Павел Александрович Дианин, внебрачный сын русского отца и французской матери, узаконенный царем[5 - Узаконить внебрачного ребёнка в Российской империи дворянину можно было обратившись с личной просьбой к Государю. Дианины – дворяне с 1894 г.], – мой дедушка. Он живёт с матерью в центре города, в доме № 6 по Кирочной улице.
В декабре 1918 года эпидемия «испанки» уносит жизни Александра Дианина и Марии Хавард. Павлу 15 лет. Он сирота. В стране Гражданская война. Повсюду голод.
Ему спасает жизнь отец Жан Амудрю[6 - В 1935 г. он тайно рукоположен в епископы монсеньором Неве в храме Святого Людовика Французского в Москве и стал Апостольским администратором Ленинграда и Севера России. Советские власти вскоре узнают об этом назначении и тремя месяцами позже вышлют его из СССР.], католический священник прихода Лурдской Богоматери в Санкт-Петербурге: в консульстве Франции он получает для Павла французский паспорт, хотя ранее Мария отказалась от французского гражданства для сына. По паспорту больше нет Павла Александровича Дианина. Написано: Поль Хавард, рождённый от Марии Хавард и неизвестного отца.
Март 1919 года. Павлу 16 лет. За несколько месяцев он потерял своих родителей, имя, гражданство, и навсегда покинул родину.
На границе с Финляндией, на немецком военном посту, Павла задерживают. Он интернирован в лагерь Териоки. Три недели спустя британская военная миссия, ответственная за разоружение немецких войск в Финляндии, освобождает узников и поездом особого назначения переправляет их в Турку, где они садятся на корабль в Стокгольм.
После целого месяца тягостного и беспокойного пути через Швецию, Норвегию и Англию Павел, обессиленный, прибывает в Париж.
В Париже Павел получает инженерное образование и изучает труды русского учёного Николая Жуковского, основателя аэродинамики. Он начинает свой собственный бизнес по производству промышленных вентиляторов.
Павел – упорный труженик. Он вынослив и настойчив.
Это человек большого ума. Он много слушает и мало говорит. К нему часто обращаются за советом.
Павлу трудно улыбаться, но он кроток и смирен сердцем.
Я помню его последние годы жизни. Он сидит за рабочим столом, внимательно изучая ходы лучших шахматистов XX века. Какая ясность, какое терпение, какое самообладание! Невыразимый покой исходит от всего его существа. Рядом с ним кажется, что непреодолимых препятствий и безвыходных ситуаций не существует.
В 1926 году он женится на Нине Аносовой, бежавшей из России в 1920 году с родителями и двумя сёстрами.
Нину куда больше привлекает скромный Павел, чем офицеры Белой Армии, которые часто наведывают её семью на улице Мольера и ухаживают за ней и её сёстрами.
Нина родилась в один день с Павлом, 28 февраля 1903 года. Её предки – непреклонные хранители «старой веры». В XVII веке, в период жестокого преследования старообрядцев российским самодержавием, они поселились на берегах Енисея в Сибири, а позже – в Саратове, на берегу Волги, где начали строить суда для перевозки зерна. Там, в Саратове, и родилась Нина.
Аносовы – купцы первой гильдии, продолжатели ганзейских традиций новгородских купцов. Они патриоты, славянофилы, традиционалисты – религиозные и человеколюбивые. Многие в семье носят архаичные или библейские имена. Деда Нины зовут Исайя, а её отца – Ефим.
Ефим очень богат. Его молодая жена Елена Керн очень красива. Она очаровала его своей красотой, а он её – своим кошельком. У них две дочери, Ксения и Нина. Хотя мать лютеранка (ее предки – немцы из Померании, обосновавшиеся в России при Екатерине Великой), дети крещены в православии. В 1904 году, после пятилетнего супружества, Елена влюбляется в петербургского архитектора, носящего громкое имя Александр Легран (букв. Александр Великий). Он француз, родившийся в России. Елена разводится с мужем и поселяется с дочерями у Леграна в Санкт-Петербурге, на Васильевском острове, на углу 4-й линии и Большого проспекта. Леграну 48 лет, Елене всего 23. У них рождается дочь Наташа. Её крестят в лютеранстве.
В 1914 году семья покидает Санкт-Петербург и поселяется на юге России, на берегу Азовского моря, в Мариуполе, где Легран строит завод электрических кабелей для военных нужд. Там их застаёт революция и Гражданская война. После многочисленных перипетий и опасного бегства через кубанские степи они садятся на корабль в Феодосии, за шесть месяцев до окончательного разгрома Белой Армии.
Семья устраивается сначала в Константинополе, затем в Марселе и наконец в Париже.
С детства Нину окружают самые разные люди. Отец Ефим – упорный в работе православный верующий, воспитанный в старообрядческой традиции. Мать Елена – легкомысленная лютеранка, верящая только в себя. Отчим Александр – католик, не верящий ни во что.
Ксения, с 12 лет отданная в Павловский институт благородных девиц, выйдет из него ревностной православной христианкой и убеждённой монархисткой. Наташа изберёт в качестве жизненной философии гедонизм. Нина проделает долгий путь к католической вере – она жаждет универсальности, – не отрицая при этом своих православных традиций.
Нина – сама нежность и чувствительность. Если Арчил оставил в моей памяти прежде всего свой взгляд, то память о Нине сохранила её голос: голос ребёнка, исходящий из детского сердца. Нина способна удивляться самым простым и привычным вещам и расчувствоваться по самому незначительному поводу.
Свободное время бабушка проводит за чтением Чехова, самого любимого своего писателя. В юности она мечтала стать учительницей в деревенской школе. Бог же захотел, чтобы я стал её единственным учеником. Она передала мне язык и культуру своей страны и сыграла наиважнейшую роль в моём интеллектуальном образовании.
ВЕЛИКОДУШНЫЕ
У моих дедушек и бабушек всё просто, хотя их жизнь была нелегка. У моих родителей всё сложно, хотя жизнь у них была относительно спокойной.
Дело в том, что мир, родившийся из Второй мировой войны, – новый мир. В этом новом мире сложно жить полноценной духовной жизнью.
К тому же легче быть иммигрантом, нежели сыном иммигранта. Иммигрант знает, откуда он. Сын иммигранта всегда в поиске своих корней, всегда в кризисе.
В этом новом мире и крайне незавидном статусе мои родители держались прекрасно.
Моя мать Ирэн (Ирина) – единственная дочь Арчила и Мадлен. Мой отец Кирилл – единственный сын Павла и Нины. Отец родился в 1929 году, мать – в 1938. Они познакомились в 1959 году в Париже, на встрече католической и православной интеллигенции, организованной в доме Нины и Павла. Спустя три месяца они повенчались. У них было трое детей: Стефан, Александр, Мария.
Если вся сущность Арчила заключается в его взгляде, а личность Нины целиком выражается в голосе, то воплощение Ирины – её улыбка. Мама дарит свою чудесную улыбку всем, кого встречает. Все, кто помнят о ней, помнят её яркую и искреннюю улыбку. Мамина улыбка – это её вклад в человечество.
Но она может и вовсе не улыбаться. Иногда на неё страшно взглянуть. Она судит, гневается и испепеляет с той же силой, с которой любит. Малейшее сомнение в искренности твоих намерений – и ты стёрт в порошок. Но Ирина умеет просить прощения, просто и ласково.
Для моего отца главное – аутентичность. Он мятежник и провокатор. Он не терпит общественных условностей и с большим наслаждением раскрепощает скованных людей, особенно мужчин. Он говорит всё, что приходит ему в голову, – кстати и некстати.
Отец – инженер, который никогда не работал инженером. Он бизнесмен – у него заводы по всему миру, но он мечтает преподавать историю и философию.
У моих родителей высокие гуманистические и христианские идеалы. Но имя Иисуса Христа у нас не произносится. Если кто-нибудь и молится, то не вслух.
В нашем доме есть дыхание христианства, но нет его слов. Есть краски христианства, но нет его звуков. Слова и звуки я открою для себя позже.
Отец заботится о нашем воспитании. Он водит нас в театр, на «Преступление и наказание», «Портрет Дориана Грея», в кино, на «Зеркало» Андрея Тарковского; возит нас в Египет и Новый Орлеан. С трёх лет он бросает нас в воду, учит плавать против течения, управлять яхтой и не бояться открытого моря. С ним мы встречаем бури в Атлантическом океане и бороздим тихие норвежские фьорды…
В море я безумно мечтал. В море я узнал самое важное.
В нашем воспитании есть требования и направление, но прежде всего свобода. Запрещены только мотоциклы и джинсы.
Нас учат делать то, что другие обычно не делают. Наши родители любят Францию, но не чувствуют себя французами и боятся стать французами.
Мы с братом и сестрой хорошие друзья. Стефан старше меня на год, Мария на год моложе. Мы редко ссоримся, часто бываем вместе.
Отец много работает. Его бизнес идёт хорошо: он унаследовал дело своего отца Павла и, пойдя на большой риск, вышел на международный рынок. Его компания производит промышленные вентиляторы во Франции, США и Японии. Мы живём в просторной квартире в одном из красивейших парижских кварталов и проводим каждое лето в доме на Атлантическом побережье в Южной Бретани.
Парижская квартира, загородный дом, большой парусник – всё это не только для нас, но ещё и для наших друзей, особенно для наименее обеспеченных из них. Летом наша семья словно увеличивается в три или четыре раза: место в доме есть для всех, будь то друзья детей или друзья родителей.
В 1986 году отцовское предприятие терпит крах. Японский конкурент подделывает его вентиляторы. Японские судьи, как правило, иностранцев не защищают. Министр внешней торговли Франции сделала всё возможное для разрешения ситуации. Она даже посетила японский завод отца в префектуре Сидзуока на берегу Тихого океана. Всё напрасно.
Отец подавлен. Мать ставит его на ноги. Жизнь продолжается.
В 1992 году, после падения советского режима, мои родители переезжают в Грузию. Тем самым мать выполняет последнюю волю своего отца. Ей 54 года.
В Абхазии война. В горах Сванетии беженцы нуждаются в гуманитарной помощи. Родители улетают туда на вертолёте. Там, во всеобщем хаосе, мама пропадает. Отец отыскивает её в ночи в аэропорту Кутаиси. Врач растирает её обмороженные руки и ноги. Он подходит к совершенно бледному отцу и шепчет ему на ухо: «Пульс – 27, я никогда не видел, чтобы кто-то выжил со столь слабым пульсом».
У Ирины Гедеванишвили проблемы с сердцем. Но служить своему народу она будет ещё 20 лет.
Мама умерла 26 мая 2011 года в Кахетии, на рассвете, в день национального грузинского праздника, недалеко от Бадбийского монастыря, где с 347 года покоятся мощи святой Нины. Заупокойную литургию служит на грузинском языке польский священник в католическом кафедральном соборе Тбилиси. Похороны ведёт на русском испанский священник, региональный викарий Opus Dei в России, в сопровождении православного хора. В Париже панихиду служит отец Арчил, настоятель прихода Святой Нины, в греческом православном кафедральном соборе. Грузинский храм слишком мал для этого события.
Мама… Она вспоминается мне в длинном бархатном вишнёвом платье с чёрным ремешком на талии и изысканным золотым медальоном на шее. На медальоне – святой Георгий Победоносец, поражающий дракона.
Отец выясняет судьбу своих родственников в России. После 1923 года у нас не было вестей о Сергее Дианине, сыне Александра Дианина и Елизаветы, приёмной дочери Бородина. Павел впервые встретился со сводным братом на похоронах своего отца в декабре 1918 года. После отъезда Павла во Францию они вели активную переписку, но с ужесточением советского режима пришлось её прекратить, чтобы не навлечь на Сергея опасность.
В 2002 году я начинаю поиски. В интернете нахожу: «Дианин Сергей Александрович (1888, Петербург – 1968, село Давыдово) – советский музыковед и математик. Отец Дианина – ученик Александра Порфирьевича Бородина, доктор философии и химик Александр Павлович Дианин, мать – Елизавета Гавриловна, приёмная дочь композитора. Деятельность Дианина посвящена изучению биографии Бородина, его творчества и эпистолярного наследия. Дианин подготовил к печати капитальный труд Письма А. П. Бородина, в котором собраны и опубликованы с обширными комментариями все письма композитора. Сочинения: Бородин. Жизнеописание, материалы и документы, Москва, 1955, перевод на английский язык, Оксфорд 1963».
