Хранитель Маглы

– Что там? – спросил шепотом я.

– За этой дверью находится черная лестница, по ней мы сможем подняться на второй этаж,– сначала помедлив, а потом так же шепотом ответила Вероника и, прислушавшись, добавила,– Вроде тихо.

Очень осторожно она приоткрыла дверь и заглянула одним глазом в образовавшуюся щель.

Котенок снова высунул голову и принюхался.

– Серой не пахнет,– резюмировал он.

Осмелев, Вероника распахнула дверь, и перед нами во всей красе предстала винтовая лестница из красного дерева, узкой спиралью уходящая на верхние этажи замка.

Вероника первая ступила на лестничный пролет, я тут же последовал за ней, и мы друг за другом стали подниматься по ступенькам. Поначалу все шло как по маслу. В какой-то момент я даже подумал, что наши опасения напрасны, и зияющих в замке нет. Но внезапно где-то между первым и вторым этажом котенок вдруг вытянул голову и прижал уши.

– Я чувствую едва уловимый запах серы,– вполголоса сказал он.

Мы с Вероникой резко остановились и замерли на месте. В этот момент мое сердце забилось с удвоенной скоростью. В какой-то момент мне даже захотелось бежать куда глаза глядят, но я сумел взять себя в руки и не поддаться панике. Думаю, Вероника в эти минуты испытала подобные чувства, но надо отдать ей должное, виду не подала.

– Едва уловимый – это значит, что зияющие далеко от нас? – сдерживая дрожь в голосе, тихо спросил я.

Это значит, что зияющие сейчас перемещаются по одному из двух этажей,– ответил котенок, продолжая принюхиваться.

Мы все дружно застыли в напряженном ожидании. Минуты тянулись медленно, но в любую секунду при первой же отмашке котенка мы готовы были броситься наутек.

– Запах становится слабее,– вдруг сказал котенок.

– Мы можем идти дальше?– переспросил я, не поверив своим ушам.

– Да,– подтвердил котенок,– И лучше нам поторопиться.

Перепрыгивая через ступеньки, мы поспешно добежали до заветного второго этажа и застыли на лестничной клетке перед закрытыми дверями. Прежде чем открыть их, Вероника хотела убедиться в том, что там, за ними, безопасно, и она выжидающе посмотрела на котенка.

– Опусти меня,– попросил котенок. Я исполнил его просьбу, после чего мой пушистый друг подошел к двери и тщательно ее обследовал.

– А теперь приоткрой дверь,– сказал он.

Вероника, стоявшая ближе к дверям, осторожно потянула за ручку, пока не образовалась щель.

Не успели мы опомниться, как котенок проскользнул в образовавшееся междверное пространство и исчез. Пока мы с Вероникой пребывали в недоумении, пытаясь сообразить, что нам делать, котенок в это время, как потом выяснилось, успел обследовать весь этаж.

– На этом этаже зияющих нет,– резюмировала пушистая мордашка, просунувшись в щель.

Обрадовавшись и котенку, и вести, которую он принес, мы ринулись к заветной цели. Впереди нас ожидал роскошно отделанный коридор со множеством резных дверей. После лабиринтов погреба он показался мне просто огромным. Вероника почти бежала, и мне пришлось ускорить шаг, чтобы поспевать за ней. Котенок проворно перебирал лапками рядом с нами, не уступая нам в скорости. Добежав почти до конца коридора, мы, наконец, поравнялись с дверью, которая ничем не отличалась от остальных, но Вероника целенаправленно двинулась именно к ней. Приложив определенные усилия, поскольку дверь была довольно массивная, Веронике не без моей помощи удалось ее открыть, и мы дружно вошли в помещение.

Библиотека представляла собой большую, просторную комнату, обставленную массивными шкафами с замысловатой резьбой и стеклянными дверцами. Я не очень люблю читать, но обстановка здесь была располагающей и вызывала желание взять в руки книгу. Манило к себе абсолютно все: и помпезные кресла с большой мягкой подушкой и резными ножками, и диван, и выполненный в таком же королевском стиле, и стол из благородных пород дерева. За таким столом я, пожалуй, не отказался бы делать уроки, если бы их, в принципе, делал. Настенные торшеры с абажурами, шторы с кисточками, картины в шикарных багетах, книги в кожаных переплетах с золотым тиснением – буквально каждая вещь в комнате излучала роскошь и просто кричала о благосостоянии жителей этого замка. Мне это было в диковинку.

– Что теперь? – спросил я.

Вероника пожала плечами, как человек, который пребывал в нерешительности.

– А помнишь,– вдруг воскликнула она,– Радужная фея сказала, что ты должен сосредоточиться и прислушаться к себе? Кольцо тебя почувствует и само позовет.

– Да,– подтвердил я,– еще она сказала, чтобы я шел туда, куда меня начнет необъяснимым образом тянуть.

– Это и будет зов Кольца! – вместе в один голос закончили мы с Вероникой.

– Попробуй пройтись по комнате,– предложила девочка,– может, ты что-нибудь почувствуешь.

Я сделал так, как предложила Вероника, и следующие минут пять слонялся из угла в угол в надежде испытать хоть какую-то душевную или физическую вибрацию, но, несмотря на мои усилия совершенно ничего не почувствовал. Единственное – мой взгляд дольше обычного задержался на картине, висевшей над камином и то только потому, что на переднем плане был изображен пожилой седовласый мужчина с очень пронзительным взглядом, и в какую бы часть библиотеки я не направился, казалось, что эти карие глаза неотступно следят за мной, как живые. Еще одна странность, поразившая меня, заключалась в том, что мужчина сидел в кресле перед камином, положив руки на резные подлокотники, а над камином позади него висела та же самая картина, на которую я сейчас смотрел. И кресло, и камин, и картина, и вся остальная изображенная обстановка комнаты в точности повторяли окружающий нас интерьер библиотеки. Получается, позировавшего в этой комнате мужчину написали дважды – сначала на самой картине, а потом на картине в картине.

– Ну, как? – спросила Вероника, все это время не спускавшая с меня глаз,– Что-нибудь чувствуешь?

Я отрицательно покачал головой. Тогда Вероника вдруг задумалась, потом медленно обвела комнату внимательным взглядом.

– Мне кажется,– вдруг сказала девочка,– что ее здесь раньше не было.

С этими словами Вероника ткнула пальцем в ту же картину, которая ранее привлекла и мое внимание.

– Ты знаешь, кто этот мужчина? – спросил я.

– Не знаю,– ответила Вероника,– Я никогда раньше не видела ни его, ни этой картины.

– Котенок, может, ты знаешь? – я обернулся к котенку.

Котенок медленно подошел к камину, не сводя с картины глаз, чуть притормозил и, изловчившись, запрыгнул на каминную полку. Поднявшись на задние лапы, Котенок, принюхиваясь, облокотился на картину. Мы внимательно следили за каждым его движением в надежде на то, что он сейчас откроет нам ее тайну. Потом он сел и обратил к нам свою хорошенькую мордочку.

– Нет,– сказал он,– Я его не знаю.

Тогда я решительно сказал:

– У нас мало времени. В любую минуту сюда могут войти зияющие. Давайте думать. Вдруг это зацепка. Тогда кто может быть изображен на картине? Знакомый, родственник, родственник знакомого, знакомый знакомого? Возможно, первая часть Кольца хранится у него.

– Если это так, тогда у нас нет шансов его найти, я его не знаю – скисла Вероника.

– Тише,– вдруг прошипел Котенок, потягивая носом воздух, – я слышу запах серы. И с каждой секундой он становится все отчетливее. Сюда идут зияющие.

Мы в страхе замерли, прислушиваясь к звукам за дверью. Мой мозг автоматически начал просчитывать варианты. Я прикинул, что если сейчас откроется дверь, мы не сразу окажемся в поле зрения зияющих, потому как камин, возле которого мы стояли, был справа от двери и чуть утоплен в некую нишу. Для того чтобы нас обнаружить, им, как минимум, нужно будет переступить порог комнаты. А в том, что они это сделают, я не сомневался, как и в том, что мы не сможем остаться незамеченными, поскольку отсюда деваться нам было некуда. Мы оказались в замкнутом пространстве, и отходного пути для нас здесь не было.

– Сюда, быстрее,– вдруг шепнул Котенок и в буквальном смысле запрыгнул в картину. Я решил, что котенок создал один из своих коридоров и, схватив Веронику за руку, не теряя времени, ринулся к камину. Неожиданно Вероника выдернула руку, подбежала к столу, что-то схватила и снова вернулась ко мне. Я подсадил Веронику, помогая ей взобраться на каминную полку, потом, подтянувшись, не без помощи Вероники мне удалось взобраться на нее самому. Я уже слышал звук открывающейся двери, поэтому действовать пришлось быстро. Взявшись за руки, мы шагнули в картину. Ощущение было таким, как будто мы просто влезли в окно, потому как по ту сторону картины мы оказались стоящими в проеме настоящего окна огромной белоснежной залы. Котенок ждал нас, сидя на глянцевом паркетном полу. Мы спрыгнули вниз и, не сговариваясь, ласково потрепали котенка, а он даже позволил нам это сделать.

– Ты молодец,– сказал я ему,– твой коридор пришелся как раз кстати.

– Это не мой коридор,– ответил котенок,– картина была дверью, ну или в данном случае, окном в эту комнату. Смотрите!

Мы обернулись к окну, из которого только что вышли. Сквозь него отлично просматривалась вся обстановка библиотеки. Первым делом мы обратили внимание на распахнутую внутрь дверь, а затем уже заметили двух зияющих, внимательно осматривающих каждый уголок помещения. В какой-то момент взгляд одного из них подозрительно задержался на картине. Я ужаснулся при мысли, что сейчас он нас заметит, и непроизвольно присел, чтобы скрыться от его пристального взгляда.

– Не бойся, Данька,– сказал котенок,– он смотрит не на нас, а на картину. Нас он не видит.

– Как ты понял, что картина – это дверь? – спросил я, поднимаясь.

– Мне указал на это человек на картине.

– Как это? – спросили мы с Вероникой в один голос.

– Когда над нами нависла опасность, седовласый мужчина поднял руки и жестами стал звать к себе. Если приглашение исходит от самого хозяина картины, значит, он открыл нам портал, и мы можем им воспользоваться, что мы и сделали. Для зияющих портал будет закрыт, так что мы с вами сейчас в полной безопасности.

Почувствовав облегчение от того, что нам теперь ничего не угрожает, я принялся рассматривать помещение, в котором мы оказались.

Это была не просто комната, это был настоящий дворцовый парадный зал с высокими потолками, вензелями, канделябрами и свисающими люстрами из хрусталя нереальных размеров. По периметру всего зала рядом с огромными окнами, через одно из которых мы сюда попали, стояли каменные скульптуры, изображавшие мужские и женские фигуры, подпирающие потолочные лепные балки. На мускулистых мужских фигурах были только набедренные повязки, женские были в длинных одеяниях.

– Где мы? – спросил я.

– Когда-то в этом зале мы устраивали приемы,– тихо сказала Вероника, и в ее голосе мне послышалась нотка грусти. По всему было видно, что ей не хватает той прежней мирной жизни. Кивнув в сторону окна, через которое мы сюда попали, девочка продолжила:

– Раньше его тут не было!

Затем она медленно обвела зал взглядом и в недоумении воскликнула:

– А где дверь? Когда-то она была там!

Вероника жестом указала на противоположную стену, в которой теперь красовались только арочные окна.

– Тогда почему все так? – спросил я – Куда подевалась дверь? И почему появились окна? Здесь был ремонт? Дверь заложили? Вместо нее кто-то прорубил окна?

Вопросы сыпались из меня как из рога изобилия.

– Нет,– засмеялась Вероника,– я думаю, это все Кольцо. Помнишь, Радужная фея сказала, что Кольцо без хозяина имеет свойство трансформироваться, чтобы защитить себя. Кто сказал, что оно не можешь менять обстановку вокруг с той же целью?

– То есть ты думаешь, что первая часть Кольца в этом зале?

– Не просто думаю, я в этом уверена. Посуди сам. Радужная фея оставила обломок Кольца в библиотеке, но потом его там не обнаружила. Однако в библиотеке появляется картина, которой там раньше не было, и которая на самом деле является дверью в другое помещение. А в этом другом помещении вместо двери появляется окно. Все просто как ясный день.

То, что было просто для Вероники, оказалось сложным для меня. Я смотрел на нее, не понимая к чему она клонит. Заметив это, Вероника решила расставить все по полочкам.

– Этот зал теперь как сейф,– сказала она,– Попасть сюда возможно только при соблюдении определенных условий. Хозяин картины решает, кого можно пустить сюда, а кого нет. И заметь, другого входа сюда не существует. Улавливаешь?

– Не очень.

– Все еще нет? Ладно. Другими словами, после того, как Радужная фея оставила обломок Кольца в библиотеке, оно, оставшись без хозяина, переместилось в этот зал, скрыло от посторонних глаз прежнюю дверь и создало окно, которое на самом деле является дверью, чтобы сюда все же можно было попасть строго ограниченному кругу лиц. Потом поместило по ту сторону окна, которое на самом деле дверь, охранника в виде седовласого мужчины на картине, а само трансформировалось во что-то в этом зале. И теперь оно лежит, висит или стоит здесь и ждет, когда ты его найдешь.

– Как по мне, на сейф не очень-то и похоже,– я с сомнением покачал головой,– Пусть теперь здесь нет двери, зато, смотри сколько окон. Входи через любое.

– А вот и нет! Раньше через окна был виден парк, а теперь, приглядись – за ними сплошной туман. Уверена, что снаружи этот зал не виден вообще.

– Ты, правда, думаешь, что маленький обломок металла мог провернуть такое?

– Все в Магле знают, что Кольцо Великого Магистра обладает невиданной силой. Поэтому лично я верю.

Ответить на пылкое высказывание Вероники мне было нечего. Я пожал плечами и, чтобы уйти от дальнейшего разговора, решил как следует рассмотреть каменные фигуры. Я подошел ближе к одной из мужских статуй и с напускным интересом стал вглядываться в каменный силуэт, превосходивший меня в росте раза в три.

– Это атлант, – пояснила Вероника,– помнишь, в древнегреческой мифологии был такой герой Атлас? После того, как он потерпел поражение в борьбе с Олимпийскими богами, он был наказан за дерзость, поэтому был обречен поддерживать на своих плечах небесный свод.

– Атлас – один из шести братьев – титанов, он же брат Прометея,– сказал я.

– Ты молодец, разбираешься,– оценила Вероника.

– Когда был жив мой дедушка, он читал мне книгу «Мифы Древней Греции».

Я почувствовал на себе сочувствующий взгляд Вероники, хорошо, что она не стала развивать эту тему, потому что говорить об этом мне не хотелось.

– А это канефоры,– сказала Вероника, чтобы сменить тему, и указала на стоявшие рядом статуи.

У некоторых из них на головах были корзины цветов, а другие держали корзины с плодами. В Древней Греции женщины, участвующие в праздничных торжествах, несли на головах корзины с цветами или фруктами для жертвоприношения.

– Несущая священную корзину, если быть дословным,– поумничал я, поскольку вдруг неожиданно для себя вспомнил это определение из википедии.

– Да,– обрадовалась Вероника.

Ей, видимо, льстило, что я не совсем уж неуч, и со мной есть о чем поговорить.

Это она еще не слышала мои рассказы про аниме и компьютерные игры, но я понимал, что ей это будет неинтересно, даже скучно, а хуже того, она просто ничего не поймет. В Магле мои ровесники этим не увлекались, потому что у них этого просто не было. Наверняка, они даже не знают, что такое обычный телевизор, не говоря уже о мобильном телефоне.

Еще одна скульптура, стоящая правее остальных, двумя руками удерживала на голове венок. Она в буквальном смысле заворожила меня. Подчинившись внутреннему желанию, я подошел к ней поближе.

– Это кариатида,– сказала Вероника, встав рядом со мной,– Ваша история допускает несколько толкований происхождения кариатид, но на самом деле это были очень несчастные женщины. Они жили в области Кария в Малой Азии и во время войны активно поддерживали персов, за что были наказаны и впоследствии проданы в рабство.

– Откуда ты все это знаешь? – спросил я.

– Из школьного курса вашей истории.

– Ты ходишь в школу? – удивился я.

– Конечно. Но наша школа отличается от вашей. Мы изучаем вашу культуру, языки, историю. Так вот, много, много лет назад Пелопоннесский город Карий заключил против Греции союз с персами, с которыми те воевали. Потом греки одержали в войне победу и объявили войну карийцам. Они силой взяли их города и убили всех мужчин. Разграбив государство карийцев, греки увели жен убитых в рабство и, чтобы покрыть их вечным позором, не позволили им снять уборы замужних женщин. В таком виде греки провели их в триумфальном шествии для того, чтобы эти несчастные женщины, послужили тяжким примером рабства и тем самым заплатили за преступления своих сограждан. Архитекторы тех времен решили, что потомство должно помнить о наказании карийцев, поэтому использовали изваяния карийских женщин в качестве архитектурного элемента для несения на своих плечах непосильной тяжести. Вот почему мраморная кариатида стала символом рабства и вместе с тем напоминанием о наказании карийцев.

Подчинившись внутреннему желанию, я дотронулся до драпировки длинного одеяния кариатиды. Того, что произошло в следующую минуту, не ожидал никто. Каменная статуя вдруг зашевелилась, при этом тяжелые складки ее платья заколыхались, как будто были из ткани, а не из камня, руки, держащие венок, опустились, и огромная кариатида, склонилась, протягивая мне свою ношу.

Боясь разозлить каменную женщину, я, превозмогая ужас, который меня охватил, все же вытянул руку, чтобы взять венок. В ту же минуту венок в ее руках как будто лопнул посередине, развернулся, вытягиваясь в тонкую длинную полосу, и я увидел ползущую ко мне змею небольшого размера. Не успел я одернуть руку, как змея уже обвила мое правое запястье плотным тройным кольцом и, застыв металлическим браслетом, защёлкнулась. Статуя вернулась в свое исходное положение и вновь застыла, венка при этом у нее уже не было.

Я ошарашенно посмотрел на Веронику.

– Что это? – выдавил я, указывая на руку.

– Видимо, это и есть первая часть Кольца, – восхищенно ответила девочка.

– Но это же БРАСЛЕТ,– возразил я, четко проговаривая каждую букву.

– Смотри на вещи шире. Кольцо – это не только украшение на палец. Тебе разве неизвестно, что кольцом может быть любой предмет, если он имеет форму замкнутого круга, ну, или который напоминает форму замкнутого круга.

– Как же тогда выглядит все Кольцо? – озадаченно спросил я.

– Рассказывают, что Кольцо само решает, какую форму ему принять. Чаще всего Великого Магистра видели с гладким кольцом на безымянном пальце правой руки.

– У нас на этом пальце носят обручальные кольца.

– А у нас брачные узы символизирует пояс.

– Почему пояс? – озадаченно спросил я.

– Потому что он одновременно отделяет и связывает высшее и низшее начала в человеке. На концах пояса по три кисти в знак триединства мира, связь прошлого, настоящего и будущего. Раньше ношение пояса было обязательным, но со временем этот обычай был упразднен, и теперь его носят по желанию. Например, мои родители предпочитают соблюдать традиции.

– У тебя есть родители? – почему-то удивился я.

– Конечно! – засмеялась Вероника,– С моей мамой ты даже успел познакомиться.

– А кто твоя мама?

– Неужели еще не догадался? Моя мама – Радужная фея.

Безусловно, я удивился, хотя на самом деле удивляться было нечему, если бы я был более внимателен к деталям, я давно бы это понял сам.

– А кто твой отец? – спросил я, когда немного освоился с услышанным.

– Мой отец один из хранителей Ордена и друг Ингвара. Его зовут Сергей, и сейчас он с остальными хранителями находится в лагере хранителей. Рано или поздно ты с ним обязательно познакомишься.

Некоторое время я пребывал в задумчивости и вдруг заметил, что Вероника по-прежнему держит один из предметов, который в последнюю секунду схватила со стола из библиотеки. Второй она незадолго до этого положила в карман куртки.

– Что это у тебя? – спросил я.

– А-а, это очки,– ответила девочка, демонстрируя мне черную коробочку, похожую на футляр для очков.

– У тебя плохое зрение?

– Нет, – засмеялась Вероника,– это очки наблюдения за вашим миром. Они сделаны из противотуманных стекол.

– Как это?

– Вот, надень,– девочка раскрыла футляр, достала очки, похожие на очки 3D, которые выдают в кинотеатрах, и протянула мне.

Я с интересом взял очки и водрузил их на нос. То, что недавно произошло с кариатидой, показалось мне детской игрой по сравнению с тем, что я увидел сквозь них. Я снова был в своем городе, на знакомой улице, если пройти несколько кварталов и свернуть за угол, я увижу свой дом, войду в подъезд, поднимусь на восьмой этаж, обниму маму и младшего братика. Потеряв над собой контроль, я побежал, забыв о том, что нахожусь сейчас в парадном зале замка, и тем более не думал о том, что могу элементарно с последствиями для себя в виде физических увечий упереться в стену, ведь ходить сквозь стены я не умею. Мне повезло, что зал был размером с футбольное поле, и мне было, где разбежаться, но это я оценил позже. Вероника и Котенок побежали за мной.

– Данька, стой!– закричала Вероника,– Это, как кино, ты можешь смотреть фильм, но не можешь в него попасть. Сними очки!

Я остановился. По улицам ходили люди, ездили машины. Мой город продолжал жить своей жизнью и не замечал меня. Я стоял на тротуаре, и навстречу мне шла женщина с ребенком. Я думал они меня обойдут, но они меня не заметили и, в буквальном смысле, прошли сквозь меня. Чья-то рука легла мне на плечо. Я повернул голову и увидел Веронику.

– Прости,– тихо сказала девочка.

Я снял очки и отдал их Веронике, которая вернула их в футляр и положила в свой рюкзак.

– Что дальше? – спросил я, украдкой смахивая навернувшуюся слезу.

– Наша миссия здесь выполнена,– ответила Вероника.– Первая часть Кольца у нас. Надо идти дальше.

– Куда?

– Радужная фея говорила, что Кольцо должно само позвать тебя.

– А если оно не позовет меня или я не пойму, что оно зовет меня?

– За лесом есть озеро. Там живет провидица. Может она подскажет тебе, где искать остальные части Кольца. Сейчас, как и планировали, мы покинем замок по коридору котенка. Дальше нам останется пройти через лес на противоположную сторону и попасть к озеру.

Предложение Вероники показалось мне разумным, и я согласился.

– Котенок, ты готов?– спросила Вероника.

– Я всегда готов,– проворчал в ответ котенок.

Затем он, как и прежде, поднялся в воздух, надулся до размеров небольшого воздушного шарика, приобретая окраску от белого до почти прозрачного, и в конечном итоге снова стал похож на маленькое пушистое облачко.

На этот раз котенок не стал подлетать близко к полу, а сосредоточился на одной из стен зала. Вокруг него снова возникла знакомая туманная завеса, после чего стена разверзлась, и мой полупрозрачный друг первым нырнул в образовавшийся проход.

– Бежим! – крикнула Вероника, и, схватив меня за руку, потянула за собой в созданный котенком коридор.

Естественно я не сопротивлялся и легко позволил Веронике затащить себя в черную дыру, образовавшуюся в стене. На этот раз коридор котенка представлял собой некий узкий туннель, похожий на подземное метро в миниатюре, только без рельсов, пол, стены и потолок которого были окутаны густым белым туманом. Поначалу передвигаться по такому полу было страшновато – ноги утопали в туманной дымке, того и гляди можно было бы на что-нибудь наступить или куда-нибудь провалиться. Но опасения мои были напрасны, ведь это было ненастоящее метро, а созданное котенком, поэтому никакой опасности с этой стороны быть не могло. Когда осознание этого пришло ко мне, я смог расслабиться и спокойно передвигаться дальше по коридору. Котенок-облачко летел впереди нас, клубы тумана стелились перед ним, постоянно циркулируя в разных направлениях, обволакивали стены и потолок, убегали вперед, а на их место тут же приходили новые, и процесс продолжался. Таким образом, котенок создавал свой коридор, прокладывая для нас путь к лесу.

Какое-то время мы шли молча, при этом все мое внимание было сосредоточено только на процессе туманообразования. Желая понять, что мы оставляем после себя, я обернулся и увидел перед собой длинный туннель, который мы только что преодолели. По его периметру по-прежнему клубился туман, и тут я вдруг заметил, что в самом начале туннеля, от которого мы держали свой путь, туманная дымка стала разрастаться и полностью заполнять собой коридор.

– Котенок, что происходит с твоим коридором? – спросил я,– Почему он наполняется туманом?

– Так он закрывается,– ответил котенок-облачко, даже не обернувшись.

Я вновь с опаской посмотрел назад.

– Не бойся,– сказал котенок, предупреждая мой следующий вопрос,– пока мы находимся в коридоре, он не закроется.

Тогда я решился на следующий вопрос:

– Когда ты пришел за мной в мой мир, коридор твой выглядел по-другому – мы с тобой как будто оказались в альтернативной реальности. От чего это зависит?