Очередной конец света (сборник)
Кофман стоял, как бы опираясь о дерево. Только между ним и Бурхаи было метра два. Как можно сохранять равновесие в такой позе, не будучи китайским гимнастом, – сие есть тайна великая.
Костя, минуту назад оставивший меня в одиночестве наблюдать за скульптурной группой, нашел, наконец, выключатель. Есть вещи, которые должны оставаться вдалеке от электричества.
Хана не висела в воздухе, и Кофман не был акробатом. В зале было только два человека – я и Костя. То, что я принял за членов команды, было отростками Бурхаи – отростками, отличавшимися от людей тем, что все трое произрастали, а не жили. Дерево-монстр, воспользовавшись случаем, проросло в плоть и теперь, не торопясь, переваривало жертв. Интересно, если отпилить кусок Ханы, у нее можно посчитать годовые кольца?
– Марк, не отвлекайся! У них так всегда после кризиса…
Вероятно, сейчас я закрою глаза, потом открою глаза и обнаружу, что мне все это привиделось. Так я и сделал. К пейзажу добавился Костя и его чемодан. Чемодан открылся, обнаружив свое содержимое. Я никогда не видел топоров, хранящихся в таких условиях. Костя натянул перчатки и только после этого решился вынуть инструмент из чехла. Топор был прекрасен. Если мне суждено погибнуть на плахе, пусть у палача в руках будет этот шедевр.
– Подержи!
Несколько дней назад я бы мог только мечтать об этой команде. Держать надо было Хану. На ощупь она была… Зачем Костя включил свет?!
У Кости, по-видимому, имелся большой опыт дровосека. На «отруб» Ханы у него ушло два точных движения. Кофман был отделен одним движением. Сложнее получилось с Ренатом. Перед тем как приступить непосредственно к отсекновению, пришлось повозиться с тем, чтобы голова Рената не осталась внутри Бурхаи. Ветка торчала прямо у него из макушки. Если бы не состояние полной апатии – быть бы моему ужину вдалеке от моего желудка.
Пока я оттаскивал бывшие отростки в жилую часть этажа, Костя продолжал орудовать топором. Не знаю, что он там выстругивал, я был занят. Я искал признаки того, что еще несколько минут назад мои подопечные были частью целого. Их не было.
– Марк! Сюда!
Вообще-то помощь была нужна мне. Если Ренат и перестал быть частью дерева, это не значит, что он весил меньше здоровенной колоды. Впрочем, Косте тоже было от чего устать. Дыра, которую он прорубил в Бурхаи, могла бы стать памятником деревянного зодчества, если не по изысканности формы, то уж из-за размеров – наверняка.
– Нужно вытащить одним движением, ты готов?
Я не был готов, но хотел покончить с этим делом поскорее. Внутри дерева в позе зародыша нас ждал Георгий Васильевич собственной персоной. Короткая стрижка его не портила. В отличие от остальных он был покрыт чем-то липким. Наверное, смолой… Его череп был цел. Практически как новый.
* * *На этот раз Костя приехал ко мне в офис. Ко мне – это в «Объединенные системы». Фактически я уже закончил то, ради чего меня нанимали, и пусть платили здесь хорошо, и с учредителями я теперь был знаком более чем близко, но… хорошо то, что кончается. И дело не в том, что я не оценил перехода из состояния «Где взять деньги?» в состояние «Куда девать эти бабки?». Просто я впечатлительный, и иногда мне кажется, что если еще пару недель я посижу на этом стуле, за этим столом, на этом этаже… То в один прекрасный день обнаружу, что стал всего лишь отростком большого кактуса в золотой кадке. К тому же у меня было предчувствие…
Константин уже минут пять стоял, ожидая, когда я перестану делать вид, что не способен заметить этого мастера топора. Еще минут пять до этого он пытался меня найти. Когда вокруг несколько десятков человек что-то прикручивают, прилаживают, тянут бесконечные провода и время от времени роняют что-то дорогое и бьющееся… пять минут – это быстро.
– Марк?
Рано. Пусть еще потопчется.
– Не мешает?
– Что не мешает?
– Камень за пазухой не давит на внутренние органы?
– Давит.
Камень давил, и его давление не могла унять даже такая приятная мелочь, как неожиданный размер моего счета в банке. Это были не самые большие поступления в моей жизни и даже не средние. Но для нынешнего беззаказного времени это было действительно хорошо.
– Костя, мне казалось, что «не местный» – это несколько более приземленно…
Константин вздохнул. Вздох его, вероятно, обладал мощным распугивающим действием. Внезапно этаж опустел, словно каждый сотрудник почувствовал крайнюю необходимость именно сейчас покурить, отлить, срочно попасть на прием к начальству – что угодно, только чтобы оказаться не здесь.
– Ты все видел. Тебе все сказали. Просто иногда нужно понимать буквально. Не местные мы. Поезда туда не ходят, и на самолете не долететь. Материнское дерево – это и есть материнское дерево. Оно позаботится – о ранах, быть может, на первый взгляд смертельных, или о ранах душевных… Но это лишь дерево. А у каждого дерева должен быть садовник…
– А у садовника должен быть топор… Угадать, Костя, зачем ты сюда пришел?
– Угадывать – не надо. Останешься?
– Прости, Костя, – ухожу.
Нет ни одной настоящей причины, почему я уходил. Но у меня действительно было предчувствие.
Оборудование, заказанное мною: несколько сотен камер, микрофонов и тысяч соединений, – устанавливали почти неделю. Еще неделя ушла на всевозможные отладки. А еще через месяц проблема кадров в «Объединенных Системах» была решена. Не то чтобы мне удалось решить проблему текучки… Просто теперь текучка не казалась чем-то угрожающим. По количеству кандидатов на место мы проигрывали ВГИКу, но обгоняли МГУ.
Вероятно, из-за острого приступа жадности Костя выплатил мне еще одну премию – в обмен на отказ от авторских прав на проект. Проект, напрочь лишивший компанию кадровых проблем, я назвал простенько и со вкусом – «Командный дух». Не верю, что вы не видели: «Каждый день на канале СТВ – единственное реалити-шоу про жизнь офиса». Рейтинги зашкаливают. Этажи без стен для телевидения – лучше не придумаешь. Ставки на тех, кто следующий вылетит из компании. Интересно, от чего «Объединенные Системы» сейчас получает больший доход – от шоу или от основного вида деятельности?
Думаю, если Хана снова решит кого-то убить, она сможет объявить конкурс среди желающих стать жертвой звезды.
Этот кризис явно не тянул на глобальность, зато решение проблемы у меня получилось масштабным. Привычка.
* * *Чувство счастья от того, что будильник не нужен, и все равно – суббота или понедельник… еще не успело притупиться, когда почтовый ящик начал наполняться предложениями от потенциальных клиентов. Борьба с угрозой нашествия денежных знаков шла с переменным успехом. Лень и жадность с трудом пытались выявить сильнейшего, а поле битвы утешало себя спиртным, когда мое предчувствие обрело плоть…
Молния, прорезавшая воздух моего двора, обошлась без грома. Зато теперь между соседскими автомобилями висела огромная маслянистая капля. В последний раз я ее видел, когда Элли бросила меня, в знак прощания сделав круг над домом.
Я не дождался звонка, стука в дверь или вежливого покашливания. Элли просто материализовалась у меня на коленях, как будто никуда не улетала.
– Соскучился?
Через несколько минут она снова улетит, но на этот раз в экипаже космической яхты найдется место для специалиста по кризисам. Я действительно соскучился.
Сегодня она не маскировалась, зачем? Несмотря на лиловый оттенок кожи, довольно сильно выпирающие клыки, остроконечные уши с кисточками а-ля рысь, она была мне милее любой женщины этой планеты. И дело даже не в том, что мы земляки.
Шанс для неудачника
На этот раз не повезло сержанту Питеру. Мало того что его смена пришлась на субботу. Так еще и началась эта суббота с того, что корабль лаков «Счастливый» пошел на посадку в главном космодроме Фэйта.
Это было страшно. Питер слышал, как дребезжат плиты обшивки «Счастливого». Раньше он ни за что бы не поверил, что в момент посадки корабля можно услышать что-то, кроме рева тормозных двигателей.
В эту субботу сержанту довелось услышать еще один редкий звук. Двигатели «Счастливого» выключились за мгновение до того, как посадочные опоры коснулись плит космодрома. Если бы это был любой другой корабль, Питер вызвал бы медиков и группу захвата. На этот раз он ограничился ремонтной бригадой. Лаки были слишком везучими, чтобы с ними случилось что-то действительно серьезное.
Трое лаков, прилетевших на Фэйт, от космодрома направились к старинному зданию в центре столицы. В Доме Правительства их никто не ждал, но по странному совпадению в эту субботу министр иностранных дел оказался на посту – в своем кабинете. Охрана, всегда внимательная, сегодня так увлеклась трансляцией футбольного матча, что отреагировала на лаков лишь в тот момент, когда они уже поднимались на второй этаж по роскошной министерской лестнице.
Ни один из лаков не обернулся – ни когда охрана пыталась что-то крикнуть вслед, ни когда пуля взорвала лепку над их головами. Потом пошли осечки. Стоило охраннику нацелить пистолет на одного из лаков, как оружие теряло способность стрелять. Ворвавшись в кабинет к министру, охрана была министром же остановлена. Лаки уже сделали то, зачем пришли. Перед главным дипломатом Фэйта лежал желтоватый свиток, запечатанный сургучом. Лаки не обращали внимания на охрану и протоколы, но свято чтили собственные традиции. На родной планете лаков – Дестини – так оформляли и так вручали один документ. Ультиматум. По традиции, которая существовала только на Дестини, даже если ультиматум принимался, положено было дать два ответа. В одинаковых запечатанных конвертах. В одном – капитуляция. В другом – договор о вечном мире. Лак наугад выбирал конверт, этого было достаточно. Лаки слишком верили в удачу, чтобы ставить её под сомнение.
Трое чудом долетевших на корабле-развалюхе, трое игнорировавших выстрелы и свято верящих в собственную неуязвимость дали Фэйту время и возможность выбора. Неделю на то, чтобы решить – воевать или сдаться. Вероятно, ситуация приобрела бы более достоверные черты, если бы правительство Фэйта не знало всё о военной мощи Дестини. Лаки были храбры, быть может, даже безумно храбры, но одного этого для планеты, чей военный флот насчитывал два корабля, один из которых сейчас находился в ремонтных доках Фэйта, было маловато. Флот Фэйта насчитывал более сотни судов, включая два крейсера имперского класса.
До окончания ультиматума оставалось два дня, когда правительство решило обратиться к моим услугам.
Так это обычно и происходит. Меня порекомендовали в тот момент, когда уже были испробованы гадалки, политологи и запрос в Лигу Миров. Только после всего этого вспомнили о том, что кто-то когда-то, кажется, упоминал кого-то такого, который, чем черт не шутит – терять-то все равно нечего, – почему бы не попробовать?
Это может показаться странным, но у меня плохая репутация. Зарабатываю я много, но редко. Проблема в том, что я единственный в населенной Вселенной специалист по глобальным кризисам. И дело не в том, что по-настоящему глобальных кризисов мало. Дело в том, что никто-никто не верит, что с ними может справиться специалист и что этот специалист существует. Моя девушка Элли считает, что мне нужна реклама. В моем случае это будет сильно смахивать на обещание Судного Дня.
Есть нюанс – я не занимаюсь цунами, схождением с орбит и взрывами сверхновых. Как правило.
Меня везли на Фэйт с таким тактом, что я стал всерьез думать о том, что сделан из чего-то очень тонкого, страшно бьющегося и легко воспламеняющегося. Наверное, они думали, что я согласился по ошибке.
Правительство Фэйта не стало оборудовать для меня кабинет. И в гостиницу меня не повезли тоже. Они просто выгнали немногочисленных посетителей из зала библиотеки, целиком посвященного лакам. Поверить в то, что все это кто-то в состоянии прочесть, было почти так же трудно, как поверить в то, что кто-то все это написал.
Если бы не сумма, переведенная на мой счет… До того как я приготовился говорить об авансе. Если бы не сумма – я бы отказался. Еще. Мне нравилось на Фэйте. Что совсем странно, мне понравился министр иностранных дел этой планеты.
Вероятно, чтобы я почувствовал себя совсем как дома, в библиотеку принесли кровать, стол и шкаф.
Фэйт не удивлял. Не блистал. Снег, дождь и град шли одновременно. Ветер, постоянно менявший направление, вероятно, был причиной местного характера. Среди местных жителей было немало упрямцев, но ни одного хитреца.
Космопорт был похож на огромный сарай, но в этом сарае было все, что нужно. Такими же были корабли Фэйта – если в них и была эстетика, то только потому, что этого требовали законы физики – совпало так.
Такой же было все на этой планете, от библиотеки, в которой, как предполагалось, я буду работать, до казино, где меня нашел министр. Я не игрок, просто до того, как министр нашел меня, я нашел в казино лаков.
На любой другой планете за мной послали бы сотрудников службы безопасности. Только не на Фэйте.
Министр притащил две огромные чаши с местным напитком – горячим, сладким и алкогольным, как раз настолько, чтобы оказаться лучшим напитком для местной погоды. Заговорил министр минут через пятнадцать. Вероятно, не хотел мне мешать наблюдать за лаками и наслаждаться напитком.
– Я вас представлял иначе. – И я представлял себе министров по-другому. Этот был невысоким, с окладистой бородой, широкими плечами и шеей борца. – Думал, к нам заявится целая команда с кучей техники и собственным поваром.
– Я тоже не знал, что министры ходят без охраны.
– Нигде не мог найти вашей фамилии, можно называть вас просто Марк?
– Легко, у моего народа нет фамилий.
– Забавно. У лаков тоже. У них вообще мало чего есть, тем они и опасны. Конечно, мы выиграем эту войну, но те, у кого почти ничего нет, ничего не теряют. А нам проще сдаться. Вы меня понимаете?
Министра не смутило, что я не ответил, ему было достаточно того, что я его услышал.
– Я навещу вас утром… – все-таки он был не один. Ведь не могли все эти люди уйти из казино одновременно просто так?
Лаки были очень везучими. Везучими настолько, что правительство Фэйта было склонно скорее принять ультиматум, чем рискнуть объявить войну. Соотношение сто к одному показалось им недостаточно убедительным, когда речь шла о противостоянии с Конфедерацией Дестини. Лаки были слишком везучими, чтобы хотя бы один человек на Фэйте верил в то, что они в состоянии выбрать конверт с условиями вечного мира. Как-то сразу захотелось предложить сделать два одинаковых конверта. Быстро расхотелось. Эпос планеты Дестини в основном был посвящен тому, как безжалостные лаки расправлялись с теми, кто пытался их обмануть.
Послы Дестини решили дождаться ответа в лучшем отеле Фэйта. На самом деле лучшим было казино, отель был всего лишь платным приложением, необходимом для тех, кто не хотел отрывать от игры время на приезд и отъезд. Стоит ли говорить о том, что казино вместе с отелем больше всего напоминало космопорт, то есть тоже сарай, но поменьше?
Лаки играли и ждали ответа. И ультиматум, и ответ на него можно было передать по дальней связи. Лаки считали иначе. Лаки чтили собственные традиции.
За пять дней, проведенных в казино, они ни разу не проиграли. Если так пойдет и дальше, им не понадобится воевать с Фэйтом, они его просто купят.
Везение лаков было оплачено тысячами поколений рождавшихся и погибавших на просторах Дестини. Человек, так назвавший планету, обладал своеобразным чувством юмора. Вероятно, имелась в виду та самая судьба, от которой не уйти. На Дестини мог выжить только невероятно везучий человек.
Спонтанные землетрясения и внезапно налетающие ураганы, магнитные бури, блуждающие реки, мгновенное изменение температуры от минус до плюс пятидесяти… Кусок железа, случайно заброшенный на эту планету, давно бы раскрошился. Лаки крепчали. За последние несколько поколений появилось несколько лаков, умерших своей смертью. Стоило ли удивляться, что правительство Фэйта собиралось через сорок восемь часов принять ультиматум?
Как можно победить в войне, если случайности превращаются в закономерности и каждая – против? Снайпер чихнет в момент выстрела, взводный перед атакой от спазма лишится голоса, часовой заснет? Ракеты взорвутся, не покинув спусковых шахт, флот, быть может, даже не сумеет вылететь из доков, наземная оборона из-за сбоя систем наведения потеряет цели…
Хотелось себя утешить мыслью, что везение лаков распространялось только на их планету, но история с доставкой ультиматума и столбики выигранных фишек говорили о другом. Я все ждал, непонятно чего, вероятно, тоже какого-то дикого везения, и оно не задержалось. На всякий случай я подошел поближе, чтобы как следует рассмотреть его – человека, который выиграл у лака. Везение получилось неполным – у лака выиграл другой лак. Фишка была в том, что впервые в этот вечер два лака сошлись у одного стола. У шарика на рулетке просто не осталось выбора.
Остаток дня я провел в библиотеке. Если я все правильно понял, ряд ученых пытались найти у лаков то, чего у них никогда не было, – государственное устройство. Небольшие кланы общались друг с другом в режиме – продать что-то ненужное, купить что-то важное.
Такая вещь, как ультиматум другой планете, была новинкой для Дестини. Обычно так выясняли отношения кланы лаков. Хроники пугали – ограничение свободной воли лаков, а принятие ультиматума – это всегда ограничение свободной воли, заканчивалось одинаково – вместе со свободой лаки теряли удачу. На Дестини это означает смерть.
Утром министр ждал меня в пяти метрах от моей постели. Все в той же библиотеке. Как обещал. Обычно я предпочитаю более значительные расстояния между собой – только что проснувшимся – и работодателем. Сегодня это было даже кстати. Мне нужно было получить от него ответ на один-единственный вопрос. Что может сделать лака счастливым? Точнее – что может сделать лака счастливым серьезнее, чем полная капитуляция Фэйта?
Ответ министра был быстрым, подробным и точным. И совершенно неоптимистичным.
Лаков интересовали деньги. Но дело даже не в том, что они при желании могли очистить любое казино. Просто, если Фэйт сдастся – все деньги Фэйта и так достанутся лакам. Лаки любили женщин, но разве эта не самая старинная из привилегий завоевателей? Лаки хотели славы, но и тут выполнение ультиматума автоматически сделает их героями школьных учебников.
Было еще кое-что по мелочам, типа бессмертия, хорошего образования для детей и вообще детей – желательно много и мальчиков.
Я оставил министра с его ожиданием. Мне нужно было подумать. Если я не знаю еще чего-то важного о лаках, я уже все равно не узнаю – так что осталось найти выход. Как неудачнику победить счастливчика, причем «терпение и труд» в нашем варианте не работали.
Машина, которая приехала за мной, была создана коренным жителем Фэйта. В ней не было ни одной кривой поверхности. Зато ехала она быстро, мягко и места хватило для всех. За мной приехали двое, не знаю, как по боевым качествам, но по весу каждый из них стоил пятерых.
На этот раз охрана Дома Правительства была внимательна, а может, им просто запретили смотреть футбол. К тому же, кажется, кто-то им намекнул, что, если меня хорошенько потереть, я начну выполнять желания. Отпустили меня неохотно, с явным желанием повторить процедуру обыска.
Потолок над лестницей, по которой мы поднимались, все еще хранил следы предупредительного выстрела, но я бы не сказал, что лепка от этого стала хуже.
В этом здании вообще трудно было что-то испортить. Зал, в который меня привели, больше всего напоминал столовую. То есть комнату, в которой собирается большая семья, чтобы помолиться и приступить к трапезе. Семеро плечистых мужиков внимательно рассматривали меня и были похожи на братьев. Не удивлюсь, если окажется, что Дом правительства строило это самое правительство. Эти бы – точно справились. Чувствовалось в них то, чего я искал, но так и не нашел в лаках, – эти были командой.
– Марк, вы нашли решение?
Минуту назад я бы вернул гонорар. Сейчас – я знал рецепт.
На Фэйте большие проблемы с бюрократией – в смысле её полного отсутствия, хотя, может, это на них так ультиматум повлиял… Правительство Фэйта уложилось в час. Печати поднимались и падали, суетились референты, хлопотали юристы. Все было сделано вовремя – до истечения ультиматума. Оставалось ждать, когда лаки придут за ответом.
Очень хотелось что-нибудь выпить, до состояния, когда уже не так важно все, кроме очередной порции выпитого. Не в этой компании. Правители Фэйта сосредоточенно изучали двери в зал. Двери как двери, большие и тяжелые, как будто на этой планете существует что-то легкое и маленькое.
Лаки появились за пять минут до истечения срока. Два конверта ждали их на столе. Я так и не смог спрогнозировать, кто из лаков будет выбирать конверт. Выглядело это странно, не сговариваясь, они одновременно взяли конверт, лежащий слева от них, причем ни один из них не удивился синхронности выбора. Лаки не удивляются. На Дестини удивляющиеся давно вымерли, удивление – роскошь для миров поспокойнее.
* * *Сержанту Питеру не повезло еще раз. На этот раз в его смену лаки улетали. На всякий случай сержант не стал задерживаться на стартовой площадке – мало ли. Но после доков Фэйта корабль ушел в небо, как по линейке.
Через несколько часов вслед за кораблем лаков стартовали корабли Фэйта – персонал для расширяющегося посольства на Дестини. Вечный мир требует серьезного подхода.
Меня провожал министр. Я знал, что охрана где-то рядом, но мне было все равно. При желании, министр мог бы придушить меня и самостоятельно, перед посадкой он меня обнял. Бывало и хуже, но тогда меня пытались убить.
– Сынок, как ты это сделал?
– Все сделали вы.
– Я понимаю, но я не понимаю, как это сработало.
За час работы правительство Фэйта создало небольшой банк и подарило его тем трем лакам, которые привезли ультиматум. Тут же назначенный управляющий банком купил небольшой телеканал и несколько массажных салонов. Деньги, женщины и слава – все это было в распоряжении лаков. Было только одно условие – война между Дестини и Фэйтом аннулировала сделку. Никакая победоносная война не сделала бы богаче именно этих трех лаков, и пусть сами они об этом не знали, об этом знало их везение.
Им повезло. Лакам всегда везло. Но главное, что везло им каждому в отдельности.
Настоящая любовь
…Зато пива здесь было – немерено. На ночь точно хватит, а в утро верилось слабо. Мне ни разу не доводилось слышать, чтобы после атаки панцирников кто-то выжил. Если быть более точным, мне не доводилось слышать, чтобы выжил любой, кто увидел панцирника. Я был первым. Но это ненадолго. Где-то до утра.
Пятый бокал пива, а я все не чувствую вкуса. Если утро все же наступит, оно должно меня научить одному – верить клиентам нельзя. Даже если они оплатили аванс. Особенно когда они оплатили аванс, не торгуясь, огромный. Денег у меня было много. Непонятно только, на что их тут можно потратить. Пиво, кое-что крепче, нехитрая закуска, при желании можно купить весь этот кабак вместе с номерами на втором этаже и десятком женщин разного возраста, веса, роста, умения. Одна сидела напротив. Конечно, если она еще на сантиметр задерет юбку, я не выдержу и брошусь к ней в объятия. Сейчас.
Что во мне такого привлекательного? Обгоревшая одежда, одна штанина короче другой, и вовсе не потому, что симметрия вышла из моды. Просто этот кусок горел быстрее, чем все остальное.
Мой корабль упал в двух кварталах отсюда. Если бы не панцирники, я бы убил сотни людей и развалил пару домов. Панцирники проделали всё это неделю назад, поэтому единственным пострадавшим оказался я.
Спасти удалось немного – только то, что было на мне, если забыть о штанах.
В корабле осталась куча полезных вещей типа коммуникатора, оружия и нормальной одежды. Осталась – это несколько преувеличено. Ярко и хорошо горела – так вернее. Я не слышу одним ухом. И очень хочется умыться. Что она на меня так смотрит? Я и так знаю, что весь в пыли, крови, но эта чертова пивная – единственное, что светилось в округе, и у меня просто не было сил идти дальше. Я первый раз пью пиво на такой высоте. Я бывал в ресторанах, расположенных куда выше, но там как-то все больше напитки благородные и дорогие. Пивная на седьмом этаже – это довольно причудливо. Будь она на первом, я бы её скорее всего просто не заметил. В округе почти все дома двух-трехэтажные, и этот воспринимался почти что башней. Выше – только звезды. Проклятые звезды.
У них тут только пиво и пиво покрепче. Электричество идет от чудом уцелевшего кабеля, и холодильник полон. Место, в котором мне отчаянно хотелось бы осмотреться и попытаться привести себя в пристойный вид, отсутствует напрочь. Может, у них не принято? А кружки с виду чистые…