Дуновение теплого воздуха из губ незнакомки в тени сна единорога

Эпизод 01. Виновна

Ночь перед казнью выдалась самой тягостной и задумчивой в недолгой еще жизни Юлии, оно и понятно. Думала ли она, хрупкая, девятнадцатилетняя, что дело примет столь внезапный и скверный оборот? Еще вчера она значилась обычной студенткой лесоторгового училища макондовского уезда, и вот те раз. Юность всегда полна размышлений о своем будущем: как-то там все сложится? Но существуют, пожалуй, сценарии, которые почти невозможно примерить на себя. Казнь – это ведь для всяких престарелых негодяев, сотворивших нечто безжалостное, запредельное… Поразмышлять той бесконечной ночью, словом, было над чем.

Изрядно затрудняло движение мысли то обстоятельство, что в помещении подвального типа, где ее удерживали в оковах, раздражающе моргал ядовитый свет, и надоедливо булькала старинная электронная музыка из прошлого столетия. Специально. Разумеется, чтобы жертва не имела шансов даже попытаться сформулировать какие-либо оправдательные доводы, чтобы в качестве последнего слова те не прозвучали вдруг убедительно или трогательно. Хотя, известное дело, окажись на ее месте даже матерый оратор Демосфен, и тот едва ли выкрутился бы из подобного переплета. Процент оправдательных приговоров в Макондово, как и в среднем по Сверхимперии, был невелик – порядка 0,07 %. А уж в показательных процессах прецедентов не случалось вовсе. Тем не менее карательная машина считала не лишним перестраховываться и создавать бессонные условия содержания для заживо приговоренных.

Юлия не знала точно, где именно находится, только догадывалась. И догадки эти были верны. Естественно, ее привезли в подземелье извечного долгостроя, недавно, справедливости ради, все-таки с помпой распахнутого. Огромное по здешним меркам 30-ти этажное здание Дворца Комитета бедноты стало новой градообразующей доминантой и настоящим центром притяжения для населения, не привычного к архитектурным открытиям. И хотя комплексы строений из черного стекла пока относились к новинкам, застенки функционировали уже давненько, успев снискать определенную репутацию.

Свет притух, пластинка заглохла, скрипнула дверь. На пороге обозначились два силуэта. Один из них застыл на входе, второй же направился и, тяжело дыша, приближался к пленнице, пока не представился государственным защитником Мамаевым. Небрежно взглянув на подопечную, тот шаблонным голосом занудил свое: всякое сопротивление бесполезно, и потому он настоятельно рекомендует чистосердечно признать полноту вины и соглашаться на все, а не то… Юлия промолчала. В силуэте второго визитера без труда угадывалась фигура самого Админа Макондово – Жутина Вадима Вадимовича, некрупных габаритов белобрысого мужичонки неопределенных лет, без особых примет и отличительных черт. Да-да, того самого, которому она, дочь китайского лесоруба и местной ткачихи, не так давно посмела отказать в утехах, приглянувшись своею свежестью высокому лицу на обочине дороги, возвращаясь после учебы. В том-то, собственно говоря, скорее всего и заключалась причина ее пребывания здесь. Полузащитник Мамаев, помявшись и покрутившись вокруг да около, еще раз пробубнил дельные советы, и со словами: «Не дури, малая», как верный пес поплелся к двери, поскольку хозяин уже куда-то исчез. После его ухода одиночество перестало казаться таким уж дурным положением. На подвешенном против нее мониторе незримая рука заботливо включила документалку про средневековые пытки.

И хотя она почти потеряла счет времени, внутренние часы подсказывали, что утро близится, что скоро случится нечто неминуемое, решающее в ее судьбе. Как-то с этим справится маменька, суеверная и добродушная Марфа Аркадьевна? Что-то теперь споет скупой обычно на эмоции отец Хэй Ли… Больше всего почему-то ее тревожило, как переживет, что попробует предпринять Роман, явный воздыхатель, столь неловко, но вместе с тем достаточно методично добивавшийся ее расположения. Пытаясь восстановить в помутившейся памяти цепь событий, как же оно так все вышло, роковой фигурой и ее губителем, как ни крути, становился Марк Брутов, бывший одноклассник, которому она некогда вполне даже симпатизировала.

А дело обстояло примерно так. Еще совсем недавно, буквально вчерашним вечером, после занятий и легкого ужина, она заскочила в Сувсеть, чтобы немного развеяться и посмотреть пару прикольных рекомендованных видосов на ТыТрубе. Тем временем в ЕНСС (Единую Национальную Социальную Сеть) щелкнуло сообщение от друга Марка. Он изредка напоминал о себе, но тут вдруг надумал поболтать-посудачить основательно, последовательно подводя беседу к своей темной цели. В переписке он довольно смело сомневался в результатах недавнего референдума, по итогам которого утвердили решение о вырубке последнего в центре Макондово сквера, чтобы возвести там храм. Не особо-то, вроде как, и нужный, внеочередной, уже 13-й в городе и ближайших окрестностях – и это на 90 тысяч душ населения.

Марк весьма вольнодумно высказывался в том ключе, что лучше бы обратили внимание на разваливающуюся больницу, или открыли одну из закрытых недавно школ, которых всего-то в городе осталось две, да и те… Несомненно, Юлия вполне улавливала подвох, отвечая стандартными нейтральными фразами, как и учат в школах при возникновении любых непонятных ситуаций. И все-таки она имела неосторожность согласиться с самой постановкой вопроса, поскольку действительно разделяла данную точку зрения. Скорее даже не согласиться, а так, поддакнуть: мол, да, соглашусь, так-то было бы, пожалуй, и правильнее, и пополезнее для макондовцев, но… сам понимаешь. Мгновенно экран ее звонкофона загорелся красным, сделался заблокирован. Те волнительные считанные минуты, пока она, раздумывая над случившимся, мешкала и спешно прятала рукописные дневники в нехитрые свои тайники, увенчались властными стуками в дверь. И вот уже дверь умной квартиры вскрылась чьим-то волшебным ключом-паролем, а прихожая набилась нарядом оперативных кибердружинников. Как же замечательно, что родителей еще не было дома, а иначе бы те стали свидетелями многих некрасивых сцен с выкрутасами рук, хватаниями за волосы, возгласами про вероломство и прочей свистопляски.

Пребывая взаперти, Юлия припоминала, как раньше и сама, случалось, видела трансляции казней и компиляции лучших моментов в обзорах, будучи еще даже совсем ребенком. Тогда это смотрелось отталкивающе, но вместе с тем чем-то завораживающе. Надо сказать, что сие зрелище стало своего рода визитной карточкой и доброй городской традицией последнего десятилетия. Незадолго до дня города, числах в 20-х мая, непременно излавливали какого-нибудь незадачливого злодея. В прошлом году им стал книготорговец Куц: казалось бы, однозначно нечистый и мутный персонаж, ведь книги эти давно почти никто не читал, не говоря уже о покупках. И все же ловкач Куц умудрялся держать лавку и даже распространять некую экстремистскую литературу, как впоследствии установило следствие. В целом такой исход выглядел по-своему логичным и закономерным, особых обсуждений в обществе не вызывая. Как-то будет с ней?

Наступавшие сумерки чувств притупляли страх и уносили помыслы Юли на принципиально другие берега и измерения: грезились удивительные неведомые края, моря и океаны, столько раз видимые в постановочных фильмах, рекламных заставках, на чужих страничках. Абсолютно недоступные, словно снимки далеких галактик, потому что кто из рядовых макондовцев мог позволить себе море? К тому же правила выезда из уезда совсем недавно вновь углубили и расширили, ввели новые пошлины и свежий пакет поправок и ограничений… Опять, короче, улучшили-оптимизировали, а ведь все могло бы быть таким мягким, теплым, плавным… потоки свежего морского воздуха приятно колыхали летнее платье, мелкий песок под ногами шуршал и рассыпался, непрерывное приключение-полет вокруг солнца на планетарном космическом корабле системы «Земля» продолжалось. И одновременно с этим солнце на горизонте погружалось в водную гладь, сверкая яркими красками, отчего на душе делалось легко и привольно. Жизнь уже прекрасна, а впереди еще столько всего долгожданного, многообещающего…

Грубый толчок в плечо пробудил ее. К сожалению, именно заключение в бетонных сводах предстало явью, а вот море с солнцем рассеялось жидким сном. На горизонте вместо чарующего грядущего замаячил скорый закат всего. Каких-то пять минут ей предоставили на умыться, оправиться, привести себя в божеский вид, как глумливо пошутил стражник. Само по себе предстоящее унижение усугублялось тем нюансом, что на площадь ее повезут как есть – в видавших виды домашних шароварах и измятой трикотажной майке, далеко даже не самой любимой, повседневной. Ох, совсем не такой она представляла себя на казни, если когда-то вообще представляла бы… Думы о том, что в историю она войдет в столь скомканном образе, утраивали муки…

На самом деле путь от Дворца до центральной площади занимал не более трех минут прогулочным шагом, однако вежливые люди подвезли Юлию до сконструированной по случаю ее преступления и наказания сцене, препроводив в служебные подсобки. На каркасе крыши завершали монтаж самого наглядного и контрастного во всем уезде экрана, дабы мучения преступницы были видны зрителям получше, поподробнее. Любит, чего там, площадной глубинный народ искренние чужие страдания. Впрочем, все это действо в любом случае сохранится в Сувсети надолго, для тех ценителей пикантного, кто пропустит воочию или в прямом эфире. Возле сцены вовсю сновали тертые репортеры и видные видеоблогеры, делясь с подписотой эксклюзивными включениями и плюшками.

Добрая половина населения уже послушно собралась на площади, тем более что бюджетникам обеспечили внеплановый пятничный выходной. После казни обещали гуляния, угощения и захватывающие конкурсы. Все подходы и прилегающие к площади улочки стояли плотно забиты богатырями из Макгвардии, обмундированными по последней моде боевых искусств и вызовов времени. И хотя никаких реальных вызовов на сегодня не намечалось, но так уж с некоторых пор повелось, что любое собрание по всякому поводу оцеплялось и бережно охранялось, чтобы честной народ чувствовал себя в тотальной безопасности. Да и те же детишки, упакованные в военную форму победных лет, добавляли происходящему величия и парадности. В общем, все было готово к празднеству, оставалось лишь дождаться отмашки Админа города Жутина, возглавлявшего почетное жюри обвинителей.

И вот началось. Юлия поняла это по довольному рокоту, пронесшемуся по площади. Еще через минуту ее потащили на сцену. Послышался свист, улюлюканье. Собранные еще с прошлых лет программные флажки и наспех сколоченные тематические транспаранты: «Храм наш!», «Бедной дорогой идем, товарищи!» устремились вверх. Здесь необходимо заметить, что именно в ту шестилетку бедность совершенно официально стала новой экономической политикой и вновь обретенной национальной идеей. Понемногу в массовом сознании укоренялась мысль, что бедность – это не так уж зазорно и обломно, как было принято считать прежде. В известном даже смысле это наш ответ им, тем, не нашим. Смысловой оттенок понятия «бедный» аккуратно смещался к пониманию в качестве «бедовый» – эдакий разудалый молодец, разбитной, озорной, свой в доску, но все же и малеха непутевый, безалаберный, бестолковый. Оттого-то и все богоугодные испытания и беды… Ну а безденежье и долговая яма – это уж так, побочный эффект и обрамление картины. Такой герой стал завсегдатаем актуального масскульта и очень полюбился широким категориям зрителей и активных пользователей, безошибочно узнававшим в нем самое себя.

Юлию усадили в клетку с краю сцены на причудливый деванс и подключились по беспроводной связи к ее чипу со всеми хранящимися на нем данными учетки и личного облака. Зажглись во всю мощь огни экрана, прозвучал электронный гонг, представление завертелось. На высокую трибуну взошел сам Админ. Чутка выждав и выслушав отрепетированные приветствия, тот театрально приставил указательный палец к губам, добиваясь тишины и внимания, после чего энергично заговорил:

– Ну что, пошумим, глядь! Итак, друзья-товарищи, как ни прискорбно, ошибки прежних лет не всех еще научили благоразумию, а потому мы опять вынуждены обратиться к институту казни и призвать заблудшую душу к ответу. Сколько это будет продолжаться? Столько, сколько понадобится! И до тех пор, пока наше общество не станет всесокрушающим железным кулаком, монолитом во враждебном кольце варварских племен, мы не успокоимся! Вы со мной согласны? – выкрикнул лидер.

– «Даааа!!!» – потянулся навстречу глас народа.

– И это правильный ответ! Сегодня в проекте «Цифровая казнь» новая…кхе-кхе… звезда – Юлия Ли. Но Юлия ли она, если разгибает тысячелетние скрепы нашей духовности и плюет в вечный огонь нашей самости? А может, подлинное ее имя – Джулия? Как говорится на бездуховной западной оконечности Евразии и за тамошним океаном. Да хоть Джульетта!.. Как вы все прекрасно помните, совсем недавно в нашем славном городе прошел референдум, давший однозначный ответ – храму быть! Почти единогласно. Такой сквер нам не нужен: всякие там тропинки, березки, червячки, так как человек – покоритель природы, а природа исконно принадлежит народу…

Стоявший за кулисами автор данного спича, заядлый кокаинист и игрок на деньги, Стефан Бандура, лишь усмехнулся, припоминая обстоятельства написания текста в том самом сквере. Казалось, даже установленный посреди площади памятник небесному владыке Пу Тину, что сиял на постаменте, декорированном пойманным стерхом и найденной амфорой, заиграл знаменитой ухмылкой. Вся админка отлично знала, что Жутин Вадим Вадимович, человек в быту не слишком разговорчивый, если не сказать молчаливый, терпеть не мог всю эту говорильню и заигрывание с простолюдинами. Однако, считая себя идейным последователем учений Пу Тина, все-таки вынужден был изредка и издалека общаться с простачками. И конечно, речь его была обращена вовсе не к собравшимся на площади колхозникам и клеркам, которые по подначке бригадиров принимались хлопать или одобрительно соглашаться со всем на свете, но к сетевой аудитории и смотрителям из центра, так как последние могли случайно наткнуться на запись трансляции или растиражированные нарезки.

– И что мы опять имеем? – продолжал меж тем зачитывать с наушника Вадим Вадимович. – В нашей Суверенной сети и по сей день случаются вопиющие попытки раскачать лодку, твердым курсом движущуюся в родную гавань – историческую вечность. Я мог бы еще долго развивать эту тему, но времени на раскачку у нас нет, поэтому буду краток: моему негодованию нет краев и берегов. Предоставим, наконец, решать отечественной, напомню, разработке, гордости и славе судостроения… кхм… судопроизводства – АДу.

Внимание публики и виртуальной аудитории переключилось на исполинский экран, где Анализатор Данных уже сканировал письма и сообщения пользователя Юлия Ли, паспорт № 2128506, чип серии 2043oхо. В правом нижнем углу появился квадратик с крупным планом личика Юлии. Ее раскосые глаза выражали в основном грусть за обрушившуюся на нее непрошеную славу. Она вполне понимала, что, само собой, ничего особенного этот АД там не найдет, потому как все давно уже отучились от откровенных и доверительных бесед не только на прослушиваемых кухнях, возле звукозаписывающих скамеек, камней, фонарей, салфетниц в закусочных, но и тем более в постоянно сканируемых роботами сетях. Полоска Анализатора неторопливо прочесывала заданные данные, несколько раз драматично зависала, и вот судебный аппарат выдал положительный результат – 96,6%

– Посмотрите сами! – указал на экран Админ Вадим. Что это значит? – направляя микрофон в сторону публики.

– ВИ-НО-ВНА! – в едином порыве выдохнула та в ответ.

– Шах и мат, безбожники! Что и требовалось доказать! – и с присущей ему одному походкой удалился за ширму.

Его сменил номинальный председатель жюри, судебных дел кудесник и благородной с виду породы дедок, Карл Макарыч.

– Итак, разберем наше дело по существу. Рассмотрим поближе экранку диалога, который и послужил предметом для настоящего разбирательства. Вот студент Марк невинно интересуется ее отношением к строительству благословенного храма, на что получает дерзкий ответ: дескать, больницы да школы ей нужнее, там, глядите, подчеркнуто красным.

На экране высветился злосчастный фрагмент переписки, по которому и последнему идиоту становилось очевидным, что привлечь к ответственности следовало бы как раз Марка, но… так как тот первым воспользовался опцией «доложить куда положено», с него и взятки-гладки.

– Никому не надо объяснять, что наш макондовский человек нравственно, а оттого и телесно здоров как бык, были раньше такие животные, а потому и в речи заготовочки остались, – ненадолго свернул с обвинительного курса Карл Макарыч. – А школы, как известно и давно отечественным обществознанием доказано – гнойный пережиток прошлого, ибо наш гражданин и без того одарен по натуре, чуечка у него развитая, лишняя хромосома прет, так сказать. Вон ребятишки какие наросли (указывая на юнармейцев), все знают с младых когтей… эээ ногтей. Моя бы воля, я б вообще все школы эти под снос пустил, и книги те пыльные, противные, в костры, как раньше, эх! Да вот-с, миндальничает что-то наше родное правительство, простите мне эти ностальгические нотки по памятным временам юности…

Старика долго терпели, но стоило ему упрекнуть правительство, как на сцене мгновенно возникла пара зам. админов и увела того от греха и камер подальше. Дроны, обеспечивающие картинку сверху, также переключились на трансляцию однородной народной массы, а затем пышного Дворца Комитета бедноты. Продолжать процесс пришлось Модератору города по юридической части, правой руке Жутина, Митрию Косолапову. Тот, как ни в чем не бывало, возобновил вещание:

– Что ж, главное мы уже установили. Виновна. Однозначно. Доказательства неопровержимы. Но все ли это? Имеются, разумеется, за Юлией и другие грешки, кое-где обсценная лексика проскакивает. Но это, видать, воспитание такое, оставим. А вот тут уже ай-ай-ай: неоднократное нарушение предписания поститься минимум раз в день с меткой #макондовосчастье, #макондововеликое, ведь на что нам средства из бюджета на продвижение туризма выделяют, а? Рейтинг пользовательской активности за первую половину года – 3.1, нда, курам на смех… Ну, не станем засорять наш стрим. Простите, прямой поток. Так. К делу. Давайте-ка вместе изучим поисковые запросы гражданки Ли. Во-первых, девушка неприлично много интересуется морской тематикой. Вот, взгляните сами, какие страницы она посещает…

На экран вывели последние ее просмотры, причем явно не суровых северных морей, а каких-то таинственных, тропических, инаковых.

– И как прикажете это трактовать? Тянет на измену, не правда ли?

Народ неодобрительно загудел. В сторону клетки полетели пластиковые стаканчики и людоедские вопли: «Казнить! нельзя помиловать», вперемежку с импровизированными проклятьями и отборными ругательствами.

– И вот еще странность: когда у всех добропорядочных граждан нашего уезда излюбленным запросом является простое человеческое «купить», «заказать», «дешево», то у Юлии на первом месте неожиданно вылезает подозрительный глагол «забыть».

На экран вновь вывели последние ее запросы, после чего увеличили смущенный и румяный лик девушки. Палачи подбирались к сокровенным тайникам ее души. Впрочем, толковых умозаключений сделать так и не сумели, поскольку она грамотно использовала малознакомые ветеранам Трунета техники аллегорического поиска.

– И что же это так отчаянно пытается забыть гражданка Ли? Выводы делайте сами. Такой ли благодарности за счастливое детство заслуживает наше сообщество, если первая строчка запроса «купить» у нее стоит рядом со словом «билеты»? Короче говоря, друзья – это какой-то… позор.

Вопреки программе, вместо оживления, в воздухе повисло рассеянное унылое молчание. Похоже, многие в тот миг задумались над тем, что за ними самими-то и не такие запросы водятся и вводятся. И если так уж порассуждать, то абсолютно любого здесь и сейчас можно закатать хоть за повальное воровство с симптомами клептомании, хоть за сетевую графоманию с бытовой порнографией. Правда, недоказанность и незначительность вины давно уж сделалась общим местом и умолчанием. И сегодня только представился случай, когда об этом можно вскользь призадуматься, чтобы назавтра похмельно позабыть. Большинство же равнодушных обывателей попросту терпеливо дожидалось окончания действа, дабы поскорей предаться увеселительным мероприятиям. Тем более что в обычно дождливом и пасмурном Макондово выдался на редкость погожий денек.

Прервал тишину государственный защитник Юлии, навещавший ее накануне в подвалах. Перехватив микрофон, Мамаев, как бы извиняясь, сонным голосом предложил послушать оправдания злоумышленницы, хотя, сами понимаете, чего уж тут теперь скажешь…

Все камеры разом переключились на вероотступницу. Юлия, пользуясь двойным происхождением, неожиданно бойко затараторила подготовленную, видимо, речь на китайском наречии. Звук немедля зарубили. Подскочил охранник и что-то, хотя примерно понятно что, начал ей высказывать. Великодушно ей предоставили шанс второй. Тут она попыталась было донести, что не против храма как такового, но можно же найти и другое место, так как в городе и без того почти не осталось зеленых зон, зато есть уйма заброшенных зданий и пустырей… А что касается вас, Митрий Онатольевич, все же давно в курсе, что ваши дети живут и учатся в Шв… Неуклюжая попытка доказать аксиому была задушена Модератором на корню. Ее микрофон своевременно отключился, слово бумерангом вернулось к законному владельцу:

– Знаем-знаем мы эту басню, слышали уже. Вранье! и вообще не ваше дело… И вот еще что, – разгорячился тут Модер, поскольку Юлия, очевидно, все-таки задела того за живое. – Сегодня ты не хочешь храм, а завтра… Жутина к чертям? Но мы же этого не допустим, так, сограждане?

– Не! Нет! Никогда! – послышались разрозненные и не слишком уже вдохновленные голоса. Между собой же жители переговаривались в духе: «во девка дает, а ниче такая, бодрячком». Нескольких болтунов расторопно и для профилактики прихватили заскучавшие бравые молодцы и уволокли в сторону автозаков. Таки пригодились.

Косолапов, улавливая, что симпатии народа, если они вообще были на его стороне, качнулись куда-то не туда, принял единственное возможное решение:

– Ну, это, хватит… того, комедию уже ломать. Дело у нас рядовое, житейское. Виновная во всем созналась и понесет соразмерное деянию наказание. АД во всем разобрался. Да и комиссия присяжных у нас тут еще имеется.

Некая группа лиц, прозаседавшаяся на заднем плане и ни разу толком не попавшая в трансляцию, привстала и обозначила присутствие. Модератор, заверив, что сейчас же уважаемые народные судьи все взвесят и вынесут окончательный вердикт, а вскоре огласят, торопливо ретировался. Присяжные, в сопровождении охраны и сосредоточенных господ в штатском, отправились за занавеску для совещания…

Миллионы зрителей трансляции делали ставки, что уж теперь-то Юлии точно грозит высшая мера. Однако нет, неповоротливая система никак не успела отреагировать на оскорбление чувств представителя власти при исполнении, вынеся заранее запрограммированный, совершенно типичный для вирт-шоу «Цифровая казнь» приговор. Вполне себе в традициях возрождающегося остракизма: десятилетнее изгнание из Макондово, то есть высылка в соседнее поселение Альбатросово, блокировка на это время всех личных учеток, ну и гнетущая тоталитарная неизвестность в придачу. Штука в том, что, несмотря на географическую близость, Альбатросово являлся бывшим закрытым военным городком, во многом оставаясь таковым и теперь. Труднодоступность сообщения обуславливалась также тем обстоятельством, что располагался населенный пункт на одиноком острове, омываемом отравленными химикатами и заводскими выбросами водами озера. Так что о каких-либо визитах и свиданиях и речи быть не могло. Что там происходило нынче, оставалось только догадываться. Слухи ходили разные и преимущественно мрачные, но достоверной информацией, конечно, не владел никто. Как никто из участников проекта оттуда не возвращался, поскольку пилотный выпуск вышел еще девять лет назад.

Юлию, не выпуская из клетки, уже грузили на борта грузовичка и отправляли в незавидном направлении. Развеселый люд довольно быстро позабыл о частной неприятности малоизвестной им девицы, выстраивался в очередь за халявной жратвой и забивал места на завозимые на площадь стога сена. Возле корыт с дешевым пойлом, как обычно, случилась давка и тлела вялотекущая потасовка.

А в одном из частных домиков на задворках Макондово, по завершении трансляции, младший брат Юлии – Юлий, и ее воздыхатель Роман, задавали своему учителю литературы Платону Ничехову весьма нехилый и до боли знакомый вопрос: что делать?

Эпизод 02. Искания белого старика

Что делать, если на излете лета жизненно понадобились деньжата на последнюю игровую приставку, а скучные и лукавые взрослые, прикрываясь материальными затруднениями, увиливают от ответа и явно не отдают себе отчета в важности обладания новинкой? Тем дивным, бесконечно давним каникулярным летом, когда добродушный пьяница Ел из династии Цин заборол на выборах реакционера Ган Зю, мальчишка Аркаша твердо знал ходы и расклады. Сильно позже выяснилось, что не так уж все и однозначно в той выборной постановке, а тогда… это не имело ни малейшего значения дня юных организмов. Уподобляясь старшим, впавшим в золотую лихорадку стяжательства и алхимию быстрого обогащения, Аркаша подговорил своих корешат, в основном приезжих на лето ребят из больших городов, на дельное и перспективное предприятие, сулящее наваристый барыш.