Барби вышел до того, как Рэндолф наставил на него пистолет. Потому что бывали несчастные случаи. Иной раз совсем не случайные.
Барби увидел недоумение Расти и проникся еще большей симпатией к такому наивному фельдшеру. Увидел Джину Буффалино и Гарриет Бигелоу, их широко раскрытые глаза. Но в основном сосредоточился на чифе Рэндолфе и его копах. Все стояли с каменными лицами, разве что в глазах Тибодо и Дилессепса читалась удовлетворенность. Для них это была всего лишь расплата за ту ночь у «Дипперса». И расплачиваться, похоже, предстояло по полной.
Расти встал перед Барби, словно заслоняя его.
– Не делай этого, – прошептал Барби.
– Расти, нет! – вскрикнула Линда.
– Питер, в чем дело? – спросил Расти. – Барби помогает мне и делает это чертовски хорошо.
Барби боялся отодвинуть здоровяка фельдшера, боялся даже прикоснуться к нему. Он лишь поднял руки, очень медленно, ладонями вперед.
Увидев, как Барби поднимает руки, Младший и Фредди Дентон направились к нему. Быстро. Младший даже толкнул Рэндолфа, и «беретта», зажатая в кулаке чифа, выстрелила. Грохот раздался оглушительный. Пуля вонзилась в деревянный пол в трех дюймах от правой ноги Рэндолфа, оставив на удивление большую дыру. В воздухе повис запах сгоревшего пороха.
Джина и Гарриет закричали и бросились бежать к главному коридору, перепрыгивая через ползущего по полу Джо Боксера. Тот втянул голову в плечи, а его всегда аккуратно зачесанные волосы падали на лицо. Брендэн Эллерби, которому свернули челюсть, пнул стоматолога в плечо, когда тот проползал мимо. Жестянка выскочила из руки Боксера, ударилась о стол регистратора, раскрылась. Зубы, которые с таким тщанием собирала Тори Макдональд, разлетелись в разные стороны.
Младший и Фредди схватили Расти, который и не пытался сопротивляться. На его лице читалось полнейшее недоумение. Копы оттолкнули фельдшера в сторону. Ноги его заплелись. Линда попыталась удержать Расти, но они вместе упали на пол.
– Какого хрена?! – проревел Твитч. – Какого хрена?!
Чуть прихрамывая, Картер Тибодо направился к Барби, который видел, что его ждет, но рук не опускал. Потому что, если б опустил, его могли убить. И не только его. После того как выстрелил один пистолет, шансы, что выстрелят другие, повысились.
– Привет, дружище. А ты, однако, даром времени не терял. – Тибодо ударил Барби в живот.
Тот напряг мышцы, готовясь к удару, но все равно согнулся пополам. Силы у Тибодо хватало.
– Прекратите! – прокричал Расти. На лице все еще отражалось недоумение, но теперь к нему добавилась злость. – Немедленно прекратите, к чертовой матери!
Он пытался подняться, но Линда обвила его руками и не пускала:
– Нет! Нет! Он опасен!
– Что? – Расти повернул голову и изумленно посмотрел на жену: – Ты рехнулась?
Барби по-прежнему поднимал руки, показывая копам, что они пустые. Стоял он согнувшись, так что возникало впечатление, что Барби низко кланяется, приветствуя их.
– Тибодо, отойди! – приказал Рэндолф. – Этого достаточно.
– Убери пистолет, идиот! – крикнул Расти чифу. – Хочешь кого-нибудь убить?
Рэндолф бросил на него полный презрения взгляд, повернулся к Барби:
– Выпрямляйся, сынок.
Барби выпрямился. Превозмогая боль, но выпрямился. Он знал, что сейчас катался бы по полу, жадно ловя ртом воздух, если б не приготовился к удару Тибодо. И тогда Рэндолф попытался бы поднять его на ноги пинками? И другие копы присоединились бы к нему, несмотря на большое количество зрителей, которые теперь подбирались поближе, чтобы лучше видеть? Разумеется, потому что кровь в копах кипела. Так уж обычно разворачивались события в подобных ситуациях.
– Я арестовываю тебя за убийства Анджелы Маккейн, Дорин Сандерс, Лестера Коггинса и Бренды Перкинс.
От каждого имени Барби вздрагивал, но последнее поразило его в самое сердце. Эта славная женщина забыла про осторожность. Барби не винил ее – она так горевала по мужу, – но мог винить себя, потому что позволил ей пойти к Ренни. Более того, подтолкнул к этому.
– Что произошло? – спросил он Рэндолфа. – Что, во имя Бога, вы сделали?
– Как будто ты не знаешь, – фыркнул Фредди Дентон.
– Что же ты за маньяк такой? – Лицо Джекки Уэттингтон перекосило от презрения, глаза стали маленькими от ярости.
Барби их проигнорировал. Он всматривался в лицо Рэндолфа, по-прежнему не опуская рук. Требовался лишь малейший повод, чтобы копы набросились на него. Даже Джекки, обычно милейшая женщина, могла к ним присоединиться, пусть ей требовалась веская причина, а не повод. А может, и этого не требовалось. Иногда ломались и хорошие люди.
– Тогда у меня есть вопрос получше, – продолжил Барби. – Почему вы позволяете Ренни творить такое? Это же его дела, о чем вы прекрасно знаете. Все следы ведут к нему.
– Заткнись! – Рэндолф повернулся к Младшему: – Надень на него наручники.
Младший потянулся к Барби, но, прежде чем успел коснуться его, Барби убрал руки за спину и развернулся. Расти и Линда оставались на полу. Линда обнимала мужа, удерживая его.
– Помни, – сказал ему Барби, когда пластиковые наручники стянули запястья, врезаясь в кожу.
Расти встал. Когда Линда попыталась удержать его, оттолкнул ее и одарил взглядом, которого она никогда не видела. В нем читалась суровость, упрек, но и жалость.
– Питер, – обратился он к начальнику полиции, а когда тот начал отворачиваться, возвысил голос до крика: – Я с тобой говорю! Смотри на меня, когда я это делаю! – Рэндолф повернулся. Его лицо превратилось в каменную маску. – Барби знал, что вы идете за ним.
– Конечно, знал, – вставил Младший. – Он, возможно, псих, но ведь не дурак.
Расти на него и не посмотрел.
– Он показал мне руки, лицо, поднял футболку, чтобы я мог увидеть его живот и спину. Все чисто, не считая синяка, который появится после удара Тибодо.
– Три женщины! – подал голос Картер. – Три женщины и священник! Он это заслужил.
Расти по-прежнему смотрел на Рэндолфа:
– Это подстава.
– При всем уважении к тебе, Эрик, это не твоя епархия. – Рэндолф убрал пистолет в кобуру. К всеобщему облегчению.
– Совершенно верно, я – лекарь, не коп и не адвокат. И говорю тебе следующее. Если мне доведется увидеть его, пока он будет под твоей опекой, и у него обнаружатся ссадины и синяки, да поможет тебе Бог.
– А что ты собираешься сделать? Позвонишь в Союз гражданских свобод? – Губы Френка Дилессепса побелели от ярости. – Твой друг забил до смерти четырех человек. У Бренды Перкинс сломана шея. Одна из девушек была моей невестой, и она изнасилована. Вероятно, и после смерти, и до нее: так все это выглядит. – Большинство тех, кто разбежались при выстреле, уже вернулись, и теперь по толпе пронесся стон. – И такого парня ты защищаешь? Да тебя самого надо за это посадить в тюрьму!
– Френк, заткнись! – бросила Линда.
Расти посмотрел на Дилессепса, мальчика, которого он лечил от ветряной оспы и свинки, из волос которого выбирал вшей – Френк привез их из летнего лагеря, – которому гипсовал левую руку, сломанную во время игры в бейсбол, а однажды, у двенадцатилетнего, снимал жуткий зуд, вызванный ядовитым плющом. Он видел мало общего между тем мальчиком и этим мужчиной.
– И если меня посадят в тюрьму? Что потом, Френк? Что будет, если у твоей матери случится очередной приступ желчнокаменной болезни, как в прошлом году? Мне придется подождать с лечением, пока ее не пустят в тюрьму?
Френк шагнул к нему, поднимая руку, чтобы отвесить оплеуху или ударить кулаком. Младший перехватил ее:
– Он свое получит, не волнуйся. Все получат, кто на стороне Барби. Когда придет время.
