Волк 8: Лихие 90-е
Другая защита – то, что Ремезов выжил. Одно дело – авария, другое – убийство в палате. Тут уже его начальство начнёт задавать вопросы, и быстро свяжет всё внезапным появлением коллег с центра.
Впрочем, никакая подстраховка лишней не будет. Жаль только, что собственной охраны полковника здесь нет, они бы не помешали.
Ремезов не спал, сразу открыл глаза, когда я вошёл.
– Серёга, у меня вопрос насчёт…
– Так чё, лежу, – нарочито громко сказал и начал делать яростные знаки левой рукой. – Скучно, курить хочу, не могу! Всё скурил уже, две пачки за день!
Прослушка в палате? Кто-то поставил жучок в палате, где лежит полковник ФСБ? Не, это уже перебор даже для девяностых. Скажи кому лет через двадцать, не поверят.
Я огляделся и заметил новенький светильник на тумбочке, которого не было здесь днём. Совсем маленький, китайский, лампа не горела. Ремезов до него дотянуться не мог. Я сделал знак, мол, выбросить его? Тот замотал головой. Да, понятно, поймут, что обнаружили.
– Да тут вспоминал, Макс, – продолжал громко говорить он. – Как мы тогда с тобой полковника Зиновьева летом поймали, помнишь? Оружие продавал, бабла хотел, а ему по шапке надавали.
– Помню. Жарко у тебя в куртке сидеть, Серёга, – сказал я, понимая его намёк. – Вешалка бы не помешала, одежду повесить некуда.
Я снял шапку и закрыл ею светильник. Он небольшой, его накрыло полностью. Сам же наклонился над койкой Ремезова.
– Поставили сегодня, – прошипел он сквозь зубы. – Кузьмичёв, гадёныш, притащил! Чтобы читал я вечерами, ага, как же. Не знал, что мне технари эти лампы показывали, этож наша разработка. Эх, я же его из такого говна вытащил, а он…
– К делу, Серёга, – так же тихо сказал я. – Надо разбираться со всем. Есть у меня мысли на этот счёт. Но нужна твоя помощь.
– Не сдаёшься, – Ремезов хмыкнул. – Но что я могу сделать? Кому верить-то?
– У тебя нет надёжных людей? Кроме Кузьмичёва?
– Есть, но кто? Деды-пенсионеры, которые ещё до Андропова работали, и сопляки, которые оперативной работы не нюхали. Надежды были на Кузьмичёва и его оперативников, но если и они вслед за ним переметнулись… вот и выросло новое поколение. Сам вырастил.
– Ты неправильно мыслишь, Серёга, – я покосился на шапку и светильник под ней. Если будем долго шептаться, заподозрят. – У тебя есть умелые ветераны и наглые молодые волки, которым старики могут свой опыт передавать. Зря ты их со счетов списываешь так рано. Надо всех в деле проверить, тогда можно кого угодно встряхнуть. Но давай о другом. Скажи, кто эта женщина, которая приезжала к Револьду в последние недели на жёлтой ауди?
– Понятия не имею, – он задумался. – У него самого спроси. Или он не говорит?
– Он мёртв, погиб ночью.
– Вот же б…! Как так-то?
– Взорвался баллон с газом, и явно не просто так. Если его пытали, мог ли он выдать им…
– Никогда. Этот упёртый хрыч боли не боялся. Скорее бы сдох, чем выдал свои тайны.
– Кто из твоих людей его хорошо знал? Надо узнать, вдруг эти бумаги ещё можно найти… вряд ли он их дома хранил.
Ремезов нахмурился и кивнул..
– Дай ручку, – шепнул он. – И шапку сними, а то долго висит.
Я убрал шапку со светильника, потом достал из кармана шариковую ручку. Блокнот остался в машине, так что я взял пустую пачку сигарет, на которой тогда не было картинки о вреде курения. Место для записи есть.
– Я вот что тебе скажу, Максим, – громко произнёс Ремезов, неловко записывая цифры левой рукой. – Рано меня на работе хоронят. А то думают, одна авария и всё, прощай, Серёга Ремезов, иди на пенсию. Нет уж, ещё поработаем.
– Ты ещё директором ФСБ станешь, – я хмыкнул. – А что, через пару-тройку лет вполне можно будет подумать об этом. Свои люди везде пригодятся.
– А чё не в депутаты? – он рассмеялся, косясь на прибор прослушки. Но эти разговоры против нас не использовать, а то, что я пришёл сюда, все должны знать и так. Просто шутим.
– Не, в депутаты у меня другой знакомый кандидат есть, – пошутил я. – Он там, как дома будет.
– А он чё, уже политик?
– Не, из братвы.
Ремезов хмыкнул и сунул мне пачку, я сразу убрал её в карман. Хорошо, что скрытые камеры в эти времена большие, так легко на виду их не спрятать. Мельком заметил, что полковник записал на пачке номер телефона и какие-то слова. Позвоню, но не с мобилы, а с автомата, так прослушать меня будет сложнее.
Слава курил рядом с БМВ, прислонившись к машине, которую припарковал у приёмного покоя. С виду расслабленный, но это обманчивое впечатление, парень всегда реагировал быстро. Уже совсем темно, свет был только в окнах больницы и у фонаря рядом с троллейбусной остановкой на улице.
– Людей у нас мало, Волк, – тихо сказал он. – Если кто наедет…
– Я ещё днём вызвонил, когда на пожарище побывали. Приедет небольшая бригада нам в помощь.
– И Коваль приедет?
– Нет, Женя останется. Он мне нужен в Новозаводске, поработать с одним делом. Как здесь раскидаемся, ты к нему поедешь на помощь, а я пока в Чите останусь.
– Опасно.
Тачку проверяли на жучки на днях, а после этого бэха всегда была на виду у надёжных людей, не оставляли без присмотра. Но мало ли, что могло случиться, так что я остался поговорить на улице. Мы немного отошли в темноту.
– Знаю, но надо рискнуть. Они думают, что в Новозаводске можно будет всё под себя подмять, особенно пока я здесь.
– И чё ты придумал? – спросил Слава. – Вот не поверю, Волк, что у тебя каких-то мыслей нет.
– Есть. С Новозаводской братвой я-то как раз знаю, как себя вести.
– Надо кого-то шлёпнуть? – он равнодушно пожал плечами. – Если надо, говори.
– Погоди с этим, успеешь пострелять. Надо тоньше работать… когда будешь в Новозаводске, найди этого Штыка на хлебозаводе, у тебя там знакомые есть. Бабки предлагай, если надо, я дам. Пригодится. Из того, что я о нём слышал, он псих, а его Эдик подставил под нас. Захочет рассчитаться, но надо подтолкнуть…
– Так, – Слава внимательно смотрел на меня.
Было холодно, усилился ветер, ну а я застегнулся до самого верха и продолжил:
– Эдик под колпаком у Горбаня, был стукачом по молодости. За это ему могут предъявить местные блатные, Женя занимается. А в команде Эдика есть Мишаня, который ненавидит Черепа за то, что тот убил его брата. Мишаня терпеливый, но… сам понимаешь, у терпения есть пределы.
– Опасный ты человек, Волк, – Слава усмехнулся. – Короче, чё сейчас-то делать?
– Поехали. Ещё не всех связали друг с другом. Вот и хочу заняться, чтобы у нас выход был на этого грузина и того, кто приказы Горбаня выполняет. Но сначала надо позвонить.
Я открыл дверь, сел на переднее пассажирское место и развалился в мягком кресле. Ехать самому не хотелось, пусть Слава порулит, а я подумаю. Посмотрел на мобильник, который сейчас наверняка прослушивался, а потому был бесполезен.
Слава уселся на место водителя и завёл двигатель. Звук мощного мотора меня всегда радовал, но гонять на нём негде, дороги убиты и в Чите, хотя это центр города. Хотя звук мотора больше напоминал о том дне, когда на нас напал Кирьян, а мы отбились, правда, пришлось взорвать ту свою машину.
Но эта проблема намного опаснее, чем иркутский вор в законе.
– И куда едем? – спросил Слава. – Я плохо Читу знаю.
– Надо подумать, где эти автоматы есть. На вокзале точно были.
Всего одна ниточка, но я хотел за неё потянуть. Если получу хоть кусочек от того компромата, что когда-то нарыл уже покойный кэгэбшник Револьд, то смогу использовать.
И надо опередить других, они тоже могут думать так же. И они точно не будут сидеть без дела.
Мы тронулись, но долго проехать не смогли. Уже на выезде с больницы показалась машина ГАИ, рядом с которой торчал инспектор. При виде нас он взмахнул полосатым жезлом.
– Волк, осторожно, – шепнул Слава, нажимая на тормоз. – Если что, я резко вперёд рвану, хрен догонят. А ты голову пригни, чтобы пулей не задело.
БМВ остановился. Пара секунд, и вокруг машины уже стояли вооружённые люди. Ждали именно нас, стоя в темноте. Но это не братва. Крепкие мужики в бронежилетах и чёрных масках, у каждого Калашников. У всех на груди надпись "ОМОН".
Не стреляли, из машины не вытаскивали, не били, не арестовывали. Просто стояли, будто это была демонстрация силы того, кто их послал.
Но если подумать, раз идёт такая демонстрация, то кто-то хочет решить вопрос без лишних проблем для себя. Вернее хочет, чтобы я сам принёс им всё готовое. Если я сдамся, так для них будет проще, поэтому запугивают, давят, думают, что я поддамся. Ну или просто хотят выдавить из меня денег перед тем, как продолжить, вот как тот полковник, что тянул взятку. Кто их знает?
Но надо понимать, что у них есть все возможности действовать жёстче прямо сейчас, и вообще без всяких законов. Вполне могут нас расстрелять из автоматов, а потом выставят, что при задержании два опасных бандита оказали сопротивление. Или вытащат из тачки, дадут прикладами по голове, а потом увезут в камеру. Могут и так, да.
– Осторожнее, Слава, – шепнул я. – Я говорю, ты наблюдаешь за обстановкой.
– Это он, – Слава показал головой в сторону. – Это тот чёрт! Он это, отвечаю.
Из джипа, стоящего впереди, вылез человек в чёрном плаще и неспеша, вразвалочку, поковылял в нашу сторону. По пути закурил сигарету. Омоновцы опустили автоматы, но продолжали держать оружие наготове.
Видел этого человека всего раз, мельком. Тот самый Горбань, о котором мы столько говорили в последнее время, прибыл повидаться со мной лично. Майор подошёл к машине со стороны водителя и постучал в окно пальцем.
Много чего они могут сделать. Но всё зависит от того, что я скажу этому майору.
Слава вздохнул и нажал на кнопочку, опуская стекло.
– Ну чё, Волков? – спросил Горбань с наглой ухмылочкой. – Ну вот куда ты лезешь? Кто тебя просил? Ты чё, не понимаешь, что я тебя в любой момент могу как жука раздавить? Стоит только приказать им, и тебе хана, понимаешь?
Глава 5
Я внимательно смотрел на Горбаня, на его людей, мужиков в гражданской одежде лет тридцати-сорока, стоящих чуть поодаль, на омоновцев, вооружённых автоматами, и на Славу, который ёрзал в кресле водителя. Правый рукав куртки он приспустил вниз, пряча зажатый в ней пистолет. По крайней мере, Горбань живым не уйдёт, если начнётся пальба. С другой стороны, толку от этого будет мало, его начальник найдёт кого-нибудь ещё.
– Раздавить, говоришь? – спокойным тоном спросил я, следя за обстановкой. – Можешь. Но раз пришёл говорить, значит, зачем-то я тебе нужен.
– Хе, – Горбань усмехнулся. – А ты хорош, Волков, не боишься. Сразу видно, умный мужик, в своём-то возрасте.
Он сделал знак своим, помахав рукой, и омоновцы расслабились, повесили автоматы на плечи и начали расходиться, больше не держа нас в кольце.
Но всё равно, надо быть повнимательнее, хитрый Горбань вполне может как угрожать, так и пытаться расположить к себе. Таких приёмчиков в арсенале майора ГБ за его долгую службу должно накопиться немало.
– Нам такие нужны, – продолжал он. – Знаешь что? Смотрю я на тебя, думаю, жалко, молодой ишшо, и жизнь только начинается. Тебе бы с девочками ходить, а не всем этим заниматься, в твоём-то возрасте. И с такой-то машинкой, – Горбань похлопал БМВ по крыше.
– Поэтому и такая машина, что занимаюсь такими делами, – сказал я.
– Хе… но знаешь, сколько вас таких на кладбище лежит, молодых, – он заглянул в салон и оглядел всё. – Очень хорошая машина. Подаришь? Шучу. Короче, решил я тебе помочь.
– Надо же. И как?
– Продай ты эту фирму, Волков, – почти отеческим тоном сказал старый комитетчик. – Зачем она тебе? Времена другие настают, дела будут делаться иначе. Да и зря ты за Ремезова держишься, его скоро в отставку попрут, по состоянию здоровья. И останешься ты один против всех.
– И что, предлагаешь крышу?
– Ты меня за кого держишь? – тон тут же сменился, став угрожающим, но Горбань снова заулыбался. – Зря ты так. Знаешь, как лучше поступим? Давай так. Ты фирмочку нашему человеку продаёшь, а сам можешь ехать куда хочешь, тебя никто не тронет, слово даю. Друзья твои тоже могут разъехаться, или остаться работать, если захотят, нам люди нужны. Всё же настроено там на комбинате, чего ломать, а потом новое городить?
И сейчас должно быть самое главное, то, ради чего он устроил этот балаган. Но вместо этого хитрый комитетчик ходил вокруг да около, не выдавая своей цели. Только увещевал, что продам фирму, и всё станет хорошо. А комбинат будут охранять и они сами, даже лучше.
– И всё имущество фирмы? – спросил я. – Прям совсем всё?
– А то. Куда оно тебе? На жизнь дадим, не обидим. Короче, поедем сейчас к юристу…
И оттуда я уже не вернусь. Сейчас или стрелять, где Слава положит Горбаня, а остальные нас. Или упакуют в камеру, где нас зарежут по маляве от Эдика. А нам лучше остаться живыми, чтобы бороться дальше.
Ладно, рискнём.
– Акции оформлены не на меня и не на ЧОП, – сказал я. – А на небольшую фирму на Кипре. Вишневские передали мне эту фирму, а акции перед этим оформили на неё. Если что-то там делать, надо называть код представителю там, а он у меня в Новозаводске в сейфе на бумажке записанный лежит.
– На работе? – он напрягся.
– Нет. Я такое на работе не держу. В банке.
Горбань смерил меня тяжёлым взглядом. Раздумывал. Вот что ему нужно. Акции, и не Шелехову, а лично ему. Вот я тебя и купил, хитрый майор, а заодно выгадал себе какое-то время. За эту ночь может многое измениться.
– А вот акции передашь мне, вместе с той конторкой кипрской, – произнёс он тише, чем обычно. – Ну а машинку… переоформи на свой ЧОП, а то дорогая, удержать будет сложно. Угонят ещё, в очередной раз, – майор хмыкнул. – Ладно, езжай к себе домой, утром позвони мне из банка, как решишь вопрос. И мы тебя отпустим.
Горбань полез в карман, и я заметил, как напрягся Слава. Но вместо оружия майор вытащил белую картонную карточку с золотой вязью.
– Позвони, – повторил он, сунув карточку Славе. – Жду звонок. И лучше не затягивай. Знаешь, когда все на низком старте стоят, любой хлопок, и все сразу рванут вперёд. Даже не успею остановить.
На этих словах он поковылял к своему джипу. Омоновцы, покурив, ушли в проулок, где их ждал автобус, а следом гаишники залезли в Уазик и уехали.
Свалили все. Мы остались одни, но за нами наверняка следят. Слава вышел осмотреться по сторонам, я следом.
– Хитёр этот майор, – очень тихо сказал я, чтобы никто не подслушал. – Понимает, что Шелехов с ним делиться не будет, вот и хочет урвать себе кусочек, пока я жив. Хочет, чтобы я сам принёс, так ему проще. А если меня убьют – акций не дождётся. Заодно и тачку урвать собирается. Где ещё такую возьмёт?
– И что, значит, пока тебя не тронут? – спросил Слава, разглядывая карточку с номером. – Пока не отдашь акции.
– Ничего подобного. Просто не хочет утруждать себя. Если я не принесу ему всё на блюдечке утром, он будет выбивать всё силой. А я не принесу, перебьётся. Но время у нас теперь есть. Поехали, есть одно дело.
Слава согнул визитку, чтобы запулить её подальше, но я его остановил.
– Погоди пока. Подарочек от него, вдруг, ещё пригодится.
– Точно? – он пожал плечами и протянул её мне.
– Точно, – я брать не стал. – Убери к себе, пусть в кошельке лежит. Когда скажу, вытащишь. Если всё получится… ладно, поехали, подумаем по дороге. Если за тачкой следят, надо бы нам с тобой разделиться. Ты погоняй, а я в городе буду.
– На бэхе хрен догонят, – Слава рассмеялся, оглядев БМВ. – А пока гоняемся, я тебя высажу где-нибудь. И не ссы, Волк, я лучше Коваля вожу.
– Переоденемся, – предложил я. – Твою куртку и шапку надену, ты мою, пусть думают, что я внутри, езжу.
– Вот только хотел предложить.
Я вытащил из кармана пачку сигарет, на которой писал Ремезов, и немного денег. Уезжать из города всё равно нет смысла, как и прятаться, найдут везде, поэтому надо заручиться помощью.
Пообщаюсь с тем надёжным человеком полковника, прикину план. А что ещё делать? На дно не заляжешь, найдут, у них ресурсов много. Ложиться и помирать – нет уж, это точно не для меня, мне хватило и того раза с колёсной парой. Да и рано ещё сдаваться.
Пока Шелехов свалил в Москву, Горбань этим воспользовался, чтобы нажиться самому, раздобыть акций и взять себе крутую машину. Вот и мне тоже нельзя упускать своё.
Эти несколько часов, пока не истёк ультиматум Горбаня, мне нужно провести с пользой. Даже если не найду тот компромат, спрятанный старым начальником Ремезова, хотя бы наведу смуты среди его подчинённых, чтобы они начали действовать. Надо использовать всё, что есть под рукой. Они тут в гостях, а мы дома. И кого ещё брать в команду в таком случае, как не других офицеров спецслужбы?
Хотя возиться с этой толпой упрямых стариков будет непросто, но я постараюсь найти с ними общий язык.
– Сильно рискуем, – сказал я. – Но если сможем как-то связать местных бандитов, Горбаня и покушение на Ремезова, получим хоть что-то.
– И чё это даст?
– Они устроили покушение на полковника ФСБ, при этом два сотрудника ГБ погибло. А Москва ещё не спит, у них день. Если сможем хоть как-то почву из-под ног выбить у этих товарищей, это даст нам время. А местные фсбшники могут подсказать, что и как. Не все готовы ложиться под московских коллег, тут полно упрямых. К одному я сегодня и поеду, Ремезов сам дал его контакты.
– Если что, – Слава хмыкнул. – Скажи, я просто кого-нибудь грохну. Если найду.
– Погоди пока стрелять, успеешь. Это не Душман, долго потом будут искать, всю жизнь. Ты главное встреть наших парней, они скоро должны приехать. Через час или два, днём выехали.
Мы вернулись в машину, и Слава газанул так, что БМВ резко рванул вперёд, свернул и помчался по улице Ленина с громким рёвом двигателя. Меня аж слегка вдавило в кресло. Ехали так быстро, что даже не хотелось смотреть на спидометр. Слава держался уверенно, расслабленно, он и правда неплохо водил. Да уж, сидеть у нас на хвосте с такой скоростью им будет сложно. Хоть гаишников больше не попадалось.
– Увидимся потом здесь, – бросил я.
Я показал на старый кинотеатр, мимо которого мы пролетели. Слава ехал быстро, но я не был против, тем более, в вечерние часы зимой праздничного дня не так уж и много машин, а гололёда почти не было.
Мы доехали до площади Ленина, обогнав троллейбус, свернули направо и помчались по Ленинградской. Там Слава завернул в тёмный двор одного из домов, замедлился, и я быстро вышел. БМВ рванул дальше и скрылся из виду.
Гулять по темноте в Чите – опасное дело не только в 90-е, но и позже, только деваться было некуда. Впрочем, я забрал у Славы свой пистолет, так что на крайний случай оружие у меня есть. Правда, беда в том, что тогда массово ходили газовые пистолеты на базе ПСМ, так что могут перепутать и решить, что оружие не опасное.
Зашёл в одну из гостиниц и попросил позвонить. Зевающая темноволосая девушка-администратор поставила мне на стойку телефон и вернулась листать газетку Спид-инфо, в которой, судя по главной странице, писали про неизвестную дочь Высоцкого и что пришельцы любят рыжих женщин.
Я присмотрелся к сигаретной пачке, которую взял у Ремезова. На ней нацарапан номер телефона, местный, без кода города, и только сейчас я прочитал странную приписку, которую полковник едва вывел левой рукой: «Подарок от ЖФ».
Дозвонился только с третьего раза, потому что Ремезов был правшой, и некоторые цифры были написаны так, что я спутал 3 и 5, потом 1 и 7. Но на третьей попытке я услышал чей-то стариковский кашель.
– Алё, – прокашлявшись, спросил собеседник. – Алё!
– Я от Серёги…
Замолчал на секунду, не называя фамилию. Они не могут прослушивать все телефона города, и не факт, что они прослушивают этого человека. Но рисковать надо поменьше, да и не зря Ремезов написал эту фразу.
– Мне просили передать подарок от ЖФ, – сказал я.
– В чём дело? – голос тут же изменился, стал сосредоточенным и твёрдым.
– Надо поговорить.
– Отправляйся на Пожарку, на троллейбусе, третий маршрут. Спроси в киоске на остановке Приму-балерину.
И на этом он положил трубку. Странный тип, но ехать надо быстрее, пока ходят троллейбусы. Пришлось пробежаться до остановки, но я успел заскочить в троллейбус до того, как закрылись двери, и встал на задней площадке.
В кармане у меня была монета в 5 рублей нового образца, её я сунул кондукторше. Усталая женщина в тёплой плотной жилетке вернула мне аж три с половиной рубля сдачи кучей мелких монеток. Даже забыл, как дёшево тогда стоил троллейбус. Впрочем, в ту первую жизнь я ездил со студенческим проездным.
На Пожарке, районе Читы неподалёку от центра, я вылез и сразу подошёл к киоску с сигаретами и пивом, внутри которого горел свет. Мелочи на сигареты должно хватить, тогда они тоже стоили не особо дорого.
– Мне Приму, – сказал я, протягивая сдачу с троллейбуса, и добавил обречённым голосом, чувствуя, что звучу глупо: – Приму-балерину.
– Приму-балерину, – хихикнул толстый небритый мужик в ватной куртке, сидящий внутри, а потом глянул вниз. – А подарок?
– Подарок от ЖФ… – пробормотал я.
– Точно! Опять там этот старикан напридумывал. Скучно ему дома сидеть, вот и ходит вечерами, поручения даёт. Ща, погодь немного, а то он пока доберётся до телефона…
Он отошёл в глубину помещения, разбирая бутылки, но вернулся через пару минут, когда пиликнул пейджер. Только после этого он полез под прилавок и достал пачку Примы, чем-то исписанную. Это адрес? Да. Ну и устроили тут шпионские игры. Впрочем, а чем я ещё занимался, раз оказался посреди разборок внутри спецслужбы?
Подчинённый Ремезова излишне хитрил, хотя мог бы сказать адрес по телефону, всё равно тот, кто мог нас прослушивать, узнал бы и про Приму. Или продавец не выдал бы пачку левому человеку? Ну или у человека Ремезова уже такая профдеформация, что он уже не может обойтись без всего этого? Хотя, возможно, кто-то за мной следил, пока я стоял у киоска и ждал, поэтому и пейджер пиликнул. Дали добро на мой визит.
Нужный двухэтажный дом был совсем рядом, только пришлось немного пройтись вдоль набережной замёрзшей реки Читинка, где лежало много снега. Зашёл в подъезд и поднялся выше. Постучал в нужную дверь, и услышал громкий кашель с той стороны. Кашляли с надрывом, очень неприятно.
– Кто? – в глазке моргнул свет.
– Я вам звонил не так давно. Подарок от ЖФ…
Щёлкнул замок, дверь открылась, и я увидел пожилого бурята в синей советской олимпийке и тёплых штанах. Он посмотрел на меня, начал что-то говорить, но его разобрал очередной приступ кашля. На стоящих у порога ботинках виден снег. Похоже, он сам ходил в тот киоск, чтобы передать продавцу нужную пачку с адресом.
– От Серёги Ремезова? – спросил он и вытер рот платком.
– Да.
– Заходи, – ещё кашель, ещё более жёсткий, чем раньше. – Проверить тебя надо было… кха-кха… я из окна видел, кто там у киоска стоит… кха!
Прихожая маленькая, тусклая лампочка освещала старую мебель. На тумбочке стоял чёрный дисковый телефон, рядом с которым лежали большие очки и красная корочка с надписью «ФСБ России». Значит, действующий сотрудник.
На вешалке висело пальто и меховая шапка, а под ними видны ремни кобуры. Взял табельный пистолет с работы, чувствует, что творится неладное. А ещё сидит здесь, в маленькой квартирке, куда так просто не попасть.
Я разулся и прошёл в комнату. Ничего необычного, хотя пара деталей говорят, кем работает хозяин квартиры.Под ногами лежал старый ковёр серого цвета, ещё один ковёр с изображённым на нём оленем висел на стене, на ковре портрет в деревянной рамке, только не хозяина квартиры, а Феликса Дзержинского.
А в стенке стоял бюст самого Железного Феликса. Дверца шкафа открыта, в нём висел чёрный костюм и старый китель цвета хаки с погонами. В старом кресле дремала чёрная кошка, которая посмотрела на меня, потянулась и ушла на кухню. На диване у стены лежала целая гора подушек бесформенной кучей.
– Подполковник Латыпов, – представился хозяин квартиры, потирая грудь после кашля. – Амгалан Ринчинович. А ты Волков, я про тебя слыхал… Что там стряслось?
– Был у Серёги Ремезова, – я сел в продавленное кресло.
– И как он? – кашлянув, спросил Латыпов. – А то не я ходил к нему… кха-кха, заразу же схватил, заразил бы ещё… кх… – он захрипел и зажмурился. – Не просто так… он тебя ко мне отправил.
– А почему «Подарок от ЖФ»? – я огляделся в комнате. – От Железного Феликса, что ли?
– Ага… старая история… спроси у него… кх… первое его дело, только мы вдвоём это знаем.
Он издал стонущий болезненный хрип, когда хочется кашлять, но не хватает дыхания. Вот когда я курил в свою первую жизнь, кашлял так же. Не помер бы он ненароком.
– Воды? – предложил я.
– Да, – просипел он, плюхаясь на диван. – Кипячённая… в банке… на кухне.