Закон проклятого

Иван недоуменно поднял кинжал. Тот стал как будто чуть тяжелее, и вроде бы более объемной показалась чёрная рукоять. Да и клинок… Чёрт его знает, но вроде бы он стал немного длиннее.

– Значит, кровушку пьем? – спросил Иван.

Странный предмет снова ничего не ответил.

– Вот так у честных дембелей начинает ехать крыша, – пробормотал Иван себе под нос. – Ну, если ты такой кровожадный, придется тебя взять с собой. Только что ж придумать, чтобы не резаться?

Он немного подумал, потом вытащил из комода прыжковый солдатский ремень, привезенный из армии, отмахнул кинжалом кусок кожаной полосы, разрезал ее надвое вдоль, обложил клинок кусками кожи с двух сторон и скрутил получившуюся конструкцию изолентой. Получились ножны. Примитивные, но надежные.

Иван вытащил кинжал из кожаного чехла, вложил обратно. Нормально. Клинок входит-выходит легко, но в то же время не вываливается. То что нужно.

– Ну вот и ладушки, – удовлетворенно хмыкнул Иван. – Теперь хозяина полосовать не будешь.

После чего аккуратно засунул ножны вместе с кинжалом за голенище армейского берца, накинул куртку и вышел из квартиры.

* * *

Знакомый платный туалет заметно преобразился по сравнению с прошлым разом. Похоже, пельменную перекупил новый хозяин, и расширившийся храм пищеварения поглотил отраду страждущих прохожих. Хрестоматийные «Мэ» и «Жо» были закрашены свежей краской, а над новой шикарной дверью переливалась всеми цветами радуги неоновая надпись «Ресторан „У Артура“».

– Лихо, – хмыкнул Иван. – Быстро нынче в столице бизнес делается.

На двери висела табличка «Закрыто».

– Понятно, – сказал Иван и медленно пошел вдоль стены, обходя с торца двухэтажное здание.

За рестораном расположилась существенных размеров помойка, огороженная по периметру дырявой сеткой. Иван нашел дырку побольше, огляделся по сторонам и шустро пролез в нее, умудрившись не зацепиться курткой за колючие края.

Тощий помоечный пес повернул к Ивану скуластую харю и угрожающе зарычал.

– Тихо, мужик, тихо, только не ори, ладно? – прошептал Иван псу. – Я тут по своим делам и сейчас уже сваливаю. Не шуми, ладно?

Пес перестал рычать, подумал, прикинул что к чему, потом отвернулся и снова занялся селедочной головой.

«Спасибо, земляк, не выдал вражьей силе», – мысленно поблагодарил собаку Иван.

Балансируя на неустойчивых ребрах разбитых ящиков, он подошел к стене, нашел место почище, тихо приземлился, нагнулся и осторожно заглянул в окошко полуподвала.

То, что раньше сверкало кафелем, теперь было отделано вагонкой. Исчезли кабинки и писсуары, вместо них стояли столики, украшенные подсвечниками, корячились гнутыми ножками стулья с высокими резными спинками, сделанные «под старину». Во всю стену раскинулась блестящая лаком деревянная – под стать интерьеру – стойка бара с трясущимся армянином за ней. К одному из стульев была привязана знакомая Ивану курносая девчонка. Около неё стоял рослый, плечистый парень и то ли расстегивал, то ли застегивал штаны. Еще двое уже знакомых Ивану молодых наркоманов сидели за столами, время от времени поглядывая на дверь ресторана. У одного на коленях лежал короткий автомат.

Иван услышал, как плечистый проговорил почти ласково:

– Не надо выпендриваться, солнышко, открой ротик… Вот так, хорошо. Прополоскала? Умница. Больше блевать не будешь? Ну и правильно. Лучше давай договоримся по-хорошему. Возьмешь в ротик как следует – и все будет пучком. А то ведь придется зубки выбивать.

– Ребята, отпустите девушку, – подал голос армянин из-за стойки.

– Хорошо, мы ее отпустим, – ответил плечистый. – Только ты сядешь на ее место. Что баба, что мужик – какая за щеку разница?

Наркоманы хором заржали. Иван не стал дожидаться, пока те досмеются, саданул берцем по стеклу, выхватил гранату и, не выдёргивая чеки, швырнул её в помещение.

– Ой, бля, ложись!!!

Парень с автоматом слетел со стула и упал на пол, закрыв голову руками. Плечистый со спущенными штанами шлепнулся на живот и шустро заполз под стол.

Иван просунул ноги в окно и, распарывая куртку и раня тело острыми краями разбитого стекла, скользнул в помещение.

Третий парень так и не встал со стула. Он был в шоке от страха и неожиданности и сидел не шевелясь, широко распахнутыми глазами глядя на и не думавшую взрываться гранату.

Иван с ходу вломил ему под коленную чашечку носком окованного железом дембельского берца. Парень страшно закричал и упал на пол, держась за раздробленное колено. Второй удар ногой в висок заставил его замолчать навеки.

Тот, что был с автоматом, пришел в себя от крика товарища и дёрнулся за оружием. Иван развернулся на каблуках, одновременно выдергивая «вальтер» из-за пояса. Зло тявкнул выстрел. Наркоман завыл, зажимая простреленное плечо. Иван ногой отбросил автомат в сторону и повернулся к плечистому.

Тот уже стоял на ногах и, усмехаясь, застегивал штаны. Закончив это пикантное дело, он медленно поднял испещренные татуировками руки ладонями вверх.

– Эй, воин, опусти ствол, я чистый…

Иван «ствол» опускать не собирался.

– Круто вошел, землячок, – главарь банды продолжал скалиться хищной волчьей улыбкой. – Не думал я, что такую левую точку спецназ крышует. А я-то повелся на их гнилой базар.

Он кивнул на труп.

– Говорили, лохи бизнес замутили, без крыши работают, заступиться некому. Ты кто по жизни-то будешь?

Иван молчал. Вдруг в голос зарыдала привязанная к стулу девчонка:

– Они… меня… Нож у горла держали, а сами… – рыдала она и вдруг захлебнулась, дёрнулась, и её стало выворачивать наизнанку.

Иван перевел глаза на главаря. Тот пожал плечами:

– Не трогали мы ее. Почти. Не успели. А пару раз членом по губам даже за минет не считается. Сам знаешь: на клык давать – не целку ломать, зубы почистила – опять девочка… В общем, думаю, не тема для базара.

Бандит откровенно издевался, глядя Ивану прямо в глаза, будто пытаясь загипнотизировать.

Не сводя взгляда с бандита, Иван вытащил кинжал из-за голенища и перерезал веревки, стягивающие руки пленницы. Та упала на колени и согнулась пополам. Ее рвало.

Иван медленно пошел на бандита. Тот перестал улыбаться и начал отходить к стене.

– Эй, брат, ну хорошо, хорошо, давай поговорим. Мы накосорезили – ну получишь с нас как добазаримся. Давай без беспредела, разрулим рамсы да и разойдемся краями…

Иван не слышал, что ему говорил главарь банды. В голове было пусто и легко. Не было ярости, не было ненависти – сейчас он просто делал то, что считал нужным. Подойдя к бандиту, он приставил ему к паху лезвие кинжала.

– Нож у горла, говоришь, держали?.. Жри…

– Чего? – Бандит выпучил глаза.

Не сводя глаз с лица главаря, Иван качнул головой, указывая на заблеванный пол:

– Блевотину жри…

Он говорил ровно и четко. Не было мыслей, не было эмоций. Была абсолютная пустота – идеал, к которому так стремятся адепты учения дзен. Странная штука – абсолютная гармония черного и белого, добра и зла, когда стираются рамки, сливаются понятия и все становится простым и ясным… Страшная штука.

– Брат, ты чего?

На лице главаря был написан страх. Слишком явный для того, чтобы быть настоящим.

Иван не увидел – почувствовал, как рука бандита скользнула под куртку, татуированные пальцы привычно обхватили рукоять пистолета. Ощущение было слишком явным. Ивану почудилось, что это кинжал-кровопийца каким-то образом передал ему столь явную картинку. А еще он понял, что через секунду главарь, вытащив пистолет из-за пояса, всадит ему пулю в живот. Когда тебя собираются убить, это чувствуется очень и очень явно. И выбор остается небольшой – или ты, или тебя.

– Я же сказал – не брат я тебе! – произнес Иван, слегка шевельнув клинком.

Кинжал легко пошел вверх, сквозь ткань и плоть так, будто их и не было вовсе. Бандит вздрогнул. Взгляд его остановился, из прокушенной губы брызнула кровь. Тупорылый «макаров» вывалился из-под куртки главаря и грохнулся на пол. Иван вяло подумал, что, может, не стоит так вот уж… но не успел отдернуть руку – кинжал то ли по инерции, то ли по своей собственной злой воле продолжал страшный путь, рассекая половые органы, кишечник, поднимаясь всё выше…

Миг гармонии дзен кончился. Иван отпрыгнул в сторону, и главарь банды, зажимая руками распоротый надвое живот, рухнул на пол…

– Сзади, – завизжала вдруг девчонка.

Иван резко обернулся.

Парень с простреленным плечом поднимал здоровой рукой автомат. Иван вскинул руку с зажатым в ней пистолетом, надавил на спусковой крючок…

«Вальтер» щелкнул и… не выстрелил.

Время остановилось снова, но теперь в равновесии добра и зла не было никакого проку. Медленно, слишком медленно Иван упал на бок и швырнул кинжал в сторону раненого бандита, уже видя, как тот плавно нажимает курок автомата, глядящего в глаза жертвы зрачком бесконечно чёрного дульного среза…

Иван никогда не метал ножей. Не случилось, несмотря на службу в десанте. Он знал, что чудес не бывает…

Автомат замигал короткими вспышками, но… его хозяин уже не мог точно прицелиться. Из его правого глаза торчала черная рукоятка, увенчанная крылатой пятиконечной звездой.

* * *

Иван шумно вздохнул, поднялся с пола и тяжело шлепнулся на стул. Происшедшее оказалось для него слишком сильным испытанием. Во всем теле ощущалась противная слабость. Как будто из него выдернули скелет.

Только сейчас Иван заметил, что из разорванного рукава его куртки сочится кровь. Из предплечья, как раз из того места, где он час назад порезался кинжалом, торчал острый кусок оконного стекла. Иван зажал его между пальцами и потянул. Из раны с противным скрипом вылез окровавленный осколок длиной в ладонь.

Сразу стало очень больно. Пульсирующими толчками из раны пошла кровь, пропитывая подкладку куртки. Парень откинулся на спинку стула, зажимая рану ладонью.

Подошел маленький, бледный армянин, все это время прятавшийся за стойкой.

– Ты, что ли, Артур? – спросил Иван.

– Я Артавазд, по-русски, значит, Артур, – на удивление без акцента сказал тот. – Я могу вам чем-то помочь?

– Спирта принеси. И чего-нибудь типа бинта…

– Спирта нет. Как насчет водки?

– Пойдет.

Армянин убежал за стойку и через минуту приволок бутылку водки и простыню.

– Скажите, а вам не нужна работа? – спросил он, когда перевязка была окончена. – Мне нужен охранник в ресторан, именно такой, как вы. Для начала – тысяча долларов в месяц.

– Не знаю, – покачал головой Иван. – Неплохо для начала. Только один я не справлюсь.

Артавазд оживился:

– У вас есть друзья? Они согласятся работать с вами? Если они подготовлены так же, как и вы, думаю, я сумею с ними договориться. Так вы принимаете мое предложение?

– Принимаю. И для начала надо прибрать эту падаль, – Иван кивнул на трупы. – У вас есть откуда позвонить?

Хозяин достал из кармана мобильник:

– Конечно. Звоните.

Иван набрал номер:

– Сань, это я. Есть работа. Пиши адрес. Да, на тачке подъезжайте. Всё, жду.

Отключив мобильник, Иван протянул его армянину.

– Нет-нет, это вам, – хозяин ресторана выставил вперед раскрытые ладони. – Он абсолютно новый. Я его сегодня купил, последняя модель. Даже записную книжку не успел заполнить.

Иван пожал плечами:

– Спасибо.

Он убрал подарок в карман, поднялся со стула, подошел к мертвецу и выдернул кинжал из пустой глазницы.

– И тебе спасибо, брат, – сказал он кинжалу на полном серьезе. Тот, как обычно, не ответил.

Из подсобного помещения вышла бледная девушка. Не иначе ходила умываться. Ее большие глаза с ужасом смотрели на поле битвы.

– Ну ты как? – спросил ее Иван.

– Нормально, – механически ответила она. – Они что, все мертвые? Ты их всех?..

– Да, – просто ответил Иван.

– Но… как же… Нельзя же так… Они, конечно, подонки, но, Ваня, они же люди…

Иван покачал головой:

– Это – не люди.

– Но так же нельзя… – пролепетала девушка.

– С такими – можно, – отрезал Иван. – И нужно.

Девушка посмотрела на него. В ее глазах плескался страх, но почему-то Ивану подумалось, что не покойников на этот раз испугалась курносая девчонка. И не из-за них она сейчас так поспешно выбежала из ресторана, пропахшего порохом и свежей кровью.

…Минут через двадцать подъехала разбитая «Волга». Сашка с Максом вылезли из неё, вошли в ресторан и выпучили глаза:

– Ну ни хрена себе, Бородинская панорама… Это ты их?

– Только что отвечал на этот вопрос, – невесело хмыкнул Иван. – Нет, это коллективное самоубийство.

– Да, братан. – Сашка усиленно чесал затылок, переводя взгляд с трупов на Ивана и обратно. – Ты ж конкретно на всю голову простуженный. У этого башка проломлена, у этого дырка в глазу. Ну прям снайпер-самоучка… Смотри, мужика от мудей до горла распотрошил… Господи, да это ж сам Седой… Да ты, в натуре, тронулся! Он же местный смотрящий…

– И куда он смотрит? – морщась от боли в раненой руке, спросил Иван.

– Теперь уж никуда, – заржал Макс. – Отсмотрелся.

– Ну дебил… – вздохнул Сашка. И пояснил для Ивана: – Седого воры в законе поставили смотреть за районом. Теперь геморроя не оберемся.

– А чем мы хуже? – спросил Макс, нимало не обидевшийся на «дебила». – Вон наш снайпер все рамсы разом навел не хуже любого смотрящего. Пойдем к ворам, нарисуем весь расклад…

– Точно дебил, – утвердительно подытожил Сашка. – Причем конченый.

– Хорош трепаться, – прервал Иван затянувшийся диалог. – Ты лучше скажи, что с трупами делать?..

– М-да. Хорошенькое дельце. «Криминальное чтиво» смотрел?

Сашка по-ленински прищурился, пощипывая несуществующую бородку.

– Без тебя знаю, что прятать надо, – буркнул Иван. – Вопрос куда?

– Куда – придумается, – хмыкнул Сашка. – Вопрос один: что мы с этого будем иметь?

– Вот он, – кивнул Иван на армянина, – нас в охранники нанимает. По штуке в месяц каждому платит.

– Тогда – не вопрос. Только ты, Иван, тоже нам с Максом еще раз поможешь, ок?

– Ок, – хмуро кивнул Иван.

– Тогда так. Можно тупо на городскую свалку отвезти. Дать штуку рублей бомжам – и через час от них даже костей не останется. Но пока по свалке полазаешь, сам так провоняешь… Поэтому выбираем более бюджетный вариант…

* * *

Из ямы вылетела лопата, вслед за ней вылез Макс.

– Ну, теперь порядок, – осклабился он. – Загружаем пассажиров.

Через минуту три трупа лежали на дне глубокой ямы.

– Н-да… – почесал переносицу Иван. – Незавидный наркоманский финиш.

– Непростые это были наркоманы, – произнес Сашка. – Заказухами занимались, а в свободное время беспредельничали. Вот и достали кое-кого.

– Тебя, что ли? – поинтересовался Иван.

– И меня в том числе, – кивнул Сашка. И, повернувшись к Максу, крикнул: – Ну ты, долго там возиться будешь?

Макс кряхтел, возясь в багажнике «Волги».

– Да сейчас! Мешок, сука, тяжелый.

Наконец он разогнулся, вытащив из багажника бумажный пакет с надписью «Негашеная известь, молотая, быстрогасящаяся, строительная, 30 кг».

– Чё я, рыжий, что ли, в одну харю такие мешки таскать? – возмутился он, волоча к яме нелегкую ношу. – Трупы грузи – я, яму копай – я, мешки – тоже я.

– При недостатке интеллекта работают руки. Голова отдыхает, – хмыкнул Сашка.

– Да пошел ты, – огрызнулся Макс, вспарывая ножом край пакета и наклоняя его над ямой.

– На морды сыпь, на морды побольше… А теперь – на пальчики… – руководил Сашка. – Так, порядок. А теперь – окропим усопших водицей, – он начал поливать трупы водой из канистры. Известь шипела и пузырилась, съедая человеческую плоть…

– Ну вот и ладушки. Теперь, если что – родная мама не опознает.

Сашка шумно втянул носом воздух и смачно плюнул в яму.

– Пусть земля вам будет пухом, коллеги… Бог дал – Бог взял, и все такое прочее. В общем, аминь, суки.

– Коллеги? – переспросил Иван. – Стало быть, теперь ты будешь заказухами заниматься?

Сашка пожал плечами:

– Видно будет. И помни, ты обещал помочь!

– Обещал – значит, помогу, – бросил Иван. – Хоть и не мое все это.

– И это правильно, что помнишь, – хмыкнул Сашка. – Пацан сказал – пацан ответил.

– Не ответил – снова сказал, – заржал Макс.

Сашка пожал плечами:

– Я ж говорю – дебил. За что и ценю. Ладно, давайте заканчивать…

…Яму завалили землей, сверху насыпали прошлогодней травы и всякой дряни. Сашка достал пачку «Беломора», распотрошил в ладонь несколько папирос и рассыпал табак над могилой.

– От пёсиков, чтоб не копались, – пояснил он. После чего достал из той же пачки еще одну «беломорину», гильза которой была завернута на кончике, щелкнул зажигалкой и, затянувшись, задержал дыхание. Губы молодого бандита растянулись в блаженной улыбке.

– Кайф, – простонал он, протягивая папиросу Ивану. – Будешь? Шмаль – улет!

Иван покачал головой:

– Это тоже не мое.

– Ну и ладно, правильный ты наш, – сказал Сашка, протягивая «косяк» Максу. – Нам больше достанется…

…Когда ехали обратно, Сашка обернулся к Ивану:

– Слушай, Снайпер, а какого хрена ты вообще впрягся за этот кабак? Из-за тёлки?

Иван молчал. Он и сам не знал, зачем полез в эдакую бучу. Потом пришло понимание – он обещал помочь. Глупо, по запарке, но обещал. Иван понял: он может переступить через человека, через кровь, через саму смерть, но не через свое «Я». Ведь самое страшное, это когда ты перестаешь уважать себя. Ивану после смерти деда было наплевать абсолютно на всё и на всех – этому его научила жизнь. Но он слишком уважал себя. И уж если что-то обещал, то делал, несмотря ни на что.

А еще ему понравилось ощущение пустоты и гармонии со вселенной. И он был бы не прочь почувствовать его снова.

– Ну не хочешь отвечать – не надо. Но барыгу ты прикрутил лихо. Теперь надо быстренько прибрать к рукам остальное – будем выходить в люди, – подытожил Сашка.

* * *

– Чё беньки выкатил?

Макс взял за воротник бледного очкастого владельца небольшого придорожного магазинчика:

– Ты в курсе, что Седой ластами хлопнул?

Торговец судорожно кивнул.

– Хорошо, что в курсе. Так что лавэ теперь нам отстегиваешь…

– Я вас не знаю, – зашепелявила несчастная жертва, пряча глаза и отворачивая лицо от дышащей перегаром хари Макса. – Седой нам крышу обеспечивал…

– Протри лефендры, синоптик. Теперь мы – твоя крыша, папа, мама и ближайшая родня. – Сашка снял с парня очки, плюнул на них, протер его же носовым платком, вытащенным из кармашка рабочей спецовки, и надел снова. – Ты рожу-то не отворачивай, сюда смотри, лошарик…

– Да чего там слова говорить, – Макс отпустил воротник жертвы, отчего торговец стал на десять сантиметров ниже и съёжился в углу, как проколотый воздушный шар. Макс же сноровисто обыскал несчастного торговца, выгреб у него из грязной спецовки дневную выручку и начал рассовывать деньги по карманам.

– Стоп! – Сашка взял Макса за руку. – Если хочешь от курочки яичек, резать её не стоит…

Макс глянул на Сашку, потом пожал плечами и вытащил деньги обратно.

– Будешь отстегивать двадцать процентов. В месяц, – сказал Сашка очкарику. – Усвоил?

Очкарик молчал. Сашка сунул средний палец в тощий живот торговца, ухватил за ребро и потянул. Жертва завизжала, корчась на крюке из человеческой плоти, закаленной на тренировках ударами в горячий песок. Сашка легонько хлопнул по тощему горлу. Визг прекратился, и очкарик зашелся в надрывном кашле.

– Ты бы не рыпался, дорогой, – тепло улыбнулся Сашка. – Не мы – так другие, делиться все равно придется…

Торговец хмуро кивнул, держась за бок и потирая другой рукой тощую шею.

– Вот и чудненько, – Сашка сгреб отсчитанную из выручки пятую часть. – Через недельку заглянем в гости – ты уж не подведи… Эх, жалко Ивана с нами нет. Такой талант пропадает!

– Кстати, а он-то где? – поинтересовался Макс.

– Пусть отдыхает пока. Из пушки по воробьям не стреляют, всему свое время, – загадочно улыбнулся Сашка. – Пошли, что ли. А ты, родной, не забывай про торговлю. Труд – он облагораживает.

Очкарик вздохнул и поплелся отпирать заботливо прикрытое Максом окошко своего заведения…

* * *

Иван сидел за столом и чистил пистолет. Лютый свернулся напротив в довольно внушительный клубок и не мигая следил за работой хозяина. «Вальтер», так некстати давший осечку в ресторане, был в порядке – подвёл слишком старый капсюль. Сейчас Лютый смотрел на блестящие новые патроны, только что купленные Иваном через Сашкиных криминальных знакомых, и ждал, когда же хозяин закончит заниматься ерундой и раскроет папку с бегающими картинками, столь любимую огромным котом.

Хозяин ерундой заниматься закончил, вогнав магазин в «вальтер», протёр руки тряпкой… но тут задребезжал противным голосом телефон, и Лютый, недовольно фыркнув, соскочил со стола и пошел на балкон считать ворон. Кот по опыту знал, что хозяин сейчас либо куда-то уйдет, либо будет долго и нудно что-то бубнить в трубку. В любом случае, папка с картинками отменялась надолго.

Иван снял трубку:

– Кто это?

– Ваня, это Маша из ресторана.

– Привет.

Парень засунул «вальтер» в только что приобретенную кобуру и положил пистолет в ящик комода.

– Значит, тебя зовут Маша. Вот и познакомились. Никак снова хулиганы обижают?

– Да нет, просто позвонила сказать спасибо за всё.

– Пожалуйста, – хмыкнул Иван, – заходите, если что…

– Ты меня приглашаешь?

Девчонка явно напрашивалась в гости. Почему бы и нет?..

– Приходи.

Иван продиктовал адрес.

– Только у меня такой бардак…

– Это ничего, я приберу, – чему-то обрадовалась девчонка. – Должна же я как-то отблагодарить своего рыцаря…

«Твой армянин теперь каждый месяц нас на всю катушку благодарить будет», – подумал Иван, но в трубку этого говорить не стал.

…Лютый сидел на балконных перилах и всем своим видом выражал недовольство. Иван вышел на балкон. Осенний ветерок гонял по двору желтые опавшие листья и играл кисточками на кончиках кошачьих ушей. Парень погладил мягкую спину зверя и виновато попросил:

– Ты уж посиди здесь, у меня вроде как гости намечаются…

Лютый обиделся уже не на шутку, отвернулся и превратился в неподвижную статую.

Мягкая спина напряглась и стала каменной. Иван постоял ещё рядом, покряхтел, развел руками и ушел, прикрыв за собой стеклянную дверь.

Заверещал недорезанным поросенком дверной звонок. Иван открыл дверь. На пороге стояла знакомая курносая девчонка… Вроде знакомая…

Цвета воронова крыла густые волосы, ранее заплетенные в крысиные хвостики, рассыпались по плечам. Легкие штрихи косметики на лице превратили симпатичную девчонку в настоящую красавицу. Она стояла на пороге, теребя ремешок сумочки, голубые глаза смотрели на парня весело и чуть смущенно…

Иван немного обалдел.

– Здрасте, – выдавил он, пропуская гостью в квартиру.

– Здравствуй. А почему на «вы»?

– Да это я так, охре… то есть растерялся маленько. Больно ты сегодня красивая.

– Спасибо, – улыбнулась Маша. – А у тебя ничего, уютно… Только пыльно немного…

«Уютно» представляло собой однокомнатную квартиру с ветхим комодом, поцарапанным круглым столом, тремя скрипучими стульями и тумбочкой. Правда, кровать была роскошная, приобретенная дедом Евсеем Минаичем в незапамятные времена за копейки в комиссионном магазине, а теперь, наверное, стоящая немереных денег, – дубовая, массивная, с резными ножками.

«Пыльно» – это тоже было мягко сказано. Маша скинула куртку, засучила рукава и шустро принялась за уборку.

– Да ладно тебе, я сам… – попытался вмешаться Иван.

– Сам ты уже месячишко точно ни к чему не притрагивался, – проворчала Маша, споро орудуя тряпкой.

Иван смирился с произволом и принялся помогать.

Потом они пили чай. Потом смотрели видео. Потом долго целовались. Потом Иван начал медленно расстегивать шерстяную вязаную кофточку на девичьей груди, и Маша вздохнула так, что Лютый на балконе навострил уши, покосился через стекло на всё это дело, махнул в душе на хозяина лапой и, решив, что он тоже не лыком шит, перелез на соседский балкон, а оттуда сиганул на крышу – знакомиться с персидской кошкой, сбежавшей на время от хозяйской опеки. Долго потом дивился хозяин дорогой животины, откуда у чистопородных детей его ненаглядной Эльвиры такие наглые, кровожадные морды и забавные кисточки на ушах…

Дореволюционная кровать была сработана на совесть, другая давно б уже развалилась от столь бешеного темпа любовной схватки. Маша стонала, закрыв глаза и обхватив руками спину парня. Иван смотрел на её лицо, полуоткрытый рот, разметавшиеся по подушке волосы – и… видел совсем другое…

Что-то животное просыпалось в нём, рождалось в центре мозга, горячей волной разливалось по телу, заставляя его все быстрее двигаться в бешеном ритме. Самый древний инстинкт, сильнее которого лишь голод и страх смерти, швырял его в бездну безумия, рождая в голове неясные образы…