VIP Грабли
– Адамыч, иди сюда! – сурово сказал санитар. – Сколько раз тебе говорили: не убегать!
– Так я в гости. Повидаться, – как обманутый ребёнок, надул губы мужичок.
Санитар прошёл в болтающуюся на петлях калитку, подхватил его под локоть.
– Пошли. – А мне добавил: – Извините, постоянно сбегает.
– Откуда? Из замка? – с дурным смешком уточнила я, не зная, что и думать.
– Из лечебницы. Психиатрической, – ответил санитар и показал в противоположную от замка сторону: – Маломишкинской.
– Боже, тут ещё и такое есть? – опешила я.
– У нас всё есть. Как в Греции, – заверил меня санитар, будто был главный в Греции.
Адамыч поупирался немного, потом сдался и посмотрел на меня укоризненно:
– А бутылочку?
– Не держу, извините, – пробормотала я.
– Ну хоть конфетку! – умоляюще всхлипнул тот.
Я полезла было в карман за батончиком, но санитар гаркнул строго, выставив вперед ладонь:
– Не надо! Потом не отвадите!
Адамыч опять виновато пожал плечами:
– Это правда. Я, как кот.
– Пойдём, кот, – буркнул санитар. – Послал же Бог Мурзика!
Они ушли, оставив меня, недоуменную, на пороге завещанного дома. Хотелось громко крикнуть степи, оврагу и железной дороге:
Постойте, я так не играю! Это перебор! Может же быть хоть что-то по шаблонам? Не слишком ли много впечатлений на меня одну? Сосед-дроновод-Чупа-Чупс в замке, предложение сжечь хату от деда Потапа, кони на завтрак, синеглазые, обольстительные Будды с незабудками, не сильно родная бабушка с секретом, дурдом… Я же думала, что просто еду в деревню с мимимишным названием Маломишкино!
Телефон в руке снова зазвонил, я глянула на экран. Тома.
О, чёрт! Ещё и она! О чём я ей только что врала? Вроде и не собиралась, хотя…
Я села на пригретое солнцем дерево ступеней, оборвала лезущую сквозь старые иссохшиеся перила травинку. Сунула её в рот и задумалась. А если всё это на самом деле использовать? Материал богатый, сам просится.
Во время прогулки с Кириллом на лошадях ко мне пришла мысль: а не организовать ли для жителей близлежащего города экскурсию «День в деревне»? Квест со всеми прелестями: гоняющимися и атакующими гусями, водой из колонки, тазиками, скачками на коне, заданием посадить дерево, картошку или подоить козу. А в завершение – борщ от настоящей сельчанки и супер самогон для взрослых. На ночь вместо гостиницы – экологически чистая хата, истинный саман, одна солома с глиной и коровьими лепешками; печка, как в сказке, петухи, собаки, степь. Никакой цивилизации, только натуральная деревня, только хардкор. Экология нынче в моде. И возвращение к корням.
Тома позвонила ещё раз. И я подумала: а что если не ростовчан завлечь, а дев с клуба на Тверской и с Барвихи – таких, как Тамара, которым больше нечего хотеть, потому что всё заранее приносится? Это не Швейцария и не Мальдивы, это такой экстрим – эмоции обеспечены! Интересно! Аэропорт почти рядом.
Тома не сдавалась, она всегда вела себя, как избалованный ребёнок. Я взяла трубку.
– Том, ну я правда занята.
– Ритуалом?
– Нет, мне больше не нужно ритуалов, – ответила я. – Достаточно одного раза.
– Я про российские ритуалы не слышала. Что там за ритуал, Кисуля? – искря нетерпением, спросила Тома.
Я б так знала…
Над головой раздалось жужжание, обожравшейся стрекозой пролетел квадрокоптер.
Гродский их выгуливает, что ли? – рассердилась я. – Или следит за мной, вуайерист?
– Прости, я обещала держать всё в секрете, – с ложной грустью ответила я. – Случайно проговорилась. Сама понимаешь, из рода в род, с древних времен. Мне такое доверили… Не могу, Тома, не уговаривай.
– Ну, пожалуйста, Зай! – воскликнула Тома. – Я никому не скажу!
Я глянула вслед квадрокоптеру и снизошла:
– Ладно, я узнаю, можно ли рассказать своим. Но не прямо сейчас. Тот человек, кто мне всё открыл, уехал и сейчас находится вне зоны действия сети.
На квадрокоптере улетел, как Карлсон.
– Я обещаю, что никому не выдам, – поклялась Тома. – Но мне хотелось бы приехать, самой посмотреть. Любопытно!
– Тут всё не совсем так, как ты привыкла. Этника, простота, экстрим…
– Вау! Я хочу! Хочу к тебе!
– Про это я тоже скажу, что ты хочешь приехать. Дай мне три дня.
– Так долго? – простонала Тома. – Я же умру от любопытства!
– Я делаю ради тебя всё, что могу, – невозмутимо ответила я. – По родственному.
Тома вздохнула:
– Хорошо, я потерплю. А Лане можно сказать? И Джули?
– Тома… Никому, – строго, голосом того же санитара ответила я.
– Всё-всё, тайна-секретик, я сохраню её, ты можешь мне верить! – радостно пропела она.
– Супер! До звонка!
Я хмыкнула: угу, про страшную, никому не известную, а значит, VIP легенду и потрясающую аутентичность, способную наладить личную жизнь, скоро будет знать человек двадцать. Или тридцать. Или весь женский клуб, а они вполне могут быть моей платежеспособной целевой аудиторией. И это не те дамы, которые пересекаются с нефтяниками из Магадана, – просто два параллельных мира.
Ура! Я спасена?
Я почесала макушку.
А если не получится?!
Я махнула рукой, заодно и комара отпугивая. Кто не попробует, тот на коне не окажется. А я уже на нём была. Будем продолжать!
И, воодушевлённая, я отправилась писать план, искать владельцев коня, советоваться с дедом Потапом и Надеждой про ремонт, знакомиться с магазином и его обитательницами, а потом трястись на электричке в город за стройматериалами – не побеленную аутентичность светские львицы не оценят. Шокировать тоже нужно в меру, а то будет как с нефтяниками. Осталось выяснить, что вообще народ говорит про степи, есть ли у них духи, мифы, природа-мать или просто так травка растёт?
* * *Та же ночь, через час после обливания побелкой
Чупа-Чупс ушёл, а во мне всё кипело! Не права была баба Тося, ох, как не права! – подумала я, припомнив её письмо. – Ну ничего, всё равно я теперь не растерянная брошенная невеста, у меня есть план. А план – это главное для организатора, особенно если первый пункт уже выполнен!
Я захлопнула дверь в дом и коварно сощурилась. Баба Тося помогла мне, сама того не зная. Отнесу ей на могилку букетик. А пока я опять взялась за краскопульт, вдев в уши наушники. Слава Богу, Джона Бон Джови выключили, я с бóльшим наслаждением чего-нибудь мелодичного послушаю. Но Чупа-Чупс гад всё-таки, хоть и с кубиками…
Не понимаю, как можно быть занудой-ботаном-высокомерным-прыщом с таким телосложением?
Облепленный мокрой белой тканью, словно залитый молоком, враг представился мне снова, как воочию. До мурашек. Когда Гродский расстегнул рубашку, представив на обозрение скульптурно-атлетический торс, я растерялась. При виде приспущенных джинсов и полоски волос, уходящих по мышцам живота вниз, у меня в голове возник один вопрос: «Ой, он без белья?!» И этот вопрос выбил все аргументы, иронию, сарказм и прочие виды оружия из моего арсенала. Это был запрещённый приём!
Я рассердилась.
И зачем мне думать о нём? Меня мужчины не интересуют, что бы там не писала баба Тося. Я – самостоятельная женщина! А скоро буду обеспеченной и независимой.
«Dancing with a stranger», – запел в наушниках Сэм Смит.
Покачивая бёдрами в такт, я влезла на стремянку и включила свой аппарат. Он зажужжал, послушно покрывая стены свежей белизной. Подумать только, что мне сегодня предлагали для побелки использовать швабру, старый пылесос, а внук деда Потапа – дачный разбрызгиватель, похожий на агрегат для уничтожения зомби. Лишь через час я позволила себе паузу, взглянула на угол и улыбнулась: чудесно получалось, я всё успею!
Да, стены были бугристыми, косоватыми, в общем, – кошмар перфекциониста, но ровные стены для моей затеи мне и не были нужны.
Я сюда паломничество див с Рублёвки организую, ошарашу их народным экстримом за большие деньги. То-то мсьё Мессершмитт обрадуется, когда здесь будет не одна Барби, а непрекращающийся поток гламурных красоток, ВИП стойбище, капище Коню и день Нептуна с дискотекой…
Глава 11
Владимир
Несмотря на выходной, я проснулся ни свет, ни заря, глянул на экспроприированную у бандитки колонку и отчего-то заволновался. Видимо, продуло ночью – чревато с голым пупом ходить. Всё-таки апрель, не август. А впрочем, лёгкий мандраж – признак здорового организма, изголодавшегося по длительной пробежке. Я отправился бегом по холмам и весям, наслаждаясь воздухом и природной красотой. Однако возвращаясь, чуть было не свернул к хижине у подножия оврага.
Интересно, добелила или так бросила? А, может, помочь? – прокралось в уме предательское. В ответ на собственную мысль я фыркнул и побежал дальше. Настроение было приподнятым. Интересно, она снизойдёт до извинения утром или начнёт сразу пререкаться? С предвкушением новой пикировки вновь забурлила кровь, но ненадолго. Я не уделяю время глупостям, у меня всё нормально с тайм-менеджментом.
И потому всё пошло, как обычно: тренажёрка, душ, переоделся, влип носом в почту. Дел на день запланировано громадьё, надо будет запустить с Киром экспериментальный вариант… Только зачем-то я заглянул на кухню, где уже хозяйничала Оксана, здоровенная, полная, скучная девица, впрочем, лучшая из тех, кто пробовался на должность горничной. Готовит отлично, с пылью справляется, на кухне чистота, рубашки выглажены и точно не шпионит. Мне большего и не надо.
– Завтракать хгде будете, Владимир Хгеоргхич? – спросила она низким голосом, зычным, как Иерихонская труба.
Она «г» произносила на жуткий южнорусский манер, то бишь безбожно гэкала, как и все местные. Впрочем, странно было бы, если б она пищала мышкой с московским выговором в деревне под Ростовом при такой-то грудной клетке и выдающихся… Ладно, не будем об этом.
Я посмотрел на часы, те показывали восемь, и заявил:
– Завтракать будем в десять в гостевой столовой. Накройте на три персоны.
– В десять? – удивилась Оксана.
Я кивнул.
– Ну или четвертью часа позже.
Блондинки всегда опаздывают.
– А когхо ждёте-то? – в лоб спросила горничная.
– Не важно. Кто придёт, того и приводите.
Что за вздор? Объясняться…
Я уже собрался уходить, как Оксана протрубила мне в спину:
– Кирилл-то ужо позавтракал и ушёл спозаранку.
– Да? – удивился я, а под лопаткой что-то неприятно царапнуло. – И куда же?
– За конями опять.
– Угу.
Я вышел из кухни, почувствовав себя раздражённым. К чему это? Ну, допустим, Кир провёл вчера разведку боем, выяснил имя нашей соседки, определил, что не шпионка. Дальше зачем устраивать цирк с конями?
Из лаборатории я поднялся в западную башню, задрал голову. Завидую птицам!
Небо завораживало, голубое, прозрачное, высокое, оно вытягивалось вверх безбрежным куполом, усиливало эмоции. Я наклонился к телескопу и перевёл его на поля. Небо и завтра тут будет висеть, а вот чем там Кирилл занимается? Опять джигитовкой девиц соблазняет? Я нахмурился так, что окуляр больно врезался в глаз. Чёрт!
И я резко очнулся. Почувствовал себя идиотом и отодвинул от себя линзы. Мне-то какая разница? Ну, хорошо, что не шпионка! Это главное! Значит, можно расслабиться и спокойно заниматься завершением проекта. Чем я себя и загрузил. Правда, всё беспокойно поглядывал на часы. Стрелки ползли, Кирилл не появлялся. Я не выдержал и позвонил ему:
– Ты где?
– В своей спальне?
Меня бросило в холодный пот.
– Что? Уже?
– Ты о чём? – сонно проговорил Кирилл. – Если о медитации, то да, я уже закончил.
– Один?
– Ну, есть тут ещё майский жук. По окну ползает, – хмыкнул друг. – Странный ты какой-то. На ночь коньяком заливался?
– Нет, – бросил я. – Не забудь, что у нас запуск после завтрака.
– Помню-помню. Я уже того… Не сдержался, сырники уж очень вкусно пахли. Но от чая в твоей компании я не откажусь.
– В десять, – буркнул я.
* * *Ровно без четверти десять я надел свежую рубашку, выглаженные брюки, расстегнул ворот, словно невзначай, потом застегнул. Затем снова расстегнул и сбежал по лестнице вниз. Мы встретились с Киром у входа в столовой. Он окинул меня взглядом и присвистнул:
– К нам приглашена английская королева?
– Никто к нам не приглашён.
Друг мельком глянул на сервированный стол, заставленный аппетитно пахнущей снедью. Всё, как я попросил: фарфор, серебро, цветы полевые в вазе, клубничное варенье, сырники, фрукты, пирожки, которые Оксана упорно считает круассанами, сыр и прочее.
– А где утренняя каша с молоком и твоя футболка с тёртыми джинсами? – ехидно спросил Кир.
Я пожал плечами.
– Воскресенье. К тому же ты уравновешиваешь, – заметил я, глядя на мятую рубаху и штаны Кира, делающие его похожим на дервиша из пустыни саксаул. – Как твоя конная прогулка?
– Никак, – ответил он. – Кони были пьяны, факиры запряжены. В общем, Милена Батьковна увела их у меня из под носа и поехала кататься с дочкой владельца сама.
У меня отлегло от сердца, и я хмыкнул:
– Сможешь высказать ей претензию через несколько минут… – Я снял серебристую куполобразную крышку, которую Оксана называла странно – «сапеткой[9]», оголив симпатичные домашние сосиски с сыром и, поставив колонку на стол, накрыл её.
– Милена придёт к нам завтракать? – вытаращился Кир.
Я позволил себе иронично промолчать.
Конечно, придёт, куда она денется?
Не прошло и минуты, как Оксана, шелестя грудью и юбками, заявила:
– Ну, пришли к вам, Владимир Хгеоргхич. Точно звать? Уверены?
Улыбка сама тронула уголки моих губ, я даже не стал сдерживаться:
– Конечно, зови! – и другу кивнул: – Садись. По чайку?
– Да уж сейчас, давай подождём.
– Окей.
Шаги раздались далеко, просачиваясь в щель приоткрытой двери: мелкие, лёгкие и слоноподобные – моей горничной. Меня вдруг окатила душной волной. Я расстегнул пуговки на манжетах и закатал рукава. К чему весь этот официоз, в самом деле? Оксана заглянула первой, сердце моё застучало – что за странность!
– Ну, я позвала, сами велели. Так пускать?
– Разумеется, пускай уже человека! – махнул я рукой на непутевую горничную.
Она отстранилась и распахнула дверь пошире. У меня пропал дар речи. Из под её подмышки юркнул в комнату пухлый чудик в панаме и сразу ко мне.
– Дратуте! Дратуте, прекрасный князь! – щербато просиял он и шикнул на мощную горничную. – А ты говорила не пускать! Адамыча везде принимают. Даже в замке! Поняла?
И обратил на меня мелкие, осоловелые, но полные счастья глаза:
– Уважение вам, товарищ хозяин, благодарствие. А выпить-то у вас не найдётся? О-очень надо!
Мда. Не Милена.
* * *Она так и не явилась. Надо же, какие мы гордые! Или я дурак? Похоже, обе опции верны.
Мне больше заняться нечем, кроме как думать, когда эта бандитка соизволит явиться за собственной колонкой! Вот ещё!
С испорченным настроением я занялся делами в лаборатории вместе с Киром, а потом и на поле за взлётной полосой. Друг косил на меня хитрым глазом, ухмылялся тихонько, хоть и говорил о дистанции полёта, а я делал вид, что не замечаю.
Ну да, я посматривал на часы, прислушивался к посторонним звукам, а ещё обрадовался, когда наша экспериментальная модель сбилась с курса и прямиком спикировала в её двор. И нет, я не специально дрон туда запустил – проблема во внезапном порыве ветра, было интересно, справится ли… Но нет, ушёл в крутое пике.
– Я сбéгаю, – кивнул Кир.
– Я сам, – ответил я и рванул по оврагу вниз.
Бандитки не было дома. Неужели до сих пор амазонкой на коне прикидывается?
Ну и ладно, колонку отправлю с курьером. Но едва я вернулся к замку, в собственном дворе наткнулся на красноносого со сливовыми переливами участкового Петренко, невысокого, коренастого, в рубашке в голубой цветочек и синих, не форменных штанах, с розовым полотенцем под мышкой.
– Доброго денёчку, Владимир Георгич! – козырнул расхлябанно свободной рукой участковый к клетчатой кепке.
– Доброго. Чем обязан?
Тот с лёгким конфузом, с каким обычно подобные персонажи обращаются к власть предержащим, произнёс:
– Не сердитесь, Владимир Георгич, заявленьице на вас поступило.
– Какое?! – вытаращился я.
– От гражданочки Рыжиковой Милены Павловны, соседочки вам по участку, – причмокнул наш сливовый страж порядка и, скосив глаза к подножию оврага, поправил полотенце под мышкой.
Вот это новости!
Я скрестил руки на груди и посмотрел на него сверху вниз:
– Она сама решила сдаться с повинной за нарушение общественного порядка, чтобы штраф скостить?
– Нет, – потупился участковый. – Заявила, что вы у неё, простите, колоночку ночью упёрли… В смысле, украли.
«Вот дерзкая!» – мысленно восхитился я, но вслух проворчал сердито, как и подобало моменту:
– А вы что же – поверили в клептоманию? Решили, что мне денег на музыкальное оборудование не хватает?
Петренко разулыбался и вытер усы, поправляя сверток под мышкой.
– Та шо вы, Владимир Георгич, яка ж клепетомания? Чи я не понимаю? Дело молодое! – Он похлопал на розовое полотенце и кивнул: – Та вы не волнуйтесь! Изъял предмет заявленьица, Оксана знае. Верну хозяечке, и дело с концом.
– То есть вы забрали вещь из моего дома без моего разрешения? – не поверил я своим ушам.
– Так и вы тож, – спокойно развёл руками и чуть не выронил колонку участковый. – Чи хотите по протоколу? Можно и по протоколу, тока у нас там праздник намечается. Не помешала бы музычка. Милена говорит: у этой вещицы «насыщенный звук», вот.
– Опять праздник, – повторил за ним я. – Теперь что? День без взяток? Или госпожа Рыжикова проставляется перед деревней за приезд?
– Ну зачем вы так, Владимир Георгич? – покачал головой Петренко. – День рожденьице. Оксаны вашей брата меньшого. Уся ребятня собралась на площадке, на которую вы бюджетец выделяли прошлым летом. Ждёт праздника пацанва! А в клубе колонку снова старшие разбили, скотчем заклеили, токмо звука там нету теперича. Одна тыц-тыц, как пластиковой бутылкой по голове.
Он посмотрел на меня, будто спрашивая запоздало разрешения, но колонку прижал к себе.
– Ясно. Забирайте, – с досадой сказал я.
И ведь она меня уделала! Ну, Милена!
– Вот и договорчик вышел у нас, – обрадовался Петренко. – Значит, заявленьице порвать можно, как Милена сказала? Хорошая дивчина! Вроде звезда из Москвы, а така дружелюбна, така цекава[10]. Дитям праздник задаром делае.
– Задаром? – не поверил я.
– Таки да. Пацанва обступила, помогают, шары дуют, радуются. Та и взрослым интересно: чего москвичка удумае. Приходьте до почты, тоже поглядите.
– Спасибо, я занят, – сухо ответил я и показал ему разбитый в лохмотья дрон.
– Ну как хотите! – кажется, участковый на другой ответ и не рассчитывал, уже выходя за ворота, снова кивнул своим сливовым носом: – Та и Милена ж сказала: не зовите. Гродски, мол, не придэ всё равно, и праздник токмо для наших.
То есть вот как! Она считает, что может местное население против меня настроить, а себе рейтинг заработать за мой счёт? Может обыграть меня по всем фронтам и каждый мой ход просчитать? Вот это вряд ли!
Я распрощался с участковым. Затем решительно пошёл за Киром и спросил:
– А где лошади, которых ты арендуешь для своих манёвров?
– Зачем тебе? – удивился друг.
– Покататься захотел, выходной всё-таки. Думаю, может обзавестись конюшней?
– Будешь Пегасов выводить? – хмыкнул Кир.
– Тоже можно, – кивнул я и положил сломанный дрон к куче другого металлолома на починку. – Но пока просто кони. Тестдрайв. Ну как, ты идёшь?
Заодно посмотрю, как она перед маломишкинцами опозорится. Крах с нефтяниками я уже видел. Только я буду на коне. И как обычно, сверху.
Глава 12
Владимир
Арендовав пару скакунов, мы с Киром покатались по верхам, спустились к долине, придерживая коней. Вместе с ними пьянея, как подгулявшие зайцы, от весенних запахов, раздолья и обилия кислорода, помчались. Коршун, распахнув крылья, пронёсся совсем низко над нами, я задрал голову и испытал экстаз.
Как же я люблю небо! Сам бы так полетел, не на самолёте, не с парапланом, а как эта небесная тварь, чтобы только я и воздух! Но не дано…
– Кайф? – с улыбкой спросил Кир, заметив зависть в моём взгляде.
– Кайф!
Мы неслись по степи, покрытой свежей травой, одуванчиками и тюльпанами, взрезая грудью ветер, который запутывался в волосах, холодил макушку. Стук копыт, гудение воздушных потоков в ушах. Я забыл о бандитке, мне стало просто хорошо! Но некоторое время спустя мы развернулись и перевели коней на шаг. С порывом ветра от деревни к нам принесло обрывки музыки и дикие вопли. Орали, судя по всему, и взрослые, словно у почты был не детский праздник, а Месси гол забил на чемпионате мира. Мы с Киром переглянулись.
– Заглянем? – подмигнул друг.
– Если настаиваешь.
Кир расхохотался:
– Эх, Вовка! И чего ты такой стал?
– Какой?
– Индюк.
– Сам ты индюк.
– Нет, ну ты же хочешь посмотреть, что она затеяла! Ведь хочешь же?
– Не думаю, что там что-то достойное.
– Вот я и говорю: индюк! – хмыкнул Кир. – У тебя всегда были предпосылки, но сейчас ты явно превзошёл самого себя, ваше индюшейское индюшество!
– У тебя забыл спросить, как мне себя вести, – фыркнул я.
– А стоило бы. Я твой друг.
– Если ты скучаешь по своей миссии гуру, заканчивай скорее двигатель и возвращайся к своей пастве.
– Пока я здесь.
– Тогда тренируйся не на мне, а на курицах.
– Уже начал, – многозначительно усмехнулся непробиваемый Кир.
Я с подозрением глянул на него, но ничего не сказал. Вечно настроение испортит! Потому я и живу один. Люблю, когда всё зависит только от меня и ни перед кем оправдываться не надо: чего я вдруг грустный, чего радостный, о чём задумался, почему мне не надо вечером в ночной клуб, почему я работаю сутками и балдею от этого и почему сплю голый. Я люблю жить так, как я люблю. К счастью, имею возможности.
А людей в этой деревне не изменить. Я выделил деньги на детскую площадку, половину распилили. Качели зарыли кое-как, пришлось самому нанимать непьющих работников и проверять, чтобы никто на площадке шею не свернул. Пытался привлечь местную молодежь к знаниям, набил библиотеку книгами под завязку, моноблоки поставил, так подростки туда ходят только в игры играть. Инициировал ремонт дома культуры, и что? Зимой снова холодно: котёл купили подешевле, сдачу оставили себе. В тёплое время года молодняк колонки на каждой дискотеке разбивает, лишь бы гонор свой и крутизну друг перед другом показать. Старшее поколение либо пьёт, либо ничем не интересуется.
А ведь если оглянуться, природа тут прекрасная, и можно было бы жить совсем по-другому. Однажды так и будет, когда вся земля Маломишкино станет моей. Но это когда-нибудь, не сейчас. Пока у меня другие приоритеты: разработка нового типа квадрокоптера. Так что я не индюк, а сосредоточенный на работе человек, который не разбрасывается на пустяки. Ну а эта заноза… Тем более надо посмотреть, что она устроила!
Мы выехали за угол. Вместе с музыкой из какой-то комедии, свистом и улюлюканьем перед нашими глазами предстала следующая картина: за толпой Милена в чём-то алом звонко командовала парадом в беспроводной микрофон, висящий на ухе, как у телохранительницы Президента. На пластиковых стульях, скамейках, на завалинке у магазина и просто в траве сидели взрослые. Явно не только родители собравшейся тут детворы, но и любопытствующие: бабушки в белых платочках, мужики, разряженные селянки. Продавщица в красных бусах на необъятной груди облокотилась о перила сельмага и с увлечением глазела на площадку. В глаза мне бросился прямоугольник громадной песочницы, заполненный разноцветными воздушными шарами. Двое подростков поддували ещё, а девчонка в белом платьице следила, чтобы уже надутые не разлетелись. Интересно, зачем такое изобилие?
Мы подъехали с Киром ближе. В центре площадки пятеро детей и двое взрослых, парень и девушка выстроились перед длинным столом. Каждый держал по высокой стопке картонных стаканов и сосредоточенно, стараясь действовать побыстрее, перекладывал стаканы сверху вниз.
– А в чём суть? – не понял я.
– Видишь, между однотонными стаканами есть полоска – это один стакан другого цвета. Видно, кто доберется до него первым, тот и выиграл.
И с разных сторон в подтверждение раздались крики:
– Давай, Мишка, тебе немножко до золотого осталось. Анька, быстрее-быстрее, шевелись! Маринка догоняет! Ванятка, поднажми!
И толпа взорвалась улюлюканьем. Белобрысый пацан лет десяти поднял вверх стопку с золотым стаканом внизу! Ребятня запрыгала, кто-то расстроился. Милена приглушила музыку и заговорила:
– Ура победителю! Ему достается пачка чипсов и ваша любовь!