. В её распахнутых глазах застыл мимолетный испуг. Тонкая струйка алой крови стекла из уголка её пухлых губ. Она была мертва. Толстая ветка вошла в её грудную клетку, лишая даже маленького шанса на спасение. В этот момент что–то внутри меня оборвалось, вероятнее всего то, что сохраняло во мне веру в справедливость и безусловную любовь, тогда я понял весь ужас ситуации. Я закричал от беспомощности, от осознания того, что её больше нет. В немом ужасе я посмотрел на Грейc, её рот беззвучно открывался, словно у рыбы. Одна из веток так же проткнула её насквозь, где–то в районе лёгкого. Кровь алым потоком хлестала из раны.
– Генри, – тихо, едва различимо прошептала Грейс, каждое её слово сопровождалось хрипом, – уходи, скоро всё кончится.
– Я тебя вытащу, только держись!– как я мог уйти?
– Мне не больно, честно, и ты должен уйти, – кровь изо рта шла всё больше, а я ничего не мог с этим поделать, лишь сжимать её руку.
– Просто молчи. Не трать силы. Я тебя вытащу!– стараясь перекричать вой ветра и абсолютно не понимая, как исполню обещанное, я старался вытащить Грейс.
– Генри, ты лучшее, что было в моей жизни. Я рада, что в конце вижу твоё лицо. Уходи, пожалуйста, уходи.
– Нет! Я тебя не оставлю! –машина ещё раз качнулась под порывом ветра.
– Умоляю, –слёзы катились по щекам невесты, смешиваясь с кровью.
Свет гас в глазах Грейс. Больше всего я мечтал умереть там, с ними, но потом представил то горе, которое постигнет нашу бедную мать. Я посмотрел на сестру. Её не вернуть. Потолок машины вдавил её череп. Она умерла, так ничего и не поняв. С самого детства Агнесс плохо переносила боль, и я был рад, что ей не пришлось страдать. Моя рука потянулась к её щеке. Она была все ещё тёплой, загорелой. Моя бедная сестрёнка. Я завопил так громко и отчаянно, надеялся, что моё сердце разорвётся, в этот же миг, но нет. Я, к сожалению, был всё ещё жив.
Грейс взглянула на меня последний раз и едва различимо улыбнулась. Машину шатало всё сильнее, мысль о том, чтобы остаться, плотно засела в моей голове. Переводя взгляд с сестры на невесту, я ощутил в полной мере, что такое опустошение. Точнее, мне так казалось.
В одно мгновение я представил лицо матери, и решение пришло само собой. Наша бедная мама. Она не справится одна, а для меня смерть слишком лёгкое наказание.
Мне пришлось перелезать, через тела любимых, чтобы спасти свою жалкую жизнь. Хуже этого я ничего не совершал. Я выбирался через заднюю дверцу багажника. Едва правая нога коснулась земли, машину потянуло в пропасть, и меня следом. Я распорол бок о искареженый металл, но даже эта боль была ничем. Чудом уцепившись за край ограждения, я висел над обрывом, на волоске от решения полететь в пропасть. Я успел увидеть, как машина упала на дно и через несколько секунд взорвалась. Эта картина навсегда останется перед моими глазами. Сколько бы раз после того дня я не ложился спать, всё вижу лица родных отмеченные смертью.
Очнувшись от воспоминаний, я вздрогнул. Глаза Анни настороженно смотрели на меня.
– Генри, с тобой всё в порядке?
– Да, конечно, задумался, – я старался уйти от разговора. Анни была проницательна, и к тому же видела меня в офисе, когда я потерял контроль.
– Взглянешь на наброски?
Я сел ближе. Не так близко, как хотел. Боже, Анни была так похожа на Грейс. Внешне они были столь же различны как день и ночь, но от них обеих веяло тем спокойствием, которого мне так не хватало. Хоть прошло пять лет, мне не стало даже отчасти легче, но иногда казалось, что всё произошло вчера. Я почти перестал просыпаться с криками на весь дом.
– О, прекрасно, – я внимательно рассматривал эскиз.
Приталенный чёрный пиджак, белая рубашка с глубоким вырезом, слегка зауженные брюки, ремень с массивной пряжкой. Я живо представил себя в этом образе.
– Конечно, это не окончательный вариант, но пока что так. Учти, что это всё пока без аксессуаров.
– Ты бы хотела увидеть меня в этом? –ласково спросил я, наслаждаясь тем, как румянец заливает щеки Анни.
– Мне кажется, этот образ отражает твой характер, в какой–то степени,– вопреки моим ожиданиям девушка хоть и покраснела, но не опустила глаз, не отвела их.
– И какой же у меня характер?
– Честно? – Анни приподняла аккуратную бровь.
– Мне не нужна лесть, я слышу её предостаточно в офисе.
– Ты властный, любишь доминировать, не привык, что твои приказы обсуждаются, но…Но это лишь одна сторона медали. Та сторона, которую ты никому не показываешь иная. В тебе есть доброта, желание помогать, и какая–то душевная боль. Она угнетает, мучает и не отпускает. Это видно по глазам в тот момент, когда тебе кажется, что на тебя никто не смотрит. Э
Эта девчонка попала во все цели. Мне стало очень не по себе. Она не должна видеть меня насквозь. Это слишком опасно. Для меня. Она не должна знать, что я сделал, и чем пожертвовал, чтобы стать тем, кто я есть. Сколько человечности мне пришлось задушить в себе, чтобы больше не привязываться ни к кому.
– Ты фантазируешь, Анни, –я постарался сменить тему.
– Наверно так, – девушка погрустнела. Вот идиот.
– Приготовить для тебя кофе? – нужно как–то реабилитироваться. Эта девушка очень чувствительная, остро реагирует на всё.
–Нет, я не хочу,– Анни опустила глаза в свой планшет, и больше ничего не ответила.
Я был так высокомерен и заносчив, что не мог признать её правоты. Не мог смириться с тем, что кто–то разгадал меня так быстро. Не такая уж я великая загадка.
Анни поднялась, и держась за край стола, направилась в сторону постели. Я хотел было помочь, но увидев, как я встаю, девушка выставила вперед ладонь, и покачав головой, сама забралась под одеяло, в этой своей пижаме с авокадо. Это был удар ниже пояса.
Она была такой хрупкой, и почти в равной степени одинокой, не знала прикосновений мужчины. Всякий раз, когда мои пальцы касались её кожи, Анни вздрагивала, и опускала взгляд, но наслаждалась. Я видел это по расширенным зрачкам, по едва слышным вздохам, срывавшимся с её манящих, словно приглашающих поцеловать, губ. Мне с первой нашей встречи хотелось заботиться о ней, и не меньше завладеть всем её пространством и вниманием. Чего стоит один её взгляд полный паники, словно у испуганной лани, когда она смотрит на высотные здания.
Я еще немного посидел за компьютером, разгребая письма сотрудников. Решив уйти на удалённую работу, я не рассчитывал, что весь день буду пялиться в монитор.
Малиновый закат окрасил комнату в розовую дымку, и я решил, что нельзя его встречать в одиночестве. Когда я вошел в спальню, Анни стояла недалеко от окна, видимо боясь к нему даже подходить, глядела перед собой. Я приблизился к ней вплотную, так близко, что чувствовал запах её волос.
– Так красиво, – слегка дрожащим голосом сказала она.
– Да, тут иногда потрясающе.
– Я даже забыла, на каком мы этаже,–Анни отступила на шаг и коснулась меня спиной. Медленно обернувшись, она всматривалась моё лицо. Карие с темными крапинками, её глаза были словно растопленный шоколад. Под солнечными лучами они неуловимо меняли цвет. Я боролся с желанием снова поцеловать её. В этот раз, я не хотел сдерживаться.
– Прости, Генри, я не хотела задеть тебя своими словами. Я не имею права влезать в твою душу, – Анни опустила голову, словно провинившийся ребёнок.
– Забудь,– я коснулся кончиками пальцев её подбородка, и приподнял. Глаза Анни блестели от слез.
Я снова поцеловал её, нежно и осторожно, ведь одно неправильное действие, и я разрушу то, что только может зародиться. Анни ответила на поцелуй, и её маленькие ладошки коснулись моего лица. Меня словно ударило разрядом в двести двадцать вольт. Очень давно никто не прикасается ко мне так. Просто, не ожидая ничего взамен.€ти инстинктивно, я крепко прижал Анни к груди.
– Спасибо, –прошептал я, и перед глазами снова возникло лицо Грейс. Усталое, измученное, любимое.
Глава 9
Дыхание сбилось, и сердце, словно не моё, стучало так сильно, что зашумело в ушах. Генри слегка дрожал, что было так на него не похоже. Что–то внутри у него было сломано, разрушено, и он отчаянно старался это скрыть. Имею ли я право заглядывать и прикасаться к тому, что так ранит его? Осторожный поцелуй дрожал на моих губах, но это всё ещё не повод забираться ему под кожу и искать там ответы на свои вопросы.
– В этом мире так много боли и страданий, и у всего есть свой срок, произнесла я, отстраняясь, чтобы ясно видеть затуманенные болью глаза, –нельзя забыть боль, но можно заглушить её радостью. Не запрещай себе.
– Я прислушаюсь к твоему совету, – директор погладил мои волосы.
– Было бы неплохо. Наверное, завтра я вернусь домой,– начала было я, но Генри приложил палец к моим губам.
– Не стоит, тебе ещё тяжело ходить,– Генри выглядел очень усталым.
– Нам обоим нужно вернуться к обычной жизни. Как долго мы сможем сидеть тут в самоизоляции?
– Столько, сколько потребуется для твоего восстановления.
– Мне лучше, я почти могу наступать на ногу, – конечно, это ложь, но я должна побыть немного в отдалении, чтобы понять, как быть дальше, потому что дело принимает тот оборот после которого трудно повернуть назад.
Я как трусиха искала пути отхода. Это был всего лишь поцелуй, но каждый вложил в него слишком много, чтобы считать его мимолётным.
Незабываемое, и несравнимое ощущение, когда сердце бьётся сильно–сильно, заходя от собственного ритма, дыхание перехватывает, и иногда медленно, а иногда очень быстро твой мир сужается до одной улыбки, одной ямочки, одних голубых глаз, кажется, что дальше без них ты не сможешь сделать и вздоха. Просто ни одного крошечного вздоха.
– Хорошо,– Аллен провел рукой по волосам, и одна непослушная прядка упала на хмурый лоб.
– Спасибо за заботу, я очень давно не чувствовала себя так.
– Как? –рассеяно произнес Генри.
– Как маленькая принцесса, – я невольно рассмеялась.
– Это ведь хорошо, – Генри немного расслабился.
– Ой, забыла сказать! – вдруг вспомнила я,– к тебе приходил какой–то мужчина, когда ты ездил за моими вещами. Он был немного не в себе, как мне показалось.
– Что? Он не представился?
– Нет, спросил, кто я, дома ли ты, когда сказала, он ушёл. Выглядел рассерженным. Кажется, сегодня такой день, что все кто приходит к вам злятся на меня.
– Странно,– директор провел рукой по волосам, что свидетельствовало о его озадаченности или раздражённости,– никому не открывай без меня, ладно?
– Да, к тому же я завтра возвращаюсь к себе.
– Точно, скажешь об этом ещё раз, и я тебя привяжу, – Генри отступил, позволяя мне присесть на диван.
Боль в ноге слегка притупилась, я регулярно принимала обезболивающие таблетки, но от них голова была словно ватная. Директор весь день провёл рядом со мной, особо не пытаясь разговаривать. Каждый занимался чем–то своим. Он был молчалив и погружён в свои мысли. Я не решилась его беспокоить. Мы молча поужинали, и я направилась к своей постели. Генри был рядом, помогал улечься.
– Анни, побудь ещё дома, отдохни и выходи на работу в офис только когда почувствуешь себя здоровой. Я распоряжусь, чтобы в твоём кабинете установили жалюзи. Тебе так будет спокойнее работать,– присев на край кровати сказал Генри.
– Не стоит так стараться ради меня.
– Я сам решу, что стоит, а что нет, – строго сказал директор, –комфорт моих сотрудников имеет первостепенное значение.
– Диктатор, как я и говорила,– я искренне улыбнулась. В глубине души мне даже нравится слушаться его приказов, но как же приятно их нарушать.
– Отдыхай, завтра как будешь готова, я отвезу тебя домой,– Генри наклонился ко мне и почти невесомо поцеловал меня в лоб.
Мне совсем не спалось, нога к ночи снова разболелась, но и лежать в постели я больше не могла. Тишина казалась пугающей и словно липла ко всем окружающим предметам, обволакивая их тенью и холодом. Мне хотелось рассмотреть всё, увидеть каждую деталь интерьера подробнее. Обстановка в доме много говорит о его хозяине. Офис Генри мне показался таким безликим. Ни одной детали, которая говорила бы о нём, как о человеке, это невероятно смущало. Хотя, единственное, что я могла точно о нём сказать – он был до боли одинок, хоть и старался это скрыть.
Опираясь о стену, и стараясь не шуметь, я рассматривала полку с фотографиями. В чёрных матовых рамках были заключены две девушки. На одном из фото Генри обнимает девочку–подростка на фоне морского берега. Возможно, это его сестра. Они были не очень похожи, но глаза. Такое же синее марево. Девочка широко улыбается, крепко держась за руку Генри. Он тоже выглядит абсолютно счастливым. Странно видеть на его лице столько эмоций. Сейчас он был словно заморожен, подёрнут легким инеем. Рядом на другой фотографии Генри обнимает за талию стройную девушку с длинными, медового цвета, волнистыми волосами. Она держит перед собой руку, на пальце которой блестит обручальное кольцо. Что–то оборвалось. Значит, у него есть невеста, или жена, он выглядит таким счастливым, беззаботным.
Где–то внутри неприятный укол разочарования разослал свой болезненный импульс во все закоулки души. Неужели я осмелилась думать, будто могу ему нравится? Я – хромая утка. Зачем он только целовал меня? Заронил семена надежды? Наверное, от скуки. Что–то нашёптывало, это не вся правда, но разбираться не было сил. Сколько же девушек в его арсенале? Я не могла претендовать на этого мужчину. Не хочу быть одной из тех, кто страдает по нему и жаждет внимания, в то время как его сердце, очевидно, занято.
Да…большей глупости я не совершала. Это фото вернуло меня в реальность. Словно отрезвляющая пощечина.
Сумка была собрана ещё с вечера, и решение пришло само собой. Возможно, не самое умное, но необходимое. Часы показывали половину третьего ночи. Директор наверняка спит. Квартира утонула в тишине. На кровати я оставила какую–то невразумительную записку, тихо пошла к входной двери, и натянув незашнурованные кеды, вышла. Пришлось немало поискать выход из жилого комплекса, нога жутко болела, а перспектива ехать на лифте в одиночестве приводила в ужас. Внутри всё дрожало от нервного напряжения, я боролась желанием расплакаться.
Ночная прохлада укрепила меня в желании уехать поскорее от этого места. Эта ситуация показала, чего стоит моё хваленое самообладание. Покинув территорию жилого комплекса, я вышла на пустующую улицу, в попытках поймать такси. Хотелось скорее попасть домой. В мой настоящий дом. Где нет этих глаз, рук, губ… Нет и намёка на Генри Аллена.
Наконец, сев в такси, я потеряла последние крупицы спокойствия. Злясь на себя за то, что так быстро позволила этому мужчине поцеловать себя, забраться куда-то под кожу, плотно обосноваться там, я тихо заплакала, быстро утирая слёзы. Мимо проносились огни ночного города, унося меня дальше от Генри Аллена. Сердце часто меня подводило, обманывая, внушая мне те чувства, которых нет, вот и в этот раз, я попалась на его удочку.
Студия была такой тихой и пустой, что мне впервые стало в ней одиноко. Не разбирая вещей, я разделась и забралась в холодную постель. Провалившись в тревожный сон, спала всего несколько часов, ноющая боль в ноге не давала расслабиться и думать о чём–то другом.
Разлепив тяжёлые веки, я не сразу поняла, где нахожусь. Всё пространство вокруг было залито серым светом. За окном седой туман расстилался по крышам сонных домов, парков, уличных кафешек. Казалось, что его серые щупальца проникают под самую кожу, понижая градус тепла души.
Зябко ёжась и кутаясь в пушистый плед, я заварила кофе, устроилась у приоткрытого окна, выдыхая влажный утренний воздух, думая о всех событиях, прошедших за последние нескольких дней.
Стоило моей памяти воскресить образ Генри, как внутри больно ёкало, эхом волна разносилась до самых кончиков пальцев. Нестерпимо хотелось вернуться назад, пробраться так же тихо, как ушла, а на утро притвориться, что всё в порядке. Только вот перед глазами обручальное кольцо невесты Генри Аллена и его счастливое лицо. Чёрт! Зачем ему я?! У него всё есть. Тогда кто была та сумасшедшая мадам, что ворвалась к нему в квартиру? Сколько же женщин ему надо?! Мне всегда хватало гордости и самоуважения, чтобы не быть «одной из». Если возникает выбор между мной и кем–то ещё, то меня выбирать не нужно.
Эта мысль придала мне сил и уверенности в правильности собственного решения, но я понимала, что вся моя уверенность рухнет, едва я увижу Генри. Тем не менее, мне предстояло появиться на работе. Встретиться лицом к лицу со своими страхами. В том числе и страхом высоты. Моя лодыжка ясно дала понять, что по лестнице тащиться на самый верх не выход, а значит – мне придется сесть в лифт. В лофте директора я почти забыла об угнетающей фобии. В последний раз Генри помог мне справиться, но больше я на него не хочу полагаться.
На часах половина седьмого утра, я босиком, в нижнем белье стою у вешалки. Хочется выглядеть на все сто, но кого я обманываю? По офису ходят такие девушки, что я видела только на обложках.
Лето постепенно таяло, и в воздухе явно ощущались нотки осенней прохлады.
Сняв с вешалки тонкий пуловер лавандового цвета и плиссированную голубую юбку, ещё раз скептически осмотрела свой будущий наряд. Сойдёт. Просто хочу, чтобы мне было комфортно. Кеды универсальная обувь, к тому же ноге будет удобно. Всё равно с забинтованной ногой ничего не налезет. Собрав волосы в высокий пучок, я переоделась, нанесла легкий макияж, чтобы хоть как–то замаскировать синяки под глазами. Туман потихоньку рассеивался, обещая погожий денёк. Это придало сил, и я почти уверенная в своих силах двинулась навстречу жизни.
Долго не раздумывая, я вошла во вращающиеся двери бизнес–центра. Казалось, прошла целая вечность, а люди занимались всё тем же – бегали туда–сюда, решая свои повседневные задачи. Я медленно подошла к стеклянному лифту, и нажала на кнопку вызова. Через десять секунд лифт приехал, распахнув свои челюсти. Я вошла. Хвала небесам, никого. Створки медленно закрывались, и в почти исчезнувшую щёлку протиснулась рука. Дверь снова открылась, и я увидела того парня, что приходил к директору.
– Здравствуйте, кажется, мы уже встречались, – он ослепительно улыбнулся, а у меня всё внутри съёжилось. От страха. Совершенно безотчетно.
Вошедший бы так же высок как Генри, но светловолос, лицо его было словно вылеплено каким–то древнегреческим скульптором, а светло–карие, почти жёлтые глаза, напоминали взгляд дикой кошки. Дорогой темно– бордовый костюм. Как будто только что с модного показа. Что происходит? Как такие мужчины вообще ходят без толп поклонниц? Однако, в прошлый раз я его толком не успела разглядеть, да и выглядело он совсем иначе– черное худи, тренировочные штаны и совершенно потерянный взгляд. Теперь же он был, что говорят, при "полном параде". Как всё–таки костюм меняет человека.
–Эм…да, помню,– я кивнула, уставившись на кнопки лифта, который уже нёс нас к самой верхотуре.
– Я запомнил ваше лицо,– мужчина ещё раз улыбнулся, на этот раз мне не понравился огонёк в его глазах.
Что? На кой чёрт он запоминает меня? Не надо. Я молилась, чтобы лифт поскорее добрался до нужного этажа. Наконец характерный звук оповестил, что мы на месте, и я радостно выскочила на волю. На ресепшене как всегда сидела Лорен. В конце коридора я увидела директора, он смотрел как бы сквозь меня на мужчину, вышедшего следом из лифта. Ужас и паника на мгновение промелькнуло в глазах Генри, но он быстро взял себя в руки, и двинулся в мою сторону. Всё так же не глядя на меня, директор прошел мимо.
– Даниэль, я рад видеть тебя,–услышала я, не оборачиваясь.
– Взаимно, Аллен, – ответил другой.
Я, стараясь не привлекать внимания, и особо не хромать, направилась в свою мастерскую. Похоже, это будет долгий день.
Глава 10
Под вопросительный взгляд Лорен, я прошла в свой кабинет. Всё было убрано, на окнах римские шторы из полупрозрачного бежевого льна, создающие лёгкую тень, скрывая высоту этажей, но не свет. Директор всё–таки сделал то, что обещал. Стараясь игнорировать внутреннюю девочку, пищащую от умиления, я принялась раскладывать ткань на рабочем столе.
Как приятно снова погрузиться в работу. Процесс я всегда любила, а результат тем более. Презентация совсем скоро, и мне следовало поторопиться.
Весь день, до самого вечера я занималась кройкой, сверяя, перекраивая снова и снова. Никто не заглянул в мастерскую, не спросил как мои дела. Кажется, история повторяется. Возможно, мне не стоит быть такой букой, и самой пойти на контакт? Мне не хочется проводить все рабочие дни вот так. Словно принцесса, заперта в башне.
Собравшись с духом, я вышла в коридор. За ресепшеном неизменно сидела Лорен. Что–то усердно печатала. Казалось скоро задымится либо клавиатура, либо её глова. На одном плече висела трубка стационарного телефона. Других сотрудников никого уже не было. Взглянув на часы, я увидела, что уже почти девять вечера. Как всегда, за работой, я потеряла счёт времени.
– Привет, – прихрамывая, я подошла к стойке, – все уже разошлись?
– Да, директор всех отпустил пораньше, – недовольно буркнула Лорен. Странно, мне никто не сказал.
– А тебя?
– А меня загрузил по самые уши! Ну почему я?!– Лорен воздела руки к небу.
– Давай, помогу? Мне спешить некуда, – предложила я.
– Ты серьезно?– кажется, Лорен не поверила своим ушам.
– Абсолютно! –я была искренна в своём желании помочь.
– Тогда давай вместе просмотрим и обзвоним гостей на презентацию. Вот, держи, – Лорен дала мне кучу листов в полном хаосе.
– Для начала всё сложим аккуратно. Вычеркнем тех, кого ты уже успела обзвонить. Цветными маркерами отметим тех, кто не поднял трубку, кто ещё не определился, ну и всё в таком духе, хорошо? Ты извини, я не пытаюсь командовать, просто так мы справимся быстрее.
– Всё, что угодно, лишь бы свалить побыстрее. Директор Аллен сегодня совсем не в духе. С самого утра.
– Почему, интересно? – одну причину я точно знаю.
– Приходил брат его бывшей невесты, – шёпотом сказала Лорен.
– Бывшей? – стараясь скрыть дрожь в голосе, спросила я.
– Да, она погибла в автокатастрофе около пяти лет назад, как и младшая сестра директора.
– Что?! – я не верила своим ушам и своей глупости.
– Да, представь. Директор тогда еле оправился. Он лечился в клинике, был на препаратах. Я знаю, потому что уже достаточно долго его секретарь. Я ходила за его лекарствами, потому что он был просто не в состоянии. Это было тяжелое испытание, как для него, так и для всего журнала. Мистер Купер очень его поддерживал. Возил на реабилитацию, помогал родителям.
Я буквально онемела. Он пережил такое, а я, не дав шанса, убежала, бросила в растерянности. Почему я всегда попадаю в такие ситуации? Стараюсь быть уравновешенной, рациональной, но эмоции слишком часто берут верх, а после мне приходится разгребать последствия. Всё же, Генри не должен был мне ничего объяснять. Я почти посторонний для него человек.
– Давай поскорее закончим с этой работой и пойдем отдыхать!– Лорен оторвала меня от размышлений.
– Конечно,– рассеяно отозвалась я. Мне хотелось поскорее увидеть Генри и объясниться с ним. Что–то мне подсказывает, пошлёт он меня далеко и надолго, и будет прав.
С Лорен мы просидели бок о бок около двух часов. Список был внушительный, и обзвонить каждого и по сто раз объяснять куда приходить, какой дресс–код. Кто–то вежливо слушал, кто–то разговаривал откровенно пренебрежительно. К концу этого веселья я была без сил, нога разболелась, и требовала, чтобы её опустили на что–то мягкое и оставили в покое. Но до покоя было еще далеко. Хотелось поскорее закончить и свою работу. В моём случае быстро означает плохо. Поэтому попрощавшись с Лорен, я вернулась в свою мастерскую и продолжила заниматься костюмом. Я слишком долго подбирала фурнитуру.