Чужой против Хищника: Армагеддон

2. Генерал Масима

Различные норы – квадрант Гамма

2692 г. н. э., ноябрь

Перед началом каждого дня генерал Масима находил время, чтобы преклонить колени и почтить своего бога.

В своей каюте на борту корабля «Аарон-Персиваль» он сперва немного помолчал, готовясь к передаче. Его нельзя было назвать чрезмерно тщеславным андроидом, но он тщательно следил за тем, чтобы всегда появляться перед госпожой Малони в презентабельном виде. В конце концов, он обязан ей своей жизнью. Он существовал, потому что она ему это позволила, она решила, что это необходимо. Она была единственным созданием, кто когда-либо мог претендовать на роль его матери, а если кого-то из людей и почитать в качестве бога, то кого, если не мать?

Каюта его была небольшой и аскетично обставленной – удобное кресло, пульт связи и зеркало во всю стену. Масима никогда не спал, но иногда подолгу сидел в кресле, размышляя о своих задачах и следя за тем, чтобы всё шло по плану.

Сейчас же он стоял перед зеркалом и изучал свою внешность: опрятная, идеально сидящая униформа без единого пятнышка, столь же чистое, совершенно невыразительное лицо. Масима узнавал себя в зеркале, но прекрасно знал, что такое лицо могло принадлежать кому угодно. Это была исключительно функциональная часть тела, без всяких признаков характера.

«Характер зависит исключительно от меня», – подумал Масима.

Складки вдоль щёк напоминали глубокие порезы на коже.

Он существовал уже пятнадцать лет. В его банке памяти хранились обрывочные фрагменты о рождении, о том, как росло его тело, и о том, как его сознание расширяли Малони и её специалисты из Ярости. Он не смог бы назвать своё самое первое воспоминание – все они перетекали одно в другое и представляли своего рода облако, в котором хранились все его знания о жизни.

И одним из самых ярких образов в этом облаке была Беатрис Малони.

Ему и всем его коллегам-андроидам – некоторые из них были назначены генералами, другие исполняли менее важные поручения на «Макбете» или кораблях поддержки – предоставили выбор и возможность развития, но все они считали Малони своим единственным начальником и единственным существом, во всех отношениях превосходящим их. Масима не знал, было ли это программной функцией, вшитой в его личность неуверенным в своей безопасности лидером, или проявлением его собственной свободной воли. Если это программа, то он никогда не узнает правды. Поэтому он предпочитал придерживаться второй версии.

Его величайшим желанием было служить Малони и Ярости по мере всех своих сил или умереть на этой службе. Всё остальное не имело значения. Цели Ярости были его собственными целями, хотя и они играли второстепенную роль после подчинения госпоже и необходимости удовлетворять любую её просьбу.

Масиме было поручено чрезвычайно важное задание, и каждое мгновение своего существования он посвящал его успешному выполнению. Нажав на кнопку пульта, он вызвал помощника по коммуникатору.

– Джейкобс, я готов к передаче.

– Спасибо, генерал. Системы включены, готовность подтверждена.

Он встал по стойке смирно перед коммуникатором и начал запись доклада:

«Госпожа Малони. С радостью сообщаю вам о том, что всё идёт по плану. Через семь суток после того, как мы покинули вас, мы прошли через нору Гамма-123. Она уже была захвачена генералом Роммелем, так что нашему проходу ничего не препятствовало. Ещё через шестнадцать суток мы приблизились к Гамме-114. Пункт управления этой норой располагался на ближайшем естественном спутнике и охранялся группировкой Колониальных морпехов. Для их нейтрализации я выслал шесть истребителей и одновременно вывел «Аарон-Персиваль» на орбиту спутника.

Сопротивление было отчаянным, но нашим солдатам не было равных. Мы потеряли более сотни ксеноморфов, но сохранили все корабли и весь персонал Ярости. Успех был полным. Через сутки мы прошли через нору и в настоящее время приближаемся к Гамме-98. Датчики показывают, что ею управляют с орбитальной станции, а охраняют её независимые наёмники. Без Колониальных морпехов столкновение, скорее всего, примет иной, более любопытный характер. С нетерпением жду нового боя и готов доложить об успехе в течение следующих двух часов.

Если мы продолжим и дальше передвигаться теми же темпами, то через восемнадцать суток должны совершить два перехода и выйти к Миру Уивера. Тогда-то и начнётся моё настоящее задание. Мы готовимся к прибытию, и после захвата Гаммы-98 я проведу полный смотр войск.

Да здравствует Ярость!

Ваш преданный слуга».

Масима немного помолчал, раздумывая над тем, как ещё выразить свою глубочайшую преданность. Но он понимал, что госпожа Малони воспримет славословие в свой адрес как знак малодушия и слабости его андроидной психики. Достаточно того, что он просто выполняет свой долг. Поэтому он выключил устройство записи и только потом добавил:

– Моё сердце и моя душа принадлежат вам, госпожа.

В кабине повисла тишина. Зелёное мерцание на экране пульта свидетельствовало о том, что его послание сохранилось и теперь Джейкобс готовит его к подпространственной передаче.

– Отошли немедленно.

– Так точно, генерал.

– И пусть Килмистер встретится со мной на мостике.

– Он уже там.

– Хорошо. Иду.

Масима выключил коммуникатор, ещё раз осмотрел себя в зеркале и вышел из маленького пустого помещения.

Пора провести ещё одно сражение.

Килмистер ждал его на просторном мостике. За разнообразными пультами управления сидели другие кораблерождённые, хотя «Аарон-Персиваль» и находился в автономном режиме. Джейкобс отслеживал переговоры между флагманом и шестью сопровождавшими его истребителями, другие члены экипажа следили за курсом, проверяли состояние систем корабля и готовность орудий. На самом деле работы у них сейчас было мало. «Искра» почти полностью перестроила древний корабль Файнса и переделала его в совершенную боевую машину.

Теперь никто из прежних конструкторов и строителей не узнал бы свой корабль. Обтекаемые формы снаружи обросли выступами, отчего создавалось впечатление, что это не искусственная конструкция, а нечто живое. Внутри большинство систем было заменено или усовершенствовано. Двигатели искривления и система подачи топлива и вовсе находились вне пределов понимания Масимы.

Он и не пытался их понять. Почти живой корабль сам себя регулировал и поддерживал, а они были его пассажирами.

– Генерал, – поприветствовал его кивком Килмистер.

Он тоже был кораблерождённым, хотя и старше остальных. Несмотря на почти столетний возраст и на многочисленные, полученные в боях шрамы, он сохранял рвение и азарт молодости. Это был величайший командир из людей Ярости. Будучи человеком, он не обладал способностью контролировать армию ксеноморфов, хранимых в просторных трюмах «Аарона-Персиваля», и потому выполнял обязанности пилота и управлял шестью истребителями, кружившими в тысячах миль от флагмана Масимы.

– Капитан. Как идёт подготовка?

– Согласно расписанию. Готов отдать приказы по первому вашему слову. Похоже, на Гамме-98 не заметили нашего приближения. Когда нас заметят, системы обороны станции будут уже выведены из строя и мы сможем высадить войска.

Масима кивнул и посмотрел по сторонам.

– Генерал… – начал Килмистер менее уверенным тоном.

– Да, капитан?

– Я хотел бы возглавить атаку.

Масима поднял бровь и усмехнулся.

– Понимаю ваше желание. И оно оправдано. Разрешаю.

Килмистер ограничился кивком.

– Благодарю вас.

– Покажите, что вами можно гордиться, капитан.

Килмистер торопливо удалился с мостика, а Масима занял своё место на круглой платформе в центре. Отсюда он видел всё – весь мостик, все экраны наблюдения и экраны связи с шестью малыми боевыми кораблями. Через три минуты после того, как вышел Килмистер, от главного корабля отделились три истребителя, растворились в нитях подпространства и исчезли из виду.

Через пятьдесят минут экраны вновь вспыхнули, и на них появилось увеличенное изображение норы Гамма-98. Знакомое кольцо конструкции преломляло звёздный свет и сияло всеми цветами радуги, освещая космическую станцию, расположенную в сотне миль от неё. Это и был пункт управления норой, их главная цель на сегодня. Из доков станции вылетели несколько маленьких стройных кораблей и один большой линкор с подготовленными к стрельбе орудиями.

«Должно быть, на станции уже подготовились к нападению». Это было неудивительно. В последнее время Ярость захватила несколько нор, а до этого бежавшие от Ярости яутжа совершали вылазки в Сферу Людей. Килмистер и его пилоты ожидали сопротивления, но не могли предсказать, насколько оно будет яростным.

На какое-то мгновение Масиму охватило беспокойство.

Бой выдался быстрым, жестоким и запутанным. Экраны наблюдения показывали хаотично пляшущие корабли на фоне размытых звёзд, время от времени их заливал ослепительный свет. Затем он гас, и сквозь него проступали сплетающиеся и дрожащие от столкновений лазерные лучи.

Масима стоял, крепко сжимая перила, окружавшие его наблюдательную платформу. Мысль о поражении – даже сама идея поражения – посещала его крайне редко, одним из его недостатков была слепая уверенность. За годы служения Ярости он ни разу не рассматривал даже вероятность отступления и считал это своей силой. Но, возможно, в действительности такая черта делала его попросту слишком наивным.

Один из экранов, на которых отображались истребители Ярости, снова засветился – на этот раз настолько ярко, что казалось, вот-вот вспыхнет – после чего мгновенно погас и свернулся.

– Корабль потерян? – спросил Масима.

Никто на мостике не проронил ни слова. Члены экипажа бросились лихорадочно проверять все показатели, и лишь через несколько секунд в коммуникаторе раздался голос Джейкобса.

– Один истребитель подбит, – подтвердил он. – Генерал, помимо наёмников станцию обороняют корабли яутжа.

– Яутжа?

Это известие его не побеспокоило – за последние десятилетия они неоднократно сталкивались с яутжа и всякий раз побеждали – просто немного удивило.

Станция на одном из экранов неожиданно выросла – Килмистер подвёл свой корабль ближе. На один из швартовочных рукавов обрушился мощный лазерный удар, прорывая защиту. Оболочка не выдержала, произошла декомпрессия, струя воздуха вырвалась наружу, и станция завертелась, словно волчок.

Бой продолжился. На мониторе Джейкобса стремительно сменяли друг друга строчки данных, но Масима продолжал спокойно наблюдать за экранами, показывавшими суматоху и хаос сражения.

Сверхмощный электромагнитный заряд Ярости угодил непосредственно в крупный линкор защитников, разрушая связи между атомами конструкции, корабль вздрогнул и тут же начал плавиться. Необратимая реакция распространялась всё дальше вдоль корпуса. Некоторые из орудий попытались нанести последний удар по врагу, но их заряды детонировали, демонстрируя восхитительное, почти прекрасное зрелище и разлетаясь на десятки миль фейерверком, жёлтым в центре и красно-фиолетовым по краям. Казалось, что стремительно расползающиеся трещины – это шрамы на самой ткани реальности.

Масима отринул прочь все сомнения и до конца сражения восхищался мастерством пилотов Ярости и мощью корабельных орудий.

Весь бой занял пятнадцать минут.

– Станция зачищена, – доложил Килмистер по коммуникатору. – Все мобильные средства обороны ликвидированы, орудия самой станции выведены из строя. Датчики на борту показывают присутствие более сотни выживших. Как только я согласую вращение корабля с вращением станции, то тут же высажу войска.

– Отлично, капитан, – похвалил его Масима. – Отправляйте войска немедленно. Нельзя допустить отключения норы или её частичного повреждения.

Этого момента Масима и дожидался. Момента, когда он наблюдает за слаженной работой своих «детей».

И вот они полетели сквозь космос. Воздушные струи выбросили с борта корабля более сотни ксеноморфов, они быстро преодолевали пространство, отделявшее их от станции. Едва соприкоснувшись с корпусом, они разбегались во все стороны в поисках входа. Некоторые проползали сквозь разрушенные секции швартовочного рукава и взорвавшиеся орудийные установки; другие пробирались через люки и иллюминаторы. Местами, там, где разрушились внутренние переборки, из трещин появлялись пузыри воздуха; кое-где в них были заметны уносимые в открытый космос люди.

Несмотря на тысячи разделявших их миль, Масима ощущал каждого отдельного ксеноморфа, его ярость и возбуждение, и задавал ему нужную в тот или иной момент цель. Они хорошо знали свою задачу – пробраться на станцию, выследить и убить. Закрыв глаза и почти забыв о своём окружении, генерал полностью отдался слиянию с этими существами. Он больше не ощущал жары или холода, а движение и покой стали различными гранями одного и того же состояния. Он больше не был обычным ошибающимся человеком.

Он был андроидом.

Резня закончилась быстро. Прорвавшись внутрь, ксеноморфы почти не встретили сопротивления. Большинство людей на борту уже погибли от вызванной взрывами декомпрессии, а на тех, кто успел надеть костюмы, мгновенно набросились полчища чудовищ. Костюмы разлетались на кусочки, облака кислорода застывали ледяными кристалликами, капли крови превращались в замороженные бурые шарики. Вскоре единственными живыми существами на станции остались смертоносные солдаты Ярости.

– Станция захвачена, – доложил Килмистер.

– Да, я знаю, – ответил Масима, возвращаясь в своё обычное состояние. – Будем там с минуты на минуту. Отводите войска, выходите на оборонительную орбиту.

Включив открытый канал, он добавил:

– Всем членам экипажа приготовиться к переходу через нору в течение следующих пятнадцати часов.

Окинув взглядом мостик, он с удовлетворением отметил привычную деловую суматоху. Потеря истребителя немного беспокоила его, тем более что после очередного прыжка они окажутся у Мира Уивера, который, скорее всего, хорошо защищён.

– Берлиоз. На связи генерал Масима. Спускаюсь в трюм-инкубатор.

– Так точно, генерал, – отозвался в коммуникаторе женский голос.

В отдалении были слышны звуки рождения новых солдат: визг, треск разрывающейся плоти. Крики.

Иногда Масима испытывал почти непреодолимое желание присутствовать при появлении на свет очередного «потомства».

Берлиоз встретила его у входа в трюм-инкубатор – один из трёх огромных отсеков на борту «Аарона-Персиваля», каждый из которых заполняли тысячи людей, уже несколько столетий находившихся в состоянии криосна. История их жизни казалась почти невероятной и, когда Масима изредка задумывался о ней, весьма печальной. Но лёгкое сожаление об их участи не шло ни в какое сравнение с радостью при мысли о том, какому великому делу послужили их тела, какое чудо пробуждается внутри них.

Эти тела уже покоились в криокапсулах за много столетий до того, как родился кто-то из живущих ныне – даже очень древняя по меркам людей Беатрис Малони. Без них Ярость не выполнила бы своего предназначения. Некогда эти люди отправились прокладывать путь в далёкий космос, но сейчас возвращались на Землю, неся за грудными клетками, в своем чреве смерть. Восхитительную, чудесную погибель.

– Генерал, я слышала, мы ещё на шаг приблизились к цели, – сказала Берлиоз.

Это была загадочная женщина, гораздо комфортнее ощущавшая себя среди спящих посланников смерти, чем среди живущих. От этого в душе Масимы пробуждалось какое-то странное, неловкое ощущение. Однажды он спросил Джейкобса – уж не потому ли, что он андроид, и ответ удивил его. Джейкобс рассмеялся и сказал, что она так ведёт себя со всеми.

«Она даже меньше человек, чем вы, генерал».

– Мы скоро высаживаемся. Я просто зашёл проверить.

– Проверить, – повторила Берлиоз с неизменной улыбкой.

Уголок её губ слегка дёрнулся.

– Всё хорошо?

– Очень хорошо, – ответила она. – Лучше, чем… всегда.

Снова повисло неловкое молчание.

– Хотелось бы посмотреть, – прервал его Масима.

– Да, конечно.

Берлиоз отступила в сторону и жестом указала ему на дверь, предлагая войти. Её улыбка растаяла, и Масима без всяких слов понял почему. Эти трюмы были её вотчиной, и любого другого она воспринимала как незваного гостя. Даже его.

– Никогда не думала, что это может быть настолько восхитительным, – сказала Берлиоз. – Никогда ещё не рождалось так много одновременно, и это… это великолепно. Я не спала три дня. Нужно сделать так много всего!

Масима перешёл на стоявшую у двери платформу и приказал ей взлететь. Берлиоз встала рядом с ним, и они вместе воспарили к потолку трюма. Она была права. Здесь действительно было очень оживлённо.

Для атаки на Мир Уивера им потребуются все ксеноморфы, которые только могут родиться, и Берлиоз очень серьёзно подошла к своей задаче. Трюм превратился в настоящую фабрику рождения и смерти, и с самого начала миссии Масима никогда не видел, чтобы всё это происходило в таком масштабе.

С левой стороны располагались ряды людей, бледных и покрытых блестящим скользким криогелем. Капсулы с ними хранились в соседнем помещении; с помощью полей захвата их вытаскивали из капсул и доставляли в этот зал, складывая рядом с другими. Конечности их нелепо болтались, некоторые слегка шевелили ими сами, животы иных содрогались от непроизвольного сокращения внутренних органов. Мозг их постепенно, очень медленно, пробуждался из глубочайшего, длившегося столетия сна. Никто из них и не предполагал, что им придётся просыпаться именно таким образом.

Но кто-то пробуждался полностью.

Им имплантировали эмбрионы ксеноморфов, когда они ещё находились в своих капсулах. И эти эмбрионы тоже просыпались.

Прямо под платформой, на которой стояли Масима и Берлиоз, и чуть спереди располагалась зона рождения, расчищенная от капсул уже давно, когда корабль был еще только захвачен. «Искра» полностью перекроила все основные конструкции и коммуникации. Запрограммированные устройства с полями захвата переносили спящих людей на эту площадку, а парящие роботы направляли в их грудь слабые разряды, заставлявшие спящих просыпаться ещё быстрее, и, самое главное, заставлявшие существ, находившихся у них внутри, стремиться к воздуху и свету.

В девяти случаях из десяти рождение происходило до того, как хозяин просыпался полностью. Но иногда кое-кто из людей открывал глаза.

Масима наблюдал за тем, как каждую минуту рождалось несколько ксеноморфов. Вялые человеческие тела содрогались, грудные клетки распахивались изнутри, взрываясь кровавым цветком и орошая пол брызгами крови. Некоторые люди стонали, один-два кричали перед смертью. Эти звуки смешивались в причудливую симфонию, сопровождающую чудо рождения.

Вздохи, стоны, треск, визг, хрип, предсмертная агония… а затем нежный писк новорождённого, наконец-то появившегося на свет.

Масима чувствовал их рождение. Благодаря особой нанотехнологии все эмбрионы уже заранее были связаны с ним и рождались его слугами, его солдатами. Некоторые даже поворачивались в его сторону, словно ощущали его присутствие. Возможно, они и на самом деле чувствовали присутствие своего хозяина.

– Дети мои, – прошептал он и нисколько не удивился, когда то же самое повторила Берлиоз.

Молодых ксеноморфов забирал летающий дрон, переносивший их в загоны для роста, расположенные в дальнем, теряющемся в дымке отсеке, влажная атмосфера которого идеально подходила для развития ксеноморфов и превращения их во взрослые особи. Каждый загон был покрыт куполом и представлял собой изолированное пространство, в которое непрерывно поступали питательные вещества. После того как ксеноморфы достигали взрослой стадии, на их экзоскелет ставилась особая печать, означавшая, что они принадлежат Масиме.

– Сколько их уже? – спросил он.

– С тех пор как мы удалились от «Макбета», на свет появилось почти семь тысяч.

– Прекрасно. Я ощущаю их силу и здоровье.

– Конечно же, они сильные и здоровые. Я присматриваю за ними и хорошо кормлю.

Масима слышал, как производится пища для ксеноморфов. После их рождения трупы людей смывались в канализационные отверстия на полу и попадали в чаны для переработки. Там огромные мясорубки переламывали их на части и перемешивали в однородную массу, в которую добавлялись витамины. Потом эта масса по трубам поступала в загоны. Безотходное производство.

– Хотелось бы, чтобы ко времени прибытия родились ещё четыре тысячи, – сказал Масима.

– Генерал, все оставшиеся эмбрионы должны появиться на свет в ближайшие пятнадцать дней.

Масима приподнял бровь.

– Все двенадцать тысяч, – уточнила Берлиоз. – Армия, численностью в шестнадцать тысяч особей.

– И все под моим командованием, – произнёс Масима.

Он закрыл глаза и представил себе ближайшее будущее – армии ксеноморфов, одна за другой высаживающихся на поверхности Мира Уивера и сметающих всё на своём пути. Убивающих всех.

Будущее было великолепным.

И оно было окрашено в багровый цвет.

3. Иза Палант

Квадрант Гамма

2692 г. н. э., декабрь

Самое удивительное заключалось в том, что на астероиде яутжа очень многое выглядело знакомым.

«Мы всегда догадывались, что они используют инопланетные технологии для создания и совершенствования своих. И обстановка здесь многое доказывает», – подумала Иза Палант.

Сейчас, при закрытых внешних воротах, могло показаться, что они находятся на борту обычной крупной базы Колониальных морпехов. С потолка огромной, вырезанной внутри астероида полости свисали осветительные и наблюдательные приборы вперемешку с трубами и захватами; кое-где были пришвартованы небольшие корабли.

На этом сходство с базой морпехов заканчивалось, потому что эти корабли явно принадлежали яутжа. Ни один из них не был похож на другие, но в их облике и конструкции было что-то общее, к чему Иза с годами уже привыкла – тёмно-серая окраска, вытянутая и обтекаемая форма, делавшая их похожими на рыб и помогающая маскироваться, орудийные установки снаружи, а не внутри, готовые выстрелить в любое время.

В квантовых хранилищах «Вейланд-Ютани» имелась информация обо всех известных кораблях яутжа, от общего внешнего вида до подробных схем тех, что были захвачены или частично уничтожены. Иза никогда не доверяла компании и считала, что она многое скрывает, так что по мере исследований она составляла свою собственную базу данных в своём квантовом хранилище.

Конечно, Изу в первую очередь интересовали биология, общество и язык чужаков, но всё это было связано с техническими и военными аспектами. Она подозревала, что сейчас она располагает самым большим объёмом информации о яутжа во всей Сфере Людей. А в ближайшие несколько дней его, при желании, его можно значительно увеличить.

– Черт меня подери! – вырвалось у Бествик.

– Учитывая текущие обстоятельства, я бы предпочёл этого не делать, – отозвался Шпренкель.

– Ну да, я не в твоём вкусе.

– Посмотрите сюда, – прервал их перепалку Хайк.

Он всё ещё сидел за штурвалом «Пикси», но сейчас их корабль сам по себе медленно перемещался в поле захвата к дальнему краю огромной пещеры.

– Торжественный приём, – сказал Хайк. – Не нравится мне это, командир. Совсем не нравится.

– Я думаю, сейчас поздно размышлять, что нам нравится, а что нет, – ответила майор Акоко Хэлли.

Гравитация слегка менялась, и к горлу Палант подступил комок. При приближении к астероиду корабль автоматически изменил силу искусственного притяжения, рассчитав, какое именно гравитационное поле должно иметь физическое тело таких размеров – миль сорока в ширину в самом большом месте. Но яутжа, по всей видимости, внутри включили своё поле, так что, пройдя через ворота и оказавшись в нём, корабль стал подстраиваться к новым условиям. Иза закрыла глаза, сглотнула и попыталась дышать ровно. Она давно не испытывала приступов космической болезни; но, в конце концов, до недавнего разрушения лаборатории и гибели друзей она почти десятилетие провела на спокойной твёрдой поверхности.

Корабль приблизился к выступу в стене, из которого вытянулся швартовочный механизм, о чём с тихим переливом сообщил корабельный компьютер Билли.

– Все мои сенсоры блокированы. Коммуникационные устройства деактивированы. Детекторы жизненных форм и передвижения выключены. Мы слепы.