Мама для дочки босса

Глава 6

– К вам пришли, Матвей Романович, – сообщают с ресепшена, едва я выхожу из душа.

Усмехаюсь, Лина за углом, что ли ждала? Не удивлюсь. Она сделала всё, чтобы я приехал в столицу. Запустила целую кампанию в СМИ, чем сорвала мне несколько сделок. Даже пошла на беременность, хотя дети вообще не её. Не гнушалась даже шантажом, лишь бы меня удержать. Говорит, любит до безумия, и жить без меня не может, но это ложь. Лина любит деньги, карьеру и себя в роли жертвы – я для неё лишь кошелёк. Статусная вещь, которой можно хвастаться перед подругами. Все же, искать себе мужчину среди «своих», как ее коллеги, она не стала. Показала всем, что может закрутить роман с бизнесменом.

– Пусть поднимется, – даю разрешение.

Лина обещала, что это будет наш последний разговор, и речь в нём пойдёт о будущем ребенке, отцом которого по её утверждению являюсь я. Не слишком ей верю. Мы расстались давным-давно, но чем черт не шутит? Я хочу сделать тест ДНК и, само собой, если он покажет моё отцовство, своего ребёнка я не брошу. Если я все же попал, расплачусь по полной программе. Назначу содержание ну и заставлю подписать соглашение. Эх, зря я не слушался отца. Говорил он мне как только я впервые засветился с Эвелиной Жерон в жёлтой прессе:

– Не будь идиотом, Матвей, не наступай на мои грабли. Держись от таких, как эта сушеная вобла, подальше. Ты не видишь у неё в глазах алчный блеск? Если вдруг ты думаешь, что это горит любовь или страсть, я тебя разочарую. Если и они, то не к тебе.

Надо сказать, к словам отца я прислушался, но было уже поздно. Лина впилась в меня как клещ. Какие она мне театральные постановки устраивала! Эм-м! Высшую премию надо давать! Не зря она на экранах блещет. Но я-то не дурак, мне довелось увидеть её настоящую и все понять.

В дверь стучат, я открываю и замираю. Эвелина стоит с пищащим свертком в руках. Я не знал, что она родила. Не ожидал увидеть их двоих, поэтому теряюсь.

– Проходи, – только и могу сказать.

– Мне некогда, – заявляет красивая стерва. – В общем, это твоя дочь, имя сам придумай. В сумке её вещи, питание и документы. Мой отказ от ребёнка в их числе. Без тебя она мне не нужна и компенсации твои денежные тоже не нужны. У меня очень важный проект, и я не собираюсь сидеть в декрете. У меня самолёт завтра вечером.

Со свистом набираю в лёгкие воздуха.

– Ты рехнулась? Пьёшь? Наркотики употребляешь? Что ты несешь вообще? Где гарантии, что это мой ребёнок?

– Ты можешь сделать тест и если не твой, отдать девочку в детский дом. Я ещё раз повторяю, без тебя она мне не нужна. Женишься на мне – с радостью исполню роль матери и жены, нет – счастливо оставаться.

У меня волосы на голове шевелятся. Неужели такое возможно? Как меня угораздило связаться с этой ненормальной? Повёлся на яркую внешность, идиот!

– Тебя в психушку сдать надо, а не в проекты брать. Ты отмороженная на всю голову, – рычу.

Лина пожимает плечами и суёт мне в руки свёрток, а сумку бросает на пол.

– В общем, у тебя есть время подумать до завтра. Ты ещё можешь остановить меня, Матвей.

– Ты понимаешь, как это навредит твоему имиджу и карьере? – предпринимаю отчаянную попытку достучаться до этой кукушки.

– А никак не навредит, – высокомерно хмыкает Лина. – Думаешь я не смогу рассказать на всех ток-шоу слезливую историю о том, как ты угрозами заставил меня забеременеть, а потом отказался от девочки, потому что требовал от меня сына?

Я стискиваю зубы. Эта стерва может! Какой только грязи она на меня не вылила за прошлые месяцы! Однако, я тоже могу доказать что она врет и даже привлечь к суду за клевету. Но, мне жалко ребёнка. Пусть даже девочка не моя, но теперь я понимаю, что малышку надо спасать от такой мамаши. Ну и вся эта шумиха не пойдёт на пользу бизнесу при любом раскладе. Я помню недавний бракоразводный скандал известной зарубежной пары актёров и как пострадала после него их карьера.

– Пройди. Я заберу ребёнка, но мы подпишем соглашение, – понимаю, что выпускать Лину без подписания бумаг из номера нельзя.

– Не буду ничего подписывать без адвоката. Завтра встретимся в обед и посмотрим на твоё соглашение, – заявляет стерва и открывает дверь, чтобы уйти.

Я примерно понимаю каков её план. Лина хочет меня напугать, оставив одного с ребёнком, чтобы я завтра к обеду стал шёлковым и привез на встречу и кольцо, и ребенка.

Но не на того напала. Даже если бы у меня не было личной ассистентки, я бы нашёл выход из положения, а личная ассистентка у меня, к счастью, есть.

– Хорошо, до завтра, – говорю невозмутимо и закрываю за горе-мамашей дверь.

Смотрю на красное сморщенное создание, а оно вдруг издаёт очень характерный звук и начинает горько плакать. Ясно, надо памперс сменить. Кладу кулёк на диван в гостиной и думаю с какой стороны за него браться, чтобы развернуть. Надо позвонить Алисе и попросить, чтобы срочно наняла мне специально обученного человека. Достаю телефон, набираю – абонент не абонент. Чёрт! Признаться, начинаю паниковать, но тут в дверь стучат. Вернулась Лина? Одумалась? Подхватываю кулёк и спешу открыть дверь. За ней не Лина, а заплаканная Алиса. Не знаю, что стряслось, но мне не до её проблем.

– Ты памперсы менять умеешь? – спрашиваю, затаскивая ассистентку в номер. – У меня внезапно появилась дочь. Нужна помощь.

Алиса смотрит на меня не просто испуганно, а с ужасом. Как будто бы думает, что я этого ребёнка только что сам родил или того хуже у кого-то украл.

Глава 7

– С памперсом все в порядке, его недавно сменили, – говорю Матвею, когда разворачиваю сверток и вижу, что внутри всё сухо. – Давно кормили ребенка?

– Кормили? – переспрашивает Матвей, словно ему и в голову не могло прийти, что дети еще и едят.

– Ну да. Смесь давали?

– Не знаю.

– Понятно. А где бутылочка и, собственно, смесь?

– Здесь посмотри, – Матвей кладет сумку на кровать и принимается наблюдать за тем, как я сначала упаковываю ребенка обратно в одежду, а потом лезу в сумку, чтобы поискать там смесь и бутылочку.

Вообще-то у меня нет опыта обращения с детьми, но у моей двоюродной сестры есть сын. Сейчас ему два года, но когда-то я меняла ему памперсы точно так же, как сейчас пыталась этой крошке. Она сильно меньше сына сестры, так что у меня дрожат руки, когда я ее одеваю. А потом все мысли разбегаются, когда читаю инструкцию к смеси. На ее приготовление уходит всего пара минут, но горячую ребенку не дать, так что я опускаю бутылочку под холодный напор воды и под неутихающий плач кручу ее, чтобы быстрее остыло.

– Долго еще? – нетерпеливо спрашивает Матвей.

– Не знаю. Пока еще горячо. На руки ребенка возьмите, что ли… вдруг успокоится.

Матвей, конечно же, продолжает стоять на месте и буравить бутылочку взглядом, а затем предлагает:

– А давай я тут… покручу, а ты возьми ее на руки.

Передав бутылочку в руки Матвею, иду забирать ребенка из спальни и захожу с ней в ванную. Снова проверяю смесь, капнув себе на руку немного, и с облегчением отмечаю, что уже можно давать ее малышке.

Она тут же затихает, как только присасывается к бутылочке. В ванной резко наступает оглушающая тишина, во время которой я спрашиваю:

– Как зовут дочку?

– Я… эм… не знаю.

Матвею определенно везет, что у меня на руках его ребенок, иначе бы я не знаю, что сделала с таким горе-папашей. Я помню, как тяжело одной было моей маме, как она не спала по ночам, потому что делала курсовые и дипломные работы за деньги, ведь нам не хватало ее небольшой зарплаты, которую она получала, будучи бухгалтером. Когда я подросла, то стала помогать маме по дому, мыла посуду, готовила ужин, если мама задерживалась. У нас была счастливая семья, но я всегда думала о том, как бы все сложилось, если бы мой отец был рядом. Неужели маме пришлось бы столько работать и не отдыхать?

И вот передо мной типичный представитель парнокопытных. Уверенный в себе, дерзкий, но лишь тогда, когда дело касается женщин и постели. С ребенком он, видно, не знает что делать.

И я не знаю, но вот кормлю и ношу на руках, хотя мне очень страшно. И я вообще никакого отношения к этому ребенку не имею, хотя мне девочку безумно жалко. Где, интересно, ее мама? Она, вроде бы, известная актриса, богатая. Ей не нужно по ночам писать курсовые, чтобы заработать деньги на пропитание.

– Затихла, – говорит облегченно Матвей.

– Это может быть ненадолго, – спешу испортить ему настроение.

– Ненадолго? – озабоченно переспрашивает.

– Смесь заканчивается, – киваю на бутылочку, содержимое которой эта хрупкая на вид девочка опустошает с поразительной скоростью.

– А еще мы сделать не можем?

– Нет, не можем. Предлагаете ее постоянно кормить, лишь бы не плакала?

– Нет, это не вариант, – быстро соображает горе-папаша. – А что тогда делать? Звонить в больницу?

– Для начала – не паниковать. Подождем, когда Булочка доест, вдруг она наестся и уснет, а вы уже скорую на уши поставите, да и какой смысл? Что вы скажете? У вас младенец плачет? Они все в этом возрасте плачут.

– Все?

– Все, Матвей. Потому что у них может болеть животик, потому что им может быть жарко или холодно, потому что они могут быть голодными. Причины можно перечислять до бесконечности.

– И что нам делать?

– Нам? – переспрашиваю. – Я вообще-то планирую отдать вам ребенка сразу, как закончится смесь и пойти в свой номер, который вы обещали мне оплатить, и лечь спать. Утром, чтобы хорошо выполнять свою работу я должна быть отдохнувшей и полной сил.

– Куда к себе? Здесь останешься. Ты все-таки моя личная помощница. Вот твоя работа сегодня – мой ребенок.

– Моя работа, Матвей Романович, закончилась еще днем. Сейчас у меня отдых.

– А если я сделаю прибавку к твоей зарплате? – спрашивает тоном змея-искусителя. – Что скажешь?

– Прибавку? В каком размере?

Посидеть с ребенком мне не тяжело, тем более что малышка уже засыпает, а смесь еще не закончилась, так что есть надежда, что она проспит если не всю ночь, то добрых четыре-пять часов. Если мне за это хорошо заплатят, то почему бы и нет?

– Скажем, десять процентов.

– Двадцать.

– Пятнадцать.

– Договорились.

Я прижимаю малышку к себе, убаюкиваю ее, аккуратно достаю бутылочку, а затем прошу Матвея приготовить ей место на кровати и укладываю малышку туда. Она не просыпается, так что Матвей ошарашенно спрашивает:

– Это все, что ли?

– Ребенок уснул, стало быть, все, – развожу руками.

– За что пятнадцать процентов?

– Можем откатить договоренность, – говорю с улыбкой. – Но тогда вы спускаетесь на ресепшн, оплачиваете мне номер и вы не будите меня до самого утра.

– А она может проснуться?

– У вас, Матвей Романович, совсем нет опыта с детьми?

– Совсем.

– Может она проснуться. И расплакаться может и не уснуть потом.

– Я согласен на пятнадцать процентов, но ты спишь здесь.

– А вы, стало быть, где? – обвожу взглядом комнату, в которой не вижу ничего, где мог бы уснуть взрослый высокий и широкоплечий мужчина.

Разве что на диване в гостиной, но сомневаюсь, что ему это придется по вкусу.

Глава 8

– А я, стало быть, на диване в гостиной.

– Хорошо устроились, – тут же парирую. – Спихнули своего ребенка на бедную помощницу и сбежали спать в гостиную, чтобы не слышать криков. Имейте в виду, я собираюсь не давать вам спать, если мне потребуется ваша помощь.

– Все так серьезно?

– Это ваш ребенок!

Меня от негодования едва ли не рвет на части, а он, кажется, даже не замечает. Спокойненько планирует себе отсыпаться в гостиной. А дальше?

– Вы будете искать няню?

– Я нет, няню будешь искать ты, – снова рассказывает мне о моих непрямых обязанностях, потому что в прямые входит совсем другое и никак не поиск нянь, но за пятнадцать лишних процентов я могу даже маму для ребенка поискать. Где, кстати, она?

– А что с мамой Булочки? – спрашиваю.

– Нет у нее мамы. Не будет, точнее, скоро.

– Это как? – ужасаюсь, не представляя себе жизнь без мамы.

Я злилась на отца, потому что его не было рядом с нами, потому что маме не было на кого положиться в тяжелые времена. Но представить себе жизнь только с отцом я не могу. А как же то самое материнское плечо? Поддержка? Для девочки это по-особенному важно. И никакая няня этого не заменит.

– Вот так. Бросила она дочку.

Статьи в интернете говорят как раз об обратном. Что это господин Громов бросил и ребенка и актрису, потому что не признал, якобы, что беременность от него. Но ребенок в моих руках говорит об обратном.

– И что… теперь вы будете ее воспитывать?

– А что? Думаешь, не справлюсь? – хмурится, глядя на меня явно недовольно.

– Пока не производите впечатления человека, который может справиться с ребенком.

– Это пока. Я научусь. Я ведь не умею ничего, мне даже на руки ее страшно брать, чтобы ненароком не придушить, но в будущем, когда она подрастет…

– Ага, да… станет старше, пойдет, заговорит, научиться сама есть и говорить, что у нее болит, – перечисляю. – А первые два года вы как собираетесь участвовать в жизни дочери? Материально?

– Слушай… – он явно недоволен тем, что я устраиваю ему допрос, да я и сама не рада этим вопросам, потому что обычно я себя так не веду. Это все маленькие глазки-бусинки, глядевшие на меня так проникновенно, что сердце сжималось ещё несколько минут назад. – Я знаю, что не произвожу впечатление классного папы, но я им быть и не планировал. По крайней мере, так скоро. Я вообще не знаю, мой это ребенок или нет.

– То есть как?

Он приподнимает одну бровь и смотрит на меня, по всей видимости, своим фирменным взглядом «Да ладно?!».

– Тебе ли не знать, как это происходит?! – ерничает.

– В каком смысле?

– Ты сейчас где быть должна? У жениха своего, если не ошибаюсь. А ты в моем номере ребенка нянчишь.

– И при чем тут…

– При том… Я не идиот же, прекрасно понимаю, почему вдруг посреди ночи ты оказалась в отеле. И даже не думай говорить, что это не то, что я подумал и ты просто не застала жениха дома – не поверю, – добавляет, замечая, что я собираюсь что-то сказать. – С другой его застукала?

– Как вы хорошо разбираетесь в мужских изменах! – не удерживаюсь от колкости. – Наверняка, на личном опыте знаете, но женщины… женщины не такие, как вы!

– Да ладно?! – обмирает Матвей. – Ты же несерьезно!

– Еще как серьезно и вообще…

– Женщины изменяют так же, как и мужчины, – хмыкает. – Если не чаще.

– Я в своей жизни никогда никому не изменяла!

– Это исключение из правил, – хмыкает. – Ты не показатель. У тебя работа другая, а Эвелина – селебрити. Вокруг нее множество соблазнов. Вряд ли она хранила мне верность.

– Вот, значит, у вас как… если есть возможность, то все обязательно изменяют, а если нет, то…

– Отчасти, так и есть.

– Знаете, Матвей Романович! А спокойной ночи! – отправляю его в гостиную, чтобы не мельтешил у меня перед глазами и не нервировал меня. Если еще хоть немного с ним поговорю, то не выдержу и перейду с шепота на крик, а нам уж точно не стоит будить Булочку.

Босс уходит в гостиную, тихо прикрывает дверь, а я еще некоторое время лежу на кровати и трясусь от негодования. Какой же он все-таки! Нахал! Вот точно маме девочки стоило держаться от его наглой морды подальше, глядишь, и семья была бы счастливая, а не вот так… Булочка такая хорошая, маленькая и вкусно пахнущая. Не представляю себе, как ей будет сложно, если родители не смогут поладить. А если это правда, и ее мама действительно от нее отказалась? Надеюсь, у Матвея хватит ума не рассказывать дочери об этом. Уж лучше придумать легенду о том, что мама где-то далеко-далеко, но не может приехать, чем вот так погружать ребенка во все тяготы этого мира.

Ночью мне приходится только раз проснуться и готовить для Булочки смесь, но благодаря тому, что я заранее приготовила кипяченую воду, теперь достаточно ее только нагреть и быстренько все сделать, так что я даже Матвея не заставляю помогать, хотя обещала.

Так получается, что я один раз просыпаюсь ночью, следующий в шесть утра, а вот на третий раз я распахиваю глаза не от детского плача, а от женского крика и стука в дверь. Первого не слишком слышного, зато второго очень отчетливого. Булка рядом тихо сопит, а стуки всё не прекращаются.

Я наспех поднимаюсь с кровати и, укутавшись в халат, выскакиваю вначале в гостиную, а затем и в прихожую, где у двери, стоит Матвей. Значит, он слышит стуки и вопли женщины, но не открывает? Наконец, до меня долетают сказанные ею слова:

– Впусти меня, скотина, я хочу забрать своего ребенка!

Глава 9

– Ну и чего вы ждёте? – спрашиваю возмущённым громким шёпотом. – Пока она малышку разбудит?

Эвелина продолжает ломиться в дверь и ругаться, как грузчик после тяжелого трудового дня.

– Алиса, не лезь, – огрызается Матвей. – Я думаю, как её пропустили и как от неё избавиться.

Я ахаю.

– В каком смысле избавиться? Мать пришла за дочкой, отдайте ей ребёнка!

– Ты вообще ничего не понимаешь, да? – зло рычит босс. – Эта так называемая мать явно не в себе. Вчера швырнула мне ребёнка и письменный отказ от девочки, которой даже имя не потрудилась дать, а сегодня уже двери выносит.

– Слушайте, ну одумалась. Постродовая депрессия у неё может, – спешу найти оправдания Эвелине, потому что просто поверить не могу в то, что мать может бросить кроху без всяких угрызений совести.

Тем более малышка вон какая распрекрасная… розовощекая, пухленькая – счастье, а не ребенок. Еще и спит ночью. Многие родители о таком только мечтают.

– Уверена, что девочке будет с ней лучше? А если что-то случится? Если она её в мусорку за углом выбросит? Я не готов жить с этим всю жизнь. Так, иди к малышке, – приказывает Матвей.

Это звучит так грозно, что я не нахожу сил для дальнейших споров, и ноги сами несут меня в спальню. Слышу только звук открывающейся и закрывающейся двери. Но голосов не слышу. Значит Матвей вышел. Останавливаюсь, борясь с острым желанием вернуться и приложить ухо к двери (вот прям любимое занятие у меня за последние сутки появилось!), но Булочка начинает тоненько попискивать, и я спешу к ней. В конце концов, разборки босса с любовницей – не моё дело. Я пятнадцать процентов надбавки получу за заботу о малышке, а не за участие в их конфликте.

Переключаюсь полностью на неё. Меняю памперс, развожу смесь, беру девочку на руки и кормлю. Любуюсь крохотным личиком и умиляюсь аппетиту. Булочка сосёт смесь как настоящий богатырь. Как можно отказаться от такого сокровища? Просто не верю! Если бы у меня родилась дочка… Мысли невольно возвращаются к бывшему жениху и настроение мгновенно портится. Я мечтала, что у нас с Леней будет трое детей: старший сын, а через пару лет девочки-двойняшки. Имена им всем придумала. Лука, Арина и Алина – по первым буквам имён родителей. Мило же.

Всхлип напугал Булочку и я сжала зубы. Правильно мама говорит: загад не бывает богат! А я сама дура, что уши развесила. Но я хотя бы не осталась одна с ребёнком на руках! А вот Эвелина… Жалко её. Наверное у актрисы действительно психологические проблемы из-за того, что Матвей Романович её бросил наслоились на роды, поэтому она выкинула вчера такой безумный фортель. Очень надеюсь, что у неё все наладится и Булочка будет жить с любящей мамой. А может даже и папой. Босс производит впечатление ответственного родителя. Вон как о ней печется, даже не будучи до конца уверенным, что это его дочь. Внимательно разглядываю личико крохи, пытаясь найти знакомые черты. И нахожу! Она хмуриться точь-в-точь как Матвеев Романович!

Слышу звук открывающейся двери, как раз когда бутылочка пустеет. Выхожу навстречу, все ещё надеясь передать девочку спокойной матери, но нет. Босс один и злой.

– Так, собираемся и улетаем домой. Быстро узнай какие надо малышке документы для перелёта. Вон папка с тем, что дала её мать. Проверь, если не хватает, скажешь мне.

Вижу, что спорить бесполезно, поэтому подхожу и протягиваю Булочку отцу.

– Держите, – говорю хмуро.

– Я? – спрашивает таким тоном, будто я сморозила удивительнейшую глупость и он физически не может взять ребенка.

– А тут ещё кто-то есть? Матвей Романович, она пока не кусается. Держите под голову и попу. Я не могу делать все и сразу.

– Может, я лучше это… документы?

– Держите! – командую.

Мне всё равно, что получается разговаривать с боссом, будто это я его начальник. Просто зла не хватает на ситуацию, а ещё бесит, что из-за них я даже о своей беде подумать и пострадать толком не могу. Измена Лени как-то меркнет на фоне перекидывания новорождённой девочки из рук в руки. В чем ребенок виноват? Отец вообще не знает, его ли это ребенок, а мать… мать вроде бы и хочет вернуть, но Матвей прав, я ее совсем не знаю. Поверить на слово очень трудно.

Напряжённый Матвей садиться в кресло, держа малышку словно бомбу, а я иду к столу, на котором лежит папка. Открываю. Из документов только выписка из роддома – Булочка родилась неделю назад полностью здоровой и в срок. И какая-то написанная от руки бредовая записка про то что Эвилина Жеребцова (настоящая фамилия звезды) отказывается от материнских прав в пользу отца Матвея Громова.

Хмурюсь и лезу в интернет читать, что вообще должно быть у новорождённого ребёнка и что нужно для перелёта. Открываю статьи одну за другой и хмурюсь ещё сильнее.

– Матвей Романович, помимо оформленного в ЗАГСе или на Госуслугах свидетельства о рождении, Булочке нужно получить разрешение на перелет от врача. Иначе авиакомпания ответственность на себя не возьмёт. И вообще, таким маленьким деткам не рекомендуют подниматься в воздух.

Босс задумывается ненадолго, а потом выдаёт:

– Значит ищи нам такси. Машину люкс-класса. Нам надо скорее попасть на свою территорию.

Божечки! Да что у них там произошло? К чему такая спешка?

Глава 10

Выхожу из номера, готовясь разнести гостиницу, но одновременно со мной из лифта выходят женщина в годах, чем-то напоминающая директора школы, и двое крепких мужиков в костюмах. Они решительно двигаются к нам. Лина, как только их видит, захлопывает рот и сдувается. Смотрю на неё и понимаю, что она точно что-то принимала, но остатки здравого смысла не растеряла. Сразу смекнула, что дело запахло жареным, потому что тётка и мужики явно по её душу.

– Эвилина, немедленно спускайся в машину, это была твоя последняя выходка, – говорит строгая женщина, скорее всего агент или надзиратель приставленный киностудией, а когда её подопечная фыркает и послушно идёт к лифтам, обращается ко мне. – Насколько я понимаю, вы отец девочки Громов Матвей Романович, – я киваю, хоть пока это не точно. – Забирайте её и уезжайте скорее, иначе Эвилина не успокоится. Примерно месяц назад её окончательно сорвало. Мы вынуждены были следить за ней круглосуточно, чтобы она не напилась или не наглоталась чего-то. Но после родов, она вернулась паинькой и мы было подумали, что всё прошло, но…