Теперь лезвие меча работало как стекло солнцезащитных очков.
3
Паша оказался в странном месте среди выжженного пространства и большого здания с двумя трубами, уходящими в небо.
Из труб шел густой черный дым и превращал белые тучи в черные. Вокруг помимо мелкой желтой травы выглядывали из земли пни, очень похожие на тот, который оставило после себя Дерево на холме, после того как ушло.
Мальчик почувствовал чье-то прикосновение у себя на плече. Он обернулся и увидел мужчину с небольшой бородой, в очках и пивным животом. У него острый нос и въедливый взгляд.
– Смерть – это только начало, – сказал мужчина, в котором Паша сразу же признал дровосека.
Звонземля
1
Меня разбудил лохматый и седой старик с сачком для ловли бабочек.
– Тебя к телефону, – сказал он и протянул трубку.
Я взял и приложил динамик к левому уху. Я услышал женский плач, сопровождающийся шипящими, трескающими помехами.
Старика звали Пазузу. Он напоминал скорее умственно отсталого, нежели гения. После того как я поделился с ним черным бананом, он увязался за мной как хвостик, прихватив свой дисковый телефон, который иногда звонит, будучи не подключенным к сети.
Я думал, что в телефон встроен какой-то моторчик, который срабатывает по таймеру, потому-то сколько бы раз я ни снимал трубку и прислушивался, мне никто не отвечал.
Но в этот раз все иначе.
Я взял дисковую коробку и покрутил ее перед лицом, внимательно разглядывая. Я искал провод, который должен был отходить от коробки и куда-то быть вставленным.
Никакого провода я не нашел.
– Признавайся, Пазузу, как ты это делаешь? – сказал я. – Признавайся скорее, или я разобью твой аппарат и сам узнаю.
– У тебя не получится его разбить, – сказал старик.
– Уверен?
Улыбаясь, Пазузу закивал головой: «абсолютно уверен».
Я с силой уронил дисковый телефон об асфальт, и он разлетелся на множество составляющих.
– У меня получилось, – сказал я, посмотрев на старика.
Пауза.
– Я же говорил, что у тебя все получится, – сказал он, самодовольно задрав подбородок.
Отрывок из рассказа, найденного мною на свалке (1):
Деньги развращают человека. Но я, видимо, не человек, раз купюры для меня ничего не значат. Меня развращает другое. Точнее, другая. Девочка Маша, которая сидит со мной за одной партой.
Она гладит мне ногу во время урока. Начинает с коленки и поднимается выше. Когда ее ладошка ложится на мои яйца, я выбрасываю руку вверх и умоляю учителя выпустить меня в туалет…
2
Ничего необычного внутри телефона я не обнаружил. Может быть, внутри его и было что-то необычное, но из-за своей некомпетентности я оставил «моторчик» без внимания.
3
На льдине плывет Квазирид. Я предпочитаю эльфийским озерам традиционные земные реки… Над Квазиридом летают хищные птицы. Животное при смерти. Как только он испустит последний выдох, пернатые падальщики набросятся на мясо. Но пока животное не дает птицам сесть на себя, дрыгая щупальцами, отмахиваясь от них, как от мух.
Я снял свою грибную шляпу в знак уважения перед этим величественным созданием. Я рассчитывал, что через минуту услышу звон колоколов из церкви на том берегу… И я дождался. Попы задергали веревки на вершине храма Бога. Центральные звуки разнеслись во все стороны.
Щупальца Квазирида упали на льдину. Птицы упали на еду.
Я заплакал, но с ощущением собственной правды, а не ущербности.
4
Я рылся в картонной коробке, которую кто-то вынес на улицу и поставил возле мусорного бака. Пазузу грелся возле ржавой бочки, в которой разведен костер, и с кем-то разговаривал по новому телефону, который почти сразу после «поломки» старого нашел на городской свалке в объятиях плюшевого крокодила. Этот дисковый телефон так же звонил без каких-либо видимых причин.
– Любовь делает из нас дураков, согласен, – говорил Пазузу кому-то на той стороне. – Но я не понимаю, что ты хочешь этим сказать в контексте «теории автора».
Отрывок из рассказа, найденного мною на свалке (2):
Я стою в туалетной кабинке напротив унитаза и смотрю вниз. Синяя залупа выглядывает из-под крайней плоти.
Слезы потекли. Не из залупы, а из глаз. Меня домогаются, а я ничего не могу сделать, чтобы приставания прекратились. Я жаловался отцу, но он сказал, что я счастливчик, после того как увидел фото Маши.
Свет в туалете выключился. Я запаниковал. Пися задрожала, пришлось попридержать.
Запахло дерьмом. Аромат токсичного поноса, который родился из переваренных мидий и пережаренных неощипанных енотов, ударил в нос.
Вытянув руки перед собой, я двигался по направлению к выходу на ощупь. Мои ладони коснулись чего-то мягкого и упругого.
– Значит, ты меня все-таки хочешь, – услышал я знакомый голос и моментально отдернул ладони.
– Не-нет… Я не хочу тебя.
– Не сопротивляйся, Никита, все будет заебись. Я хочу этого даже больше, чем ты…
Я отступал назад до тех пор, пока не уперся затылком в стенку туалетной кабинки.
– Я ничего не хочу, сказал же! – воскликнул я. – Это ты выключила свет?.. Выпусти меня, дай пройти.
Она прикоснулась своими губами к моим губам. Ее язык извивался у меня в ротовой полости, как облезлый слизняк.
В кармане я нащупал свернутую бумажку.
