Идеология русской государственности. Континент Россия
Именно в это время, после возникновения широкого объединения вокруг христианской веры, появления русского народа, формирования сильной централизованной власти и первого писаного правового кодекса, создаётся «Повесть временных лет» – наш первый опыт знания и памяти о том, «кто мы, откуда и куда идём».
Древнерусское княжество было цивилизационно конкурентоспособным на протяжении почти трёхсот лет с момента своего легендарного учреждения. Население росло. Русь успешно торговала и успешно воевала. Решала проблему границы с Большой степью, где бродили и откуда нападали на нас то хазары, то печенеги, то половцы. Признавала величие Царьграда (Константинополя), но если надо – ходила и на него в походы. А Царьград откупался. Князья брали в жены европейских и византийских принцесс, строили храмы. Создавалась собственная литература, проложившая начало русской культуре.
После смерти Владимира Мономаха и его сына Мстислава Великого на Руси наступает так называемая «феодальная раздробленность». На поверхности видны её правовые причины (слабость наследственного права), экономические (затухание торговли на пути из варяг в греки), но всё это скорее механизмы, а не сам процесс деградации русского социума. Главная причина в другом. В утрате основного принципа построения власти, которой подчиняются: а) добровольно; б) потому что власть знает, что делать всем.
Распад централизованной власти начинался как борьба ближайших родственников (братьев прежде всего) за великокняжеский Киевский престол, а оформился в виде появления отдельных княжеств-государств, которым никто не указ, кроме местного князя. Как только единая Русь распалась на Владимиро-Суздальскую, Галицко-Волынскую, Новгородско-боярскую и т. д., пришли монголы и долгих 250 лет учили нас простому правилу: если не учреждать и не воспроизводить свою собственную власть, то придёт чужое господство. И будет принуждать к рабству.
Дело не в том, что, как утверждает Гегель, господин становится таковым, поскольку он не боится рисковать своей жизнью, а раб боится и сдаётся. Русские не боялись и в этом смысле так и не стали рабами в монгольском пленении. Монгольское иго было только лишением свободы и обложением данью. Но лишённый свободы – ещё не раб. Его несвобода ещё не стала внутренней, это лишь стены тюрьмы, колючая проволока концлагеря, но не отказ от себя и своей сущности. Но русские воевали друг с другом. А это непозволительная роскошь при наличии внешнего врага, превосходящего тебя числом и военной силой.
Нельзя сказать, что проблема разрушения власти и государственности не осознавалась современниками. «Слово о полку Игореве» – великий литературный памятник эпохи – проникнуто пониманием необходимости единства, сплочённости русских земель и подлинного патриотизма.
Но литературное увещевание не помогло. Битва на реке Калке стала ярчайшим выражением неспособности раздробленной Руси противостоять единому высоко дисциплинированному монгольскому войску. Русские пришли на битву порознь, без единого командования, без плана битвы, с желанием каждого князя отличиться именно своей дружиной, доказать своё лидерство и получить право на власть. Поражение было страшным, а летопись указывает особо на монгольский пир, устроенный на телах ещё живых пленённых русских князей (они были положены под помост, на котором сидели пирующие). Мы 250 лет будем осознавать, что противостоять централизованному и хорошо организованному противнику можно только не уступая ему в этих качествах.
Но и этого урока Руси оказалось недостаточно. Через 15 лет, с 1237 по 1241 год, монгольский хан Батый завоюет всю Русь, двигаясь от княжества к княжеству, разбив и покорив всех по одиночке. Не знали монгольского нашествия только Новгород и русский север, хотя власть монголов вынуждены были признать. При этом пришлось новгородцам не от монголов, так от шведов и немцев отбиваться, поскольку те посчитали возможным попытаться установить своё господство в единственном не сожжённом монголами русском княжестве.
Киевская Русь была, без сомнения, историческим образованием с потенцией государственности, но, конечно, ещё не государством как таковым. Настоящее русское государство ещё только предстояло создать – и уже не в Киеве.
После завоевания Руси Батыем почти 100 лет понадобилось нам для того, чтобы осознать необходимость собственного суверенитета и его подлинные преимущества. Русские территории стали частью чужого большого государства – империи потомков Чингисхана, попали под юрисдикцию монгольского права – «Великой Ясы». Нам пришлось понять, что такое чужое господство, которое держится не только на силе, но и на чужом цивилизационном превосходстве. Чем монголы действительно были лучше нас? Их закон карал смертью предательство в любом его проявлении. Монголы мыслили огромным пространством, отождествляли себя с ним. Монголы (в тот период) были едины. Неприятно осознавать и признавать такое. Некомфортно, но необходимо. Мы должны были понять, отчего мы не смогли себя защитить, почему вся Русь стала частью другого, враждебного и неприемлемого целого?
Главную причину русский летописец видит в отсутствии единства между русскими. И прежде всего – в отсутствии единой власти, принимаемой всеми. Власть великого князя Киевского самоликвидировалась, растворилась во множестве малых удельных властей, простая сумма которых никогда не сможет создать социальное целое. Власть не суммируется.
Историческая традиция приписывает осознание поражения и понимание необходимости создания русского государства, более конкурентоспособного по сравнению не только с Киевской Русью, но и с Ордой, московскому князю Ивану Калите. Традиция, описывая борьбу русских княжеств за ордынский ярлык на право считаться великим князем, стоять над всеми русскими княжествами, подчиняясь Орде, указывает на принципиальную разницу в подходах к этой борьбе князя Московского и всех остальных (Тверского, Рязанского): Москве эта власть, пусть и утверждённая ханом, была нужна для строительства единого Русского государства, способного противостоять цивилизационным конкурентам, а Твери, например, только ради самого великого княжения, то есть для самой по себе власти, пусть она будет даже номинальной.
Мы не станем утверждать, что намерение освободиться от Орды было присуще только Московскому княжеству. Наверное, не только. Везде ведь жили те же русские люди, которым не нравилось монгольское господство. Но, глядя из другой эпохи, мы можем сказать, что именно московский «проект» оказался успешным, именно московские князья не обманывали ни свой народ, ни людей в других русских княжествах. Именно они, начиная с Ивана Калиты, хотели возглавить все русские земли, чтобы освободить их от Орды, что в конце концов и сделали. Именно их правда и правота доказаны историей. Доказано наличие и плана, и стремления его реализовать. Доказано культурно-исторической практикой, без вещественных доказательств и бумаги, на которой план написан.
Но ведь так и должно быть в принципе. Не только ради одоления Орды. Цели власти и цели народа должны всегда лежать за пределами жизни текущих поколений, чтобы обеспечить именно день сегодняшний, хлеб насущный. Чтобы жизнь имела смысл, каждое действие сегодня должно определяться не только тем, каким ты видишь завтра самого себя, но тем, какими ты видишь завтра своих детей и внуков, будущие поколения. Будет ли достигнута поставленная цель, которая вынесена даже за пределы твоей жизни, тебе не известно, а действовать нужно, и народ, принимающий твою власть, должен видеть, что ты действуешь в правильном направлении. Так должны были действовать поколения московских князей начиная с Ивана Калиты.
Огромную роль в реализации московского проекта суверенного Русского государства сыграло перемещение престола митрополита из Владимира в Москву. Ещё в 1299 году митрополит Киевский и всея Руси Максим оставил разорённый Киев, переехал в более спокойный Владимир и тем самым перенёс сюда центр русского православия. В 1305 году на кафедре его сменил Пётр. Новый митрополит часто и подолгу задерживался в Москве под заботливым приглядом Ивана Калиты, который уговаривал святителя поселиться в Московском Кремле, и тот согласился. Митрополит Пётр умер в 1326 году и был объявлен первым московским святым. Преемником Петра стал митрополит Феогност, который окончательно перенёс кафедру митрополитов в Москву.
Для всех русских людей именно Москва стала при Иване Калите центром русского православия, его церковной столицей, а не только единой «налоговой инспекцией» по сбору дани для Орды. То, что православная церковь выбрала именно Москву в качестве своей резиденции, определило в последующем очень и очень многое. В разорванной на части Руси при постоянной вражде удельных русских княжеств митрополит переезжает в Москву. Он совершает свой выбор и демонстрирует этот выбор всем православным.
Второе, после утверждения престола митрополита в Москве, важнейшее символическое действие, определившее в глазах современников Москву как центр собирания русских земель и центр новой русской государственности, совершил внук Ивана Калиты через сорок лет после смерти деда.
Дмитрий Донской не только собрал и возглавил русские войска на Куликовом поле, но и смог одержать победу над ордынским войском. Впервые победа в большой битве осталась за русскими, а Орда потерпела поражение. Значит, то, что делает Москва, начиная с Ивана Калиты, может приводить нас к победам над противником, которого нам ещё не удавалось побеждать. И никому ещё не удавалось. Значит, то, что делает Москва, это верный путь. Значит, у Москвы и её князей есть право на власть.
Принятие власти Москвы, впервые победившей Орду, становится оправданным и целесообразным. Знание, что делать всем, чтобы достичь цели, это фундаментальное знание для персоны (и группы), обладающей властью. Народ добровольно подчиняется им благодаря такому знанию. Это знание налагает неизгладимый отпечаток на персону знающего, преображает её. Победа на Куликовом поле была решительным и определяющим доказательством того, что в Москве знают, как побеждать, и умеют это делать.
Показательно решение литовского князя Ягайлы, союзника ордынцев перед битвой. После получения известия о победе русских над ордынцами он решил уйти назад в Литву. Настолько сильным было впечатление от разгрома ранее непобедимого ордынского войска. Вся геополитика того времени на огромной территории от Сибири до Польши строилось на знании о стратегическом военном преимуществе и непобедимости Орды. Дмитрий Донской и его русские воины это знание поставили под сомнение и опровергли. Появилось новое знание: русские могут побеждать непобедимую Орду. И это знание заложило основы новой геополитики на огромном континентальном пространстве, которому суждено было стать русским.
Такое воздействие идеологическим знанием, которое меняет политические и военные стратегии, формирует самоопределение нашего народа и других государств и народов, мы в своей дальнейшей истории воспроизводили ещё несколько раз. До битвы под Полтавой Карл XII Шведский считался в цивилизованной Европе непобедимым полководцем, а его армия признавалась лучшей в мире. Пётр I и русские разгромили её, что во всей Европе полагалось в принципе невозможным. Такое же значение имела Бородинская битва в 1812 году. Русские не проиграли (как минимум) доселе непобедимому Наполеону, их армия смогла на равных противостоять тому, кому в Европе (а значит и в мире) не мог противостоять никто до русских. Такое же значение имела в 1941 году битва за Москву. Русские нанесли поражение немецкой армии, в непобедимости которой никто в мире до того не сомневался. Не только советский народ, но и люди во всём мире узнали после победы русских под Москвой, что у мира есть возможность победить фашизм. Куликово поле находится в ряду тех событий, которые позволяют нам самим знать о себе и другим знать о нас, что русские – это те, кто всегда побеждает непобедимых.
Куликово поле, перенесённое в наше время, – это возвращение Крыма и спасение Сирии. Полной победы над мировой гегемонией, считавшей, что она смогла навязать свою власть и нам, пока нет. Но и сегодня мы показали самим себе и всему миру, что по-прежнему способны побеждать, казалось бы, в невозможных и ранее немыслимых обстоятельствах. От победы Дмитрия Донского на Куликовом поле (1380) до полного свержения ордынской власти над Русью пройдут ещё долгие 100 лет. Дмитрий Донской много сделал для укрепления великокняжеской власти. Тверь и Суздаль навсегда отказались от соперничества с Москвой, было сломлено своеволие Рязани, побежден Великий Новгород. Москва стала бесспорным центром Русской земли. Но политическая система княжеских уделов как таковая осталась без существенных изменений.
Легендарное благословение, полученное Дмитрием Донским от св. Сергия Радонежского, легендарное участие в битве Пересвета и Осляби, монахов, ушедших на битву, имели огромное идеологическое значение, придали деянию Дмитрия Донского сакральный характер и глубокий исторический смысл, дали опору вере. Ведь без веры нельзя, невозможно стремиться к тому, что лежит за пределами твой персональной земной жизни. Св. Сергий Радонежский, благословив Дмитрия Донского, придал его борьбе общенародный, общерусский статус. На Куликовом поле Дмитрий Донской и его воины, благодаря этому благословлению, олицетворяли собой весь русский народ, несмотря на сохранившуюся удельную систему княжеств.
Легендарный Пересвет возвращается к русским войскам после схватки с Челубеем, умирающий, но непобеждённый, а противник его повержен. Пересвет умирает, не зная, каким будет исход битвы, какой будет жизнь русских после битвы и дальше, но отдать свою жизнь за это неизвестное можно только с верой в то и со знанием о том, что жизнь других людей после тебя является чем-то большим и более важным, чем твоя собственная жизнь. Русские и сегодня не принимают западной «сверхценности» человеческой жизни, хорошо зная из истории, что для Запада такой ценностью обладает лишь их западная жизнь. Чужая смерть их никогда не смущала. Русский готов отдать жизнь за что-то, что будет, когда его самого уже не будет. Он делает это осознанно и добровольно. Может, это и есть высшая категория человеческой свободы, она же и главное содержание «загадочной русской души»?
II.1. Долгое государство Ивана III Великого
II.1.1. Иван III Великий – государь всея Руси
II.1.1.1. Первое русское государство – империя
43 года и 7 месяцев правил Иван III Великий, с 1462-го по 1505 год. Много. И хорошо, что много. Так же много он успел и сделать, создав первое русское государство и увеличив в разы его территорию. Русское государство сразу было задумано и создано Иваном III как империя, вытеснившая империю монгольскую, хотя формальный статус императора у русского государя появляется только начиная с Петра I Великого. Все последующие русские государи и преемственные программы развития русской государственности, включая и современную нам четвёртую, путинскую, программу, продолжают линию Русской империи.
Характеризуя идеологию государственной программы, выдвинутую Иваном III, мы будем опираться в отношении периода его собственного правления на фундаментальные исследования выдающегося историка Ю.Г. Алексеева (1926–2017). Алексеев не только выполнил тщательную работу историка, но также выступил и в роли идеолога русской государственности, истолковав установленные факты в контексте её исторического развития. Ведь с точки зрения идеологии важны не только сами события, но и то, как мы их понимаем, осознаём и что они значат для нашего собственного самоопределения спустя сотни лет. Давность таких событий не только не ослабляет их воздействия на нас, а напротив – подчёркивает их статус действительных оснований всего строя нашей жизни.
Когда Иван III пришёл к власти в Москве, её окружал пояс из полутора десятка говорящих на одном языке, принадлежащих к одной вере, но самостийных княжеств. Когда государь ушёл – была уже только Россия.
Было пятнадцать стран – осталась одна. Это не краткое описание правления Михаила Горбачёва. После Горбачёва империя рассыпалась как пазл на полтора десятка кусков. При Иване III же она собралась в монолит из полутора десятков фрагментов. Они не просто были соединены вместе (в истории такое случается часто), а как бы переплавлены и влиты в одну форму.
Да, по названию это ещё не была Россия, хотя имя «Россия» уже используется в эпоху Ивана Великого. Но, как писал Карамзин в XIX столетии, «Россия нынешняя образована Иоанном». Простое перечисление сделанного этим великим князем и самодержцем московским убедительно подтверждает тезис русского идеолога.
Иван III вернул русским независимость. И фактически, и формально. Это свершилось после почти двух с половиной столетий подчинения ханам Орды, унизительных процедур и ритуалов, выплат даней и «выходов». Иван III утвердил: больше – никогда. И стало так.
Он раздвинул пределы русской земли настолько, что исследователи даже не могут прийти к единому мнению – насколько же именно? Существуют разные оценки этого расширения – от шестикратного до десятикратного. Как бы то ни было, расширения рекордного, беспрецедентного для истории державы.
Он построил нынешний Кремль. И тем самым сделал адрес «Москва, Кремль» в буквальном смысле знаковым для европейской дипломатической почты. Название «Рос(с)ия»[7] впервые появляется в летописях и документах именно в это время. Окончательное закрепление в качестве самоназвания произошло уже при Иване Грозном в 1547 году непосредственно в его титуле «Царь российский».
Иван III дал нам герб. После Ивана III двуглавый орёл в разных геральдических вариантах остаётся символом России более пятисот лет – за исключением фазы советского государства.
Иван III первым принял титул «государя всея Руси». По сути это было не столько фиксацией реального факта, сколько проектом. Многие земли Киевской Руси в его правление не удалось ещё привести под русские скипетр и державу. Но программа для потомков была задана. Она действует и по сей день. Перефразируя уже цитированного Карамзина, можно сказать, что нынешняя Россия не только образована, но и в определённом смысле предопределена Иваном III.
Невероятно, сколько успел сделать этот человек, больше половины жизни которого прошли в убеждении, что в году 7000 от сотворения мира (он же 1492-й от Рождества Христова, тридцатый год правления государя) наступит конец света. Тем не менее Иван III не сбавлял темпа ни до того, ни после. Воевал. Покорял. Интриговал. Комбинировал. Создавал и перевооружал современную армию. Закладывал основы промышленности и горного дела. Формировал первую русскую «оборонку», ВПК своего века. Даже заложил первый русский «небоскрёб» – колокольню, названную его именем. В этом названии («Иван Великий») его имя осталось навечно. Потому что при жизни Ивана звали и Великим, и Грозным. Но в историографию он вошёл бесстрастно-статистическим «Третьим», что требует, на наш взгляд, исправления и возвращения титула «Великий» в литературно-историческое именование этого Государя.
Вспомним исторический контекст, хотя бы несколько имён и топонимов. В год рождения будущего Ивана III Иоганн (Иван) Гутенберг запускает первый печатный станок – и человечество делает первый шаг на пути к информационной эре. В год 7000 (1492) вместо «конца света» Колумб открывает Америку, расширив вдвое планету для человечества. Иван III был современником Леонардо да Винчи, Рафаэля и Микеланджело. При нём Византия пала, а Испания родилась.
Последнее заслуживает более подробного комментария. Родилась Испанская империя в объединительной войне против арабского мусульманского завоевания (сравните с борьбой русских с монгольским нашествием). Именно объединение земель (королевств) Пиренейского полуострова и было основным актом испанского имперского строительства.
Последующий захват континентов за океаном принёс богатство и формальный рост территории, распространение католичества и испанского языка, но оказался только «брутто» ростом, не прибавив существенным образом ничего к «нетто» имперской идеологии. Подлинный имперский статус испанские земли приобрели только в Европе. А в Америках – только статус колоний. Освоить их Испанская империя не смогла. В будущем та же судьба ждала и Британскую империю, которая не смогла полностью освоить даже Ирландию, поскольку более-менее полноценное объединение связывает только Англию, Шотландию и Уэльс. Сегодня и это собственно имперское объединение под угрозой распада. Заморские же колонии Британией были потеряны (причём дважды), как и Испанией.
Объединение французских, немецких и итальянских земель также упёрлось в отсутствие достаточного для имперского развития географического пространства на континенте, которое не может быть компенсировано заморскими владениями. Немцы (Бисмарк и Гитлер) это поняли, как и то, что государство, не способное развиться в империю, будет в конечном счёте обречено на поглощение другой имперской политической системой и обречено на утрату государственного суверенитета. Но дело не только в ограниченности пространства. В Европе нет универсальной культуры, обладающей достаточной ёмкостью и гибкостью для равного предоставления имперских возможностей сотням разных народов. Предпринятая в последние десятилетия попытка построить общеевропейскую культуру (так называемые «европейские ценности») столкнулась с очевидными препятствиями. С ригидностью национальных культур. С утопизмом и извращённым характером самих «ценностей». С сохранением всех прошлых исторических противоречий. А русской имперской культуре уже более пяти веков, и она распространилась на самую большую территорию в мире.
По итогам развития государств в мировой истории выжили в качестве государств только империи, и все они континентальные. Китай. Россия. Индия. САСШ. Все остальные страны зависимы и входят в ту или иную зону имперского влияния, сохраняя статус государств лишь условно, как самоуправления частью внутренних дел. Но некоторые из них до сих пор не могут изжить «имперскую память» – фантомы погибших или нереализованных имперских проектов, как, например, Польша.
II.1.1.2. Первый русский государь – строитель государства
Иван был сыном великого князя Московского Василия II Тёмного. «Тёмным» (то есть слепым) его отец стал в результате кровавых династических распрей и удельных разборок. Детство Ивана проходило то в палатах, то в темницах. В шестилетнем возрасте он провёл с отцом почти год в заточении в Угличе. Но уже в следующем году вместе с Василием Тёмным, возвратившим себе престол, Иван вернулся в Москву. Уже в двенадцать лет Иван номинально возглавляет полки, участвовавшие в войсковой операции против Дмитрия Шемяки – узурпатора, в своё время ослепившего его отца. Вернувшись из похода, двенадцатилетний княжич вступает в династический брак с десятилетней Марией Борисовной, дочерью тверского князя. Несколько лет Иван был соправителем, а по сути – глазами слепого отца. Он присутствовал на всех тайных переговорах, участвовал во всех важных событиях, с отрочества вникал в содержание государственных дел. Эта школа не прошла даром.
Будут ещё годы междоусобной борьбы между русскими князьями, но стремление к единству и суверенитету становится сутью существования Московского княжества и судьбой тех, кто принимал и разделял это стремление. В.О. Ключевский замечал, что русский удельный князь был крамольником по своей природе. Русская земля по-прежнему представляла собой пёструю мозаику княжеств и городов, связанных сложной системой договоров и феодальной традицией.
Иван Васильевич как первый русский государь (строитель государства), а не просто русский князь (персона власти) боролся не с крамолой отдельных князей, как все его предшественники. Он очень последовательно, осторожно, продуманно боролся с самой удельной системой – за централизацию власти и создание государства. Собирание земель – это буквально соединение Новгорода, Твери, Рязани, Ярославля, русского севера с Москвой. Война и дипломатия – суть государственной деятельности Ивана Васильевича. Те, кто печалится о «гибели русской демократии», то есть Новгородской республики (на самом деле олигархии), должны помнить, что последняя была собой довольна, расширяться не хотела и собирать русские земли не планировала.
Тем самым первый русский государь оказался не «первым среди равных» – таким же феодалом, как другие, только сильнее и хитрее. Нет, он искал не просто подчинения и верности себе других князей, пусть даже и всех. Его целью было другое – единая система власти и права, в которой все, включая и его самого, её создателя, будут служить русскому теперь уже государству. Поэтому изначально речь не могла идти и не шла о каком-либо договоре о распределении власти.