Когда ты доживаешь – до утра.
Всё видишь слово – в новой былине,
Всё возишь счастье – в строгой тишине,
Напротив слов восторга, чтобы мне
Указывать прелюдии – по аду.
Им тянет эту роскошь – монолит,
Огни которой стали, как и стены
Искать фатальный оползень – внутри
И жить из морга – прямо вдалеке.
Так было ровно – совести веков
Внутри несметной радости – убого
И стройно много, чтобы разгадать
Твой ад – в причине малого покоя.
Он смотрит на тебя и – был не рад
Ты оживлять скупые тени – величины,
Когда уходит в важные – причины
Твоя пустая нежность – слову в морг.
Философский цилиндр
По округлой примете – на вид
Ты проносишь – искусственный мир,
Ты не ищешь – свой чёрный манер,
Просто хочешь унять – за вину
Интересную форму – по мне,
Словно в счастье – не знали о ней,
Словно болью – не вылеплен день,
По которому борзо – иду.
Этим видом ты смотришь – опять,
Этим чёрным замятым – клеймом,
Чтобы душу мою – не пронять,
Просто свой философский – излом
Нам проверить, как ложное я,
Как искусство – на странной беде
И в цилиндр обернуть – на глазах
Иллюзорное поле – в воде.
Потому им плывёшь, что оно
Не безбрежное в памяти – нам,
Только нежное в сказках – руин,
Без которых мы создали – Рим.
И без многих искусств – потому
Мы нуждаемся плыть – по уму,
Словно чёрный цилиндр и река,
Открывая за тем – берега.
Их немного, что волей – пронял
Иллюзорный магнит – от ума
Это общество слова – в вине
И не дышит сегодня – ко мне.
Не рисует практичный – сюжет,
Чтобы вылепить счастье – уму,
Чтобы завтра не видеть – ответ,
По которому ходишь – во тьму.
Там сближая свой юмор – ума
Над поэтами в чёрной реке,
Над безумием счастья – в тоске,
Где уносит твой мир – идеал.
Он, как будто парит – не один,
Он уставился думать – на Рим
И такой же, как важность – ума,
Для которого помнит – она
Беспечальное общество бед
В безответственной маске – руин,
Из под власти искусства – внутри
И для счастья, которого нет.
Полупути понурой осени
В соседнем идеале – не успел
Зажить источник – милого ума,
Внутри ему – нескладно побледнел
И стала – в безымянности видна
Твоя равнина – чистой простоты,
Твои мечты – из под обломков ада,
Что пишешь – в повседневности ума
И только ждёшь – искусственно вокруг.
Шатаясь – между уличной толпы,
Мелькая – по обрывкам слов и мук,
Ты стал понурой осени – нужнее,
Чем слово философское – в разлуке.
Страдаешь от манеры – за собой,
Чтоб дух твой – оставался не у дел
И только обещанием – хотел
Узнать конец тщеславного – искусства.
За ним прошёл манеры – идеал
В полупустом и пройденном раю,
За ним ты безымянно в час – устал
И сам стоишь, что ветер – пьедестал.
Качаясь между осенью – скупой,
Мелькая по обугленной – росе,
И где – то ищет каторгу – осесть
Другая форма сложной – суеты.
Понуро по-осеннему – видны
Ей листья звона, что одни уму
Отыщут обстоятельство – к тому
Искусству вида – в маленьком аду.
По тёмной былине – своей аллеи,
Там духом ищет – скорбное опять,
Там идеалам ждёт – вокруг обид
Пустое время – в том проговорить.
Полупустое счастье – этим видит,
Оно не занято – в пределе бытия,
Оно возводит общество – на виде,
Но там не знает, от чего прошло
Далёким светом – малое в судьбе,
Понурой боли в тысячах – других,
Таких же идеалах, что и ты,
Когда – то думал – о любви своей.
И эта горечь – гордая тоска,
Ей таешь между именем – своим
В полупустой иллюзии – развалин,
По промежутку стаявших – былин.
Разлитых, как у осени – глаза,
Забытых, как бесчисленное мы
И ты им ищешь – знатные черты
На предыстории – такого же устоя.
За дверью собственной могилы
Ей открываешь – прямо на ходу
Источник возраста и милое – потом,
Ей сложно управлять, но этот Бог
Твой славный аргумент и вид – руки,
Что дверью скроет – видимые дни,
Когда придёт – находчивая мина
И только слепит – поле бытия -
Там ты стоишь и – тёмная могила.
Она стройна, что счастье – по уму,
Над дверцей воет – безымянный враг,
Он что – то хочет думать – о благах,
Но сам не знает – от чего идёт,
К тебе сегодня – может потому,
Что ты им стал – для мира и людей,
Для роскоши последнего – понять
Свою систему мира, чтобы жить.
Тот робот чести – славен на тебе,
Та мыслимая гладь – вокруг былин
Устало светит – возрастом вдали
И хочет жить – искусственно в тебе.
За дверью ты открыл – её глаза,
Над точкой входа мира – понимал,
Как ждать последний холод – от любви
Внутри понятий юмора и – славы.
Тем люди были – в самости игры,
Тем душу в ряд хотели – обладать,
А ты искал – тот мира элемент,
Что помнит дух понятия – за дверью.
Но открывая слов манеры – ты увяз
За этой позой – в численном раю,
Быть может смертью стала – не она
А только форма гласности – вокруг.
Растаял день и безымянный друг,
Он хочет видеть только – не тебя,
А дверь, в которой были – те глаза
Искусственно направлены – на мир.
Но открывая личный берег – слов,
Свою могилу – ты держать готов,
И будешь ей отличен – по судьбе,
Как автор моды – в личности и праве
Искать могилу – личной красоты,
Ей дверь держать – внутри и для того,
Как там откроет жизнью – эта даль
И будет снова личностью – искать
Твои глаза, что автору – видны
И тысячам людей – в природе мира,
Там жили только ангелы – внутри
И пали под несметной формой – лет.
Они должны оставить – на ответ
Свою подсказку в возрасте – вины,
Когда же дверь откроет – эту жизнь
И станет личной каторгой – могилы?
Говори внутри готовой матрицы
Одиноко – не хочешь мечтать,
По другому устою – свободы,
Ты его словом ли – опять позови,
Словно матрицы нежный – проём.
Между именем близкой – зари
И отчётливой формой – заранее,
Что уносит от нас – корабли
За остывшие неги – из нот.
Говори, как ты жил и – любил,
Где искал опрометчивый – день,
Он внутри, как готовый – артист
Понимает им благо – для сна.
Ты ведь видел у матрицы – зла
Эту роскошь – обидчивой пены,
Это формой задетое – слово,
От которого стынут – глаза.
Поднимают на веки – Вселенную
И за образом, словно внутри
Ты – готовый актёр, что и время
На доверчивой прозе – для снов.
Просыпаешься, только не веря,
Что догадкой ты стал – у сердец
И нетленное смотрит нам – время,
Приготовив свой торт и – венец.
Это матрица буквы – поверья,
Эта странная озимь – в вине,
Что не знает, откуда то время
Изготовило счастье – на мне.
Просто вытянув следом – причину,
Ты желаешь им странно – стоять,
И мечтая обнять – середину
Видишь только лишь – скромную часть.
На проталине нового – века,
Ты бы стал утопичным, но сам
Ты играешь от верности – смехом
И дрожишь, как и матрица – верхом,
Чтобы чувствовать эту – примету
Обнажённой, искусственной – драмы,
Ей теперь не обнять – диалект,
Не насытить проталины – мира,
Только смотрит внутри – человек,
Свой обняв монолитный – предел,
Он уже поседел и – готов им
Предпринять утомлённое – право
Говорить этой матрицей – вверх,
А потом по искусству – искать
Означение верности – мысли,
Что не будет тебя – понимать.
Но готовый проём – не мораль,
Не оценка из вымысла – судеб,
Просто вынес её – для себя,
Чтобы встретить – отчётливый мир.
На готовой расщелине – глаз,
По которым не видно – твой призрак,
Где искусству не слиты – огни
В безымянности нового – лет.
Шаг художественный
Оседлал – свой потерянный смех,
Смертью вышел из воли – ума,
Для которого стала – стена
Удивлением – к счастью вины.
Потому ты не видишь – её
Отдалённые формы – сегодня,
Только гонишь искусственно – ад
По линейному полю – взаймы.
Не вернуться по шагу – назад,
Он прошёл иллюзорной – витриной,
Он огрублён и счастьем – вины
Вновь не станет тебе – умирать.
Для сегодня, что множит – миры,
Что в одну собирает – картину
Шаг из прошлого, словно сошли
Многоточия – в пафосе слов.
Эта крайняя форма – ума
Отнимает твой ветер – могилы,
Не даёт убегать – от идей,
Что должны откровением – стать.
Эта личная пропасть – внутри
Не играет от слова – прилива,
Но учтённому обществу – здесь
Воздаёт за пределом – мечты.
Чтобы завтра ты был, как они
Одинокий, но всё же – ревнивый,
Откровенный источник – ума,
Для которого стынет – печаль.
Ей не слышен художества – бег,
Не в глазах означает – прощание
Быть той формой – под глаз янтаря
В безымянном аду – под рукой.
Он художеству – снова не твой
Интеллект – в преимуществе слова,
Он – пародия в личности глаз
От наличия связанной – воли.
Без неё открываешь – пути,
Где на шаг ты бежишь – от неволи,
Где не станут искать – эту боль
Утолённые формы – за нас.
Чтобы выяснить утренний – шаг
В человеческой роли – на моде
И её откровением – стать бы
Для любви в бесконечной – тоске.
В предначертанной памяти – грёз,
Где художеству снова – не верит
Удивительный пафос – других
Расстояний – до собственных глаз.
Нельзя приободрить слугу
Нельзя приобнять и не стать
Задетым примером – души,
От той, по которой упасть
Ты снова хотел – за двоих.
Однажды ты вышел – на миг,
Чтоб слышно поправить слугу
И только – под крайним уму
Там дышит сейчас – это время.
Ты знаешь, кто вылепил ад
И кто – под древнейшей рукой
Тебе обещал здесь – покой,
Он выше на рост – от людей.
Он может умом – приобнять,
Что тысячам глаз – не погибнуть,
Он видит твой роскоши – день
И позу – для личной мечты.
Нельзя ободрить им – печаль,
Нельзя обращать, словно время
Историю – в маленькой лжи,
Пока ты не светишь – внутри,
А только дождавшись – полёт
Ты ищешь свой воздух – приметы,
Ты ходишь за ним, чтобы жить
В другом измерении – лет.
Твой юмор, что пасти слуга,
Твой гнёт – из под фартука мира,
И что им ты вынес – за торг,
Когда в безызвестности – пел?
Ты знаешь ту счастья – игру,
То время, откуда им – вертишь,
На миг притворяясь – слугой,
Чтоб вышла ей – мудрая страсть.
Что хочешь ты сам – передать,
Как лист драматурга – по крыше,
Как облако в мерной – руке,
Внутри утопающих – звёзд.
Им пишут твой юмор и – стиль
Такие же в моде – подробно,
Приметы от слуг – идеалов,
Чтоб выжить на жизни – своей.
На миг – приобнимешь слугу,
На крайнем плато – из приметы,
Что ждал ты его – по утру,
А он в безызвестности – спал.
Всё видел твой юмор и – стиль,
Всё вжался от доброго – света,
Но только не видел – игры,
От общества в смелости – нам.
Ценой за смертью филина
Образовал о филине – мечту,
Ценой неумолимого восторга,
Ты стал ей жить и томно – говоря
Ты отражаешь преисподние – поля.
Куда ты смотришь – между идеалом,
Как смыслом оборачиваешь – смерть,
Когда ценой – ты должен ей стареть
И только умирать – внутри себя?
Там, где несносные кочуют – имена,
Где фарс миров – в способности имел
Свой постоянный имени – пример
И долго шёл за удалью – причин.
Ты открывал ему ценой – одну мечту,
Там филин – обнимает своды мира
И шепчет по стихиям – между нас,
Как долго он обрадовал – любовь.
В ночной степи летая и паря,
Изобретая форму слов – умильно,
Он быстро головой расправил – фарс,
Чтоб белым светом – стало бытие
Твоё ли миру – завтра одиноко,
Оно не пишет в обществе – ума,
Но там по тротуару в ночь – идёт
И тает смерти лучшего – на миг.
Когда за ней искусственно – придут
Ценой восторга – лучшие те люди,
Они напишут фактам – идеал,
Как жил тот филин в мании – руин.
Он был другим и точно взял – зарок
На понимание своей проблемы – мира,
Он был догадлив, словно бы – со строк,
Он пищу в возраст – объяснял ценой.
Над месяцем прохлады – неземной,
Над будущим интеллигента – мира,
Он сам зашёл по мании – пера,
Как сном заставил думать – до утра,
Где мы прошли – на чёрном одеяле
Критичность мира – в прежней былине,
Мы были обществом, а стали на вине
Искать ему то оправдание – игриво.
Пути не видит филин – вдалеке,
Им стонут одинокие – мотивы
И ты сегодня ищешь – смерть его,
Как долгий шар искусства – вдалеке.
Ценой несмелой робости – уныло,
Ты видел миг – для данной тишины,
А филин робко – видел эти сны,
Он только говорил тебе – учтиво.
Слепое каждой роли
На заднем конце – из тебя
Не вылепит маску – любви
Пустое – в извечной глуши,
Дурное – под манией встреч.
Что может ты был и не – той
Оставленной ролью – причины,
Ты видел слепое – пятно,
Как роскоши смертный – урок.
Но словом своим – говоришь,
Как трудно идти – по граниту,
В слепое не падая – ночью,
Забытое нами – письмо.
На каждой оценке – из роли
Оно поднимает – свой видимый
Сюжет элегантности – взгляда
И точно под маской – живёт.
Живёшь им и ты, как последний
В душе убегающий – призрак,
Что ночью в исчадии – помнит
Свой дух – по сакральному сну.
Ты ловишь слепое – на роли,
На том обозначив – нечаянный
Сюжет идеальности – мира
По тонкой границе – ей вслед.
Но жив в этом вольный, нечаянный,
На заднем конце – опыт мира,
Он только твой пафос – встречал бы
И думал, как крайний исток.
Внутри одичания воли – им
Ты душу роняешь – под плавный
Сюжет элегантности – страха,
Чтоб выдумать истину – в том.
В конце – означает он судеб
Прямое начало от – сходства,
А мыслью в нём – ищет примета
Твой мысли – нечаянный срок.
Чтоб лучше ты жил и – от этого,
Ты внял бы искусству – морали,
За ролью, в которой не знали
Слепое пятно – на двоих.
Та личности – сложная метка,
Та формы истории – правда
Не выучит смерти – примера,
Не выскажет истину – в толк,
А будет идти, как другое
Истории смертное – поле,
В глазах понимая – обратный
Предел удивления – знатный.
Гордость пожинает нас
Из утреннего свода – объяснил
Свою модель притёртого – исхода,
Внутри него лежит – твоя игра
И тянет гордостью – свой мир.
Нам он назначен – для людей,
Для жилы искромётного веселья,
Чтоб став примером смысла – подвели
Его угрюмой роли – к нам года.
К тебе, собрав глоток – плохого мира
Идёт испепелённый волей – светоч,
Он душу познаёт, чтоб жить – едва
Ты руку поднимаешь – на других.
Ты пожинаешь ловкости – картину,
В твоём лице, испещрённой маски,
За ней ликуют формы сна – в поимке
Раздетой гордости – обратно по двоим.
Где страх, как монолитная стена
Устало смотрит – на фатальный облик
И им узнает – видимый рассвет,
Когда его уже – в помине нет.
Ты объясняешь толком – по судьбе
Его движение и только – прикоснувшись
Ты ожидаешь – чувство под другим,
Прибитым миром – прямо у лица.
Там маска пожинает – свой манер,
Свою обиду личного – устройства,
Батальной сцены – лирики руин
И только мнимых волей – по сердцам
Людей, из-за которых – ты один
На свете стал – искать другому свету
Примету сна – в реальности из грёз,
Примету воли – в принципе у слёз.
Искала та душа – облатки рая,
И снова отвечая – слышал ты,
Когда ушли за гордостью – другие
Иллюзии, что пожинают нас.
В аду и после павших стен – в любви,
Внутри – от утоления быть честью
На том, другом риторикой – краю
Искусства мира, словно создаю
Им выдох кванта – в приземлении глаз,
Для страха, что пожнёт иллюзий край,
Для сердца – без которого нельзя
Узнать причину – личного безумия.
Ей ты притих и сложно – по себе
Идёшь искать претензии – на мире,
Идёшь учить свой пафос – для других,
Чтоб гордость пожинала – на словах
Свой страх и одичание – быть миром,
Свою модель – искусственного счастья,
Где все немы и может стал ты – раб
Иллюзий сердца – в личности с собой.
Иллюзий кванта – между берегов,
Что обогнуть не могут – край Земли,
Там миру понимали словом – мы,
Что думали – от пожинания свободы.
Её держа в руках – у солнца лет,
Ей высказал иллюзий стройный – бег,
За то, что выпил мало – одному
Иллюзий гордой важности – в цене.
Забег футуристической карикатуры
Одна ты появляешься – вдали,
Где городские сходятся – огни
И только им ты одеваешь – ночь,
Над ложью обожаемого срока,
Куда уходит поздний ренессанс,
Откуда вышел личностью – от Бога
Твой слов наивный юмор и – затем
Изжил судьбы достаток – для сердец.
Забег, как мысль истории – твоя
Затронула фантастикой – примера
Ту грань иллюзий – между берегов,
Откуда ты не ищешь – путь назад.
Не обещаешь стать моральной – бытию
Системой права – к счастью и обиде,
А только волей мучаешь – восток,
Он душу обнажает, как и толк.
Над западной культурой – проросли
Твои манеры завтра, что и – город
В карикатуре, словно бы – немы
Они оставят численные дни,
А только будут жить – другой погоде
Устойчивые воды – близ Невы
И холодом припоминать нам – горе,
Откуда правы слову – не одни мы.
Не стали мёртвой важностью – грести
На остров тлена пламени – у слова,
Он гордой головой – склонил мораль,
Туда, где ясный возраст – обелит
И будет сном искать – свои года,
Свою манеру думать – на могилу,
Но только страхом, обнимая жизнь
Ты вовлекаешь счастью – приговор.
Он стал твоей приметой и – надзором,
Где части света – медленно уходят
На берег осторожной власти – грёз,
Касаясь человеческой – мечты.
Ей ролью не смогли убрать – причал
И только воды отвечали – стройно
На переливах глади – вдоль Невы,
Её укромной благости – иметь
Забег футуристического – кванта,
Замер искомой важности – вдали,
Где ты не видишь остров – до Земли,
Не тянешь им – иллюзии под масть.
Как вздрогнул утолённый – идеал
Он только формой здравствует – уму,
Он будто бы идёт – на глубину
Искать подземный остров – для любви.
Там были мы – поклонники Вселенной,
Могучей страсти видимое – племя,
Нам современный бег – устраивал замер,
И что – то обещало видеть – время,
Что будет жить и проводить – года
В культуре сатирического – чуда,
Внутри ему отдав – другие сны,
Но обернув причал у памяти – на утро.
На время той Невы – от берегов,
Куда направил слёзы – футуризма
Твой край Вселенной, к звёздам указав
Тот мир – на монолитах от людей.
Дожить бы до – отправки этим миром
Под квантовый пробег – иллюзий в нас,
Под форму исторического – чувства,
Где плод фантазий – думает взаймы.
Не было возраста
Как необычен час твоей – беды,
Он накрахмалил утреннее – чудо,
Им взяв кусок – небытия из звёзд
И там, расставшись – думать о себе
Ты волю предпочтёшь – ему взаймы
Унять внутри вопроса, где и мы
Стояли в возрасте – дурного пережитка,
Белели – между сотен глаз своих.
За этим миром впитываешь – вдруг
Один сюжет и ножны – на сердцах,
Как будто бы ты жил – на облаках,
Там трогая минуту славы – скромной.
Её нельзя ни волей – передать,
Ни оценить искусством – благосклонно,
А только вдаль смотреть – себе назло
И думать там – в безжалостном краю,
Где ходишь ты сегодня – на краю
И миг лежит по кровле – необъятно,
Что время ищет – между берегов
Не притаённой робости – взаймы.
Там мы катались слову – для умов,
Там делали зарядку – без сердец,
Чтоб думать для общения – сейчас,
Как будто слава вышла – на коне.
Но нет её и в возраст – окунув,
Ты ждёшь ещё секунду, где твоим
Стоит манера, думая о лишнем
Приличии – язвить сегодня зря.
Не тронут объективностью – твоей,
Не жаль любви примету – сквозь игру
И только возраст дремлет – на ходу,
Он ищет понимание – от жажды.
Где не было одной манеры – стать
Иллюзией – под солнцем для двоих
И рознь внутри – обратно передать,
Чтоб думать в эволюции – Вселенной,
Как сложно вышел – малый приговор,
Сегодня человечеству – для слов,
Как им летит искусственное – я,
Чтоб выжить для такого же – себя.
Но возрасту не мыслим – идеал,
Он только ищет памяти – черту,
Он движет преисподней – пустоту,
Как будто жаль ему – терять надежду.
Где слипалась суета?
Там проходил умом – в себе
Твой длинный, одномастный – приговор
И часть судьбы держал, чтоб угадать
Причину – от тоскливости твоей.
Где синий цвет – казался не собой,
А ночи проходили в смерти – мирно,
Ты вышел счастью боли – по лицу
И так прискорбно – доживал свой век.
Минутой не слипалась – для тебя
Искусственная маска – современно,
Она нашла пародию – в любви
И прытко вышла – посмотреть в окно.
То что казалось обществом – её
Спонтанной ноши – на краю надежды
Сегодня ищет прошлое, увы,
Для смерти в обещании – своём.
А ты прилип к началу, где не зря
Искали месяцем строптивой – темноты
Любовный оберег – смотря в окно
На розни – в принадлежности Вселенной.
Гоняясь то за истиной – уму,
То выживая к личности – там рядом,
Что космос обеляет – слову нам
Искусственное озеро – под жизнь.
Вся эта твердь – не нужная примета,
Всё, что касалось – слиплось навсегда,
Чтобы стоять – под умыслом от света
Сегодняшнего чувства – бытия.
Имея разницу строптивой – череды
Вестей, нужнее общества и лжи,
То что касалось мифа – от людей
Внутри притворной части – суеты.
Так эта боль прилипла – по любви,
Созрела памятью в природное – лекало,
Одна она не может – в том уйти
От чести снов ужасного, как рок.
Одна, не пережив – свои мечты,
Она искала суету – под смежной
Превратной пользой чуда – на двоих,
Чтоб выучить иллюзии – в себе.
Роковой волк
Белоснежной порой – не живёт,