Кремль 2222. Ховрино
– Ты жить хочешь?
Бор хлопнул ресницами и кивнул.
– Тогда тебе необходимо научиться убивать своих врагов. Не ради их смерти, боли, крови… А чтобы они не убили тебя, понимаешь? Таков этот мир, и другого ни у тебя, ни у меня нет. Если кто-то захочет тебя убить – он сделает это. И изменить решение своего врага ты сможешь, лишь победив его в бою. Поверь мне – в этом мире только смерть врага означает победу. Вот ты отвешивал осмам оплеухи, сдерживая удар. И что? Они передумали тебя убивать? Нет. А для того, чтобы отвечать ударом на удар, нам нужно оружие. Поэтому попытайся еще раз достать стрелу – это не так страшно, как кажется.
Громила неуверенно взял меч, в его руке казавшийся кинжалом.
– Молодец. Теперь расширь рану.
Бор неуверенно ткнул мечом в труп осма – и нервно сглотнул.
– Глубже, твою душу!!!
Слезы заструились по щекам громилы, но на этот раз он не зажмурился. Просто замахнулся – и вонзил меч в грудную клетку мертвого мутанта.
Ничего не произошло, лишь от мощного удара дернулся труп и несколько капель густой крови брызнуло на ногу Бора. Громила снова взмахнул мечом – и снова ударил.
И еще!
И еще!!!
Бора трясло, но он продолжал кромсать мертвого осма. Кровь, осколки костей и клочья мяса летели во все стороны, но громила не останавливался.
– Стоп! Достаточно. Отдай мне меч!
Никакой реакции. Рычит, глаза безумные, на губах пена выступила. Пришлось ткнуть костяшкой согнутого пальца в нервный узел под правой лопаткой. Громила охнул, его рука ослабла, еле удержав оружие. У другого бы плетью повисла минимум на день и орал бы он как резаный от нестерпимой боли, а этот жук-медведь лишь удар затормозил. И меч не выпустил – что уже неплохо для начала.
– Да забирай! – вышедший из доселе незнакомого ему состояния Бор швырнул оружие на землю, повернулся спиной…
А вот это никуда не годится.
– Подними.
Голос девушки был тихим, но в то же время твердым и холодным, словно клинок, вонзившийся в спину. Бор невольно вздрогнул, обернулся, поднял меч и уставился на Лию взглядом нашкодившего ребенка.
Странной, возможно, показалась бы стороннему наблюдателю картина – девушка, пусть и вооруженная до зубов, учиняет разнос громиле, который втрое шире и на две головы выше ее, а тот стоит, опустив руки, и носом шмыгает.
– Никогда, – глядя Бору в глаза, спокойно, с пробирающей до костей холодной жестокостью во взгляде и голосе произнесла Лия, – никогда не срывай свои эмоции на оружии, понял? Только оно дает нам право на жизнь в этом страшном мире. Еще раз бросишь оружие вот так – и будь проклято это утро, которое я потратила на спасение твоей никчемной жизни.
Бор ничего не ответил, лишь шмыгнул носом еще раз, поднял меч и протянул его Лии. Девушка забрала свое оружие, повернулась и пошла прочь.
Пройдя несколько шагов, она бросила через плечо:
– Ну, так ты идешь?
– Нет, – сквозь шмыганье донеслось сзади. – Уходи.
– Да и пошел ты… – прошептала Лия, направляясь к узкому проходу между двумя громадными глыбами бетона, густо поросшими рыжим мхом.
…Как часто обида застилает наш разум, делает нас глухими и слепыми. Мы обижаемся на учителей и наставников за их замечания. Мы ссоримся с друзьями и любимыми из-за высказанной в глаза горькой правды, порой не зная, или не желая знать, что учителю, другу, любимому человеку бывает в такие моменты куда больнее…
Переразвитым самолюбием Бор не отличался. И обижаться долго не умел. Лия еще не успела скрыться в руинах, а в памяти громилы уже возникли картины недавних событий. Как Лия бросилась в бой, который ее не касался… Как, рискуя жизнью, вступила в неравную схватку с целой толпой ужасных мутантов. И все это ради того, чтоб помочь ему, спасти от страшной смерти…
«Дурак я! Она же сама могла умереть, спасая меня…»
– Лия!
Бор бросился к глыбам бетона, за которыми скрылась девушка. Но девушки за ними уже не было. Кругом лежали руины, тихие и безмолвные, и здоровяк понял, что не знает, где теперь ему искать свою спасительницу. Заорать в голос, позвать ее? А если крик услышит кто-то, желающий его убить? Его… И ее.
Губы Бора задрожали. Он сел на ржавую ногу биоробота, торчащую из земли, закрыв лицо руками.
– Вот только ныть не начинай!
Здоровяк вскинул голову, услышав знакомый голос.
Лия стояла рядом.
– И не забывай про фланги и тыл! – добавила девушка. – Я за тобой по пятам шла, а ты и не заметил.
Что такое фланги и тыл, Бор не знал. Но понял – Лия опять им недовольна. Однако на этот раз обиды не было. Его мамка, когда жива была, тоже порой на него кричала – но за дело! И Лия не просто так ругается, не со зла! Иначе стала бы она его спасать? А он действительно многого, как оказалось, не знает, не понимает, не умеет… Она же словно родилась среди этих руин, где ей все знакомо. Да пусть хоть сто раз в день его ругает! Только бы не оставляла больше одного среди этого страшного, незнакомого мира…
– Ты не бросай меня, ладно? – попросил Бор. – Я не умею так воевать, как ты умеешь… Но я научусь. Я быстро учусь. Только научи, ладно?
Лия не могла сдержать улыбки.
– Ну, так воевать, как я, думаю, вряд ли у тебя получится. Комплекция не та, значит, и стиль боя будет у тебя абсолютно другой. Но как грамотно защитить себя от врагов, этому постараюсь научить. И для начала – неплохо бы тебя вооружить…
Лия вспомнила про «Корд». Такому силачу, как Бор, – в самый раз. Правда, патронов мало. Хотя, такому громиле в случае чего пулемет сойдет и в качестве стальной дубины…
– Но сначала – стрела. Вон та, что торчит из груди осма. Теперь сможешь достать?
– Смогу, – твердо произнес Бор, протягивая руку за мечом.
– Хорошо. Норматив стаббера на извлечение стрелы из трупа – пять секунд. Тебе хорошо бы для начала уложиться хотя бы в десять.
– Я хорошо знаю, сколько это – десять секунд, – сказал Бор, принимая оружие. – Постараюсь уложиться.
* * *Ночь вступала в свои права.
Костры и факелы освещали внутреннюю территорию Зоны Трех заводов, отбрасывая повсюду причудливые тени. Ночная стража занимала свои позиции на Стене, но и остальные жители Зоны не спешили на боковую. День был богат событиями, и люди, закончив свою работу, собирались кучками, обсуждая побег Лии и «триста тридцатого», захват плацдарма в старинном замке почти в центре некогда процветающего города… Либо, понизив голос почти до шепота, сына второго зама, который вернулся домой к папаше, за версту воняя дерьмом и с изрядно побитой рожей…
Иону же было не до разговоров. Он вообще не особо любил пустопорожний треп ни о чем, лишь отнимающий драгоценное время. Вот и сейчас он в неофициальном порядке совершал обход территории, делая вид, что просто прогуливается перед сном.
На самом деле это были не просто прогулки. Вот уже не первую неделю Ион искал насильника. От запуганных жертв, кроме слез и нечленораздельных причитаний, ничего не удавалось добиться. Обратиться за помощью к кому-либо Ион не мог. Подозрения, что за насильником стоит кто-то из властьпридержащих, с каждым днем усиливались – а значит, доверять нельзя никому. Кроме Лии… До этой ночи они совершали такие обходы вместе. Но, как назло, чаще всего изнасилования совершались в те ночи, когда стабберы были в рейдах…
То, что негодяй глумится над девушками не в подземельях Зоны, понятно. Там жилые помещения и множество рабов, большинство из которых спит весьма чутко… Значит, искать нужно здесь, наверху, в темных закоулках.
Что-то подсказывало Иону – сегодня насильник снова проявит себя. Вот только где?
Внезапно неподалеку раздался чей-то сдавленный крик… Ион обернулся на голос.
Свет факелов выхватывал из темноты контуры небольшого бетонного завода. Когда-то, на заре существования Зоны, он работал днем и ночью, выпуская раствор для строительства Стены. А последние несколько месяцев здание пустовало. Строить что-либо новое и масштабное в ближайшее время руководство Зоны не собиралось, рабочие руки гораздо нужнее были на иных производствах. Так что завод стоял, как называли по старинке, «на консервации», то есть заброшенный, и до поры до времени никому не нужный. В общем, место, идеальное для преступления.
* * *Костер скудно освещал пространство небольшого подземного помещения, в котором Лия и Бор разместились на ночлег. Громила спал с блаженной улыбкой на лице. То ли снилось ему что хорошее, то ли он всегда улыбается во сне – Лия не знала. Ее тревожило другое. Если уж Бор засыпал, то засыпал, что называется, богатырским сном. Хоть из пушки пали, не услышит, не проснется. Во сне этого большого ребенка можно брать тепленьким, что резко уменьшает его шансы на выживание. Оставь она Бора – и, скорее всего, бедолагу сожрут в первую же ночь.
Зато силищи ему было не занимать. «Корд» в руках громилы казался детской игрушкой. Лия рассказала здоровяку, для чего пулемет служит, и показала, как пользоваться. На демонстрацию и тренировочные стрельбы ушло еще пять патронов. Но это – необходимость, иначе вообще вся затея теряет смысл. Громила и вправду учился быстро – короткой очередью с тридцати метров разнес бетонный блок. Хотел еще, но Лия убедительно попросила ученика более не использовать пулемет без необходимости – патронов осталось меньше ленты, и их лучше поберечь на самый крайний случай.
Теперь, когда «Корд» висел у Бора за спиной на примитивном самодельном ремне, вырезанном из брезента, встал вопрос об оружии ближнего боя. Кулачищи кулачищами, а даже самая примитивная дубина все лучше, чем голая рука, – особенно в стычке с какой-нибудь пакостью, к которой лучше без перчаток не прикасаться, причем, желательно, стальных.
Вдобавок, Лия понимала – в горячке боя руки сами тянутся к чему-нибудь поувесистее, дабы хорошенько долбануть врага по черепу. Понятное дело, Бор и «Кордом» при случае махнет на манер дубины. Но пока в ленте есть патроны, это нежелательно. А махаться Бор будет, это только вопрос времени. Потому, как умирать не торопится – иначе погиб бы еще там, в цехах Зоны Трех заводов. Истерики же и упадок душевных сил это дело временное и поправимое. Тем более, что первый шок от столкновения с реальностью у этого большого ребенка уже прошел.
Разумеется, этими своими выводами Лия с Бором не делилась. Только и сказала, что патроны надо поберечь и что, помимо «Корда», оружие для ближнего боя ему не помешает.
И тут громила ее внезапно порадовал. Не дожидаясь дальнейших распоряжений, огляделся – да и выворотил торчащее из груды развалин небольшое дерево с относительно прямым стволом, в очередной раз удивив Лию своей физической силой. Наскоро обломал ветки, после чего кирпичом вбил в комель несколько обломков арматуры. В результате получилось оружие весьма неказистое, но с виду устрашающее. Совершив сей подвиг, Бор легко закинул дубину на плечо и довольно улыбнулся. Смотри, мол, какой я молодец.
– Ну, теперь ты точно всех победишь, – в ответ улыбнулась Лия.
…Вечером, у костра, Бор вкратце рассказал ей о своей прежней жизни, о побеге и подробно – по просьбе Лии – об осмах. После чего лег, обнял свою жуткую дубину, словно ребенок тряпичного жука-медведя, и спустя несколько минут уже крепко спал.
А Лия все сидела, глядя на огонь, и думала.
Осмы… Неспроста же Бор говорит, будто слышал мысли этих существ. Чутье подсказывало девушке – не бред это и не его фантазии. Сама Лия в бою отметила слаженность действий осмов – как будто они согласовывали действия друг с другом, не вступая в непосредственный контакт. Вернее, вступая, но непостижимым для большинства обитателей этого мира образом. На расстоянии, без использования технических приспособлений, которые до Последней Войны, говорят, были доступны всем и каждому… То есть, ментально, с помощью силы мысли. Причем вполне возможно, что так общаться они могут на весьма приличном расстоянии. Поэтому не исключено, что этой шайке кто-то отдавал команды, находясь далеко от места событий и глядя на происходящее глазами своих солдат.
А тот осм, бросившийся на нее с растопыренными пальцами… Нет, не в глаза он метил и душить не собирался. И не было в его немигающем взгляде того отчаяния, с которым бросаются на противника, заведомо понимая, что это мало чем поможет. Присоски… Могут ли осмы впрыскивать через них яд? Бор говорил о кратковременном, но явном недомогании, которое он испытывал после прикосновений Уфеса… Возможно, что, будь Бор обычным человеком, а не мутантом с отменной регенерацией и аномальным иммунитетом, его бы сейчас уже не было в живых.
Итак, вывод. Эти мутанты плюются кислотой, мгновенно разлагающей плоть, впрыскивают какой-то яд своим жертвам через присоски, общаются на расстоянии с помощью мыслей – и при этом легко сдаются, попадают в плен и десятками умирают на Играх. Вывод напрашивается один: осмы собирают информацию, шпионят за людьми. Во всяком случае, за жителями Зоны Трех заводов. И вряд ли их намерения сулят бывшим соплеменникам Лии что-то хорошее…
– Не спишь? – внезапно спросил Бор.
– Нет, – несколько удивленно ответила Лия. – А ты чего проснулся?
– А я не спал.
– Не спал? Притворялся, что ли? И когда я тебя растолкать пыталась, тоже?
– Ну да… – покраснел Бор. – Нельзя разбудить того, кто притворяется, что спит…
«Ну, дитя малое! Без баловства никак!»
– Меня мелкого мамка часто рано будила, – продолжал громила. – А я вставать не хотел. Ну и притворялся… И когда ты меня разбудить пыталась, детство вспомнил…
«Детство он решил вспомнить! Чего вспоминать, если до сих пор из этого детства не выкарабкался!»
Лия подошла к Бору, присела, наклонилась к его лицу и, глядя в глаза, произнесла:
– Давай договоримся, парень. Я тебе не мамка и играть со мной в притворяшки не надо. Вообще никак со мной играть не надо. Игры кончились. Пришло время учиться реальной жизни. Вернее, выживанию.
– Хорошо, – кивнул Бор. – Извини, я так больше не буду.
«Хотелось бы верить… – подумала Лия. – Впрочем, этот взрослый ребенок пока не нарушил ни одного своего обещания, да и желание учиться у него явно есть. Другой вопрос, надолго ли его хватит, того желания…»
Глава 3
Возмездие
Бетонный пол медленно окрашивался кровью, капающей из тонких израненных рук, туго перетянутых куском проволоки. Другие руки, жирные и волосатые, держали за волосы, не давая пошевелиться.
Их было пятеро. Двое участвовали, трое ждали своей очереди, мерзко улыбаясь и перешептываясь между собой. Девушку перегнули через грубо сколоченный стол, и тот, кто стоял сзади, насиловал ее жестоко и равнодушно. Рядом со столом валялась окровавленная пустая бутылка с чуть надколотым горлышком.
Тот, что держал девушку за волосы, присел на корточки и рывком запрокинул голову жертвы.
– Как тебе? Нравится?
Девушка не ответила. Слез не осталось, слов тоже. Она лишь не мигая смотрела в глаза своего мучителя. Тот не выдержал и на мгновение отвел взгляд. Но лишь на мгновение, которого ему хватило, чтобы разъяриться.
– Чо вылупилась, сука? – прорычал он. – Я вопрос задал, не слышала?
Мясистый кулак врезался в лицо девушки, но не выбил из жертвы ни крика, ни стона. Лишь еще несколько капель крови упали в большую багровую лужу, скопившуюся под столом.
– Слышь, Пятак, хорош там развлекаться, смена состава, – ударив еще раз, сказал тот, что держал девушку за волосы. – Чо-то мне еще захотелось. Причем опять бутылкой. А то сучка больно борзая попалась – не уважает, на вопросы не отвечает. Надо ее еще поучить маленько, может, поймет что к чему. А вы там чего стоите как просватанные? Кто хочет, может спереди пристроиться. Остатние зубы ей выбивайте, и будет вам безопасный секс, гы-гы.
– Гы-гы, – угодливо подхватила пристяжь смешок сына второго зама. – Ну ты, Чугун, как скажешь, хоть стой, хоть падай. Безопасный секс, это ж надо такое придумать!
Девушка все слышала и молчала. Терпеть… Только это ей и оставалось… Терпеть унижение, нереальную боль, дальнейшие издевательства нелюдей. И потом жить с этим, ловя на себе презрительные, осуждающие взгляды – если, конечно, Чугун и его прихлебатели оставят ее в живых. Она не хотела умирать, но в то же время безмолвно звала смерть. Звала, моля об избавлении от этого ужаса, в который ее швырнули чудовища, по какой-то нелепой ошибке называемые людьми…
И избавление пришло. Иногда молитвы достигают ушей кого-то, кто следит за чужими судьбами. Особенно – безмолвные молитвы, которые порой намного сильнее заунывно озвученных просьб.
Внезапно подручный Чугуна, по приказу хозяина взявший девушку за волосы и уже расстегнувший ширинку, охнул и разжал хватку. На подбородок девушки хлынула горячая кровь… Не ее кровь. Кусок вонючей плоти, мгновение назад болтающийся перед лицом жертвы, плюхнулся в кровавую лужу, сокращаясь, словно умирающая гусеница.
Невидимый в полутьме клинок прошелестел еще раз, и оскопленный насильник осел на землю, булькая рассеченным горлом…
Догадка Иона насчет бетонного завода оказалась верной – хохот ублюдков стаббер услышал сразу же, как вошел в здание. Их даже искать не пришлось. Банда Чугуна, подогретая самогоном и распаленная похотью, не особо и скрывалась. Ну что ж, тем хуже для них.
– Мля, он Жука завалил!
Вопль одного из телохранителей Чугуна привел в чувство остальных, оцепеневших от столь быстрой и эффективной расправы. Время разборок на кулаках кончилось, настала пора серьезного боя, цена которому – жизнь. Пристяжь сына второго зама, да и сам Чугун поняли это моментально и, выхватив из ножен тесаки, попытались взять стаббера в кольцо.
– Неплохо, – хмыкнул Ион и тут же нанес ближайшему мордовороту стремительный удар каблуком в колено.
Послышался хруст разбитой коленной чашечки. Громила весом под сто кило сделал шаг и тяжело рухнул, выронив свое оружие. Короткий укол «Легионом» под ухо довершил дело. Хороший боевой нож не нуждается в больших усилиях, когда нужно завершить неприятную, но необходимую работу.
Двое оставшихся бросились одновременно, занося для удара тяжелые и широкие тесаки.
«А все-таки хорошо, что в зоне запрещено открытое ношение огнестрелов», – подумал Ион, скользящим движением уходя в сторону и нанося удар ножом под занесенную руку.
«Легион» вошел в плоть, словно в слежавшуюся подушку. Опасное это дело, подмышки в бою подставлять. В левую ударят – сердце проткнут, в правую – рука плетью повиснет и дыра в легком образуется, несовместимая с жизнью. Правда, умирать придется не быстро, захлебываясь собственной кровью. Как сейчас, например.
Последний телохранитель оказался сообразительнее мертвых и умирающих товарищей. Он отпрыгнул в сторону и выхватил из-за пазухи «макаров» – такие по мере надобности производились по древним чертежам до сих пор на одном из трех заводов. Вот тебе и запрет на ношение огнестрельного оружия внутри зоны для лиц, не несущих охрану внутреннего периметра!
До мордоворота было метров пять, и это очень плохо. Судя по тому, как он выхватил оружие, тренировался, гад, долго и упорно. Даже если попытаться метнуть нож, пристрелит на замахе…
Поэтому Ион швырнул «Легион», совершенно для этого не предназначенный, «безобороткой», когда нож летит, словно стрела, сорвавшаяся с тетивы. Способ непростой и не очень удобный, когда тебе приходится одновременно уходить в перекат, чтобы не попасть под пулю.
Но у стаббера получилось. Когда делаешь хорошее дело, обычно оно получается. Даже если это убийство.
Тяжелый «Легион» вошел в глазницу глубоко, на две трети широкого клинка, развалив скулу и отбросив к стене обладателя «макарова». Ион технично вышел из переката, всерьез опасаясь почувствовать на себе сталь, рассекающую беззащитное тело, – именно сейчас у Чугуна была секунда для того, чтобы подскочить и рубануть наотмашь безоружного врага, находящегося в крайне неудобном положении.
Но удара не последовало.
Вместо того, чтобы вступить в бой, Чугун убегал, поскуливая от ужаса, – изменения в первоначальном сценарии его совершенно не устраивали.
– Ну, падаль!!!
Не теряя времени, Ион подскочил к трупу, выдернул «Легион» из развороченной хари и бросился следом за сыном второго зама.
Он догнал бы насильника за считаные секунды – но внезапно вынужден был прекратить преследование. В свете факела, прикрепленного к стене, блеснул длинный клинок, и Иону пришлось серьезно извернуться, чтобы не попасть под удар.
«Похоже, Чугун разочаровался в своих прежних телохранителях и нанял хорошего специалиста. Такого, который не разделяет увлечений работодателя и предпочитает работать в одиночку, оставаться в тени», – промелькнуло в голове стаббера.
– Хороший финт, – раздалось из темноты.
Из-за колонны на свет вышел жилистый парень среднего роста.
Ничего примечательного – потертая кожаная куртка, штаны из того же материала, в меру убитые берцы. Разве что вся морда и шея в шрамах, да в каждой руке по мечу средней длины. То, как парень держит их, Иону сразу не понравилось. Это не бараны Чугуна, умеющие только девок мучить да слабых прессовать. Это профессиональный наемник, скорее всего, разорившийся маркитант, решивший, что мечами он заработает больше, чем торговлей. Судя по тому, как он двигался, скорее всего, так и было – хорошие бойцы всегда в цене. А этот был явно из лучших.
– Ты бы не рыпался, стаббер, – произнес мечник, непринужденно положив оба клинка себе на плечи. – Пойми правильно. Мне деньги до зарезу нужны, а у Чугуна их море. Так что не дам я тебе свою корову зарезать, которую еще доить и доить. Драться с тобой мне неинтересно, от удара ты красиво ушел, думаю, и машешься красиво. Но если вынудишь, несмотря на все твои выкрутасы, придется тебя завалить. Работа есть работа.
– Жаль, что ты выбрал для себя не ту работу, – произнес Ион. – А не боишься, что потом по рисунку удара тебя вычислят? Не так уж много народу в Зоне Трех заводов обоерукие.
– Это ты на папу своего, что ли, намекаешь, сын Директора? – усмехнулся наемник. – Или на своих дружков-стабберов, которые непременно найдут и отомстят?
Ион нахмурился. Мечник слишком хорошо осведомлен. Не любил стаббер прикрываться статусом отца, и уж тем более привык решать свои проблемы внутри Зоны Трех заводов, не прибегая к помощи товарищей по оружию. Но наемник умело кольнул по больному, это ему в зачет. Выведенный из равновесия противник – это уже наполовину побежденный.
– Так вот учти. Пыток я не боюсь, а кровь вообще обожаю, так что пугать меня не надо, – продолжил наемник, проведя при этом лезвием меча по скуле. Открылся небольшой разрез, из которого вытекло несколько темных капель. Наемник слизнул их, не дав скатиться на подбородок, и причмокнул от удовольствия. Теперь понятно, почему его Чугун к себе взял. Рыбак рыбака видит издалека. Этот мечник тоже больной на всю голову, только по-другому, нежели его шеф. И болезнь эта лечится только одним способом.
Не дожидаясь продолжения монолога, Ион сорвал со стены факел и швырнул его в шрамированную рожу.
Не ожидавший такого поворота, наемник рефлекторно махнул мечом – и попал. Разрубленный факел упал на бетонный пол и погас, рассыпавшись на тысячу искр. Стало темно, лишь в крошечные окошки под крышей еле-еле пробивался свет луны, толку от которого было немного. Даже силуэта противника не разглядеть, одна сплошная чернота, словно густой деготь до самой крыши наполнившая пространство огромного цеха.
Но что-то разглядывать в кромешной тьме Ион и не собирался. Напротив, стаббер закрыл глаза и весь обратился в слух, отчетливо представляя себе ранее виденный цех – колонны, подпиравшие потолок, какие-то центрифуги с трубами, отходящими от них, металлические шкафы с датчиками, бухты кабелей на полу… Предназначение всего этого оборудования стаббера сроду не интересовало, не на то учился. Сейчас же интерес проснулся, правда, с единственной целью – не вписаться в один из громоздких агрегатов и не грохнуться на пол, зацепив ногой какой-нибудь кабель. И по возможности двигаться бесшумно меж всех этих препятствий, ловя малейший шорох.
– Неплохо, стаббер, – раздался голос справа. – Ну что, поиграем в прятки?
Слева что-то грохнуло, но Ион не отреагировал. Противник швырнул какую-то железяку с двойной целью: попадет в стаббера – хорошо. Не попадет – тоже неплохо. Авось противник кинется на звук, решив, что это враг за что-то зацепился и грохнулся на бетон. Кинется – и выдаст себя.
Но не прокатило. Опыта ночного боя Иону было не занимать. Специально тренировался с товарищами, иначе в первом же подземном тоннеле потолочники на фарш разделают. Потому тихие, почти неслышные шаги мечника, крадущегося в темноте, стаббер различил. И легкое позвякивание металла о металл тоже. Вследствие чего, не открывая глаз, картинку себе нарисовал воображаемую, как этот тип пытается выбраться из темного цеха, нащупывая путь своими мечами.
Жалко было хорошего бойца, из него мог бы получиться неплохой стаббер. Но каждый человек сам выбирает себе путь. Так что выбора у Иона не было.