Уиронда. Другая темнота

Мирко наклонился вперед; лежавшие на подлокотниках ладони дрожали. Вдруг он почувствовал, как отяжелела голова из-за десятка вопросов без ответа, из-за мыслей, запутавшихся в узел, который невозможно развязать. Мирко захотелось стать крошечным, взобраться на стену и походить среди муравьев, понять, что происходит, поговорить. Может быть, извиниться.

Пораженный тем, что совершенный пустяк произвел на него такое впечатление, Мирко поднялся на ноги. Он слишком много работает. Нервничает. Устает. Нужно лечь спать. Да.

Но пока Мирко искал эти наивные оправдания, он почувствовал, что они смотрят на него без обиды и без страха. Просто с любопытством.

Тысячи крошечных глупых глаз – полупрозрачных, красных, в которых отражался тусклый свет луны. Сотни сознаний, объединенных одним простодушным вопросом. Зачем ты это сделал? Зачем?

Мирко повернул голову. Обзор сузился, будто он смотрел на реальность через трубу. Отступил назад, споткнулся о шезлонг, чуть не свалился на гравий, замахал руками, стараясь удержаться на ногах, и заспешил к дому, не в силах отделаться от мысли, что муравьи продолжают за ним наблюдать, повторяя один и тот же вопрос, на который он не может ответить.

Зачем ты это сделал?

Он не знал, вот и все.

Закрыв дверь, Мирко запер ее – на всякий случай. Выключил фонарь на улице, и стена вместе со своей тайной исчезла в темноте. Зашел в ванную, умылся ледяной водой. Бросил взгляд в зеркало – сейчас он выглядел лет на десять старше. Дышать было тяжело. Решил не чистить зубы – хотелось оставить во рту новый горьковатый привкус, от которого щипало в горле.

Мирко прошел по коридору в спальню и чуть-чуть приоткрыл дверь. Торшер был включен. Но Лючия заснула. Она храпела, на груди лежала книга в черной обложке – «101 способ стать супермамой». Простыни, закутывавшие тело Лючии ниже талии, напоминали кокон. Эта мысль вернула его к муравьям.

Усыпанное веснушками тело жены со всеми его округлостями было белым и мягким, как брюхо форели. Испорченной форели.

Мирко пробрался в спальню, стараясь не шуметь – совсем как неверный муж, вернувшийся от любовницы посреди ночи. Если бы Лючия проснулась, ему пришлось бы выполнять свой супружеский долг.

Дотянувшись до кнопки торшера над пухлым телом жены, Мирко потушил свет. Лючия что-то пробормотала во сне, но он не пытался разобрать. Она часто разговаривала, когда спала. Легкая форма лунатизма – иногда Лючия даже вставала с кровати, шла на кухню, открывала ящики, духовку, а потом возвращалась в постель и на следующее утро ничего не помнила. Поначалу Мирко это раздражало. Но он привык. Это была его жена, что он мог сделать – отправить ее спать на диван?

Ко всему привыкаешь, ко всему, любил повторять отец Мирко.

Примечания