Принц на белом коне

I

Лондон, 1968 год.

Мери рождала в муках. Это были первые её роды, а ведь ей было уже давно за тридцать. С каждым часом боль всё усиливалась и усиливалась. Прошло около двенадцати часов как начались схватки, а у Мери больше не было сил.

– Крепитесь, – поддерживал её немолодой доктор, – вы должны взять себя в руки, впереди ещё потуги. Вот где нужно приложить все силы…

– Я больше не могу, – выдохнула женщина.

– Все так говорят, дорогая. Но вы сможете, у вас получится. В конце – концов, все через это проходят.

Мери залилась слезами. Больше она не могла себя сдерживать, крики боли вырывались из груди.

– Мой муж ещё не приехал? – спросила Мери подсевшую к ней медсестру.

– Ещё нет. Но вы не волнуйтесь, как только он прибудет, его сразу проведут к вам.

– Только бы он успел…

Боль усиливалась, оставляя всё меньше и меньше времени для отдыха между схватками.

– Это выше моих сил, – кричала она, – я больше не могу. Где он?

Медсестра успокаивала, прикладывая ко лбу роженицы мокрую салфетку. Вошёл доктор и осмотрев пациентку, нахмурился. Выйдя из палаты, он собрал консилиум.

– Прошло двенадцать часов, а она раскрылась всего на четыре сантиметра. Воды отошли уже шесть часов назад, – констатировал он, – что будем делать?

– Подождём ещё час. Если положение не изменится… кесарево сечение, – кивнул коллега.

– Я согласен. Предлагаю подождать ещё полчаса, не больше, слишком она слабая, все силы израсходовала на схватках не оставив ничего на потуги.

– Хорошо, давайте попробуем так, – согласился второй доктор, – слишком слабая родовая деятельность…

Консилиум закончился, врачи приняли решение.

Мери задыхалась от боли, не в силах помочь малышу появиться на свет.

– Ваш муж приехал, – сообщила входившая медсестра.

– Слава Богу, – простонала Мери, – он успел. Где он?

– Сейчас переоденется и придёт.

– Прошу вас, вы бы не могли оставить нас одних на время? Я должна кое-что сказать мужу, – на одном выдохе произнесла Мери, чувствуя накал схватки.

– Конечно, это не проблема.

Мери истерически завизжала, корчась от боли.

Эндрю шёл по коридору и слышал истошные вопли своей жены. Его передёрнуло, руки задрожали. Но он должен был быть рядом с любимой женщиной и помочь ей, морально поддержав. И снова крик Мери вывел его из равновесия. Эндрю не спал всю ночь, добираясь из другого города в Лондон и проклиная злополучную командировку, разлучившую его с женой. Он понимал, что должен был быть с ней с самого начала, но иногда обстоятельства выше…

Медсестра провела его в палату. Эндрю взглянул на кровать, где в муках корчилась Мери. Это произвело сильное впечатление на его рассудок. Впервые он видел свою жену в таком состоянии. Вся мокрая от пота, Мери дёргала простыни, привязанные к кровати, что не облегчало её мук…

Эндрю застыл на месте от волнения. Истошный вопль вырвался из груди Мери.

– Вы присаживайтесь, – подтолкнула Эндрю медсестра, – вы впервые на родах?

– Да, – прошептал Эндрю.

– Ничего, во второй, третий раз привыкнете. Это не будет казаться вам таким страшным, – подбодрила его медсестра.

Эндрю присел возле жены. Постарался взять её за руку. Мери повернула голову в его сторону. Превозмогая себя, она улыбнулась:

– Прости, что я так выгляжу…

– Ты прекрасна, всё в порядке, – стараясь быть уверенным и искренним, произнёс Эндрю.

– Мне надо с тобой поговорить, это очень важно, у меня мало времени…

И снова крик боли вырвался из груди. Эндрю сжимал руку жены и убирал распустившиеся волосы с лица. На мгновение боль утихла и Мери прошептала:

– Если будет сын, назови его Чарльз, если дочь – Ребекка. Но я чувствую, что это сын, наш наследник…

Лицо Мери искривилось от приближающейся боли. Сдержав себя, она быстро продолжала:

– Я люблю тебя и буду любить всегда… до конца.

– Что ты говоришь, любимая, – перебил её Эндрю, – врачи говорят, что всё в порядке, понимаешь, всё как у всех.

– Не перебивай, – не слушая его продолжала Мери, – у меня мало времени. Я всё знаю о том, что ты должен сделать. Советская разведка хорошая, но и английская не хуже…

Эндрю не верил своим ушам. Его жена каким-то образом узнала о просьбе советских властей.

– Я знаю о их просьбе к тебе, – шептала Мери, – но это уже не важно. Любили мы искренне друг друга, а то, что ты скрывал от меня, значит на то у тебя были причины, дорогой…

Больше она не могла себя сдерживать. Приступ боли бил её изнутри, отчего тело её извивалось на простынях. Эндрю не в силах был видеть эти муки, раздирающие его жену.

– Мери, прости меня, – простонал он, – я должен был хотя бы намекнуть тебе, но я не мог, не должен был этого делать.

На несколько секунд боль отступила и Мери продолжила:

– Ты исполнял лишь указания, предписанные тебе, я понимаю. Но неужели ты мог забрать это у меня? Кому это потребовалось и зачем? – лицо стало жалостливым и по-детски обидчивым.

Эндрю не лукавил:

– Для одной женщины, дочери очень высокопоставленного человека.

– Значит это прихоть? Желание это иметь?

– Думаю, что так.

– Ты уже догадался, где это находится?

Эндрю опустил глаза:

– Нет.

– Ещё бы, это очень хорошо спрятано…

Мери закричала, не успев договорить. Эндрю почувствовал, как капли пота потекли по его спине. Как объяснить Мери, что он не собирался грабить её, что он отказался выполнять это поручение, за что взят был на заметку.

Мери потеряла все силы, теперь ей приходилось выдавливать из себя каждое слово.

– Эндрю, дома я оставила конверт, в моём столе. Сможешь угадать загадку, тогда это твоё. Не сможешь… – Мери улыбнулась, – тогда передай конверт нашему наследнику, Чарльзу. Это принадлежало всегда нам и останется у нас, у твоего ребёнка.

Мери закричала и откинувшись на подушки, потеряла сознание.

– Мери! – закричал Эндрю. – Что с тобой?

Видя, что жена не шевелится, он выбежал из палаты.

– Доктор! Быстрее! – кричал он.

Больше в палату он войти не смог. Там началась операция.

Эндрю сидел на стуле, обхватив голову руками. Он ждал и впервые в своей жизни молился.

Прошло около часа, прежде чем к нему подошёл доктор, принимавший роды.

– У вас родился мальчик, – уставшее произнёс он, – малыш здоров, весит три килограмма при росте пятьдесят два сантиметра.

В груди Эндрю тревожно забилось сердце. Почувствовав неладное, он спросил:

– А Мери? Как она?

– Мы не смогли её спасти. Мне очень жаль…

Эндрю вскочил на ноги и подбежав к стене стал бить её кулаками:

– Почему?!

Мери похоронили через три дня. Приехало большое число людей, чтобы выразить Эндрю своё соболезнование. Все знатные семьи, отпрыски благородных кровей стояли с ним на кладбище. Даже королева прислала письмо со своими соболезнованиями в утрате столь прекрасной души, как Мери. Жена Эндрю происходила из знатного и благородного рода, как и Эндрю.

– Мужайтесь, – поддерживали его друзья Мери, – у вас есть сын, кровь ваша и плоть. Теперь вы ему нужны как никто другой.

– Мери уже не вернуть, но какое счастье, что удалось спасти мальчика. Теперь он ваше утешение.

– Воспитание ребёнка – это очень трудное дело. Но мы готовы вам помочь во всём.

Эндрю слыша их, как бы ничего не слышал. Его разбитое сердце не могло утешиться словами этих людей. Жизнь остановилась для него в стенах больницы. Там, где умерла Мери. А теперь он похоронил своё сердце здесь, на кладбище.

«Они не могут видеть, что я умер, потому, что видят меня живым. Но я же ведь умер?»

Эндрю не хотел видеть сына. Он считал, что именно ребёнок забрал у него Мери. Эндрю был зол на это маленькое дитя, ни в чём не повинное.

А через неделю малыша привезли домой.

– Вы возьмёте его на руки? – поинтересовалась медсестра, входя в роскошный холл замка.

– Не сейчас, – буркнул Эндрю, – вы можете подняться на второй этаж, там всё для него приготовлено. Няни тоже там.

Медсестра удивлённо вскинула брови, но промолчав, поднялась наверх.

В назначенный срок малыша крестили, дав ему имя – Чарльз, как того хотела Мери.

Сэр Генри, будучи крёстным отцом, нежно держал мальчика и утешал Эндрю:

– Всё пройдёт, забудется. Эндрю, время лечит, поверьте мне. И вы будете когда-нибудь снова счастливы, а Чарльз – это частичка вашей любви к Мери, и это надо сберечь.

– Спасибо, сэр Генри. Я как-нибудь об этом подумаю.

Эндрю устал слушать проповеди этих достопочтенных людей. Никто и ничто не могло вернуть ему Мери. Все их слова не могли коснуться его сердца, потому, что оно было уже похороненным.

Вернувшись из церкви, Эндрю заперся в кабинете. Сев за стол, он открыл выдвижной ящик. В нём лежал конверт. Эндрю вскрыл его и аккуратно вынул содержимое. То, что на ладонь выпал небольшой ключ, его не удивило. А вот нотный лист с каким-то музыкальным произведением…

– И это твоя загадка, Мери, – нежно улыбнулся он, – такие загадки я разгадывал ещё в первом классе.

Теперь Эндрю знал где лежит то, ради чего он шёл наперекор своей совести. Почти с трепетом, он положил всё обратно в конверт. Он должен был осуществить то, что задумал. Тщательно всё взвесив, он давно пришёл к этому решению. Опустив голову на руки, Эндрю медленно прошептал последние слова любимой им женщины:

– Это принадлежало всегда нам и останется у нас, у твоего ребёнка…

Эндрю сжал голову руками. Он знал, что не будет выполнять задание разведки.

На подготовку ушло около недели. Эндрю набрал единственный номер телефона. Разговор был недолгим. Там всё поняли. А спустя полчаса после разговора, Эндрю принял огромную дозу снотворного у себя в кабинете.

Эндрю умер, его не удалось спасти. Он соединился с Мери, как того хотел.

II

Украина. Полтава, 1998 год.

Соседи подходили к третьему подъезду, где уже был выставлен гроб с телом. Хоронили соседа – Александра Николаевича. Его сын – Костя Шевченко стоял над гробом, низко склонив голову. Каштановые волосы развевал тёплый, летний ветер. Руки он держал ровно по швам; так военные отдают честь уходящим в последний путь. Соседки, те самые добропорядочные и всезнающие старушки, тихо шептались за спиной Кости.

– Мать похоронил три года назад, – шептала одна другой, – такая милая женщина была… А теперь и отец. Бедный мальчик, совсем сиротой остался.

– А сколько ему?

– Я в этот дом въехала в 65-м году, а их семья приехала сюда в 69-м, – вспоминала старушка, – а Костику уже годик был. Такой милый ребёнок, послушный, симпатичный, с голубыми глазёнками.

– А где он сейчас работает? – интересовалась женщина из соседнего дома.

– В филармонии нашей. Он скрипач, музыкант, консерваторию закончил.

– Интеллигентный, молодой человек.

– А ещё скромный, – вмешалась третья соседка, – сколько помню его, всегда приветлив, услужлив. Бедный наш Костя, за такое короткое время двух родителей схоронить.

Старушки закивали головами, горестно охая и вздыхая.

Наконец процессия двинулась к автобусам. Медленно и заунывно играл приглашённый оркестр. Костя, как не крепился, но при звуках траурного марша расплакался. Слишком велика была утрата.

Костя похоронил отца рядом с мамой. У него не было больше ни одного родного человека на свете. Вся его жизнь, сколько он себя помнил, были его родители, отдававшие ему всё самое ценное в духовном и физическом развитии. Теперь ему придётся применять в своей жизни всё то, что вложили в него родители; все знания и науки, весь тот опыт, что он приобрёл на протяжении своей недолгой жизни.

Вечером Константин вернулся в опустевшую квартиру. Всё было печальным и неприветливым вокруг. Стены молчали, в комнатах не раздавалось ни шороха, ни звука, ставшими столь привычными за эти годы. Больше не было мамы с её милой вознёй на кухне и вязанием в свободные часы. Не было отца, с низко посаженными на нос очками, читающего газету возле окна и ожидающего обед или ужин. Всё смолкло, утихло, пришло иное время.

Костя сел в отцовское кресло, склонил голову и обхватил её руками. В квартире послышались тихие рыдания.

В конце лета начались репетиции в филармонии. Костя рад был сменить обстановку, погрузившись в работу. Однажды, торопясь на очередную репетицию, Костя почти лоб в лоб столкнулся с бывшим однокурсником.

– Слава? – обрадовано произнёс он, пожимая бывшему приятелю руку.

– Костик! – в свою очередь узнал его приятель. – Сколько лет, сколько зим. Как поживаешь, где ты сейчас?

Вопросы сыпались с обеих сторон. Друзья не успевали отвечать друг другу.

– Я в филармонии, в камерном оркестре.

– О-о, – потянул Славик, – по-специальности.

– А ты?

– А я музыку бросил. Она меня не кормит. Решил заняться бизнесом.

Костя удивлённо вскинул брови. Было чему удивляться, ведь Славик был самым подающим надежды студентом струнного отдела.

– И каким бизнесом, если не секрет? – лишь задал вопрос Костя.

– Вожу спиртное.

И Славик в подробностях стал делиться своим успехом в бизнесе. О том, какую прибыль это приносит, не сравнимую с зарплатой учителя. О том, какие цели ставит перед собой.

– А в будущем ларёк спиртной поставлю – на это я сейчас и работаю. Потом тачку куплю…

Костя удивлённо слушал Славика. Совсем не так и не об этом его друг говорил и мечтал лет десять назад.

«Что время и обстоятельства делают с людьми, – горько подумал Костя, – такой музыкант, скрипач как Славик… Любой иностранный оркестр забрал бы его мигом.»

– Может и ты присоединишься ко мне? – неожиданно спросил Слава. – Ты же копейки получаешь в этой филармонии.

– Спасибо, – перебил его Костя, – но я тоже занимаюсь делом, которое мне нравится.

– Ну да, конечно, тебе ведь всегда родители помогали, – съязвил приятель, – почему бы не играть на скрипке, не заниматься любимым делом.

– Мама и папа умерли, и я зарабатываю себе сам столько, сколько могу.

Теперь неловко стало Славе. Смутившись, он лишь потрепал приятеля за плечо, добавив:

– Прости, друг, я перегнул палку. Я ведь не знал.

– Ничего, я не обижаюсь, – искренне сказал Костя, – кстати, вот тебе два билета на открытие сезона, на двенадцатое сентября, приходи.

Славик обрадовался билетам как ребёнок.

– Ну, Костя, вот это королевский подарок. Я обязательно приду, не сомневайся.

– Тогда до встречи.

– Пока.

И приятели с теплотой пожали друг другу руки, не держа обиды на слова.

Музыканты собрались на генеральную репетицию, чтобы прогнать всю программу перед концертом. До открытия сезона оставалось несколько часов. В этот день Костя чувствовал себя неважно, почему-то всё валилось из рук. Даже обычный завтрак из овсянки и яйца всмятку показался ему пресным. Может потому, что не мама его приготовила, или потому, что ел он это в одиночестве…

Играли Вивальди. Репетиция шла удачно, дирижёр был доволен. Константин играл с закрытыми глазами, свою партию он знал наизусть. А через несколько часов начался концерт. Публика заполнила зал. Стоял тот особенный гул голосов, когда люди с нетерпением ожидают чего-то. Наконец занавес поднялся, на сцену вышел объявленный оркестр. В зале грянули аплодисменты.

Только после третьего произведения Костя скосил взгляд в зал. Ему хотелось узнать, пришёл ли его друг на концерт. Честно говоря, он не ожидал на тех местах кого-либо увидеть. Но какого же было его удивление, когда он встретился взглядом с улыбающимся Славкой. Не менее его поразила и спутница друга – привлекательная шатенка с миндалевидными глазами как у Одри Хепберн. Вечер продолжался. После смерти отца, Костя впервые играл с вдохновением, чувствуя прилив сил. Что этому способствовало, трудно сказать: то ли публика была благожелательна, то ли миндалевидные глаза девушки, сидящей в пятом ряду со Славой.

Объявили антракт. И снова Костя краем глаза увидел, что Славик со своей спутницей пробирается к выходу. Костя не медля устремился в буфет, где и застал приглашённых.

– Слава, здравствуй, – радостно протянул он руку приятелю.

Девушка внимательно посмотрела на молодого человека.

– Не плохо играете сегодня, – завистливо выдавил Славик, – кстати, познакомься, это моя подруга.

Девушка протянула руку и представилась:

– Оксана.

Холодеющей от волнения рукой, Костя пожал ей руку. Не думал он, что при виде этой симпатичной девушки на него нападёт робость. Но встретив самодовольный взгляд Славика, Костя взял себя в руки.

– Вы бывали на наших концертах? – поинтересовался он у девушки.

– Нет, я здесь вообще в первый раз, – призналась она. – У Славика было два билета, вот мы и пришли. А я вас узнала, это вы сидите со скрипкой во втором ряду.

И она рассмеялась. Костя не понял, чем был вызван её смех, но всё-же улыбнулся в ответ. Ему захотелось пообщаться с ней, узнать чем она дышит, о чём думает, мечтает.

– Славик, – быстро произнёс он, – что вы делаете после концерта?

– Да ничего. Может по городу прогуляемся, пока тёплые деньки не закончились.

– А может ко мне? На чай? – предложил Костя.

Славик переглянулся с Оксаной. Она опередила его:

– А что, я не против.

– Тогда после концерта я жду вас у входа, – обрадовался Костя, – я побежал, а то уже звонят.

И Костя ещё раз взглянул на Оксану. Она ответила взглядом. Сердце молодого человека оживало. Эта милая, симпатичная девушка вдохнула в него жизнь. Костя благодарил судьбу, что появилась она. Ему хотелось верить, что чёрная полоса в его жизни уже прошла.

Концерт закончился. Оксана не сводила взгляда со сцены. Костя заинтересовал её, с такими людьми она ещё не встречалась, это ей подсказывала её интуиция.

Под аплодисменты все встали со своих мест. Оксана повернулась к Славику:

– Мне надо позвонить.

– Кому?

– Светке.

– Зачем? – удивился Славик.

– Как зачем? Чтоб было веселее. Я не собираюсь развлекать вас обоих. А так у каждого своя пара. Понял?

Славик кивнул.

– Думаю, что твоя Светка нашему Костику не пара.

– Ты думаешь? – улыбнулась она. – Тогда точно позвоню ей.

– Что?…

Но Оксана уже потерялась в толпе. Славику оставалось надеяться, что у Центрального входа они обязательно все встретятся. И он не ошибся. Через четверть часа подошёл Костя, а за ним и Оксана. Все улыбались.

– Костя, я позвонила своей подруге Свете, – извиняюще призналась Оксана, – ты не против, если она пойдёт с нами к тебе в гости?

Костя был совершенно не против. Эта милая девушка Оксана нравилась ему всё больше и больше. Почему-то он чувствовал, что и она отвечает ему взаимностью. Дождались Свету и двинулись в путь.

– Я живу недалеко, – сообщил Костя, – в центре города. Так что транспорт ни к чему.

Девушки переглянулись. Света, перекрашенная блондинка в короткой юбке спросила:

– А где ты живёшь?

Узнав, что это обкомовский дом, она по-мужски присвистнула, отчего Славка захохотал, а Костя поёжился. Света ему не понравилась.

III

Гости рассмотрели всю квартиру, бесцеремонно прикасаясь к личным вещам. По ходу дела Костя комментировал и рассказывал о интересующем их предмете. Подруга Оксаны его раздражала. Чинно расхаживая по квартире как по собственной, она делала колкие замечания:

– Да-а, а мебель у тебя отпад. В каком столетии сколачивали?

Гости веселились. Вместо ответа, Костя предложил кофе и коньяк.

– Наконец-то, догадался, – смеялась Света.

Костя варил чудесный кофе. Этому искусству его выучил отец. По дому разнёсся аромат свежезаваренного кофе, отчего Светлана снова присвистнула:

– Ого, да он не только на скрипке умеет играть.

Оксана одёрнула подругу за рукав.

– Света, будь поскромнее, ладно?

Что-то ей подсказывало, что с Костей она должна вести себя иначе, чем с другими ребятами. Он был другим, не таким как все остальные. Красивый лоб и добрые глаза молодого человека вывели её из равновесия. Гордая осанка Кости бросалась в глаза, а благородная кисть руки, на которую она обратила внимание ещё на концерте, не шла из головы.

Оксана с любопытством осматривала комнату, в которой находилась. Высокие потолки, большие окна – первая примета обкомовских домов. Сама она приехала из глубинки, чтобы поступить в медучилище на медсестру. А когда выучилась, то с трудом, не без блата, устроилась в местную поликлинику в манипуляционный кабинет. Выйти удачно замуж – это была цель, которую она преследовала, подгоняемая матерью, очень желавшей видеть свою дочь городской жительницей, живущей обеспеченно.

Оксана продолжала жить в общежитии, ежемесячно откладывая из скудной зарплаты за комнату на двоих. Её соседка по комнате Света была тоже не замужем и преследовала ту же цель, что и Оксана. Обе стремились поскорее освободиться от пут общаговской жизни и в замужестве приобрести другой общественный статус.

Вошёл Костя, неся на подносе кофе, бутылку с коньяком и закуску. Девушкам понравилась оригинальная сервировка простых блюд для закуски. Каждая из них делала свои глубокомысленные выводы, находя Костю очень даже достойным женихом.

Костя галантно ухаживал за дамами, подливая кофе и разливая коньяк. Завязался ни к чему не обязывающий разговор. Говорили о пустяках, не имеющих отношения ни к кому и ни к чему. Затем наступил тот небольшой перерыв, когда мужчины вышли на балкон, а девушки были предоставлены самим себе.

– Слушай, Оксанка, – воспользовавшись моментом спросила Света, – ты, вообще, с кем пришла?

– А то ты не знаешь, – прошептала Оксана, – со Славиком.

– Значит Костя свободен, – сделала вывод подруга.

Оксана почувствовала как заныло где-то под ложечкой. Не желая обидеть подругу, она пустилась в объяснения:

– Понимаешь, у меня со Славиком ещё ничего серьёзного нет. Так просто, гуляем, болтаем, не более… Так что он тоже свободен.

Света даже привстала от неожиданности.

– Так, так. Не ты ли мне недавно говорила, что имеешь какие-то взгляды на него?.

– Ну, говорила, – не спорила Оксана.

– Значит, появился кандидат получше и Славик забыт? Смотри, Оксанка, погонишься за двумя зайцами – ни одного не поймаешь.

Оксана с вызовом взглянула на Свету.

– А я и не собираюсь гоняться за двумя. Только за одним.

– Ну, хорошо, – согласилась подруга, – я не прочь пообсуждать каждого из них.

– И что ты думаешь? – поинтересовалась Оксана.

– Славик – бизнесмен, у него водятся деньги, он строит большие планы на будущее и как видишь, осуществляет их потихоньку. Костя – музыкант в оркестре. Сидит на зарплате и в перспективе что? А ничего. До самой пенсии просидишь с ним на зарплате музыканта, и сама будешь вкалывать каждый божий день, делая уколы.

Оксана вздохнула и согласно кивнула. Подруга чётко рисовала ей картину будущего.

– Но есть одно «но», – изменившимся голосом продолжала подруга, – Славик где живёт и с кем?

– На окраине города с родителями, – машинально отвечала Оксана.

– А Костя? В центре, в обкомовском доме и без родителей, – сама же и ответила Света.

Подруги взглянули друг на друга.

– Ну, и что ты предлагаешь? – занервничала Оксана.

– А ничего. Делай выводы сама, и выбирай.

Оксана вздохнула с облегчением. Света не пыталась отбить у неё кавалеров, представляя ей право выбора. Оксана накрыла своей ладонью руку Светы и тихо зашептала:

– Светик, будь другом, отвлеки на время Славика. А я тем временем прощупаю, что из себя представляет Костя. Как по сердцу, то мне он ближе.

– У-у, Оксанка, а ты часом не влюбилась?

– Я и сама ещё не знаю.

– Ну, хорошо, помогу тебе посекретничать с твоим Костей.

Оксана вспыхнула:

– Почему это с «моим»?

– А что, с моим?

В это самое время на балконе происходил мужской разговор, по теме мало отличавшийся от дамского разговора, хотя и носил более серьёзный характер. Костя пытался выяснить для себя серьёзность отношений между его бывшим другом и Оксаной. Осознавая всю нелепость своего положения – третьим лишним он не стремился быть, Костя осмелился спросить:

– Где ты встретил такую красивую девушку?

– В ночном клубе, недели две назад.

Костя не поверил своим ушам. Такая милая девушка и ночной клуб не вязались в его сознании воедино. Что могло её заинтересовать в таком месте?