Психология любви

1.2. Теории любви

В психологии существуют различные подходы к осмыслению феномена любви. Каждый подход имеет свои сильные и слабые стороны.

Биологизаторские теории ориентируются на поиск объективно существующей, материальной основы любви и на рассмотрение феномена любви в контексте эволюции человечества. Очевидными недостатками этих теорий являются отрицание собственно психологического аспекта любви и рассмотрение ее как эпифеномена, надстроенного над физиологическими процессами.

Бихевиористский и необихевиористский подходы игнорируют субъект-субъектную природу близких отношений, не учитывают влияния социального контекста; модели любви, разработанные в рамках этих подходов, соответствуют американской культуре и рыночным отношениям, в которых ведется счет вознаграждениям и издержкам, и не могут быть распространены на другие типы культур.

Психодинамические теории любви в историческом плане впервые сделали любовь предметом психологического анализа, осветили влияние переживаний детства и родителей на формирование способности любить и быть любимым, выделили бессознательный компонент любви и отметили роль бессознательного в любовных отношениях, разработали методы терапии в области психологии любви. Ограниченность этого подхода связана с опорой в построении теории в основном на клинический материал, с переоценкой роли бессознательного и детства в развитии любовных отношений.

Гештальттеории любви преимущественно ориентированы на решение проблем клиента в сфере партнерских отношений и не имеют развернутой теоретической модели любви. Основные теоретические положения гештальтпсихологии просто переносятся в область психологии любви.

Когнитивные теории хорошо объясняют феномены изменения восприятия мира, себя и партнера влюбленным человеком, описывают влияние когнитивных стилей на формирование близких отношений. Однако эти теории, переоценивая когнитивную сферу личности, недооценивают эмоционально-волевую и дают в силу этого односторонний анализ природы любви.

Социально-психологические теории любви, акцентируя внимание на типах и стадиях любви, во многом остаются чисто формальными, а проведенные социально-психологические исследования направлены на изучение отдельных аспектов любви и не способны дать целостного понимания этого феномена. Так, теория Л. Я. Гозмана, включающая ряд социально-психологических исследований, лишь вписывает любовь как аттракцию[5] в социальный контекст.

Гуманистические теории любви ориентированы на человека, верят в его возможности, однако носят чисто гипотетический, философско-описательный характер.

Первые попытки определить стержневые характеристики (компоненты) любви с помощью факторного анализа привели к выделению двух: 1) эмоциональная поддержка объекта любви и 2) толерантность к его недостаткам и требованиям (Swensen, Gilner, 1964). 3. Рубин (Rubin, 1970) включил в любовь заботу, потребность и доверие к другому. Однако эти составляющие присущи и дружбе. Динер и Пышчинский (Diener, Pyszczynski, 1978) упростили любовь до высокой симпатии и сексуального влечения, а Педерсен и Шумейкер (Pederson, Shoemaker, 1993) понимают любовь как пятикомпонентное явление, в которое входят: 1) совместность — активность, осуществляемая только с романтическим партнером; 2) выражение — вербальное и невербальное выражение (проявление) склонности и привязанности; 3) намерение и коммуникация — осознание проблем партнера по любви и способность обсуждать и решать эти проблемы; 4) романтичность — наличие идеализированных установок по отношению к любовным взаимоотношениям, подчеркивающих волнение в присутствии любимого человека; 5) сензитивность и спонтанность — готовность отвечать на спонтанные желания партнера.

Ангелы зовут это небесной отрадой, черти – адской мукой, а люди – любовью.

Р. Стернберг (Sternberg, 1986) разработал трехкомпонентную теорию любви. Первая составляющая любви – интимность, чувство близости, проявляемое в любовных отношениях. Любящие чувствуют себя связанными друг с другом. Близость имеет несколько проявлений: радость по поводу того, что любимый человек рядом; наличие желания сделать жизнь любимого человека лучше; желание оказать помощь в трудную минуту и надежда на то, что у любимого человека тоже имеется такое желание; обмен мыслями и чувствами; наличие общих интересов.

Традиционные способы ухаживания могут помешать близости, если они состоят из одних ритуальных действий и лишены искреннего обмена чувствами. Близость может разрушаться негативными чувствами (раздражением, гневом), возникающими во время ссор по пустякам, а также страхом быть отвергнутым.

Вторая составляющая любви – страсть. Она приводит к физическому влечению и к сексуальному поведению в отношениях. Хотя половые отношения здесь важны, но они не являются единственным видом потребностей. Сохраняется потребность в самоуважении, потребность получить поддержку в трудную минуту.

Между интимностью и страстью соотношения неоднозначные: иногда близость вызывает страсть, в других случаях страсть предшествует близости. Бывает и так, что страсть не сопровождается близостью, а близость – страстью. Важно при этом не путать влечение к противоположному полу с половым влечением.

Ортега-и-Гассет считает, что страсть – это не высшее проявление любовного порыва, а, наоборот, его проявление в самых заурядных душах. В ней нет, точнее, не должно быть ни очарованности, ни самозабвенности. В крайних случаях любви-страсти страсть непомерна, а любовь попросту отсутствует.

Третья составляющая любви – решение-обязательство (ответственность). Она имеет кратковременный и долговременный аспекты. Кратковременный аспект отражается в решении о том, что конкретный человек полюбил другого, долговременный аспект – в обязательстве сохранять эту любовь («клятва в любви до гроба»).

И эта составляющая неоднозначно соотносится с двумя предыдущими. Чтобы продемонстрировать возможные комбинации, Р. Стернберг разработал систематику любовных отношений (табл. 1.1).

Примечание: + компонент присутствует, – компонент отсутствует.

Эти виды любви представляют собой предельные случаи. Большинство реальных любовных отношений попадает в промежутки между этими категориями, поскольку разные компоненты любви континуальны, а не дискретны.

Другой подход к составляющим любви имеется у Р. Хаттиса (Hattis, 1969). Он выделил шесть факторов: уважение, положительные чувства по отношению к партнеру, эротические чувства, потребность в положительном отношении со стороны партнера, чувство близости и интимности, чувство враждебности (из-за возникающих время от времени размолвок и ссор).

1.3. Различное отношение к феномену любви

С давних времен в литературе, а теперь киноискусстве, на телевидении постоянно проповедуются идеи о том, что романтическая любовь – это единственное, что имеет значение в жизни человека. Вот что писал много веков назад Омар Хайям:

Однако отношение к любви у великих умов разное. Для одних любовь – бесценный дар для человека: «Только любовь делает человека самим собой», – писал Платон, а И. Гете полагал, что счастлив лишь тот, кем владеет любовь.

Любовь – это самая интимная точка соединения природы и разума, это единственное звено, где природа вторгается в разум, она, стало быть, есть превосходнейшее среди всего природного.

Для других же любовь – отрицательное явление: «Любовь – заболевание, вроде наваждения, похожа на меланхолию» (Авиценна), «Любовь часто отнимает разум у того, кто его имеет» (Д. Дидро), «Когда мы любим, мы теряем зренье» (Лопе де Вега).

Неудивительно, что это двойственное отношение, проповедуемое на протяжении многих веков философами и писателями, проникло и в массовое сознание.

В конце XIX в. была издана небольшая книжка: «Любовь конца века». Составители ее предложили многим писателям, художникам, ученым и артистам высказаться о любви. Вот подборка этих высказываний, приведенная философом и публицистом М. О. Меньшиковым (1899).

«Любовь так же велика и таинственна, как смерть», – заявляет один поэт, адвокат и критик. «Любовь – царица мира! Она все», – восклицает один актер. «На свете одна любовь сама по себе, an und fur sich, – все остальное только для нее», – пишет один редактор и беллетрист. «Любовь это тот центр, то солнце, вокруг которого теснятся все побуждения человеческой души, все проявления человеческой воли», – заявляет другой писатель. «Что такое любовь? – захлебывается от восторга один автор исторических романов, седой и древний старец. – Для полноты этого ответа недостаточно исчерпать все лексикальное богатство всех языков, наречий, подречий и говоров всего мира. Любовь – это мировой закон, такой же неизменный и непостижимый, как закон мирового тяготения… Любовь это основной закон жизни, дыхания всего живущего» и пр. и пр. Один старый газетный критик коротко, но внушительно заявляет: «Я признаю любовь силою, равною теплу, свету, электричеству». Видите ли, даже не подобною силе, а равною! «Любовь, как инстинкт, единственный фактор жизни», – кричит одна пожилая беллетристка, а старый профессор истории и публицист впадает просто в какие-то конвульсии восторга, в какой-то бред о любви, который я даже и разобрать не в состоянии.

Всех правильнее отнесся к любви один талантливый русский фельетонист. «В жизни каждого из нас, – говорит он, – любовь играет самую незначительную роль, и то в ранней молодости… Но в разговорах, в условной лжи нашего существования, в области “нас возвышающего обмана” это по-прежнему великое, значительное и чуть-чуть не святое дело. Для того чтобы поддерживать обман и сгущать туман нашего сознания, существуют целые и многочисленные организации. Одни этот отживший вздор, который едва ли тысячного из нас сбил с пути или на путь направил, перелагают в стихи и прозу; другие облекают его в яркие краски; третьи – в музыкальные звуки; четвертые изображают на сцене; пятые разжигают критическим анализом и пр. Все это искусства, которые кормятся около любви, а все они в общей сложности не составляют для нас того, чем была любовь в доброе старое время, – искусства жизни».

Мало что изменилось и в наше время. При опросе, проведенном студенческим журналом, более половины студенток пожелали страстной любви. В своей статье в журнале «Семейная жизнь» Пол Попено описывает, что большинство людей думает о романтической любви: «Любовь – это непостижимое наваждение, что приходит ниоткуда и сразу полностью овладевает тобой, как корь. Ты узнаешь ее интуитивно. Если это настоящее чувство, тебе не придется долго гадать. Ты разглядишь ее, без сомнений. Любовь настолько важна, что ты должен отказаться от всего ради нее. Мужчине простительно бросить жену ради любви, женщине простительно оставить дом и детей, королю – трон. Она приходит совершенно неожиданно, и ты ничего не можешь поделать. Она не подвластна человеку».

Однако, как это ни покажется странным, имеется не так уж мало противников романтической и половой любви. Еще в XIX столетии за рубежом и в России среди писателей, журналистов, философов разгорелась бурная дискуссия о том, следует ли превозносить любовь, как это делается в литературных произведениях.

Английский философ Бэкон ставит любовь наряду с самой гнусной страстью – завистью, говоря, что, подобно зависти, «любовь повергает человека в бессилие». Любовь представляет самый обыкновенный предмет комедий, а иногда даже и трагедий, но она причиняет много бедствий в обыкновенной жизни, в которой играет роль то сирены, то фурии.

Немецкий философ Шопенгауэр писал о любви: «Она захватывает в свои сети всю молодую часть человеческого рода, составляет часто последнюю цель всех человеческих стремлений, вредно влияет на важнейшие дела, прерывает самые серьезные занятия, вводит иногда в заблуждение величайшие умы, смело и бесцеремонно вторгается со своими мелочами в советы государственных людей и кабинеты ученых, пробирается в виде локонов и любовных записочек в министерские портфели и рукописи философов, служит ежедневно причиной мерзких и запутанных тяжб, разрушает самые дорогие отношения, разрывает самые прочные связи, нередко губит целые состояния и карьеры, делает честных и добрых людей бессовестными и жестокими, одним словом, она всюду является демоном, производящим гибель и разрушение».

Я отрицаю то царственное место, которое дают любви в жизни, и отрицаю ее самодержавную власть.

Об этом же писал М. О. Меньшиков (1899): «Если вспомнить, какое бесчисленное множество людей – все молодое человечество – страдает явно – и еще более тайно – от этой страсти, если вспомнить глубокое расстройство всех жизненных отношений влюбленных, расстройство дел, полное забвение ими нравственного долга, забвение всего на свете ради столь мимолетного счастья, которое почти всегда оказывается призраком, если вспомнить все эти жгучие страдания, невольно охватит глубокая жалость к жертвам и вырвется вопрос: да что же такое любовь? И отчего она так жестока? И неужели нельзя облегчить никакими средствами – если не теперешнему, то хоть будущим поколениям – эту страшную тиранию?»

И в наше время среди ученых имеются расхождения во взгляде на феномен любви. Например, Л. Каслер (Casler, 1973) говорит, что любовь – это свидетельство слабости и несовершенства человека. Он отмечает три причины, заставляющие одного человека полюбить другого. Во-первых, это потребность в подтверждении своих установок и знаний о мире. Любимый человек служит источником их валидизации. Во-вторых, любовь дает возможность удовлетворять сексуальную потребность, не испытывая при этом стыда. В-третьих, является конформной реакцией по отношению к нормам общества. Среди эмоций, сопровождающих чувство любви, главенствующую роль занимает страх потерять источник удовлетворения своих потребностей. Поэтому влюбленность делает человека несвободным, тревожным, мешает развитию человека как личности. Влюбленный человек относится к объекту своей страсти амбивалентно: с одной стороны, он испытывает к нему позитивные эмоции как к источнику жизненно важных благ, а с другой – ненавидит его, потому что он зависим от него. Действительно свободный человек, считает Л. Каслер, тот, кто не испытывает чувства любви.

Поистине, любовь стала настолько внутренне противоречивым явлением, что некоторые исследователи семейной жизни пришли к заключению, что любовь – это просто название способа подчинения более сильными членами семьи более слабых. Рональд Лэинг попросту утверждает, что любовь является прикрытием для насилия.

Роберт А. Джонсон в своей книге «Мы. Глубинные аспекты романтической любви» высказал такое мнение: «Любовь уже превращена в религию. Человеческая любовь настолько омрачена чрезмерными страданиями и переживаниями романтизма, что мы лишаемся возможности относиться к ней так, как она того заслуживает».

О том, до какого абсурда современная культура довела понятие «любовь», обозначает Ролло Мэй в книге «Любовь и воля»: «Любви как средству решения житейских проблем придается такое большое значение, что самоуважение человека зависит от того, обрел он ее или нет. Люди, которым кажется, что они нашли ее, готовы лопнуть от самодовольства, уверенные в том, что располагают неопровержимым доказательством своего спасения, подобно тому как кальвинисты считали богатство зримым свидетельством своей принадлежности к избранным. Те же, кому не удалось обрести любовь, не просто считают себя в большей или меньшей степени обездоленными, но утрачивают самоуважение, а это влечет за собой более глубокие и опасные последствия».

С любовными перегибами человечество уже сталкивалось. Тысячу лет назад, в конце первой эры, это любовное чувство вспыхнуло как эпидемия, захлестнуло всю арабскую поэзию, проникло в искусство Персии, Средней Азии, трубадуров. «Любовь-манию» открыли человечеству арабы с их горячими чувствами и фанатическим сгущением всех сил души в узкий пучок. «Я из племени Бен Азра, полюбив, мы умираем» – так отпечаталась в поэзии эта фанатическая любовь. Испытав ее, любящий становится меджнуном – безумцем и почти буквально – а то и буквально – теряет рассудок.