– А вдруг цены на нефть так вырастут, что бюджет все-таки наполнится? И как тогда быть? – раздался голос из зала.
– Прокладкин, – усмехнулся Шулер, – ты даже читать не умеешь. Там же всё написано. Все предусмотрено, – он тяжело вздохнул, – как бы не поднялись цены на нефть, наши нефтяные олигархи платить налогов практически не будут. Тем более что вся собственность, присвоенная олигархами, будет переведена в оффшорные зоны. Хорошо, если бюджету достанется малая часть одного процента. И для этого прописана целая куча схем. Ещё специально для бюджета предусмотрен такой механизм разорения, как миллиардные кредиты от МРФ – Международного Ростовщического Фонда. Это кредиты специально для России на разные цели под бешеные проценты. Даже Ротшильду такие проценты было бы стыдно брать! Но мы берем, мы не стыдливые. Смысл ещё в том, что ни один кредит по назначению использован не будет, их разворуют ещё до поступления в страну. А их тоже надо отдавать, – опять удар по бюджету. Ещё не одно пока не родившиеся поколение россиян будет возвращать эти деньги, – он поискал глазами в зале Прокладкина, – понял, болезный?!
– Ну а вдруг? – не сдавался Прокладкин. – Вдруг появятся лишние деньги? У нас чего только не бывает! Страна такая.
– В Плане это не предусмотрено, – с улыбкой парировал Шулер, – значит, этого не может быть! Но если вдруг случится, господин Прокладкин, ведь у вас чего только не бывает, – он почти кокетничал, – тогда мы из лишних российских денег сделаем специальный фонд, – Шулер уже открыто смеялся, – и, да простит меня Ротшильд, без всяких процентов начнем инвестировать экономику Америки и развитых европейских стран! – всегда сдержанный Шулер уже давился от смеха. – России-то зачем деньги? А нам в самый раз придутся. Да ещё без процентов. А вы потом будете по всему миру инвестиции искать.
Зал почти рыдал от хохота! Даже Секретарь, всегда сдержанный на людях, достал платочек и стал вытирать глаза. Фест-министр похрюкивал от смеха и показывал всем зубы. Наконец смех утих. Шулер, улыбаясь, продолжил:
– Ну и насмешил ты нас, Прокладкин! Придётся мне, наверное, назначить тебя министром эстрады. Раз ты такой смешной! – отбросив смех, Шулер продолжил более строгим голосом. – В ближайшее время мы проведём собеседования с каждым из вас, определим профпригодность. По итогам я произведу назначения на должности: в Правительство, в министерства, комитеты и службы… Некоторые пойдут на партийную работу в парламент. А некоторым придётся выехать на места губернаторами, парламентариями, начальниками… Готовьтесь, господа. Вас ждёт тяжёлая работа. На этом совещание закончено, все свободны!
Будущие начальники позакрывали свои блокнотики, убрали по карманам обкусанные ручки и медленно, стараясь не шуметь, пошли к выходу. Хайдар направился к президиуму. За ним шёл Рыжпейс и ещё какой-то толстый мальчишка.
– Доктор Шулер, – засуетился Хайдар, – у меня уже есть хорошая кандидатура на министра по сокращению внешних экономических связей! – он показал на толстого мальчишку. – Я его лично знаю. Хороший парень, профессионал. Кухонный демократ. Мы с ним часто ругали на кухне тоталитарный режим!
Шулер оглядел претендента. Мальчишка был плотненький, с большими, жирными губами и в очках. Одет в синие поношенные джинсы, мятую красную майку с надписью «USA» и нечищеные замшевые ботинки грязно-рыжего цвета.
– Господин О?вен! – представил его Хайдар, причмокивая. – У него хорошее образование, крупный специалист.
– А говорить он умеет, Ове?н этот? – прищурился Секретарь.
– О?вен! – поправил Секретаря фёст-министр. – Говорить умеет…
– Скажи что-нибудь! – заинтересованно сказал Шулер О?вену.
– Я – господин О?вен. Кухонный демократ. Крупный специалист… Хочу быть богатым. Иметь хорошую квартиру, машину и дачу.
– Вижу, что крупный! – Шулер удовлетворённо вздохнул. Достав большую тетрадь с красивой надписью «Назначенцы», он стал что-то в ней писать. Взглянув на Хайдара, он сказал:
– Хорошо… Я его беру. О?вена этого. За него головой отвечаешь! Тебе с ним работать…
– Ещё у меня есть кандидатура министра иностранных дел! – добавил Хайдар. – Университетское образование, знает языки, специалист по греческим надписям… Демократ.
– Опять кухонный? – съязвил Секретарь.
– Либерал… Настоящий…
– Нет! – оборвал его Шулер. – Это место уже занято. Министром я назначил Козырькова.
– Козырькова? – удивлённо причмокнул Хайдар. – Он же двух слов сказать не может: глаза на выкате и подстрижен, как двухмесячный зэк… Доктор Шулер, а ведь ему страну надо представлять за границей. У него же на всех костюмах штанишки и рукавчики корче, чем надо, на десять сантиметров… Такой вид, что он из них давно вырос…
– Мне такой министр на иностранные дела и нужен! – отрезал Шулер. – Твоего могу только заместителем назначить.
– А у меня есть один честный школьный друг! – проснулся Рыжпейс. – Может его назначить на министра финансов? Или на центральный банк? Я его в детстве за мороженым часто посылал: ни разу не было, чтобы он сдачу не принёс!.. Очень честный человек!..
– Всё! – грубо сказал Шулер. – Больше без собеседования никого назначать не буду!.. Разговор окончен.
– Я только хотел, – заискивающе начал Хайдар.
– Господа офицеры! – скомандовал Шулер. – Кррругом марш! Вон отсюда!
Хайдар и Рыжпейс повернулись кругом и пошли к выходу вальяжной независимой походкой… Невдалеке их скромно ждал Бурдалис…
– Хорошие у тебя офицеры! – ехидно заметил Секретарь. – Не в ногу строем ходят…
– Надо было мне настоять, Филь, чтобы и на тебя погоны надеть, – ответил Шулер, – ходил бы строем, офицеров учил…
– Не придумали ещё такого шеврона, который бы я надел. Я буду штатским генералом.
– Ладно… И так послужишь делу демократии… Без погонов… Ты знаешь, что уже нашли подходящего двойника? Завтра приедет.
– Где?
– Точно не знаю, где-то в Сибири. С утра его посмотрят специалисты, а потом и мы с ним поговорим. Очень интересно посмотреть.
Глава 4. Знакомство
Михаил Потапович был в некотором ошеломлении. Его привели в очень большой кабинет с роскошным убранством: высокие потолки, золотая лепнина, дорогая мебель; сквозь приоткрытые шторы был виден красивый и нарядный собор с золотыми куполами и крестами; все говорило о том, что он попал к людям, которые решают очень много в этой жизни. Такую роскошь раньше он видел только в музеях… Михаил Потапович огляделся, и не найдя в кабинете икон, перекрестился на крест собора, видневшегося в окне.
– Господи! Спаси, сохрани и помилуй мя, грешного! – он отвесил земной поклон.
Резкий окрик заставил его вздрогнуть.
– Что такой?! Болван! Мужьик! Скотин! – из дальнего края большого кабинета на него, набычившись, бежал человек. Лицо его было перекошено злобой и ненавистью.
– Болван! Скотин! Монах поган! Если есть у меня работа?ть – не будешь этот дрянь делать! Понял, скотин?! крест нельзя, нельзя крест! Этот очень плох! – он прыгал перед Михаилом Потаповичем, как маленькая собачка перед медведем, и ругался. Не зная как себя вести, Михаил Потапович стоял смирно, не понимая, чем так разгневал этого человека, и терпел. Очень хотелось дать ему сверху по голове кулаком, как молотом по наковальне, но он сдерживался – оробел очень.
– Вы меня простите, пожалуйста, если я что-то не то сделал, – Михаил Потапович замялся, – у Вас в кабинете икон нет, вот я на соборный крест и перекрестился. Только и всего.
Подойдя к Михаилу Потаповичу вплотную, доктор Шулер (а это был он), стал его внимательно разглядывать. Разглядывал долго, можно сказать, изучал.
– Что же это у вас за народ такой? Или пьяница, или вор, а если нет – так уж точно верующий.
Шулер направился к своему столу, стоявшему в глубине кабинета. Медленно подошел, сел, посидел немного, о чем-то думая.
– Подойди сюда! – громко и резко выкрикнул он уже без признаков акцента. – Встань тут! – показал рукой на место прямо перед его столом. – Отвечать на мои вопросы честно и ясно! – Шулер вбуравился в него глазами, как рентгеном. – Пьешь горькую?! – почти крикнул он.
– Да что Вы? Как можно? – Михаил Потапович немного смутился, вспомнив вчерашний ужин с Карпычем. – Я же человек верующий и пью только по праздникам. Когда это можно… А так – нет! – он прямо и открыто посмотрел в глаза иностранцу. Взгляда не отводил. По всему было видно, что не врёт. «Да и что нам с Карпычем пол-литра на двоих? – подумал Михаил Потапович, глядя на иностранца, – только сласть развести…».
– Воруешь?! – иностранец почти выкрикивал слова.
– Да что Вы в самом деле? Что мне воровать-то? – Михаил Потапович немного разволновался и занервничал. – И, вообще, я хотел бы знать, зачем меня сюда позвали, и что всё это значит? – и, покраснев, добавил: – Это что, допрос?! – он перешел на повышенные тона. – Я честный человек, ничего не воровал и любому могу открыто в глаза посмотреть! И, вообще, кто Вы такой? По какому праву называете меня на «ты»? – уже и иностранцу стало ясно, что Михаил Потапович сильно разволновался. – Я, как мне кажется, постарше Вас буду!
– Тише, тише! – примирительно произнес иностранец. – До чего Вы все орать любите! – он поморщился. – Сейчас я все тебе объясню. «А ведь до чего похож, собака. И что хорошо: так – не очень похож – приглядываться надо, а немного грима – и вылитый Папа! – подумал иностранец, косясь на лежащие на столе фотографии, уже сделанные утром. – И, главное, так быстро нашли!»
– Я являюсь главным иностранным советником Папы, – он перехватил удивленный взгляд Михаила Потаповича, – то есть, Президента вашего, мы все его так называем между собой! Я здесь для оказания посильной и непосильной помощи Вашей стране! – он гордо, с чувством превосходства посмотрел на собеседника. «Прав был Сергей Сергеевич, – подумал Михаил Потапович, – вот так коллизия!»
– Садись, – иностранец указал рукой на кресло.
