Невосполнимый ресурс

Курган из вещей рос. Балабан давно переместился к его подоножию, покинув излюбленное свое место под столом на кухне, и перестал считать центром квартиры холодильник.

Взять тяпку, штыковую лопату – предстояло возделывать почвы. Запасное лопатище, на случай если порву первое раньше, чем пупочный бантик. Кайло – почвы обещали быть суровыми. Серп – пожинать плоды. Капроновые мешки – хранить их. Жестяные ведра – носить воду и землю. Пару эмалированных тазов – не знаю зачем, складывать в них рубленную дичь. Пригодятся. Можно накрываться в моменты отчаяния. Набор котелков-матрешек, на минуточку, титановых – подарок друзей «человеку, у которого есть все», с крохотным, на две кружки чайником внутри. Сковородку. Тонкостенный тефлон здесь путешествует мимо кассы, ибо отслаивается и быстро деформируется на огне, мой вариант – эге-гей! Чугун. Казан с крышкой – из того же передового сплава, тяжелый, но я не мог с ним расстаться. Какой плов рождался в том казане! Какое чахохбили!.. Ножи, ложки, миски, пластиковые контейнеры на защелках – в таких удобно переносить что-нибудь недоеденное; поварежку, терку, разделочную доску. Место на макушке вещевой пирамиды символично заняла моя любимая двустенная кружка.

Наверное, неправильно о ножах так, всуе… Рядом с ложками. По представлениям, нож – это что-то сакральное, вынимаемое из берестяного чехла хищно и молча. Он куется гномами из невозможной стали, особым образом сбалансирован и закален в каплях росы в полнолуние девственницами. Только, доложу, понты это. Все эти наборные рукояти, вытравленные узоры, загнутые, как на мокасинах выходцев с Кавказа, хвастливые носы. Вах, напильник режет! Ну, достойное для ножа занятие… Только на что он годен еще? Покрутить перед девчонками? Толстыми кривыми кусками порубать колбасу на пикнике? Такой уронишь на камни и нет его, расколется, как стеклянный. Мой нож напильник не режет. Он с прямым плоским лезвием, сведен в меру, не в карандаш, но и поплыть не должен, если рубанешь ветку. В ножнах из обычного кожзама, но с деревянным вкладышем. Без всякой кавалерийской гарды, она мешает чистить рыбу и картошку. Ну, это при условии, правда, что последняя еще вызреет…

Много лет во всех походах я обходился единственным универсальным ножом. А тут, просто из опаски потерять первый, приобрел еще один, немного толще и длинней. Никакой сублимации! Просто я же охотник теперь… Мне очень нравятся якутские ножи, как воплощение простоты и здравого смысла. В общем, из жадности или из пижонства я взял еще и такой, не смог удержаться. Ну, и пару простых кухонных, грибы перебирать.

Я выгреб все рыболовные причиндалы – их у меня завалялось, поверьте. Но я докупил еще. Крючки, грузы, леску, поводочный материал, воблера и резину, блесна и балансиры, катушки с запасными шпулями, два спиннинга разного строя, мормышки, мухи на верхоплавку, садок, подсачек, багор. Приобрел несколько сетей. Никогда их не использовал и не жаловал, но тут решил взять. Не без оснований предполагая, что до спортивных способов лова в первое время не дойдет. Подъемник типа «паук» – для добычи живца, несколько донных ловушек – они же: мордушки, раколовки, верши, мережи, нерета…

Роясь на балконе, нашел походную коптилочку. Ладную такую, из нержавейки. Она небольшая совсем. Даже, скорее, маленькая… Места не займет почти… Балабан смотрел на меня с жалостью.

За окном тихо и неподвижно, как как картинке из детской книжки, замер город. Дома с освещенными окнами. Чем я буду освещать свое, когда продолжительность ночи перекроет все потребности во сне?

Помимо огня в груди, вероятно, лучиной. Смолистой еловой щепой, ресурс ее неограничен. Пишут, до получаса может гореть, если длинная. Слабо почему-то в это верилось, но вариантов особых я не видел. Скипидар еще можно вытапливать из сосны. Я даже знал как. Но более разумным представлялось дать шанс современным технологиям. Меня заинтересовали фонарики с зарядкой от солнечных батарей. Очевидно, что игрушки эти недолговечные, что аккумулятор рассчитан на конечное число циклов и не зарядится в пасмурную погоду, что перегорят лампочки, отвалится пайка. Но все какая-то альтернатива. Чем я рискую в конце концов? Назаказывал разных: налобных, настольных и даже несколько уличных с датчиком движения.

Идея с фонариками натолкнула меня на использование солнечных панелей для зарядки гаджетов. Я рассчитывал, если не на мобильный интернет, то хотя бы на возможность отправлять смски с горки в прыжке. Также со мной ехал планшет, под завязку забитый литературой. Я преступно мало читал за последние годы. Почему-то не лезло. Хоронить непрочитанные книги было жаль. А в их подпитке от солнца я находил что-то символическое.

Предстояло собрать какие-то лекарства, кроме спирта. Перефразируя известную русскую поговорку, серьезные болезни мне все равно не вылечить, если угораздит, а ерунда сама пройдет. Нахватал джентльменский набор: бинт, пластырь, вату, антисептики – чинить порезы, ссадины и прочие нарушения кожного покрова. Мази от ожогов, ушибов и растяжений, эластичный жгут. Это наиболее распространенные травмы. Жгутом вообще можно избавиться от любой проблемы, наложив на горло. Обезболивающее, противовоспалительное, жаропонижающее. Активированный уголь. Ртутный градусник. Маникюрные ножницы, пинцет, зеркальце, маленький скальпель – извлекать из организма занозы, осколки и прочие инородные тела.

Волевым усилием записался к стоматологу, рассчитывая застраховаться от проблем с зубами, по крайней мере, в ближайшей перспективе. Привился от клещевого энцефалита. Перед отъездом предстояло сделать прививку повторную. На самом деле, это мало что давало, потому что, по-хорошему, нужно ревакцинироваться каждый год-два для поддержания иммунитета. Но, рассудил я, хуже не будет. И на этом решил остановиться. Если от всего пытаться уберечься, с ума можно сойти. Не болеют же оленеводы или эскимосы. Ну, в основном. Больниц нет, врачей нет, вариантов нет, вот, и не болеют. Нельзя им болеть. Мне тоже нельзя.

Я взял десяток кирпичей хозяйственного мыла, запас зубной пасты и щеток. Когда все это закончится, буду чистить зубы толченой золой с мятой. Говорят, она даже эмаль отбеливает. Зольный же раствор, богатый щелочью, используют и для стирки белья. Да, это не бог весть что, зато никакой накипи на барабане стиральной машины.

Все, что могло вымокнуть я упаковал в гермомешки. Рискуя заработать диабет и цирроз печени, рекордными тиражами потреблял пиво и газировку, накапливая пластиковые полторашки, в которые старательно пересыпал соль, крупы и семена, тщательно подписывая где что. Не слишком полагаясь на память, составил план высадки сельхозкультур. Севооборот первого года представлял задачу первостепенного значения. От нее напрямую зависел успех следующей зимовки и моей автономности вообще.

Я был готов.

Мне можно было основывать деревню.

Оставалось дождаться, когда вскроются озера.

Пока по ящику все эти «директора институтов социологических исследований» и прочие деланые пальцем эксперты давились комментариями по поводу причин нефтяного кризиса, я изучал как плести корзины и вялить мясо. Как читать следы и устраивать петли на зайца. Залежи ли там мировые подошли к концу или это Ротшильды хотят переспекулировать Рокфеллеров, меня не волновало абсолютно. Напротив, животрепещущий интерес вызывало, как разделывать тушки и выделывать шкурки. Как плести жгуты из стеблей.

Я стал чувствовать себя спокойнее, уверенней. Словно в кармане лежал билет отсюда. А жизнь продолжала течь в своем привычном русле. Никаких необратимых шагов я еще не совершил. И я заплывал этой уверенностью, ловя себя на мысли, что при желании, то есть чисто теоретически, вещи можно и разобрать. Развесить по вешалкам одежду, сгрузить снаряжение на балкон. Может, имеет смысл выждать еще какое-то время, посмотреть на развитие ситуации? Последний камешек донес Балабан. Точнее, свою миску. Притащил в зубах и пристроил в общую кучу к батарее бутылок. Посмотрел на меня.

И лавина сошла.

Я уволился с работы. Быстро, одним днем. Шеф повздыхал, конечно, для вида, но уж как-то больно неискренне. Читалось невооруженным глазом облегчение за теми вздохами, что не придется морочиться с административным отпуском, сокращением, выплачивать отступные: дела в конторе шли все хуже. И, надо сказать, не только в нашей. Уже бывшие коллеги взяли с меня дружное обещание не пропадать. О котором забыли, как только за мной закрылась дверь. В мои планы тоже входило прямо противоположное.

Я никого не звал с собой – никто бы не поехал. По крайней мере из тех людей, кого хотел бы видеть рядом. Чтобы избежать ненужных разговоров, родным сообщил, что отправляюсь в длительную экспедицию, чтобы меня не искали и не тревожились, что свяжусь, как только представится возможность.