Исходя из такого двоякого взгляда на вещи, довольно сложно с самого начала установить обстоятельства жизни человека, являющегося объектом поклонения. Учёные, убеждённые в том, что сектанты оказывают Лао-цзы плохую услугу, приписывая ему взгляды, которых он не придерживался, и сверхъестественный статус, к которому он никогда не стремился, собрали лишь небольшое количество сведений об этом знаменитом человеке, которые, как им казалось, соответствовали представлению, составленному о нём ими самими.
С другой стороны даосы приложили столько усилий, чтобы подчеркнуть совершенство личности, которую они считают за честь иметь своим учителем, что жизнь Лао-цзы превратилась в сплетение чудесных историй и экстравагантных притч, из которых практически невозможно узреть истину.
Вместе с тем мы не можем воздержаться от краткого анализа этих двух типов изложения сведений о личности Лао-цзы, ибо, если сообщения учёных обещают нам б?льшую историческую точность, то в изложении даосов (как бы оно ни было изуродовано чудесными нелепицами) мы можем надеяться найти больше черт, подходящих для суждения о характере сектантов, и даже, возможно, извлечь из него некоторые указания на источники, из которых философ черпал свои идеи.
Если бы и могли возникнуть сомнения относительно исторического существования человека по имени Лао-цзы, то эти сомнения должны были бы уступить силе свидетельств, подтверждающих, что Конфуций имел с ним отношения. Чтобы быть полностью уверенным в этом, достаточно отметить, что заметка о Лао-цзы составляет часть «Ши-цзи» Сыма Цяня, о котором наши миссионеры составили лишь весьма несовершенное представление, назвав его китайским Геродотом.
Ни один фантастический персонаж, ни один выдуманный или сказочный факт, ни одно невероятное обстоятельство не были приняты за истину в работе этого автора, являющегося образцом для историков в Китае и, возможно, заслуживающего того, чтобы быть таковым во всем мире. Поэтому представляется, что факты, взятые из биографической части «Ши-цзи», можно считать достоверными. Я добавлю лишь несколько слов, необходимых для того, чтобы сделать эти факты более понятными.
Лао-цзы родился в конце VII века до нашей эры в окрестностях Ли, расположенного в уезде Ку, – захудалого городка, находившегося в зависимости от царства Чу[8 - Чу (?) – царство в южном Китае во время эпохи Чуньцю (722–481 гг. до н.э.) и Чжаньго («Воюющие царства» 481–221 гг. до н. э.).], но подчинявшегося в то время династии Цзинь[9 - Ку-хиань, названный Ку-Яном при династии Цинь, находился недалеко от нынешнего города Лу-и, городка третьего порядка, зависимого от Куэй-те-фу, в провинции Хо-Нань (широта 34°, долгота 0°54' к западу от Пекина). См. Kouang-iu-ki (Куань-ю-ци). Том VI, стр. 15 и 16 (прим. автора).Цзинь (?) – удельное царство эпохи Вёсен и Осеней, находившееся к северу от реки Хуанхэ, основная территория которого лежала в современной провинции Шаньси. Царство Цзинь было одним из самых могущественных в эпоху Вёсен и Осеней.].
Его фамилия была Ли, а личное[10 - Личное имя, которым нарекали младенца, называется мин (?, имя) или хуэй (?, табуированное имя). Личное имя мин давалось ребёнку спустя три месяца после рождения, поскольку, как считается, тогда он может понимать окружающих и начинает процесс познания мира. В брачном возрасте молодой человек в древности получал второе имя – цзы (?, имя учтивости или вежливое имя), и с этих пор обращаться к нему стоило только по второму имени, в противном случае это считалось оскорблением. Обращаться ко взрослому по имени мин имели право только его родители и государь.] или короткое имя – Эр; он носил почетный титул Бо-ян и посмертный титул Дан[11 - Эр – auris (лат. ухо), дан – auris pendula (отвисшее ухо).]. При дворе Чжоу[12 - Чжоу (?? с 1122 [1027] по 249 гг. до н. э.) – китайская династия и период истории Китая. Традиционно эпоха делится на периоды:1. Западная Чжоу (1045 – 770 гг. до н. э.) – дом Чжоу владел территорией в бассейне Средней Хуанхэ. История Запаждого Чжоу известна по трактатам «Чжоу ли» – Чжоуские ритуалы, «Шу цзин» – Книга Истории, «Ши цзин» – Книга Песен, «И цзин» – Книга Перемен.2. Восточная Чжоу (770 – 256 гг. до н. э.) – дом Чжоу постепенно утрачивал гегемонию, а территория Китая была поделена между отдельными царствами. В свою очередь, период Восточной Чжоу делится ещё на два периода:а) Период Вёсен и осеней (Чуньцю, 722 – 481 гг. до н.э.), соответствующий хронике (чуньцю) царства Лу, которую редактировал Конфуций. Тогда на территории Китая существовало большое число отдельных владений (часть из них было китайскими, а часть – создана другими народами). Правитель (ван ?) царства Чжоу обладал центральной властью.б) Период Сражающихся царств (Чжаньго ??) начиная с 403 г. до н.э. до 249 г. до н.э., царство Чжоу было уже уничтожено – политику в Китае определяли другие царства.История Восточной Чжоу изложена в хронике «Цзочжуань», которая является комментарием к «Чуньцю».] он получил титул историографа и архивариуса. Конфуций специально предпринял путешествие в царство Чжоу, чтобы посоветоваться с Лао-цзы о церемониях – предмете, который, как известно, имеет величайшее значение для китайцев и области высшей мудрости. Сохранились сведения о речи, которую Лао-цзы произнес по этому случаю перед Конфуцием, тогда ещё молодым, но уже установившим главным правилом своего поведения пример древних, которых он постоянно цитировал.
– Людей, о которых Вы говорите, – сказал Лао-цзы, – давно уже нет; их кости превратились в пыль, и всё, что от них осталось, – это пустые изречения. Мудрый должен следовать в ногу со временем и приспосабливаться к обстоятельствам; пользоваться ими, если они благоприятны, и уступать буре в противном случае. Мы тщательно прячем найденное сокровище и ничего не выставляем напоказ; так и великая добродетель мудреца состоит в том, чтобы скрывать свою мудрость (дословно – быть похожим на глупца)[13 - Самая полезная мудрость – та, что кажется глупостью. (Эсхил, Прометей, Акт II, сцена I.) (прим. автора).]. Отбросьте этот надменный вид, эти чрезмерные притязания, намерения, которые ни к чему не приведут. Это назидание, которое я могу Вам дать: используйте его для своего блага.
Неизвестно, какое влияние оказал на ум Конфуция этот довольно суровый урок. Сообщая о своём визите ученикам, он произнёс следующие загадочные слова:
– Я не удивляюсь, когда вижу, как птицы летают, рыбы плавают, четвероногие бегают. Я знаю, что рыбу ловят на удочку, четвероногих – сетями, а птиц пронзают стрелами. Что касается дракона, я не знаю, как он может взбираться по ветру и облакам и подниматься до небес. Я видел сегодня Лао-цзы: он похож на дракона.
Следует отметить, что дракон в китайской мифологии – удивительное животное, символ небесных духов; поэтому сравнение Конфуция вряд ли может быть воспринято как некая негативная оценка Лао-цзы.
По словам Сыма Цяня, Лао-цзы занимался составлением своего труда о разуме и добродетели. Два последних слова следует понимать не в их обычном значении, а в более широком смысле, который вкладывают в них даосы и который мы вскоре объясним. Основным его занятием было скрываться и тщательно избегать всего, что могло бы распространить его известность в империи.
Лао-цзы долгое время жил в государстве Чжоу; но, видя, что эта династия приходит в упадок, он решил уехать и отправился к границам Китая. Он встретил на своём пути начальника пограничной заставы по имени Инь-си, который, узнав о его планах, сказал ему:
– Раз уж Вы решили скрыться в уединении, Вы должны хотя бы изложить своё учение в книге.
Тогда Лао-цзы изложил две части своего труда, посвященные разуму и добродетели, в более чем пяти тысячах иероглифов. Затем он ушёл, и его судьба никому не известна.
Это рассказ Сыма Цяна. В примечании к этому отрывку его «Исторических записок» добавлено несколько деталей, взятых из даосской книги под названием «Ли-цзян-чжуань», или «История бессмертных». Согласно этой работе, Инь-си, страж границы, или начальник пограничной заставы на пути в Тартарию[14 - Ремюза употребляет этот термин вполне в духе своего времени. Тарта?рия – географический термин, активно использовавшийся в западноевропейской литературе и картографии в период XIII-XIX в.в. в отношении обширных областей от Крыма до Дальнего Востока и до границ современных Китая и Индии. Топоним был наиболее распространённым обозначением Центральной Азии и Сибири.], был человеком, сведущим в астрологии, который с помощью чудесной травы мог предсказывать, что за люди проходят через земли, находящиеся под его управлением. Не получив ни от кого сведений о путешествии Лао-цзы, он был предупрежден о нём облаком, увиденным им.
Лао-цзы, со своей стороны, знал об этом чуде. Он присоединился к Инь-си, и вместе они создали «Книгу о разуме и добродетели». Инь-си сопровождал Лао-цзы в его путешествии на запад от движущихся песков, то есть за пределы пустыни, простирающейся к северу от Тибета. О его дальнейшей судьбе нам также ничего не известно. В нашем распоряжении имеется книга о нём, состоящая из девяти частей, озаглавленная «Гуан-инь-цзы», или «Философ, охраняющий границы».
В том же примечании в «Ши-цзи» упоминается некий Лао-лай-цзы, который происходил из той же страны, что и Лао-цзы, и, как и он, был современником Конфуция. Ему приписывается трактат в пятнадцати главах об использовании разума. Добавляется, что Лао-цзы в результате изучения Дао дожил до ста шестидесяти лет; другие говорят о двух сотнях лет. Эти подробности, которые не исходят от Сыма Цяна, ничего не добавляют к тому, что этот историк рассказывает о Лао-цзы, – здесь уже прослеживаются фрагменты легенд, которыми даосы наполнили жизнь основателя своей школы.
Обстоятельства, добавленные китайскими биографами, чьими работами мы располагаем, столь же фантастичны, что записи, содержащиеся в «Ши-цзи» единственной книги, содержащей историческую информацию о Лао-цзы.
Автор «Каталога семейств», исторического словаря, в котором знаменитые люди расположены в порядке их фамилий, начинает свою заметку о Лао-цзы с этой нелепой басни, которая приводилась во всех источниках и долгое время считалась всем, что было известно о нём. Мать Лао-цзы, говорит этот автор, носила его во чреве восемьдесят один год; из-за этого его назвали Лао-цзы, или Старый ребёнок. Другие оправдывают это имя тем, что он родился с седыми волосами. Наконец, авторы, принадлежащие к школе даосизма, дополнили эти нелепые истории, и, похоже, они хотели соревноваться в абсурдности с мифологами Индостана, у которых они, очевидно, многое позаимствовали.
Чтобы судить обо всех них, достаточно привести одну из их легенд, в которой, как бы экстравагантна она ни была, мы сможем обнаружить некоторые мифологические идеи и, возможно, разгадать некоторые своеобразные традиции.
Автор, книга которого лежит перед моими глазами, называет нашего философа не просто Лао-цзы, но, как и все те, кто приписывает ему сверхчеловеческие способности, Тай-Шан-Лао-Цзунь – высочайший древний властитель. Прежде чем перейти к тому периоду, когда Лао-цзы был современником Конфуция, он перечисляет перерождения, которые этот божественный персонаж прошёл на протяжении веков. Древний властитель, по его словам, существовал от начала времен, но он ещё не прошёл путь рождения.
Во времена Ян Цзя, в период правления династии Шан (конец XV в. до н.э.), его дух принял форму и поселился в лоне прекрасной женщины, где он пробыл восемьдесят один год. Он родился в деревне Цюйжень, недалеко от городка Лай, на территории княжества Чу, в год Ген-чжин правления Во Дина (1301 г. до н. э.), 15 числа второй Луны, во время мао, то есть между пятью и семью часами утра. Он вышел на свет из левого бока своей матери; обстоятельство, которое предлагает очевидное подражание тем, которые сопровождали рождение Будды, согласно мифологии индусов. Поскольку мать родила его под разновидностью сливового дерева, которая по-китайски называется «ли», он при рождении показал на него пальцем и сказал:
– Таковой будет моя фамилия.
С самого рождения у него была седая голова, жёлтое лицо, длинные уши, ромбовидные глаза, широкий лоб, красивая борода и рот квадратной формы. При императоре Вэнь-ване из династии Чжоу (XII в. до н.э.) он вёл учёт западных династий и был архивариусом. Во времена У-вана (после 1122 г.)[15 - У Дин (??) правил в 1250-1192 г.г. до н.э.] он являлся историографом столпов[16 - Historiographe de la colonne. По всей видимости, подразумевается историк, изучающий биографии выдающихся людей, «столпов общества» древнего Китая.] после чего отправился в страны на окраинах Запада, в Великий Цинь и соседние страны, находящиеся к западу от Персии. Там он получил имя Старого Учителя и обратил в свою веру все народы этих регионов. При Кан-ване (до 1053 года)[17 - Кан-ван (??) правил в 1020-996 г.г. до н.э.] он вернулся в империю Чжоу и снова стал историографом столпов.
На двадцать третьем году правления Чжао-вана (1024 г. до н.э.)[18 - Чжао-ван (??) правил в 995-977 г.г. до н.э.] он выехал на колеснице, запряженной чёрными волами, и покинул империю через перевал Хангу. Инь-си, командующий пограничной заставой, который был осведомлён о его прибытии, изучал с ним доктрину о разуме. Проведя здесь двадцать пять лет, он прибыл в страну Чжоу и, сопровождаемый Инь-си, пересек движущиеся пески и всю страну, населённую варварами, то есть Тибет и Малую Бухарию. При Му-ване (до 947 г. до н.э.)[19 - Му-ван (??) правил в 976-922 гг. до н.э.] он вернулся в Срединное царство. На семнадцатом году правления Цин-вана (545 г. до н.э.)[20 - Цин-ван (??) правил в 618-613 г.г. до н.э.] к нему пришел Конфуций с просьбой дать ему уроки учения о разуме. В девятый год правления Пао-вана (306 г. до н.э.)[21 - Као-ван (??) правил в 440-426 г.г. до н.э.] он снова покинул империю и, поднявшись в воздух, поселился на горе Куэньлунь[22 - Куньлу?нь (????) – одна из крупнейших горных систем Азии, простирается от Памира на западе до Сино-Тибетских гор на востоке, окаймляя Тибет с севера.]. Известно, что в географии это название обозначает высочайшие горы Тибета, а в мифологии – гору Полюса или сам Арктический полюс; это Маха-Меру индусов, Кавказ[23 - Череда грубых географических ошибок. Если относительно горы Меру такая ошибка вполне объяснима противоречивостью, а в ряде источников, неопределённостью в описании её местонахождения, то отождествить Кавказ и Куньлун достаточно затруднительно.] и т.д.
Сохранились упоминания о появлениях Лао-цзы при династии Цинь; но то, что о них говорится, не заслуживает того, чтобы на них останавливаться, так как, по заключению автора, сообщающего о них, нет века, в котором бы он не появлялся: он родился прежде времени; он будет существовать вечно; его уходы и появления невозможно подсчитать; его превращения неисчерпаемы, наполняют небо и превосходят возможности человеческого разума.
Ограничимся лишь дополнением о том, что, согласно одному любопытному преданию, в восьмидесяти льё[24 - Льё (Lieue) – старофранцузская единица измерения расстояния. Сухопутное льё – 4444,4 м (длина дуги
/
градуса (https://ru.wikipedia.org/wiki/%D0%93%D1%80%D0%B0%D0%B4%D1%83%D1%81_(%D0%B3%D0%B5%D0%BE%D0%BC%D0%B5%D1%82%D1%80%D0%B8%D1%8F)) земного меридиана), морское – 5555,5 м (длина дуги
/
градуса земного меридиана), почтовое – 3898 м (2000 туазов (https://ru.wikipedia.org/wiki/%D0%A2%D1%83%D0%B0%D0%B7)). Здесь речь идёт, скорее всего, о сухопутном льё.] к западу от Хотана, то есть недалеко от Балха[25 - Расстояние от Хотана (Синьцзян-Уйгурский район Китая) до Балха (Северный Афганистан) по прямой около 1150 км . Если принимать в расчёт 1 льё = 4444,4 м., то 80 льё составляет 355,55 км. Соответственно,], на месте, где с тех пор стоит храм Пи-ма, Лао-цзы, обратив варваров, стал Буддой, то есть изменил себя, через новое превращение, в фигуру, которую буддисты считают своим верховным Божеством. Ма Дуаньлинь[26 - Ма Дуаньли?нь (???), 1245-1325г.г. – историк и энциклопедист в Китае при династии Юань. В 1317 г. опубликовал энциклопедию государственности «Вэньсянь Тункао» в 348 томах, которую он начал составлять в 1273 г.], рассказывающий эту историю, говорит, что Лао-цзы, придя в это место и будучи готовым вознестись на небо, попрощался с собравшимися варварами, сказав им:
– Я собираюсь вознестись на небеса и искать там подходящее место для нового рождения.
Впоследствии, рассказывает китайский автор, он вновь появился в Индостане в лице сына одного из королей варваров и получил имя Будда. Именно в память об этом событии был воздвигнут храм Пи-ма[27 - Abel Remusat. Histoire de la ville de Khotan: tirеe des annales de la Chine et traduite du chinois/ Абель Ремюза. История города Хотана, взятая из китайских летописей и переведенная с китайского. Стр. 20.Отрывок из книги «Histoire de la ville de Khotan», на который ссылается Ремюза, приведён в Приложении.].
Однако это собрание нелепых легенд может послужить материалом для некоторых важных соображений. Поскольку ни одна из них не относится к годам жизни Лао-цзы, они воспроизводят не взгляды Лао-цзы, которые могут быть взяты исключительно из его книги, а лишь взгляды его последователей, которые мы сейчас не намерены обсуждать. Можно лишь предположить, что после прихода буддизма в Китай индусские идеи об аватарах или воплощениях могли быть переняты даосами, и что, сделав такое заимствование у буддистов, первым оставалось только, для усовершенствования своей религии, сделать самого Будду одним из воплощений души Лао-цзы.
Я не останавливаюсь на той мысли, что буддисты получили что-либо в этом отношении от даосов, потому что, помимо известной древности индийских взглядов о пришествиях божества, эти взгляды в случае с даосами не вытекают из последовательной и стройной системы, как это имеет место в случае с буддистами, где такие взгляды являются следствием фундаментальной догмы об эманации.
Это не значит, что индийское влияние на китайскую философию нельзя проследить до времен Лао-цзы и даже до гораздо более ранней эпохи. Возможно, мы заметим следы такого влияния, изучив книгу этого философа, однако от этого незначительного влияния, которое, по всей вероятности, не сразу проявилось в ранние времена, до грубого подражания индусским легендам, догмам и идеям, как это видно из книг современного даосизма, ещё очень далеко.
Что же касается периодов существования, приписываемых Лао-цзы до и после его реальной жизни, с которыми одни авторы связывают различные сказочные подробности, а другие относят их к ней (например, его рождение в возрасте восьмидесяти одного года, его восхождение и пребывание на горе Куэньлунь), то мы, пожалуй, вправе выдвинуть предположение, которое уже высказывалось по подобным поводам, и предположить следующее.
То, что верно в отношении учения Лао-цзы, было применено к его личности, иными словами: разные воплощения Лао-цзы жили в различные периоды – либо когда его принципы начинали восприниматься в Китае, либо возрождались и с блеском исповедовались сектантами, чьи взгляды охватывались его учением. Кроме того, его последователи могли продвигать свои собственные идеи, которые, по этой причине, впоследствии были спутаны с его учением.
Это лишь предположение, но оно, возможно, приобретёт черты правдоподобности в оставшейся части данных Записок.
Ещё один момент, в отношении которого трудно сохранять сомнения, поскольку все легенды о нём совпадают – это путешествие Лао-цзы в страны, расположенные на Западе на очень большом расстоянии от Китая. По правде говоря, у авторов есть некоторые разногласия по поводу обстоятельств этой поездки.
Сыма Цянь указывает, что такое путешествие имело место в конце жизни Лао-цзы, после выхода в свет «Дао дэ цзин», и, кроме того, говорит о неизвестности дальнейшей судьбы философа. Другие понимают в чисто историческом смысле его уход на гору Куэньлунь, то есть в самые высокие горные районы Индии или Тибета. Те, кто считает, что он прибыл в местность, находящуюся на расстоянии восемьсот ли[28 - Ли (??) китайская единица измерения. Для больших расстояний составляла 300 или 360 шагов (?, бу). Стандартизированное современное метрическое значение – 500 метров. То есть, расстояние в 800 ли составляло примерно 240-288 км.] к западу от Хотана, помещают место его деятельности в качестве проповедника и его дальнейшей славы недалеко от Бадахшана и Балха, в восточных частях Бактрии[29 - Бактрия – область, которая некогда была расположена на сопредельных территориях современных Узбекистана, Таджикистана и Афганистана, между горным массивом Гиндукуш на юге и Ферганской долиной на севере.].
Географически окончание его путешествия располагалось бы ещё дальше, если бы он решил посетить страны, на которые позднее распространилась Римская империя, и обратить в свою веру, как говорят китайские мифологи, различные народы этих стран.
Всё это смущает только потому, что знакомство Лао-цзы с философами Запада, согласно этим различным гипотезам, должно было произойти после написания его книги, которая, как мы вскоре увидим, скорее наоборот, написана в результате такого знакомства. Действительно, если мы хотим взглянуть на вещи непредвзято, нет ничего невозможного в том, чтобы предположить, что китайский философ путешествовал ещё в шестом веке до нашей эры по Персии или Сирии. Эта уникальная книга, на которую нам предстоит обратить свой взор, приводит в пользу идеи знакомства Лао-цзы с мыслителями Запада гораздо более веские аргументы, чем рассказы мифологов и предания, собранные историками.
В Королевской библиотеке хранятся два разных издания книги Лао-цзы. Один из них, датированный 1627 годом, в двух томах, содержит заметки и комментарии Гао-Чжу-Цзы из Су-мэня. Другое издание является частью собрания Сы, то есть философов, написавших книги до «сожжения»[30 - «Сожжение книг и погребение книжников» (????). Событие отнесено к эпохе правления Цинь Шихуанди. Ли Сы (??, жил в период примерно 280 до н.э. – сентябрь (или октябрь) 208 до н. э.), главный советник при дворе императора, в 213 году, выступил за уничтожение копий «Ши-цзин», «Шу-цзин» и сборников в жанре «речей» юй, имевших хождение вне двора. Уничтожению, согласно инициативе, подлежали также все государственные архивы, кроме циньского. В 212 г. до н.э. были казнены более 460 «книжников» и «специалистов». Значительность ущерба, причинённого данным событием, оспаривается в ряде источников.]: оно не содержит примечаний или комментариев. Кроме того, в 211 томе универсальной энциклопедии Ма-Дуаньлиня[31 - Вэньсян Тункао (???).] имеется подробное описание «Дао дэ цзин» и девятнадцати основных изданий, пользующихся наибольшим уважением китайских библиографов, с выдержками из предисловий и примечаниями редакторов.
Обращаясь к этим подлинным источникам, мы имеем все основания полагаться на точность понятий, краткое изложение которых мы собираемся предложить далее.
«Дао дэ цзин», или книга разума и добродетели, та самая, которую, по словам Чжао-цзи, Лао-цзы передал Инь Си, по общему согласию носит титул Цзин, то есть классической, неизменной, священной, хотя учёные не ставят её в один ряд с теми книгами, которым по праву принадлежит этот титул. Это дань уважения, которую отдают древности этой книги, её подлинности, прекрасному учению, которое, как считается, заключено в ней, глубокой мудрости автора.
Она состоит из двух частей, состоящих из восьмидесяти одной главы, и в общей сложности содержит пять тысяч семьсот сорок восемь иероглифов. Те, кто считал, что последнее число – это количество изречений или максим, содержащихся в «Дао дэ цзин», не видели книгу и неправильно поняли высказывания китайских авторов, которые говорили о ней. Разделение всей книги на восемьдесят одну главу или параграф отсылает нас к восьмидесяти одному году, которые Лао-цзы, согласно представлениям даосов, провёл в утробе своей матери, и вполне может иметь какое-то отношение к этой легенде или, по всей вероятности, породило её.
Что касается двух частей, из которых состоит книга, то сначала они назывались отдельно «Дао цзин» и «Дэ цзин», то есть «Книга разума» и «Книга добродетели», в меньшей степени из-за рассматриваемых в ней тем (поскольку тематика и той, и другой примерно одинакова), чем из-за первого предложения каждой из двух книг, где встречаются слова Дао и Дэ.
В китайском обычае таким образом обозначать части или главы классических книг словами, стоящими в начале, независимо от содержания главы[32 - Таким же образом дело обстоит с Пятикнижием и Кораном (прим. автора).]. В связи с этим названия двух разделов были объединены в одно, и долгое время эту книгу называли только одним названием «Дао дэ цзин», «Книга разума и добродетели». Я уже предупреждал, что эти два слова, и особенно первое, следует понимать в совершенно особом смысле, как мы скоро увидим.
