Четвертый президент

– Уважаемый Ираклий Давидович, я вас понимаю, непростое решение, исключительное по своей важности… Но ведь оно не противоречит вашим моральным принципам и профессиональной этике? Вот видите, мы предлагаем, даже просим вас сделать привычную для хирурга с вашим опытом операцию, и не более того, вы меня слышите?

Возражений не последовало, значит, согласен, теперь самое время отрезать путь к отступлению:

– Нам достаточно вашего устного согласия. Вы согласны?

Наступил критический момент. В сценарии вербовки были два варианта: либо согласие через десять секунд, либо (маловероятно) набрасывается на Елену Николаевну с желанием ее разорвать на мелкие кусочки. Деканосидзе уложился в десять секунд и выдавил из себя нечто, похожее на "да". Но неопределенность не устраивала его мучительницу, и она потребовала подтвердить свое слово еще раз, но более отчетливо и твердо, что и было сделано. Ираклий чувствовал себя на краю пропасти, он уже ничего не хотел: ни слышать ее, ни видеть, ни дышать и даже жить. Он ненавидел себя за малодушие. Время остановилось, и пусть далее течет без меня – таковы были невысказанные эмоции морально потрясенного человека. Но профессионалы есть профессионалы, и на этот случай был уготован следующий шаг.

– Мы понимаем ваше состояние и пытаемся вам помочь, только вы сами этому не мешайте. Для вашей безопасности и поддержки мы прикомандируем к вам нашу сотрудницу, молодую женщину, психолога, кстати. Она вас не разочарует. Представите ее маме как вашу невесту, останетесь с ней на ночь. Она будет вас сопровождать и оберегать от ненужных случайностей. Завтра вы с ней приедете в клинику, а мы привезем пациента, Василия Петровича. А ваш новый друг – с высшим образованием, и к тому же интересный собеседник. Вы можете с ней поговорить на любые темы. Мой вам совет: расслабьтесь, жизнь прекрасна! Смотрите на мир оптимистичней! На мой взгляд, многие мужчины позавидовали бы вам, – сказала она с улыбкой. Клиент созрел, на это потребовалось всего сорок, нет, сорок две минуты. Теперь знакомство:

– Я звоню ей?

– Да – тихо ответил Ираклий. Елена Николаевна достала мобильник из сумки, связалась с кем-то по телефону.

– Кому-то можно позавидовать, – цинично спрогнозировала Елена Николаевна. И вслух:

– Попросите администратора пропустить к нам Татьяну.

А теперь надо взять заключительные аккорды:

– Ираклий Давидович, еще немного внимания уделите.

Елена Николаевна внимательно следила за ним, и он на секунду встретился с ней взглядом – взглядом раненого зверя, лишенного свободы. Она продолжала:

– Надо изъять все видеозаписи офиса за сегодня и передать их Татьяне. Разумеется обо всем – об операции, о пациенте и о Навальном, о моем визите, обо мне, Татьяне, ни слова НИКОМУ. Я повторяю, никому. Ни маме, ни знакомым, ни полиции, ни ФСБ, никому. Мы искренне не хотим, чтобы вы пострадали. Вы меня поняли?

– Да.

– Что можно обсуждать: обычные дела, которые в установленном порядке происходят в клинике, в том числе и лечение Василия Петровича; кстати, оформите договор на два миллиона и сами внесите эту сумму. Для всех – он обычный пациент, не надо особо напрягать персонал – это может вызвать подозрения. Сами ведите себя естественно, сегодня отдохните, вне офиса Татьяна вас везде будет сопровождать. Держитесь с ней как с невестой – должны же вы получить какую-то моральную компенсацию! Меня видела ваш администратор – отправьте ее с завтрашнего дня в отпуск на пару недель, купите ей путевку в экзотическое путешествие в Гутляндию, вот визитка турагенства. Мой муж там побывал в марте, ему очень понравилось. Кстати, администратор – ваша любовница? Я в том смысле, что не создаст ли это препятствий для Татьяны?

– Бывшая, …(пауза), не создаст, – похоже, Деканосидзе стал сговорчивее.

– А, вот и она, – в дверь постучали, и на пороге стояла молодая женщина лет двадцати пяти, в легком летнем платье и легкомысленной соломенной шляпке с лентой под цвет помады на ее сочных губах.

Глава 4. Пятнадцать суток

Незадолго до этих событий, 9 июня 2020 года, мировой судья Тверского районного суда города Москвы оперативно рассмотрел обвинение бывшего депутата, хулигана-академика Ломакина В.П. и припаял ему положенные законом пятнадцать суток административного ареста для пребывания в спецприемнике номер 1 на Петровке. Место шикарное, здесь и посидеть не грех, рядом все культурные точки: Большой театр, ЦУМ, "Националь", родная Дума, да и Кремль тоже недалече. По прибытии оформили, и не так строго, как в Президентской библиотеке, но мобильник и зажигалку изъяли.

Попал он в камеру на двенадцать персон, железные кровати, трехразовое питание, принудительный труд отсутствует, сиди да книжечки почитывай – считай, что снова в читальном зале. Или в сауне, то бишь мыслительной комнате. Зачем драгоценное время терять? Сконцентрировшись, отключившись, Ломакин вошел в состояние транса, и творческий процесс, как говорится, пошел вновь. Рассуждения Василия Петровича строились по следующей логической цепочке: коронавирус – нанометры – нанотехнологии – "Роснано" – Анатолий Чубайс – отставка – закрытое окрытие – назначение спецпредставителем президента – отставка. С непривычки работать с большими объемами информации, да еще в таких условиях, очень сложно. Ломакин откинулся на койке, не торопясь делать какие-либо поспешные умозаключения. В голове шумело от неимоверного напряжения; наш герой подвергался тяжким испытаниям во имя человечества, над которым нависла угроза пандемии ковида поганого. Он посвятил себя анализу и составлению цепочки фактов, он свободен в своем полете мысли, и никакие решетки на окнах не могли этому помешать. Каждое звено упорно вызревало в Васином мозгу целый день (с перерывом на завтрак, обед и ужин), а следующие сутки уходили на строительство нейронного мостика к другому звену, так что за срок уединения соединилось восемь звеньев, неумолимо ведущих к разгадке. Возможно, будь срок заключения побольше, и звеньев бы прибавилось, однако и это количество вызывало периодическое переполнение мозговой активности, и помогало только одно – железная воля мыслителя. Внезапно появилось стойкое предчувствие, что правда вот-вот откроется в процессе релаксации и полного слияния с мировым разумом. Смесь пива с водкой явилась бы надежным проводником Василия Петровича в мир истины, и чем было больше проводников, тем быстрее бы шло путешествие к сияющим вершинам знания. Но ИВС – не театр, буфета не было, приходилось думать насухую, и мысли терлись друг о друга без смазки, вызывая сильный скрежет в голове. Возможно, что эти звуки нет-нет и вырывались наружу через слуховые проходы, а уши, как естественные резонаторы, усиливали их настолько, что соседи по камере стали как-то странно коситься на Ломакина. Но это не смущало первопроходца от науки: он находился уже не в этом физическом измерении и не замечал ничего вокруг. Вдруг в башке Василия что-то щекнуло, и вот разом отступили все препятствия, впереди была прямая, блестящая дорога к заснеженным вершинам, потом дорога ушла куда-то вниз, как взлетная полоса аэродрома, и Ломакин уже парил в небе, направляя полет своих крыльев к сияющему кругу на синем небосводе. Чтобы не сорвать сеанс ясновидения, Василий сделал еще несколько махов руками в полете. Подлетев поближе, он увидел, что круг превратился в круглую вращающуюся дверь, точно как в отеле "Англетер" в Питере, а у двери не было никакой охраны, ни апостолов из рая, ни ангелов из ФСО. Странно… Но останавливаться не было никакого смысла, только вперед! На всякий случай Вася отхлебнул еще чуток для храбрости (и откуда водка взялась?) и сделал два шага к голубоватому стеклу. Дверь ушла куда-то в сторону, включилась синяя иллюминация и какой-то голос произнес:

– С тарой вход запрещен!

– С тарой вход запрещен!

Пришлось допить (так и спиться недолго – автоматически отметил Василий Петрович) и бесстрашно войти в Мир Иной. Об этом визите через национальную цифровую налоговую систему сканирования и контроля сознания индивидуумов стало известно в благотворительном фонде помощи "Добрый Доктор".

18 июня в аэропорту Домодедово, на втором этаже, в зоне вылета check-in номер 38, ждала приглашения на посадку Галина Сергеевна, администратор клиники "Бьюти Пластик". У ее ног стоял большой синий чемодан на колесиках, в руках она держала коричневую сумку фирмы "Lakestone", которая эффектно сочеталось с цветом ее серого брючного костюма фирмы … – впрочем, нам отсюда не определить. Через пять часов, по расписанию, ее "Боинг" приземлится в аэропорту Барселоны. Со слов менеджера компании, оформляющей ваучер и билеты – лучший в мире туристический центр и курорт.