Алгоритм одиночества

Глава 5

Пронзительная вибрация проекционного браслета выдернула Антона из душных, тревожных снов. Вчера он сильно перебрал, и теперь голова словно взрывалась изнутри при малейшем движении.

Приоткрыв один глаз, он поморщился и вспомнил, что забыл вчера снять контактные линзы. Экран на предплечье показывал десять непрочитанных сообщений в «PostОмат», но Антон пока не был готов с ними разбираться. Поспешно проглотив две таблетки ибупрофена, он отыскал в глубине сумки очки и пару минут прокручивал ленту новостей, пытаясь прийти в себя. Рука уже потянулась к бездымной сигарете, но желудок взбунтовался при мысли о горьком привкусе.

Сегодня Антону нужно было снова навестить отца. Врач ждал ответа по поводу реабилитации, но речь о деньгах вчера так и не зашла. Антона все еще трясло от едких слов Олега, бьющих прямо в цель. Он злился на себя за то, что не разукрасил его высокомерную физиономию.

Не повышал настроение и вчерашний разговор с куратором. Тот выразил «опасения», что Антон давно не привлекал новых людей в компанию. Он предложил ему перейти на более продвинутую ступень, с лучшими условиями и доходом, но была одна проблема: стоила она восемьдесят тысяч рублей.

Антон просто не мог позволить себе такой пакет, однако от мысли, что он так и не выберется с самой низкой франшизы, его потряхивало. Работа барменом в Сочи не приносила особого дохода, именно поэтому идея развиваться в такой компании, как Affonos Group, ему так понравилась. Больше не пахать всю ночь, не брать двойные смены, позволять себе все, что хочется. Что может быть лучше?

Но привлекать людей в проект оказалось сложнее, чем он думал. Сбежав из Новосибирска, Антон оборвал все связи, а в Сочи у него почти не было знакомых. Желающих изменить свою жизнь было мало, даже притом, что он активно вел блог в «PostОмат». А теперь куратор ясно дал понять, что переход на «следующий этап эффективного сотрудничества» не просьба, а настоятельная рекомендация.

Сейчас у Антона слишком трещала голова, чтобы раздумывать над сложными вопросами, и он решил пока разобраться с тем, что мог контролировать. Первой задачей было поговорить с заведующим отделением (как бы там его ни звали) и спросить, можно ли задержать перевод отца в реабилитационный центр.

Он пока не представлял, где найдет на это деньги, а снова звонить Олегу – все равно что вскрыть себе вены ножом для пиццы, но Антон разрешил себе подумать об этом позже. Наконец, осознав, что может держаться более-менее вертикально, он вышел из затхлого номера гостиницы и отправился к отцу.

Олег, скривив губы, придирчиво рассматривал свое отражение в зеркале. В личном туалете Бориса его никто не беспокоил, и он мог спокойно подготовиться к предстоящей встрече.

Едва ли кто-то сказал бы, что через три года ему будет сорок. В последнее время он старался держать себя в форме, перестал пить алкоголь, и ничто не могло отвлечь его от ежедневной пробежки. Темно-русые волосы подстрижены коротко, что подчеркивало строгость его черт, однако это был стратегический ход, скрывающий едва заметную седину на висках.

Олег вздохнул, вспоминая вчерашнюю ссору. Конечно, он не был доволен тем, что вышел из себя, однако Алина сама виновата. Этот ее братец… приходил в его дом без приглашения, нагло разваливался на диване, еще и денег просил. Обмануть Алину было все равно что спихнуть щенка со стула, но Олега было не так просто провести. «Кто еще сможет защитить ее, раз она такая бесхребетная?» – подумал он.

Осознав, что отвлекся, Олег поправил кобальтово-синий галстук и едва заметно улыбнулся своему отражению. С минуты на минуту в его офис должен был ворваться Антон Штольц…

Антон влетел в здание «Новултус медика» и начал в бешенстве давить на сенсорную кнопку вызова лифта, что совсем не требовалась, но могло хоть немного помочь ему выпустить пар. Лифт доставил его на административный этаж, однако Олега не оказалось ни в кабинете отца, ни в его собственном.

Антон уже готов был разнести все вокруг, но тут кто-то позади него негромко откашлялся. Невысокая брюнетка лет двадцати с опаской смотрела на него.

– Олег Куприянов… где он? – стараясь глубоко дышать, выдавил Антон.

– Вы, должно быть, сын Бориса Александровича? – тихо спросила она. – Меня зовут Марина, я лаборант отдела интеллектуальных технологий. Олег Константинович попросил проводить вас на одиннадцатый этаж.

В неловком молчании они спустились на этаж ниже, и, едва Марина набрала код доступа на небольшой сенсорной панели, Антон промчался мимо нее.

На первый взгляд, отдел интеллектуальных технологий напоминал коридор обычной частной клиники. Панорамные окна подсвечивали его с одной стороны, ослепляя Антона непереносимой белизной. Справа находилось несколько помещений за закрытыми матовыми дверями, не дающими заглянуть внутрь. Самая дальняя из них распахнулась, и Антон увидел Олега.

Не успев подойти или дать себе подумать, Антон заорал:

– Где мой отец?!

Марина слева от него ощутимо вздрогнула, но ему было на это плевать.

– Успокойся, – негромко ответил Олег, поспешив к нему. – Я тебе все объясню.

– Попробуй объяснить, почему я прихожу в больницу к отцу, а мне говорят, что его выписали? – не унимался Антон. – Выписали «под ответственность компании», что это, на хрен, значит вообще? Ты что, его похитил?

– Опять ты драматизируешь, – вздохнул Олег. – Да, я забрал Бориса из больницы, где ему ничем не могут помочь.

– А ты, значит, можешь?

– Именно так. Я же тебе объяснял, что при таком поражении мозга только наш новый чип сможет вернуть ему нормальную жизнь.

– А я тебе сказал, что я против! – Антон сжал кулаки. – Где он сейчас? Я его заберу.

– Заберешь? – фыркнул Олег. – И куда, интересно? В ту захудалую гостиницу, где ты остановился? Или в государственный реабилитационный центр, где логопеды будут учить Бориса складывать кубики?

– В любом случае это мне решать. Я его сын!

– Даже если бы твои усилия имели шансы на малейший успех, уже все равно поздно.

– Что значит «поздно»? – Антон побледнел. – Что ты сделал с ним?

– Дал ему возможность вернуть прежнюю жизнь, – с ядовитым сарказмом сообщил Олег. – Иди за мной. – А затем с теплой улыбкой обратился к лаборантке: – Марина, спасибо за помощь, возвращайтесь к работе.

Олег развернулся и, не дожидаясь Антона, направился к той же двери, из которой вышел ранее. Антону же ничего не оставалось, как последовать за ним.

Сначала он услышал гул. Тихий монотонный гул назойливо жужжал где-то рядом. Постепенно звуки начали обретать четкость, заставляя Бориса сосредоточиться против его воли. Ему хотелось еще немного побыть в том сне, что он видел, но, когда он пытался ухватить этот образ, тот словно рассыпался в его руках.

Голова была тяжелой, все тело казалось неповоротливым и вялым. Шум вокруг него набирал обороты, превратившись наконец в громкую перепалку, которая больно резала слух, раздражая Бориса. К каждому веку словно был привязан небольшой груз, но, постаравшись изо всех сил, он смог чуть приподнять их. Две размытые фигуры рядом с ним громко переругивались. Третья фигура чуть поодаль молчала.

Борис пошире открыл глаза, и одна из фигур превратилась в Олега, его заместителя и главного помощника. Это его совсем не удивило. Человек, что стоял позади, вдруг вступил в разговор, заставив замолчать тех двоих. Борис автоматически бросил туда взгляд и понял, что это Аня, начальник отдела нанотехнологий.

Она подошла ближе к нему и медленно спросила:

– Борис Александрович, вы меня слышите?

Он уже было открыл рот, чтобы ответить, но вместо «Да» из горла вырвались какие-то странные звуки, напоминающие мычание.

– Что с ним? Почему он так говорит? – Послышался панический голос. Борис чуть обернулся на звук и увидел сына. Он помнил, что Антон заходил к нему в больницу пару дней назад, но все еще не мог поверить, что сын, действительно, здесь. За все то время, что они не виделись, Антон стал совсем взрослым. Он изменился, слишком длинные волосы зачесаны назад, помпезные очки на пол-лица. Карие глаза, глаза его матери, сейчас смотрели на Бориса со смесью страха и раздражения. Что в мальчике совсем не изменилось, так это отсутствие сдержанности.

Борис и сам не ожидал той горячей радости, что охватила его при виде сына. В последнюю встречу они оба наговорили друг другу слишком много непростительных слов. Теперь же слабая надежда на примирение зажглась в Борисе. Он привычно решил, что все возможно, если хорошенько захотеть, и приготовился поприветствовать Антона, как должно. Однако из горла, которое стало ему за последнее время абсолютно чужим, снова вырвался лишь этот дурацкий звук.

– Борис, успокойся, – тихо проговорил Олег, наклонившись к нему. – Ты в палате в «Новултус». Вживление прошло хорошо, совсем скоро ты сможешь сказать нам все, что хочешь.

Однако «совсем скоро» не устраивало Бориса. Ему вдруг жизненно важно стало сказать Антону, как он рад его видеть прямо сейчас, сию же секунду. Он, даже не взглянув на Олега, не отрываясь смотрел на сына.

– Пап, что ты хочешь сказать? – Антон неуверенно почесал бороду.

– Ннт, ннт…

Борис почувствовал, как лицо залила краска отчаяния и гнева, на мониторе слева от него резко отразилось повышение пульса. Он уже не слышал, как Аня и Олег кричат ему успокоиться. Мир вокруг стал раскаленным. Ощутив легкий укол, Борис, словно издалека, заметил про себя, что у Ани рука полегче, чем у медсестры в больнице. Затем, давящая темнота подобралась к нему со всех сторон, и он провалился в сон.

Глава 6

После того как женщина с короткими огненно-рыжими волосами вколола отцу снотворное, Антон понял, что больше не может там оставаться. Он вдруг почувствовал полное онемение. Сил не осталось ни на гнев, ни на радость, что Олег все-таки не убил отца, забрав его из больницы.

Им словно управлял кто-то другой, когда Антон спустился на седьмой этаж. Зимний сад матери встретил его багровыми азалиями, которые росли по обе стороны от входа. Сейчас эта буйная зелень и ослепительно-яркие краски резали глаз, и он поспешил в дальнюю часть сада.

За шесть лет тот ничуть не изменился, и Антон по инерции остановился перед ветвистым апельсиновым деревом. Именно здесь они с матерью всегда сидели, пока отец работал днями напролет. Антон опустился на просторный ротанговый диванчик, вдохнув пряный аромат цитрусовых, и мысленно перенесся на много лет назад…

– А это что, мой птенчик? – Золотисто-карие глаза мамы хитро смотрят на шестилетнего Антона.

– Это… канна? – неуверенно тянет он, оглядывая нежно-розовые цветы.

– Да, правильно. А эти?

– Тасмания?

Мама звонко смеется, и этот тягучий, словно мягкая карамель, звук разносится далеко по зимнему саду.

– Почти, дорогой. Гусмания.

– Они похожи на салюты, правда? – важно спрашивает Антон, стараясь показать, какой он взрослый.

– И правда. – Мама изображает глубокий шок и добавляет: – Как я сама не догадалась. Ты у меня такой умный мальчик.

Антон чуть краснеет от удовольствия и резво вскакивает с диванчика.

– Мамочка, я еще много всяких цветов запомнил! Пойдем скорее, покажу!

И она поднимается вслед за ним. Ее рука, как всегда, теплая и чуть мозолистая от работы в саду. Дорожка между зарослями пальм и фикусов очень узкая, и Антон изо всех сил прижимается к маминому боку, вдыхая терпкий запах розмарина и лимона…

…Антон вынырнул из воспоминаний, чувствуя монотонную ноющую боль в груди.

Для маленького мальчика знать названия стольких растений было довольно странно, но они с матерью проводили в зимнем саду много времени. Час за часом мама рассказывала ему о разных цветах и деревьях, пока названия стойко не впечатались в его память. Теперь же они были тесно связаны с тоской, оседающей пеплом во рту. После смерти матери Антон проводил все свободное время в этом саду, стараясь почувствовать ее. И, несмотря на то что в нем больше не раздавался тихий шорох посадочного совка и не разносился далеко вокруг запах ее крема для рук, только здесь он мог дышать.

Для отца же эта оранжерея была одновременно и памятником жене, и разрывающим душу воспоминанием. Зимний сад держали в идеальном состоянии, но отец никогда больше в него не заходил. Когда Антону было четырнадцать, отец отправил его в интернат, разорвав ту единственную хрупкую нить, соединяющую его сердце с домом, а несколько лет спустя выгнал из дома и его самого.

Кадры из прошлого прервал громкий стук каблуков по каменной дорожке. Та самая женщина из палаты быстро оглядела развалившегося на диване Антона и, коротко улыбнувшись, спросила:

– Могу я присесть?

Антон молча показал на место рядом с собой, и женщина изящно опустилась на диван.

– Мы не успели познакомиться, меня зовут Анна Хорошева.

– Да, как-то было не до общения, когда я думал, что моего отца похитили. – Антон скривился и скрестил руки на груди. – В общем, так оно и есть. Вы тоже к этому причастны?

Улыбка Анны погасла.

– Антон, послушайте, – строго сказала она. – Я понимаю, что Олег забрал Бориса Александровича из больницы без вашего согласия. Я знаю, что у вас… натянутые отношения.

Антон против воли усмехнулся на такую осторожную формулировку. Он бы назвал это скорее «взаимным неперевариванием».

– Но вы должны знать, что ваш отец сам хотел этого, – продолжила Анна.

– В каком смысле? – Антон растерялся.

– У Бориса Александровича был для Олега план действий на случай, если с ним что-то случится.

– Вы имеете в виду инсульт? Я не понимаю, отец знал об этом заранее?

– Не совсем так, – вздохнула Анна. – Как я понимаю, ваш отец думал, что в его возрасте всякое может быть. И оставил Олегу инструкции. Он хотел, чтобы мы в случае его временной недееспособности перевезли его в «Новултус».

– А вы лично видели эти инструкции? – Антон прищурился. – Или я должен поверить в это только со слов Олега?

– Я могу вас заверить, что он не стал бы действовать против воли Бориса Александровича, – прохладно заметила Анна. – Тем более я сама слышала, что ваш отец рассматривал возможность поучаствовать в проекте.

– Вы говорите об этом чипе?

– Это не просто чип, а совершенно новый подход к лечению болезней мозга. Вы слышали те звуки, что произносил Борис Александрович?

– Да. – Антон закатил глаза. – И что-то непохоже, что ваша железка чем-то ему помогла!

– Вы не правы, – отрезала Анна. – Когда я задала ему вопрос: «Слышит ли он меня?», он попытался ответить. Это значит, что ваш отец нас понимает, и, соответственно, его афазия из тотальной перешла в моторную. Не буду грузить вас научными описаниями, просто скажу, что ему стало гораздо лучше. И это за пару часов с внедренными электродами.

– Если ему стало лучше, почему тогда он говорил как младенец?

– Это называется «эмболофразия». Сейчас Борис Александрович может общаться только с помощью повторения части слова. Но, если судить по результатам работы чипа, это ненадолго. Сегодня ему нужно будет отдохнуть, а завтра я проведу необходимые тесты, и можно будет начать занятия по восстановлению речи.

– Так вы логопед?

– Вообще, я руководитель отдела нанотехнологий. Но в последнее время меня все чаще заменяют, так как я с головой погрузилась в этот проект. Я присоединилась к разработке инвазивного нейроинтерфейса около полугода назад. Я не только инженер, но еще и нейрофизиолог, поэтому Борису Александровичу и Олегу понадобились мои знания о функционировании мозга.

– Расскажите мне побольше об этом чипе, – через пару секунд попросил Антон. – Олег вроде говорил про какие-то электроды?

– Смотрите, – с готовностью начала Анна. – Чип – это инвазивный нейроинтерфейс с электродами, которые расположены на концах ультратонких проводов…

– Анна, погодите. Я ни разу не ученый, и для меня, если честно, все это звучит как белый шум. Может, объясните попроще?

– Ох, ну да, – рассмеялась она. – Конечно, извините. Хорошо… Тогда представьте себе медузу.

– Медузу? – ухмыльнулся Антон.

– Но вы же просили попроще. – Анна пожала плечами. – Так вот, представим, что тело медузы – это чип, а щупальца – это те самые провода или нити, только на конце каждого щупальца есть электрод.

– Пока все понятно.

– Отлично, а теперь мысленно нарисуйте, что все эти щупальца находятся внутри медузы, и она выпускает то их количество, какое ей нужно в тот или иной момент. Иначе говоря, все нити заранее заложены внутри чипа, и он как бы встраивает электроды только в ту часть мозга, которая поражена.

– А как он выглядит?

– Это небольшая шестиугольная микросхема в полимерной оболочке, которая вживляются под кожу. Она почти не ощущается, и сама операция длится всего пару минут. Потом дело за самим чипом. Он сам знает, что делать.

– Что значит сам? – Антон вздрогнул.

– Несмотря на небольшой размер микросхемы, в ней заложен огромный набор функций, как в настоящем компьютере, и в этот компьютер мы поместили искусственный интеллект Stolz-2. Чип сканирует головной мозг, затем, как я уже сказала, его электроды проникают в пораженные болезнью части мозга, создавая новую нейронную сеть и заменяя погибшие нейроны.

Антон молчал пару минут, стараясь переварить то, что он услышал.

– Послушайте. – Анна понизила голос. – Я уверена в том, что Борис Александрович был готов стать первым добровольцем, но я хочу, чтобы вы поняли… нам пока не одобрили клинические исследования. Я хочу попросить вас не распространяться об этом.

– И что будет, если я расскажу кому-то? – Антон скрестил руки и прищурился.

Анна чуть побледнела.

– Это… подсудное дело. Но я надеюсь, вы поймете, что чип действительно поможет вашему отцу, он уже помогает. Разве это не самое главное?

На это Антону нечего было ответить. Он ни на минуту не доверился бы Олегу, и новость, что отец сам хотел оказаться на операционном столе, звучала очень сомнительно. Но Анна показалась ему искренней, и Антон решил пока придержать обвинения и посмотреть, станет ли отцу лучше через несколько дней.

Глава 7

Олег медленно выбрался из постели, стараясь не разбудить спящую на животе девушку. Пока душевая кабина наполнялась бодрящим горячим паром, он взглянул на себя в зеркало, невольно пытаясь отыскать на лице признаки того, что он изменился. Но из отражения на него смотрел все тот же человек, может лишь чуть более помятый, чем всегда.

Довольно хмыкнув, Олег встал под душ, смывая с себя сон и угрызения совести.

Обернув бедра полотенцем, он взглянул на смарт-часы. Ему с минуты на минуту нужно было выезжать на работу. Пока его не было, девушка перевернулась на спину, и одеяло съехало немного вниз. Ее полная дерзкая грудь словно потребовала его внимания, и Олег почти уговорил себя опоздать сегодня на работу. Вдруг, словно почувствовав его голодный взгляд, Милана чуть приоткрыла один глаз.

– Ты уже встал? – хрипло проговорила она. – Сколько времени?

– Почти восемь, – пробормотал Олег. – Мне пора на работу.

– А у меня уроки во вторую смену. – Милана с удовольствием потянулась, ничуть не стесняясь наготы. – Я, наверное, еще поваляюсь.

Она игриво подняла бровь, словно случайно выгнувшись чуть больше, но Олег уже взял под контроль свои чувства.

– Я напишу тебе чуть позже. – Он задержался в дверях, однако потом вернулся и на секунду прижался губами к ее плечу.

– Хорошо, – тихо вздохнула Милана, отчего Олег снова почувствовал раскаленное возбуждение.

Быстро шагая к подземной парковке гостиницы, он думал о том, что Милана всего за пару встреч успела понять, что нравится ему больше всего. Она будто интуитивно знала, что сказать и как посмотреть на него, чтобы он мгновенно завелся. Тогда в лифте Милана показалась ему скромницей, но уже в их первую ночь она сбросила маску, отдаваясь ему страстно и открыто.

Эта ее двойственность заставляла Олега рваться к ней, и его тяга уже напоминала зависимость, которую он не мог себе позволить. Но отказаться от связи с Миланой он также пока не был готов. Оставалось только пресекать ее игры, ведь Олег не терпел, когда им манипулировали. С наслаждением он представил, как преподаст ей урок в следующий раз.

Стильный черный «Порше» уже ждал его, готовый сорваться с места, и Олег, резко вырулив с парковки, направился к «Новултус медика».

На утро была назначена ежемесячная встреча с поставщиком полимерного сырья. Обычно их проводил Борис, но его отсутствие не означало, что Олег допустил бы и намека на слабость компании. Марк Амантов, представитель «Кемфабрик», пришел, как всегда, минута в минуту. Худощавый и подвижный, как богомол, он был таким же хитрым и подмечал каждую деталь. Если его и удивило, что Олег проводит встречу в кабинете директора, он не подал и виду.

– Я слышал о Борисе Александровиче, как он? – неискренне-сочувствующим тоном спросил Марк.

– Пока на больничном, но скоро вернется, – отрезал Олег. – Я хотел бы обсудить последнюю поставку…

– Честно говоря, я удивился, когда вы не отменили встречу, – как ни в чем не бывало продолжил Амантов. – Возможно, нам стоит дождаться директора «Новултус», прежде чем что-то обсуждать?

Этот намек на несостоятельность попал в цель, и представитель это прекрасно понимал. Его бледно-зеленые глаза уставились на Олега, ожидая неминуемой вспышки, но он ошибался.

– Пока Бориса нет, я принял все его полномочия, – спокойно ответил Олег, чуть откинувшись в кресле. – В том числе полномочия по заключению и расторжению контрактов с поставщиками.

– Вас что-то не устраивает в нашей работе? – осторожно уточнил Марк.

– В первую очередь цена. Она сильно завышена по сравнению с другими производителями.

– Мы обсуждали это на последней встрече с Борисом. Затраты на добычу материалов выросли, поэтому мы подняли цену.